***
Пальцы Камилы Кабейо сжимают круглую крышку, открывая её. Она крутит баночку в руках, наблюдая за тем, как синие таблетки перемешиваются друг с другом, пока она не наклоняет её, чтобы две из них выкатились. Камила сжимает таблетки в ладони и кладет баночку рядом с футляром с дневной дозировкой лекарств, который дала ей мама и который она отказывается использовать. Будто бы она сама не может запомнить, что ей нужно принять. Она ощупывает полупустую баночку и понимает, что она, должно быть, опрокинула половину из них ночью (тёмное пятно на ковре подтверждает это). Тяжело вздыхая, Камила раскрывает ладонь и пялится на синие таблетки. Она подносит их ко рту, быстро помогая языком проглотить лекарство, чтобы не успеть почувствовать его вкус. Камила не любит проглатывать их, не запивая. Она, наверное, ненавидит это даже больше, чем то, как лекарство в целом действует на неё. Она помнит те редкие случаи, когда в детстве ей нужно было принять таблетку, и каким испытанием для неё было просто проглотить её. Даже обычный детский аспирин давался ей с трудом, из-за чего её маме приходилось растворять таблетки в воде, чтобы Камила смогла их принять. Очевидно, что в этом случае так не пройдёт. Сам по себе случай не сравним с жалкой головной болью, которую, кстати говоря, Камила уже начинает ощущать. Это один из побочных эффектов. Она проводит рукой по волосам, пальцы путаются в небольших узелках. Её ноги волочатся по ковролину по пути в ванную. Она включает кран и наблюдает за тем, как вода бьётся об раковину. Звук успокаивает и смягчает пульсирующую боль возле лба. Она ловит проблеск своего отражения перед тем, как открыть шкафчик с зеркалом и взять зубную щётку. — Не понимаю, как ты это делаешь. — за её спиной раздаётся голос. Камила сплёвывает зубную пасту и оборачивается. Перед ней стоит Дайна Джейн Хансен, опирающаяся об дверную раму. Её руки скрещены у груди, а на губах красуется ухмылка, пока сама она наблюдает за Камилой. Ощущение, что атмосфера пытается повторить улыбку её лучшей подруги. Головная боль Камилы становится более сносной, как и мысль об этом дне. — Делаю что? — спрашивает Камила. Ухмылка Дайны становится шире. — Всю эту ерунду с приёмом таблеток без воды. Хардкор, Волз. Камила разворачивается и моет зубную щётку под краном. Она чувствует довольный взгляд Дайны. Если бы дверца шкафчика была закрыта, то это можно было бы увидеть в её отражении. Но Камила не закрывает дверцу. — На это, вообще-то, можно и обидеться, Дайна. — Камила закатывает глаза. — Брось, я же пошутила. — смеётся Дайна. — Почему ты такая серьёзная? Камила оборачивается и смотрит на неё в недоумении. В голове её подруги будто выключается огонёк, потому что по выражению лица становится понятно, что до неё дошло. — А, сегодня тот самый день, да? — Будто бы ты забыла, что сегодня твой День рождения. Не притворяйся дурочкой. — нерешительно бормочет Камила. Она быстро кладёт щётку на место и возвращается в спальню. Её взгляд падает на шкаф, в котором аккуратно и отсортировано весит одежда. Развешенный по цветам кошмар — это дело рук её мамы, которая всего лишь хотела помочь. Но от этого он не становится менее раздражающим. — Эй, мне не нужно такое отношение. Хочешь, чтобы я тебя отшлёпала? Я ведь могу.. — предупреждает Дайна. Она игнорирует Дайну, бегая взглядом по вещам. Она уже давно не выбирала, что надеть. — К тому же, алло, у меня День рождения. Это я тут должна выделываться. И, раз я уже упомянула, ты опаздываешь. На мою вечеринку. Часть из этого правда. Камила опаздывает и далеко не в светском понимании этого слова. Вечеринка началась около часа назад. Она уверена, что, если бы мама не зашла к ней и не