***
Спать пришлось на холодном полу у костра и на жестких деревянных скамейках. Никто из них не посмел бы даже проситься в женские комнаты, хотя Арс перед сном стыдливо признался, что хотел бы уснуть в комнате матери хоть на полу, хоть в углу, хоть в воздухе, если бы он мог, но просто держа ее за руку и зная, что она рядом и никуда не уйдет. Он надеялся на это. Дима лишь грустно напомнил, что королева лечилась и, вероятно, совсем осталась без сил за день, поэтому не стоило ее тревожить. Арс нехотя согласился, поэтому теперь грелся под одеялом у костра. Дима проснулся среди ночи, потому что ему приснилась… песня. И пока она вертелась на языке, нужно было срочно куда-то ее записать. Он порыскал в своей сумке, молясь, что море не утащило на свое дно чернила, перья или хотя бы уголек, но ни того, ни другого, ни третьего в сумке уже не было, зато осталась влажная бумага. Не думая слишком долго, менестрель аккуратно вытащил из догорающего огня уголек, уселся за стол так, чтобы не писать в кромешной тьме, и попытался как можно быстрее нацарапать текст:Мачта корабля воздымается, как тотем, Команда на борту, и все ждут капитана Р. Воют неспокойные ветра потоки там, одни бури, За горизонтом нахмурится океан, И с ним северный Рубикон, Почти что край земли и считается тупиком. Но только выпадет утренняя роса, И поднимутся на «Жемчужной лисице» паруса.
«Жемчужная лисица» очень плохо встала в текст по слогам и ударению, Диме это не понравилось, нужно будет позже доработать текст. Какая же глупая традиция — давать кораблям звериные названия, впрочем, это дань уважения и любви к древнему мифу о том, что прародителям всех жителей континента когда-то были звери: крысы, мыши, сороки, вороны, тушканчики, землеройки, хорьки, барсуки… И это только те народы, которые Дима встречал в течение жизни, а кто знает, что там за океаном и какие мифы есть там. Менестрель вздрогнул, когда в комнате стало темно. Подумаешь, костер потух, но нет, это было что-то другое. Он обернулся и увидел, как Арс уселся на своей лежанке и смотрел на огонь. Стало как-то не по себе, вдруг ему плохо? — Арс, ты чего не спишь? — решил спросить Дима. — Мне вот песня приснилась, теперь вряд ли засну. Но Арс молчал. Он даже ухом не повел, а потом вдруг встал. Дима напрягся, снова окликнул его и тоже встал. Но вместо ответа вор направился к лестнице, ведущей вниз, прочь из башни. Ни секунды не думая, менестрель кинулся к нему, схватил за руки и заставил остановиться. Он увидел перед собой… ничего, спящего человека. Ни реакции, ни сознания. — Арс, ты же спишь, Арс! — Дима попытался встряхнуть его и разбудить. — Просыпайся, ну же. Просыпайся! Тряска не помогла. Арс напрягся и начал вырываться, выдергивать руки из хватки. Менестрель испугался и даже не понял, как отпустил его. Арс застыл на месте, а потом снова неторопливо поплелся к лестнице. Картина страшная, но Дима уже видел происходящего с его другом однажды, только вот Арс впервые решил куда-то уйти. Дима бросился бежать по другой лестнице, а потом, достигнув нужного этажа, стал ломиться в закрытую дверь. Нинель сказала, что ее можно найти здесь, если что-то понадобится. — Там Арс, он… — Дима даже не смог нормально объяснить показавшейся на пороге своей комнаты Нинель. — Ему очень плохо! А она решила и не спрашивать. Вернувшись в комнату, они никого не увидели, только огонь издевательски плясал в камине. — Где он? — спросил Нинель. — Что с ним? — Он собирался выйти из башни, — затараторил Дима. У него затряслись руки. — Он… он просто спал, а потом вдруг уселся на лежанке. Потом встал и куда-то пошел. Нинель, я клянусь, он шел с закрытыми глазами! Он спит! И ходит! — Поняла. Тогда нельзя упускать его. Они побежали