он и Он

      Он был там, на концерте. Он был в ревущей толпе и смотрел, как со сцены играют его песни. Он стоял без единого движения, пристально смотря за Ним. За Ним, изменившим всё.       Он стоял в изодранной одежде, даже не пытаясь представить на себе Его костюм. Больше не хотел. Теперь он знал, что эта глупая мечта ни к чему не приведет. Как бы он ни шел за своим сердцем, как бы ни стремился к мечте и собственному месту — туда, на сцену, в свой? костюм ему не попасть.       Он смотрел молча, смотрел, ничего не чувствуя. Он смотрел, ничего не зная. Не зная какое решение ему принять, не зная какое воспоминание об их дуэте оставить. Последний раз он был с Ним — когда?       Когда, кажется, всё только начиналось. Но начиналось — что именно? И в какой момент это именно — закончилось? Кто же всё-таки всё завершил и можно ли было — спасти?       Песни. Во всём виноваты песни. Или во всём виноват — Он? Или, может быть, он? Хотелось бы — знать ответ. А лучше не знать даже вопрос. Не знать и не думать, не думать, не вспоминать и не анализировать. Не пытаться — представить. Представить, как всё могло бы сложиться не соверши он? — ошибку.       Он чувствовал… нет. Он не чувствовал, как болит его душа. Он чувствовал лишь, как болят его глаза, смотрящие на то, что осталось от — них? Смотрящие на то, что натворил — Кто?       Он стоял в ревущей толпе и не знал, куда ему подать свои серые кости. Он стоял в ревущей толпе и не знал, кому теперь отдать свои серые кости. Может — Ему?       Он стоял в ревущей толпе и смотрел как пестрое представление медленно переплавляется в серое прошлое. Он видел — себя? Он видел себя и не знал, как мог тогда не заметить. Как мог тогда не заметить, что вскоре окажется здесь. В ревущей толпе, прячущим лицо и помутневшим от — слез? — сожаления взглядом. Если бы только тогда он знал… Если бы только тогда Он знал… к чему приведут ошибки — обоих?       Он стоял в ревущей толпе и сквозь мутные пёстрые пятна видел, как с неба сыпятся огненные листья. Огненные листья, отмеряющие целый год — безызвестности? — беспамятства? Отмеряющие год, кажется, только для него. И видимые, кажется, только для него самого.       Он упал в ревущей толпе на колени после того как волна огненных листьев прошлась по его серым костям. Он упал на колени в ревущей толпе, которую… винить было не за что.       Он не мог винить тех, кто не был — Им. Или же — им самим?       Он поднялся с колен в ревущей толпе. Он протер застеленные мутными пёстрыми пятнами глаза. Он поднял глаза на Него и, кажется, встретился взглядом с — Ним? С собой — в Нем?       Он смотрел сквозь ревущую толпу снова лишь на Него и — знал, что больше ему с Ним не спеть. Больше ему с Ним не сыграть. Больше ему не… Больше ему было не с Ним.       Очередная огненная волна прожгла серые кости, и он снова упал в ревущей толпе на колени. Он вцепился пальцами в землю — между серыми костьми пролился ворох огненных листьев — воспоминаний. Он впился в них всё понимающим взглядом.       Он не смог больше поднять свои кости, но смог поднять голову, чтобы ещё раз взглянуть на Него. И на него самого в — их? песнях.       Он сдержал голову поднятой в ревущей толпе, держась из последних утекающих сил, чтобы наконец-то в последний раз перед последней огненной волной встретиться взглядом с — ним.       Он сдержал голову, чтобы в возникшем на секунду проёме между скелетами заметить снова — Его взгляд? И в последний раз — подать в этой жизни голос перед тем как рухнуть бессильно на землю и отдаться спокойствию — забвению?       — Прощай, Эктор…