напомнила, она бы всё ещё лежала в кровати и страшилась начала нового дня. Хотя скорее полудня, потому что времени было уже больше часа. (Но разве не этим должны заниматься ленивые подростки на летних каникулах?) Но вот она примеряет свой «выходной» наряд, что, как ей самой казалось, она не делала уже восемьдесят четыре года (хотя на самом на деле всего несколько месяцев). — Надеть ту фланелевую рубашку. — говорит Дайна, вставая рядом с ней. — От тебя так и веет чем-то сафическим сегодня. Камила меняется в лице. — Знаешь, если бы я понимала хотя бы половину всего обидного, что ты мне говоришь, то была бы... — Настоящей неудачницей. Давай уже, просто надень её. Мы обе знали, что тебе придётся это сделать. Камила что-то несвязно бормочет, но в итоге тянется за рубашкой.***
На то, чтобы собраться, у неё уходит не много времени — пара минут, чтобы скрыть синяки под глазами (и чтобы избавиться от комментариев Дайны по поводу того, что она не умеет наносить косметику). Когда Камила идёт по коридору и заходит на кухню, то застаёт свою маму у кухонной мойки, а младшую сестру Софи, которая ест сэндвич, за обеденным столом. Они обе смотрят на неё, когда та появляется в дверном проёме. Не было ничего плохого в том, как семья относилась к ней. Они восполняли все основные потребности: кормили, заботились о том, что она в безопасности. Софи приучилась больше не беспокоить её в своей комнате. Они все побеспокоились о том, чтобы не говорить о вещах, которые нельзя упоминать. Но несмотря на то, что нельзя было упоминать, за последние шесть месяцев Камила заметила, что у всех вошло в привычку смотреть на неё так, будто она в любой момент расплачется, будто она хрупкая чайная чашечка, которую ненадёжно держат в грубых руках. Но в этот момент Софи и её мама смотрят на неё совершенно по-другому. Это не тот привычный ей грустный взгляд, а тот, из-за которого по спине проходит холодок. И она ненавидит то, как они на неё смотрят. Будто призрака увидели. — Ты готова? — её мама закрывает воду и нарушает тишину. Она вытирает руки об фартук. — Я подвезу. Её мама, очевидно, не доверяет ей пройтись пару кварталов до дома Дайны. Но Камила ничего другого и не ожидала. Она не так уж и часто выходит на улицу. На самом деле, она даже из своей комнаты выходит редко. Утром, когда она зашла на кухню и объявила, что собирается на День рождения к Дайне, родители были в шоке. В том шоке, который раздражал Камилу, потому у её отца совершенно комичным образом отвисла нижняя челюсть. Мама посмотрела на неё пристальным взглядом и Камила поплелась обратно наверх перед тем, как кто-то успел что-либо сказать. Камила не знала, что хуже: видеть в глазах её матери сочувствие или маленькие проблески надежды.***
Камила выслушивает мамины переживания по пустякам целые десять минут, когда они стоят на проезде у дома Дайны, пока она спокойно не убеждает её, что всё в порядке. Проходит ещё три минуты, пока мама окончательно разрешает ей выйти из машины и подойти к крыльцу. И ещё пять минут, пока она понимает, что уже можно отъезжать... со скоростью улитки. Она ступает на крыльцо дома и начинает потихоньку нервничать. Таблетки, которые она приняла утром, помогли ей немного успокоиться. Глупо то, насколько сильно переполняет её паника, когда она рассматривает знакомую белую дверь и лепные фигуры вокруг неё. Одна часть немного отколота и она сразу вспоминает, как они с Дайной надломали её, когда им было по девять лет и им в голову пришла замечательная идея: украсть тележку из продуктового магазина (им нужна была основа для их космической базы). Это было, естественно, до того, как магазины стали вешать замки на тележки. — Всё ещё не могу