О, этот сладкий монетный звон! Что ему крысы и крысоловы, В сладком звоне голодный мор В душах меркнет… Детскими песнями, страшным сном, Тенью мгновенно сковало город — И сто тридцать детей вглубь гор Черной флейтой Прочь увел без слов, За собой увел без слов Крысолов.
Когда-то давным давно, когда Реджина еще была юна, беспечна и верила во все хорошее, но была совершенно одинокой — запертая собственной королевой-матерью в четырех стенах душной комнаты и вынужденная заучивать эти дурацкие правила этикета, девушка прочитала в одной книге сказку о Гамельнском Крысолове. Книга, в потертой и мрачной обложке, без единой картинки — лишь красивые узоры флейты и лиан, пришлась бы по вкусу взрослому человеку — ведь большинство детей предпочитают смотреть красивые картинки, не желая читать. Но будущая злая королева была не из тех людей. Вопреки всему и на радость матери, умная Реджина интересовалась чтением, ведь не даром ей подарили к тому же книгу о волшебстве — Кора очень гордилась, когда маленькая Реджина тут же прибегала к матери чтобы похвастать чему она научилась в этот раз, прочитав очередную нескончаемую главу волшебной книги. Иногда, выдумывая истории о том, как этот самый Крысолов приходит в их королевство и под покровом ночи выманивает милую принцессу своей чудесной мелодией флейты, которая заставит Реджину покинуть навсегда эту страну, возможно даже этот мир, она пытается сдержать отчаянные слезы — ведь этого никогда не произойдет. Проходит некоторое время. Детские желания, страхи и мысли забываются, отдавая свое место привычному: Реджина вовсю учится колдовать с темным магом; даже влюбляется в конюха, который приносит девушке счастье, такое словно давнее и желанное, которое отбирает у нее любимая матушка. — Ненавижу, — рычит темноволосая, стараясь не упасть на колени перед матерью и смотрит на мертвого возлюбленного безразличными глазами. Она ведь знала… Она бы все равно ничего не смогла сделать, не пошла бы на поводу у чувств и не предала Кору. Называть королеву матерью снова становится невыносимым. В ту ночь, она снова достает книгу, в которой раз за разом забывалась. Дудочник, который придет и заставит её забыть обо всем на свете. И даже засыпая чутким сном, ей кажется, что она слышит чудную мелодию и все её сомнения, боль, утрата и заботы уходят на второй план — голос молодого мальчика звучит будто над самым ухом: — Спи, моя милая девочка… Моя Реджина. И ей снится сон, в ту же самую ночь. Она оказывается в неизвестном месте, так похожим на лагерь. Повсюду мальчишки — они, завлеченные флейтой, танцуют и радуются. И она единственная девочка, нет — девушка семнадцати лет, улыбается глядя на это. — Присоединяйся, — знакомый голос, парень, такой незаметный и играющей на той самой флейте, стаскивает с себя капюшон бордового плаща и протягивает ей руку. Нисколько не сомневаясь, принцесса, не думая даже о том, что одета в ночную белую сорочку, хватается за руку Крысолова. Так она его назвала. Её личный Крысолов. Они кружились в беспамятстве под журчащую стройную мелодию, которая моментами переливалась грустными нотками — в этот момент все, кроме Крысолова, определенно забывали все свои горести и печали, забывали тех, о ком помнили. Реджина могла бы остаться с ними навсегда. Она хотела, безумно этого хотела. Но он вновь исчез, а она проснулась в своей постели, словно бы и не покидала её совсем.***
И теперь, когда Реджина со скрытым ужасом смотрела на стоящего перед ней парня, одетого в одежду её приемного сына, готова была убежать со слезами оттуда, не желая принимать всерьез. Питер Пэн стоял ухмыляясь глядя прямо в глаза Реджины, но не собирался сдавать её и рассказывать о том, что они уже давно «знакомы». — Вы нарушили правила, а значит Генри вам не видать, — потерянные мальчики собирались тучей около своего предводителя и по команде Пэна стали целиться из лука и набрасываться на взрослых. Реджина не могла сосредоточиться, но раскидала многих от себя, понимая что Питер собирается вновь скрыться, она незаметно бежит следом за ним, пока они не оказываются далеко от своих. — Стой, где стоишь, Питер Пэн! — кричит женщина, боясь что он исчезнет. Хотя, все так и происходит, он исчезает, но появляется сзади и прижимает королеву к ближайшему дереву. Она от неожиданности совершенно не успевает что-либо сделать, лишь напряженно смотрит все в то же превосходное, красивое и молодое лицо своего (а своего ли?) когда-то Крысолова. — Злая королева, думаешь если будешь идти следом за мной получится найти своего сына? — ухмыляется парнишка, явно не делая и намека на то, что помнит или удивлен её появлению. У Миллс же дергается бровь, а на глаза без причины накатываются слезы. — Т-ты! Крысолов! — шепчет она в обожании и испуге. — Зачем тебе мой сын? — О, милая моя Реджина, неужели ты помнишь? — его слова заставляют сжаться изнутри. — Он ведь тебе не сын, не обманывайся. — Питер Пэн строит невинную и даже сострадательную физиономию, а после улыбается так, как когда-то. — Я всегда знал, что ты другая, ты ведь так сильно жаждала меня… прости, я не мог прийти за тобой. Твоя мать меня бы убила. — Ч-что? — слеза стекает по щеке, королева словно снова забывается, внутри понимая что начинает так глупо верить и оправдывать Пэна. — я ждала тебя, каждый день! После того раза… я думала, что снова увижу тебя… Но ты бросил меня! Я была тебе не нужна, а теперь ты похитил моего сына, я тебе не верю! — Реджина резко пытается оттолкнуть от себя парня, который на деле не такой слабый, как выглядит, Пэн зажимает девушку еще сильнее своим телом прижимая к дереву, так что она вскрикивает от боли в спине. — Тише, не хочешь ведь чтобы кто-то услышал, пришел сюда и увидел нас в таком положении? — Питер шепчет на ей на ухо, словно околдовывает. Его рука держит её руки над головой. — Черт побери, что ты творишь Питер… — Цедит сквозь зубы Реджина, однако понимая, что до сих пор сходит с ума по нему. Она ни разу не целовала его, но все еще помнила его уверенные и сильные руки, когда они крутились в веселом танце. — Всего лишь дарю тебе еще один раз спасение, этот мальчик тебе не нужен, тебе нужен — я, — его губы и горячее дыхание обжигают, заставляя её сходить с ума и томно дышать. — Черная флейта под сладкое золото… — Моргает Реджина, внезапно улыбаясь, а Пэн самодовольно ухмыльнувшись, впивается в губы девушки жадным и желанным поцелуем для них обоих (а для обоих ли?).