Замок на руинах наших сердец

      Было уже около восьми часов вечера, когда дамы, предварительно собрав две увесистые спортивные сумки вещей Рони и заехав по настоянию Эммы в ресторан поужинать, наконец добрались до отеля.       - Ну что, госпожа Завоеватель, можете вести свою пленницу в мрачные подземелья, - съязвила брюнетка, покидая салон автомобиля.       - Мм, я не любитель подземелий, поэтому пожалуй заточу вас в самой высокой башне, Ваше Величество, - поддержала словесный пинг-понг Эмма, жестом призывая мадам мэр двигаться в направлении входа в отель.       В этот момент Рони отшатнулась от нее, словно получив хлесткую пощечину, вмиг улыбка слетела с ее лица, а в душу закрался предательский холодок необъяснимой тревоги.       - Почему ты так меня называешь?       - Раз уж мы фигурально обратились к периоду Средневековья, то мне кажется логичным придание нашей могущественной мадам мэр статуса Ее Королевского Величества, - в примирительном жесте подняла обе руки блондинка.       - Боже, Эмма, прошу не называй меня могущественной тем более королевой, я тысячу раз говорила, что не хотела всего этого. Сама не понимаю зачем позволила этой игре зайти так далеко, - помрачнела брюнетка.       - Успокойся, дорогая! Все хорошо, просто был тяжелый день и нам надо немного отдохнуть…. А еще лучше хорошенько выпить, - мечтательно выдохнула Эмма.       В ответ на вмиг взметнувшиеся брови брюнетки, она лишь состроила щенячью мордочку:       - Только, чтобы скинуть лишнее напряжение.       Закатив глаза, но никак не прокомментировав предложение своей спутницы, Рони скрылась за дверями гостиницы.       Открыв номер магнитным ключом, Эмма пропустила брюнетку внутрь:       - Добро пожаловать в мои скромные апартаменты.       - Однако в этих «скромных апартаментах» себя вполне комфортно может чувствовать особа королевских кровей, - ответила Рони немного нахмурившись. – Если честно, я пока не готова к пижамной вечеринке и предпочла бы отдельный номер, и можно поскромнее.       - Что ж, так как я занимаю два смежных люкса, Ваше Величество может объявить о суверенитете и закрыть границы своего королевства, - указала Эмма на широкие двери с правой стороны, разделявшие огромную гостиную на две зеркальные части, мысленно прикусив язык за вновь проскользнувшее в разговоре использование титула неприятного брюнетке. – Или же мы можем чертовски весело проводить время, - попыталась она исправить ситуацию, задорно подмигнув Рони и слегка подтолкнув ее плечом. – Ну же, детка, неужели у тебя тоже не было совместных ночевок с подружками, это же должно быть здорово.       - Знаешь, за годы жизни в приютах, я устала от совместных ночевок с как минимум четырьмя идиотками в одной комнате. Единственная мечта у меня была – своя комната, даже если это будет просто чулан или каморка на чердаке, - грустно усмехнулась Рони. – Мне так не хватало тишины и уединения.       - Прости, я не хотела всколыхнуть в тебе эти воспоминания, - виновато собрала брови домиком Эмма. – Пойдем покажу твою комнату, надеюсь она будет лучше «каморки на чердаке».       Комната оказалась просто великолепной, как с обложки журнала по интерьерам. Огромная двуспальная кровать у противоположной стены одним своим видом давала гарантию крепкого целебного сна. Электронный камин, по виду напоминавший настоящий, и два массивных кресла напротив него, как будто приглашали завернуться в пушистый плед и вытянуть ноги к огню.       - Здесь ванная и туалет, - Эмма толкнула дверь справа, открыв вид на огромную угловую джакузи. – Есть даже сауна, если захочешь погреться. Список телефонов персонала на тумбе возле кровати, или можешь мне сказать, если что-то понадобится. В общем отдыхай, не буду тебе больше мешать, - закончила свою небольшую экскурсию Эмма. – Но если передумаешь, всегда добро пожаловать на клевую сторону, - скорчив рожицу льва Алекса из «Мадагаскара», подмигнула ей блондинка.       - Спасибо, Эмма! – устало, но по доброму искренне улыбнулась в ответ Рони.       Пожелав спокойной ночи, хозяйка номера вмиг упорхнула к себе, тихо прикрывая массивные двери в гостиной.       Оставшись в одиночестве, Рони еще раз осмотрелась. В углу комнаты на небольшом диванчике стояли ее сумки, видимо поднятые в номер водителем, пока они с Эммой разговаривали у входа. Решив, что займется ими позже, она первым делом направилась в душ, чтобы смыть тревоги и усталость тяжелого дня.       