поверить, что ты делаешь это. — признаёт Дайна. — Меня напрягает недостаток твоей уверенности. — цитирует Камила, прикрывая рот рукой, чтобы заглушить звук. — Чего? — Это была моя пародия на Дарт Вейдера. — как ни в чём не бывало отвечает Камила. Дайна находится в ещё большем недоумении, насколько это возможно. Камила вздыхает. — «Звёздные войны», Дайна. — Точно. Слушай, я знаю, мы дружим уже много лет, но когда ты вдруг выдаешь такую ботанскую хрень, мне приходится проводить черту. — Я слушаю твою Бейонсе. — Ты серьезно сейчас пытаешься сравнить Бейонсе со своим «Звёздным путём»? Камила закатывает глаза. Она понимает, что когда речь заходит о Бейонсе, то суть разговора полностью теряется. Камила беспокойно двигает шарики, привязанные к её запястью. Это идея её младшей сестры (она была уверена, что Камила не сможет донести их до дома Дайны сама). Шарики в форме динозавров (ещё один выбор её сестры) бьются друг о друга, создавая противный звук трения резины об резину. — Ты опоздала. — бормочет про себя Дайна. — Да, Капитан Очевидность, я знаю. — огрызается Камила, отделяя шарики друг от друга. — Если бы ты не проспала... — Уж кто бы говорил. Дайна ухмыляется. — И вообще, это же не вечеринка-сюрприз. — говорит Камила. — Это мой День рождения! Я вообще должна обидеться, что ты не подготовилась. - отвечает Дайна. — Эй, я принесла шарики доисторической тематики. — защищается Камила, показывая своё запястье прямо ей перед лицом. Тираннозавр бьётся головой с Трицератопсом. Она начинает жалеть об этом. Камила глубоко вздыхает перед тем, как постучать в дверь. За деревянной поверхностью разносятся приглушенные звуки. Из-за двери выглядывает маленькая девочка, примерно того же возраста, что и Софи. Пару секунд уходит на то, чтобы понять, что это Реджина, младшая сестра Дайны. — Ты опоздала. — говорит она прямо. — Я тебе говорила! — восклицает Дайна. — Эм... — Камила проглатывает ком, нависший в горле, теребя дешёвую пластиковую ленту, обвитую вокруг запястья. — Мне жаль... — Джина! — кто-то шипит из-за спины девочки и вскоре появляется мама Дайны. — Ой, Камила, ты опоздала. — Боже, это у Хансенов в крови что ли. — Дайна бормочет под нос, проскальзывая мимо мамы внутрь. Камила идёт следующей, прекрасно осознавая тот момент, когда её ноги переступают порог. Она правда пытается не быть чувствительной ко всему, что её окружает. Она пытается избавиться от той мысли, что она впервые в доме Дайны с тех пор, как... — Всё в порядке. Твоя мама предупреждала, что ты придёшь немного позже. — успокаивает Милика, кладя руку на плечо Камилы. Камила еле держится, чтобы не вздрогнуть. — Все на кухне. Милика проводит её по коридору. Стены до боли знакомы, как и фотографии, висящие на их бежевой поверхности. Фотографии, на которые Камила отказывается смотреть. Но это не останавливает Дайну от комментариев. — Фу, я говорила ей избавиться от вот этой. — ворчит Дайна, рассматривая снимок слева от Камилы. — Мои брови были ужасны в тот день. Не удивлюсь, если она оставила её для развлечения. — продолжает Дайна, пока Камила снова пытается сосредоточиться на ленточке. Когда они проходят гостиную, Камила поднимает взгляд и видит всех младших братьев и сестёр Дайны, усаженных в круг возле телевизора. Они играют в какую-то игру, яркую и громкую, подозрительно похожую на ту, в которую играли они с Дайной и каждый раз, когда проигрывали, злобно долбили пульты. Детский смех заполняет освещённую комнату, заглушая звуки драки из игры. Камила замечает, как Реджина пытается отобрать главный пульт. Воровством она, должно быть, пошла в Дайну. Камила быстро отводит от этой сцены взгляд. Ком в горле растёт, делая каждый глоток всё