вниз по лестнице. Казалось, что время упущено — Арс выйдет в лес и пропадет! Но он не успел далеко идти, скорее наоборот, Дима чуть не врезался в спину Арсу, когда выбежал из башни. Он снова схватил его за руки и попытался остановить, а потом и разбудить, но вор снова засопротивлялся; его лицо перекосило, казалось, будто он сейчас заплачет. — Отпусти… — Арс, очнись, пожалуйста… Мне страшно. — Он еще и разговаривает, — вдруг сказала завороженно Нинель. — Прекрасный случай. — Что? — удивился Дима. — Почему что ты, что Ирина принимаешь это как что-то нормальное? — Кто такая Ирина? — Мы сейчас будем об этом говорить?! — не выдержал менестрель и посильнее сжал руки Арса, а тот снова изменился в лице и посильнее наклонил и без того опущенную голову. — Ты его пугаешь. — Нинель заставила Диму наконец-то отпустить Арса и сама взяла его за руки, но уже мягко, аккуратно. — Милый, родной мой, это я, Нинель. Слышишь меня? Арс успокоился. Диму уже второй раз поражало то, с каким спокойствием и даже интересом к состоянию вора относились девушки. Это из-за то, что они обе практиковали врачевание и видели всякое? — А куда ты идешь? — К морю… — Тебя там кто-то ждет? Ты один идешь? — Там друзья… — А можно мы с тобой пойдем? Я и Дима. Познакомишь нас с друзьями? — Да… — Я возьму тебя за руку, можно? И Дима тоже так сделает. — Я никуда не пойду! — сразу же отказался менестрель. — Там тьма! Куда ты собралась идти? С ним?! Нина, ему плохо. Это не нормально! — Поэтому мы должны быть рядом и помочь, — сказала Нинель. — Возьми его за руку и пойдем. Арс повернул голову и закрытыми глазами посмотрел на Диму. По коже побежали мурашки. Под веками бегали зрачки; дрожали ресницы, но Арс был совершенно спокоен. Он спал. Почему он разговаривал и ходил во сне? — Дима, — подала голос Нинель, — он спит. Это плохой сон, такое бывает. Люди делятся плохими снами, переживаниями и эмоциями, чтобы найти поддержку. Мы должны его поддержать сейчас. Остров хоть и темный, но здесь никого больше нет, я знаю его наизусть. Не бойся. Если что-то пойдет не так, я знаю, как его разбудить. В прошлый раз Ирина не смогла успокоить Арса, но хотя бы не ходил и уснул сам, сейчас же не было никаких идей, что делать дальше. Неуверенно и боязливо Дима взял его за руку. После этого Арс потянул их в сторону моря. Мистический остров стал еще страшнее, но вор вел за собой слишком уверенно, будто он знал дорогу наизусть. Он шел с закрытыми глазами по месту, где оказался впервые, еще и в кромешной темноте! Дима боялся, что эта тьма будет последним, что он увидит. Под ногами что-то все время хрустело… И вот показался берег. Далеко, почти за горизонтом горели маленькие красные точки зажженных факелов континента. Легкая белая дымка окружала остров, делая побережье чуть светлее. — Здесь есть мостик, — сказала Нинель после долгого молчания. — Здесь я собираю морскую воду, чтобы выпарить соль, иногда стираю белье, если на роднике совсем скучно станет. Здесь тихо и можно много о чем подумать. — Ага, — только и ответил Дима. Арс отпустил их руки и зашел на мостик. Он дошел до края, развернулся, а потом сел к ребятам боком. — Такие громкие они… — Громкие? — переспросила Нинель. — Я их не слышу. Что они говорят? — Они не хотят с тобой говорить. Они хотят его… Арс поднял руку и указал пальцем на Диму. Менестрель аж вздрогнул. Только этого ему еще не хватало. Нинель толкнула Диму вперед и заставила сесть рядом, как Арс. Мысленно Дима твердил себе, что бояться нечего, а если что, мудрая сорока его защитит, она знает, что делать. Вдруг Арс поджал губы. — Такой маленький, как жалко… — Что? — переспросил Дима. — Пять лет всего… Скромный был, почти не разговаривал, — продолжал Арс. — Говорят, что