Освежившись и развесив в гардеробе часть вещей, она все же решила, что ложиться спать довольно рано, и вполне можно порадовать Эмму своей компанией.       Отворив дверь в смежный номер, она застала блондинку за просмотром какого-то скучного новостного канала. В руках она держала бокал красного вина полностью сосредоточившись на событиях на экране.       Рони невольно залюбовалась представшей картиной. Майка-топ плотно облегала упругую грудь Эммы, на мускулистых плечах лежало полотенце, собирая стекающие капельки с влажных после душа волос. Длинные стройные ноги в легких хлопковых брюках блондинка вытянула на маленький пуф.       Видимо боковым зрением Эмма почувствовала чье-то присутствие и повернув голову вздрогнула, едва не опрокинув на себя бокал с вином:       - Боже, Рони, ты меня до чертиков напугала! – выпалила Эмма, поднимаясь с дивана.       - Ну извини, пойду накрашусь и переоденусь, чтобы не травмировать твою нежную психику своим внешним видом, - на автомате съязвила брюнетка. Кстати выглядела она более чем привлекательно: легкий шелковый халатик чуть выше колен, неуложенные влажные после душа волосы и отсутствие яркого макияжа делали ее моложе лет на пять.       - Прости, я просто не ожидала, что ты все же примешь мое предложение, совершенно не слышала как ты вошла. И ты потрясающе выглядишь даже не накрашенная и не одетая, ну то есть одетая, но никак обычно….       - Пьете в одиночестве, мисс Спенсер – тревожный звоночек, - решила прервать Рони поток бессвязных объяснений блондинки.       Вернув самообладание и мысленно поблагодарив брюнетку за то, что избавила от неловкой ситуации, Эмма подошла к бару и извлекла еще один бокал для Рони:       -Уже в компании, так что можно не волноваться, - протянула она бокал мадам мэр. – Выглядишь подавленной, устала?       - Есть немного. И потом не каждый день тебе вручают «черную метку». Ощущения, знаешь ли, не из приятных, - с тяжелым вздохом опустилась на диван Рони.       - Ты не умрешь, обещаю. Здесь ты в полной безопасности. Вриз быстро разберется с этим психом и плевать, что Уивер против.       - Спасибо, Эмма! Наверное за всю жизнь обо мне никто столько не заботился, сколько ты за последнее время. Как бы не привыкнуть, - невесело улыбнулась Рони.       - Что плохого в том, чтобы позволить кому-то позаботиться о тебе?       - Зависимость. К хорошему быстро привыкаешь. Любые чувства – это слабость. Боль, гнев, ненависть, любовь – ты зависим от другого человека, а значит слаб и уязвим.       - Странно, что ты поставила любовь в одну линейку с такими чувствами, - удивилась Эмма.       - Наверное я бы даже поставила между ними знак равенства, - криво ухмыльнулась Рони, сделав большой глоток вина.       - Мне правда жаль, но не позволяй прошлому опыту проецироваться на будущие отношения – это ловушка.       - Не хочу дальше развивать эту тему. Расскажи лучше что-нибудь о себе, - попросила Рони.       - Даже не знаю о чем рассказать, - сжала губы в тонкую линию Эмма. – Я люблю ночь. Это мое время, когда все вокруг погружается в тишину и ничто не отвлекает от мыслей. Я не чувствую себя одиноко в такие моменты, это как процесс восстановления внутренней силы. Иногда рисую, не часто, просто по зову сердца или когда яркие образы хочется сохранить не только в памяти, - еще на полтона понизила голос Эмма, как гипнотезер успокаивая брюнетку.       - Ты рисуешь? Ни за что бы не подумала, - вернулась в реальность из полусонного состояния Рони. – Можно взглянуть?       Поднявшись с дивана, Эмма протянула ладонь брюнетке и не разрывая контакта рук, повела ее в свою спальню.       Комната Эммы оказалась зеркальным отражением комнаты, занимаемой сейчас ею. Единственным отличием было наличие большого балкона. Прямо у окна стоял мольберт с закрепленным на нем полотном. Похоже Эмма рисовала рассвет над Гиперионом. Должно быть с утра из ее окон открывается действительно фантастический вид на просыпающийся город.       - Очень красиво, - мечтательно склонила голову к плечу Рони. – Талантливый человек талантлив во всем.       - Угу, только не заставляй меня петь, если не хочешь разочароваться, - смущенно улыбнулась Эмма.       