труднее и труднее. Она чувствует, как начинают трястись рук. — Это правда очень мило с твоей стороны, что ты пришла, Камила. — говорит Милика. — Это очень много для нас значит. Увидеться с тобой. — Она твоему приходу рада больше, чем моему. — Дайна надувает губы. Они заходят на кухню и Камила встречается со старшими членами семьи Дайны: папа, дяди и тёти, которых она смутно помнит. В центре стола стоит торт с несколькими незажженными свечами. К нему не притрагивались, и Камила думает, что делать это должно быть стыдно. Торт такой красивый. Она обращает свой взгляд на членов семьи Дайны, они смотрят на неё в ответ. Камила узнаёт выражение их лиц. Оно невероятно похоже на выражение лица незнакомки, которая обычно смотрит на неё из зеркала. Будто бы чего-то не хватает. Будто бы что-то другое скрывается за их безэмоциональными лицами. Некоторые слабо улыбаются и она начинает чувствовать себя ещё хуже, потому что это напоминает ей о том, что обязательно нужно улыбаться из вежливости, даже в до боли неловких ситуациях. Она чувствует себя жалкой. Она пытается игнорировать взгляды, пока её сердце разрывается. В ничтожной попытке отвлечь себя от семьи Дайны, она поворачивается к Милике и предлагает ей шарики, привязанные к руке. Сначала мама Дайны смотрит на неё с беспокойством, а потом понимает, почему Камила не может справиться с запястьем. — Сейчас, позволь мне. — Милика не дожидается ответа Камилы, вместо этого она аккуратно развязывает ленточку. Если не опустошённый взгляд Милики заставил Камилу чувствовать себя жалкой, то это точно сделали её руки. Раздражение разносится по её телу, когда она видит, как легко пальцы Милики развязывают узел. Она опять смотрит на семью Дайны, ожидая их реакцию. Пока её взгляд не падает на двух людей, которых она сначала не заметила, и её раздражение превращается в неприятный шок. — Этого не может быть. — восклицает Дайна, выглядывая из-за плеча Камилы. И в правду, этого не может быть. Элли Брук Эранандес и Нормани Кордеи Гамильтон ёрзают на своих сидениях от дискомфорта. Они сидят в самом конце стола (что, скорее всего, объясняет, почему она их сразу не заметила), выглядя так же мрачно и неудобно, как себя чувствует Камила. Нормани машет рукой, а Элли пытается улыбнуться, но им не удаётся это сделать в приятной манере. — Это же Мани и Элли! Лучший День рождения в жизни. — радостно говорит Дайна. — Волз, ты знала, что они будут? Скажи, что ты знала! Камила не отвечает. Она не знает, у неё нет на это времени или она просто не в состоянии. Потому что через секунду кое-кто ещё заходит в стеснённую напряжением кухню. Кое-кто очень особенный, из-за кого сердце уходит в пятки, а внутри проносится холод. — Камз. Камила узнаёт этот голос быстрее, чем знакомое ей прозвище. Голос, который заставляет её чувствовать ужас. Пускает холодок по коже. Голос, из-за которого ей хочется спрятаться за камнем на дне моря и сделать что-то нетипичное, типа познакомиться с каким-нибудь надоедливым примитивным организмом. Не само прозвище сводит её с ума (хотя это один из ведущий факторов, потому что больше никто её так не называет), а человек, который его произнёс. Человек, с которым она не говорила около года. С которым она не хотела поддерживать общение, потому что не хотела иметь ничего общего. Но у Лорен Хурэги всегда была раздражающая привычка заставать её врасплох, несмотря на то, что они даже не обменивались неловкими «привет» в конце девятого класса. Камила чувствует волну унижения в груди, когда замечает, что все взгляды падают на неё. Взгляды родственников Дайны (которых, извините, дохрена) и взгляд девушки, которую она избегает последнюю минуту или две. Она смотрит