На берегу

Выходить из дома все еще было тяжело. Любая тень, случайный голос, слишком резкое движение... Все, что угодно могло спровоцировать новую паническую атаку, желание лежать сжавшись под одеялом, вдыхать запах вакандского солнца и шерсти. Цепляться за них и за чуть колючее прикосновение ткани к коже, с каждым выигранным у паники выдохом постепенно успокаиваясь. Баки чувствовал, что прогулки не стоят такой цены, практически новой смерти и мучительного воскрешения, дороги по кругу. Выздоровление вообще казалось ему крайне медленной дорогой из ледяного ада Гидры к чему-то не очень ясному, но определенно теплому, а между были ловушки из прошлого, быстрая до обидного утомляемость психики, выцветающие кошмары. Он словно шел по колено в вязкой воде и каждый правильный шаг мог бы считаться победой, если бы Баки был склонен как-то хвалить себя за это или жалеть. И еще был Стив. Это главное. Теплее, чем местное солнце, он одним присутствием учил Баки заново улыбаться вопреки сомнениям. Стив был сказкой, которая сбылась наперекор всему остальному, вопреки решениям самого Барнса. Где Стив пропадал большую часть времени они не говорили, точнее, Баки не спрашивал, а Стив лишь пару раз обмолвился о том, что даже без Мстителей не хочет сидеть без дела и что для тех, кто хочет помочь другим, всегда найдется дело. Однажды он привез ему слив в пакете с арабскими буквами. Другой вернулся с рукой, замотанной старательно, но неумело детской футболкой с иероглифами. Баки сложил это с новостями о землетрясении в Японии и детях, спасенных из-под развалин и только вздохнул про себя. Где-то глубоко внутри он эгоистично хотел, чтобы Стив был с ним побольше, боялся, что его здоровенный сопляк натворит дел, сиганет без парашюта из стратосферы или вроде того. Но еще сильнее он гордился Стивом и верил в него. И сегодня, хоть с утра Баки закрылся в хижине не отвечая даже любопытным детям, которые часто прибегали поиграть с ним, боясь нового приступа, внезапное, как и всегда, появление Стива всколыхнуло все, разогнав подступающую темноту. Баки чувствовал себя усталым после минувшей плохой недели, но... Стив пах кофе из автомата, ромашковым шампунем, леденцом с ментолом. Он большой и теплый, сжимающий в объятиях так, что нет сил вдохнуть. Но сейчас Стив какой-то по особенному странный. Баки не понимает, что с ним. Грустный он, серьезный, что-то скрывающий? - Эй... Сопляк, выкладывай... - Барнс садится рядом, тянет единственной рукой Стива за рукав, - Что с тобой? Стив качает головой, проводит рукой по волосам... И Баки невольно вспоминает, сколько раз в Гидре ему снился этот жест... Глаза у Роджерса сейчас темные-темные, обведенные еле заметными кругами от усталости, несмотря на все чудеса сыворотки, и Баки хочется отшлепать его за то, что не бережется. - Погуляй со мной по берегу? Тени... Голоса... Открытое пространство... Так легко подобраться... Шепот... Слежка... Гидра... На губах уже готовое сорваться "Нет", но Стив продолжает, такой открытый и смущенный, - Я был в Бруклине, Бак. И в глазах выражение, которое порой так пугало Баки, отчаянно доверчивое, - Ты же помнишь, правда? Оно иногда делало больно, тревожа, вырывая из желания просто дрейфовать по вязкой воде без прошлого и будущего,оно мучило и жгло. И оно же помогало лечиться, делать шаг за шагом. Ради Стива. Ради себя самого. ради того, чтоб у Стива был тот, кого он заслужил, а не развалина, убитая годами в морозильнике. И Баки кивает в ответ на безмолвный вопрос. - Времени было мало, но я успел чуть-чуть побродить по Кони Айленду. Там совсем другие люди и аттракционы поменялись, но, если прищурить глаза и смотреть под ноги, то кажется, что не было никакой войны... И также пахнет сладкой ватой и хот догами... Я хотел привезти тебе, но не успел взять... Баки берет его за руку и тихонько гладит. Он не знает, что сказать, память еще не вернулась полностью и запах ваты он толком и не помнит. - Бак, а еще я подумал, когда мы последний раз гуляли по берегу океана? Я посчитал и, знаешь, я вообще не рассчитывал столько прожить, - Стив смеется, переплетая их пальцы. Когда-то шутки над собственным здоровьем помогали ему пережить очередное обострение чего бы то ни было, это Барнс помнил. Как и то, что ему никогда от них не бывало смешно. Выйти за дверь как шагнуть в открытый Космос. Все двигается, все меняется, все тянет за собой страхи из прошлого. Так что Баки вцепляется в руку Стива и концентрируется только на ее твердости и добром тепле. У сопляка уже давно не мерзнут руки, всплывает в голове, давно... А раньше после купания в океане он был не лучше, чем цыпленок, которого однажды вытащила из ведра с водой сестренка Баки. Тощий, дрожащий и ледяной. Вода ласково набегает на босые ступни и с легким шорохом откатывается обратно раз за разом. Сейчас это не страшно, а когда темнота изнутри пытается поднять голову, Баки поворачивается к Стиву, дует легонько на его растрепанные волосы, отросшие еще больше за это время, - Стиви... Когда мы последний раз гуляли по берегу океана, то ты гонялся за крабом и загнал его под камни. А я смотрел на твои кожу да кости и думал только об одном... И не о том, что началась война. Баки редко говорит много, ему вообще кажется, что он разучился болтать и получать от этого удовольствие, как раньше. Но сейчас он старается, потому что это важно. Да и Стив, привыкший к тому, что их встречи по большей части молчаливы, удивленно поворачивается и внимательно слушает. - У тебя были капельки масляной краски на лице и плечах... Оранжевые и зеленые... И одна на кончике носа. Ты помнишь? Стив удивленно кивает, не прерывая и не отрывая взгляда от глаз Баки. - И я больше всего хотел сделать вот так... - Баки проводит пальцем по носу Стива и касается его губ своими. Темнота шипит и обещает устроить ему веселье как только Стив уедет, но Баки посылает ее к чертям. Губы Стива чуть-чуть отдают приторной сладостью, летней, глупой, далекой... Баки проводит по ним языком и выдыхает, - Ты ел сахарную вату. И обнимает его так, словно все вот-вот рухнет в бездну, шепча на ухо то, что так и не сказал в прошлый раз на другом берегу, но под такой же древний шорох волн, - Я люблю тебя, сопляк, я так люблю тебя...