Вернув блондинке нежную улыбку, Рони заметила у стены еще несколько небольших картин. Особенно привлек ее портрет мальчика лет десяти. По мере приближения к нему, брюнетка почувствовала, как воздух покидает ее легкие, а ноги становятся словно ватные. Списав это состояние на резко накатившую усталость вкупе с действием выпитого вина, она опустилась на колени перед картиной, ощутив как все нутро сковывает кольцами необъяснимой тоски. Кажется сейчас все загоняемые куда-то глубоко чувства не реализованной материнской заботы и любви готовы были вырваться наружу. Вспомнив маленький комочек счастья, который мог стать ее сыном, там за стеклом дома малютки, она была готова разрыдаться. Недостойна… По надуманным стандартам тупой государственной машины она оказалась недостойна такого маленького и в то же время несоизмеримо большого счастья, как быть кому-то нужной, заботиться и оберегать маленькую жизнь, пусть и подаренную не ею.       - Кто это? – севшим от непролитых слез голосом, спросила Рони.       Эмма тоже опустилась на пол перед кроватью, сцепив руки в замок на разведенных коленях и откинув голову на постель, уставилась в потолок. Определенно такое положение не позволит пролиться слезам уже собравшимся в уголках глаз.       - Никто… Просто образ… Мог бы стать смыслом моего пустого никому не нужного существования. Просто символ моей трусости и бесхребетности… Мне кажется он выглядел бы именно так, сбеги я на день раньше из того кошмара.       - Не вини себя, Эмма, - тихо отозвалась брюнетка, зная историю первой любви блондинки. – Ты сама была еще ребенок и не смогла бы противостоять воле отца.       - Наверное…Не знаю… Просто не покидает чувство, что я живу не свою жизнь и как бы не пыталась не могу разорвать этот порочный круг.       Рони с трудом заставила себя отвести взгляд от портрета мальчика, желая закрыть эту болезненную тему для них обеих.       - Почему у нее нет лица? – теперь она зачарованно смотрела на мрачную по цветовой гамме картину в черно-синих тонах. Детально прорисованный образ вплоть до расшитого драгоценными камнями корсета роскошного платья эпохи рыцарей и принцесс, резко контрастировал с зияющей раной белого полотна.       - Не могу вспомнить ее черты, - устало выдохнула Эмма. – Моя Королева - постоянный ночной кошмар. Где-то читала, что если прорисовать свои страхи, то они уйдут. Но не помогает…       - Она настолько ужасна?       - Скорее ужасающе прекрасна, - ответила Эмма. – Меня часто преследует чувство омерзительного липкого страха. Когда ты, как загнанная в угол жертва, понимаешь, что надо бежать, пока не стало слишком поздно спасать свою жизнь. И в то же время ощущаешь, что все тело парализовано бессилием и не поддающимся объяснению желанием остаться, дойти до конца. Наверное также ощущает себя кролик перед удавом или мотылек, летящий на открытый огонь. И каждый раз я просыпаюсь в холодном поту и не помню, что это было, только размытый образ. Иногда наоборот я преследую ее, желая получить ответы на свои вопросы, но потом понимаю, что это опять искусно расставленная ловушка и я в западне. И тогда начинает душить чувство иррационального страха, несмотря на то, что физически я сильнее, я точно знаю, что она обладает страшной силой, способной стереть меня в порошок, - немного помолчав, Эмма поднялась. – Не знаю как ты, а я бы предпочла еще выпить.       - Неплохая идея, а то наш сеанс психотерапии немного затянулся, - следом за ней поднялась Рони, еще раз с тоской взглянув на портрет маленького мальчика.       Вернувшись на диван в гостиной и обновив содержимое бокалов, они продолжили делиться небольшими историями из жизни. Вскоре Эмма заметила, что их беседа постепенно превратилась в ее монолог. Похоже усталость все же взяла верх, и Рони уснула полулежа, прижавшись щекой к диванной подушке. Вдоволь налюбовавшись видом расслабленной и такой беззащитной в этот момент брюнетки, Эмма бесшумно поднялась и взяв с кресла полосатый плед, заботливо укрыла Рони.       Она с трудом подавила в себе желание прикоснуться к спящей женщине. Безумно хотелось кончиками пальцев провести по пухлым губам брюнетки, коснуться маленького шрамика над губой, оставить легкие поцелуи на ее раскрытой ладони, запястье, в нежной ямке локтевого сгиба. Тяжело вздохнув, она лишь аккуратно, чтобы не потревожить, заправила за ушко выбившуюся прядку шоколадных волос, и тихо ушла в свою комнату, погасив в гостиной свет.