на Милику, которая всё ещё держит надувные шары. — Что она здесь делает? — спрашивает Камила. — Камз... — начинает Лорен, но Камила полностью отворачивается от неё и становится лицом к Милике. Она начинает предъявлять обвинения прежде, чем сама понимает, на что она злится. — Почему она здесь? Это вы пригласили её? — Сегодня День рождения Дайны. - она слышит заявление Лорен из-за спины. Ответ настолько очевидный, что она ожидает какого-нибудь саркастичного продолжения. Но его нет. Лорен всегда говорила с сарказмом, и тот факт, что сейчас он не прослеживается, раздражает её ещё больше. — Я пригласила её, Мила. — произносит Милика. — И остальных девочек тоже. Милика наконец отпускает воздушные шары и они устремляются к потолку. Камила практически жалеет, что отдала их маме Дайны. За ними можно было бы спрятать своё красное лицо. Девочки. Камила не понимает, как Милика может их так просто упоминать. Что они здесь вообще забыли? Они ушли надолго. Никто из них не говорил с Камилой с тех пор, как... — Зачем вы это сделали? — срывается Камила. Ей практически хочется сказать, что им здесь не место, что они не заслуживают этого. Особенно Лорен не заслуживает быть здесь. — У-у-у, понеслась пизда по кочкам. — хихикает Дайна рядом с ней. Камила практически толкает её локтём, чтобы она заткнулась. На секунду с лица Милики считывается боль. Это нередкое явление за последние месяцы. Камила привыкла к этому. Но на этот раз всё было по-другому. Боль была вызвана ею. Её сочувственное выражение лица вызывает у Камилы тошноту. — Мы подумали, что это будет здорово. — начинает Милика, подходя к Камиле, как к пугливому животному. — Я думала, что будет неплохо, если друзья Дайны снова соберутся все вместе. Неплохо для тебя. Выражение лица Милики меняется, как и чувства Камилы. Её заметные морщинки выдают беспокойство и Камила злится ещё больше. — Неплохо для нас всех. — Милика пытается исправиться. С этого момента всё и рушится. Камила загнана в угол. Стены давят на неё. В её груди зарождается боль, сдавливая лёгкие и будто прижимая их к рёбрам, делая невозможным даже малейший вдох. Слёзы начинают образовываться, а затем исчезают, и так снова и снова. Нет, она не плачет. Камила ни за что не станет плакать перед Лорен Хурэги. — Мне нужно... Я... — выдавливает она, сжимая рукав рубашки в кулаке. — Я не могу.. Мне нужно... уйти... Я не могу, не могу здесь находиться. Паника разносится по всей комнате. Все метушатся, пытаясь успокоить её. Она даже чувствует руку Лорен на себе, но буквально отскакивает от неё. Размытый силуэт мамы Дайны предстаёт перед ней. — Камила, солнце, я позвоню твоей маме. Всё будет... Но Камила больше не слушает. В её ушах стоит дикий звон и каждый звук кажется приглушённым. Она бежит к двери прежде, чем успевает это осознать. Она даже не помнит, как добралась домой. Всё словно в тумане: как она дёргает ручку входной двери, видит встревоженные лица мамы и сестры, как они что-то говорят, пока она идёт в свою комнату и закрывает дверь, как они стучат. Плачь и крики. Всё смешивается в одно и она просто ходит туда-сюда в ярости. — Воу, не слишком ли драматично? — бормочет Дайна, усаживаясь на не заправленную кровать Камилы. — Ты, кстати говоря, испортила мою вечеринку. — Они, они сделали это... Они пригласили их. Я просто... Я пришла именно в тот момент! — кричит Камила. — Нет ничего удивительного в том, что на мою вечеринку пришли наши друзья... — Они. Не. Наши. Друзья. — она повышает голос, разворачиваясь к Дайне. — Воу, успокойся, выдохни, расслабься. Давай, повторяй за мной. Вдох. — Дайна делает вдох, заставляя Камилу сделать то же. Она повторяет процесс, слушая успокаивающий голос Дайны. — Хорошо, а теперь открой дверь, потому что истерический крик твоей мамы начинает пугать меня.***
— Она хочет, чтобы я сходила к врачу завтра утром. — бормочет Камила, заново включая видео на ноутбуке. Они с Дайной лежат, опёршись на изголовье кровати, взгляды направлены на экран. С того момента, как она вернулась домой с вечеринки Дайны, прошёл час. Час попыток убедить маму, что с ней всё в порядке, что оказалось более чем утомительным. На это ушло много извинений и обещаний сходить к доктору Абернати, чтобы её мама наконец успокоилась. — Это не так уж и плохо. Абернати крутая. Своя девчонка. — говорит Дайна. — Из-за неё я чувствую себя, как на цветных картинках из книжек. Типа «найди отличие». — жалуется Камила. — Это надоедает. И, кроме того, со мной всё в порядке. — Ну... — Дайна! Дайна смеётся, прежде чем моментально отвлечься. — Подожди, перемотай назад. — говорит она, указывая на экран. Камила делает, что ей сказали. Это старое видео, которое Камила записала год назад на соревнованиях по сёфингу, в которых участвовала Дайна. Пляж был заполнен наблюдателями, и, как оказывается, родственники Дайны тоже были в этой толпе. Погода была пасмурной, что радовало Камилу в тот день, потому что она забыла солнцезащитные очки дома. Камила с восхищением смотрит на то, как из волн появляется силуэт Дайны, балансируя на сёрфборде. — Ох уж эти громовые бёдра. — скулит Дайна. — Боже, Мила, ты не могла заснять это с другого ракурса? — Закройся. — бурчит Камила. На видео Дайна приближается к волне и они обе наблюдают за тем, как умело она выстаивает на доске. Они видели эту запись больше раз, чем можно сосчитать на пальцах обеих рук. Но не важно, сколько раз они это делают, потому что заканчивается она одинаково — Дайна падает с доски. — Не то чтобы я не ценила, как ты тут по мне фанатеешь, пересматривая мои старые видео каждый вечер, но мы можем поговорить о том, что случилось сегодня? — шепчет Дайна, когда Камила тянется к ноутбуку, чтобы включить видео заново ещё раз. — Нет. — коротко отвечает она. Сегодняшняя затея была плохой. Абсолютно всё говорило об этом. Что заставило её думать, что всё будет хорошо, если просто заявиться в дом Дайны в её День рождения? — Эй, не обязательно выделываться. Я думаю, было бы не плохо разъяснить всю эту ситуацию с Лорен. Камила чувствует, как злость начинает покалывать изнутри при малейшем упоминании о ней, что практически глупо, потому что она даже не разговаривала с Лорен Хурэги с конца одиннадцатого класса. Зеленоглазая девушка полностью отдалилась. Милика должна была знать это. И тогда почему она вообще... — Они пришли специально. — выдаёт внезапно Камила. — Так, погоди... — Ещё и Лорен привели. — Камила садится прямо, убирая ноутбук с колен. Дайна подозрительно смотрит на неё. — Будто бы чтобы исправить меня. — её начинает тошнить от подтверждения этой догадки. Камила поднимается с кровати и начинает наматывать круги по комнате. — Они думают, что я одиночка! — вскрикивает она. Всё становится понятно. Вид хрупкой чайной чашечки привёл к целой миссии по спасению. Камилу Кабейо можно описать многими вещами, но никак не девицей в беде. И всё с ней в порядке. Камила начинает метаться всё быстрее. Она отчётливо чувствует, как взгляд Дайны сопровождает каждое её движение. Её снова накрывает волной злости от одной мысли о сочувствии. Она не коробка для пожертвований. Какого вообще чёрта происходит, она даже не нуждается в помощи. — Они ничего не знают о моей жизни! У меня есть друзья. У меня есть свои дела. — её тон вдруг превращается в отчаянный и она разворачивается к Дайне. — Я ведь права? — По правде говоря, я твоя единственная подруга. И я мертва.