ты не виноват… Судьба такая. Он тебя оберегает, за руку всегда держит, с лютней играет… Дима понял, что Арс говорил про сына. Про его сына, которого укусил паук. Про сына, который умер. — Жалко, что мы не познакомились… Это было невыносимо слушать, глаза защипало само собой. Стоявшая рядом Нинель только сжала Димино плечо. — Достань, — сказал Арс, выпрямившись. — Там подарок. — В воде? — спросил Дима недоверчиво. Вор кивнул. Дима повернулся к воде. Какой еще подарок в воде? Непонятная сила, забирающая из сердца жизнь, потянула Диму к воде, заставила опустить руки, наклониться. Было неглубоко, но Дима буквально мог дотронуться до моря кончиком носа. Это было очень неудобно. Наконец-то руки что-то нащупали, что-то маленькое и круглое, но не ровное. Дима потянул предмет к себе. Как же он испугался, когда вытащил из воды детский череп. Вскрикнув от страха и неожиданности, Дима уронил «подарок» обратно в воду, а потом не удержался и сам упал с мостика, успев схватить Арса за руку и утащив за собой. Перепугавшись до смерти, Дима вынырнул из воды и закашлялся. Руки загудели от боли. Следом вынырнул и Арс, замотал головой. Он только что проснулся. — Что? — спросил он, проморгавшись и привыкнув к темноте. — Что за шутки? Что я здесь делаю? — С ума сойти, — только и вздохнула Нинель. Она помогла Диме подняться, а затем взглянула на Арса. — Так ты ведающий. А ты знаешь об этом? — Чего? — спросил он снова. — Какой еще ведающий? Да что тут такое… Он задвигал руками в воде и вытащил мешающую горстку острых сломанных костей. Арс отбросил их куда подальше и с ужасом в глазах попытался побыстрее встать и выйти из воды на берег. — Чьи это кости? — спросил Дима у Нинель. — Ты сказала, что часто здесь бываешь. Ты не могла об этом не знать. — Дима… — Там был череп ребенка, — не унимался менестрель. — Не взрослого. И куча костей у Арса в руках. — Дима, это море, — сказала наконец-то сорока. — Остров в аномальной зоне. Здесь было много кораблекрушений, кости приносит на каждой волне и каждом прибое. Это место знает, что такое смерть. — Нет, ты не поняла. Почему детские кости? Почему когда он встал и пошел во сне? Почему он рассказывает о моем сыне то, о чем я никогда не говорил? — Я ходил во сне? — спросил Арс. — Ты говоришь с мертвыми! — выпалил Дима. — Это еще хуже! С моря подул холодный ветер, забиравшийся под мокрую одежду. Дима не обратил никакого внимания на небольшой фонарь с синим пламенем у мостика — он был настолько напуган, чтоб слепо шел за таким же слепым Арсом, не оглядываясь по сторонам. Сейчас же холодный синий огонь в небольшой чаше потух, а потом вдруг вспыхнул яркой зеленой искрой. Подаренный Дуинлан светильник так не делал. — Это не хорошо, — выдохнула Нинель. — Вы, трое! Перед ними появилась Элгима. Дима был рад увидеть женщину, которая ему не понравилась с самого начала. — Быстро обратно в башню! Немедленно! В животе разбухала паника. Дима не понял, как они вышли на побережье, а теперь не понимал, как идти обратно. Благо синий огонь в светильнике Элгимы освещал нужную и безопасную дорогу. Уже в башне при свете потухающего камина Дима наконец-то почувствовал себя в безопасности. Только сейчас он заметил, что Арс ходил на улицу босиком, а его руки покраснели от крови. Кости крошились в руках, а боль вор заметил только сейчас. Никого не спрашивая, Дима нашел чашу, наполнил ее водой и собирался помочь Арсу с очередными царапинами, которые он получил из-за него, но потом заметил, что Арс дрожит не от холода. В его глазах стояли слезы. — Я схожу с ума… — сказал он. — Схожу с ума… Это мучительнее, чем умирать от голода. Менестрель хотел хоть как-то поддержать, но не смог. Слова встали поперек горла, а мысли вообще пропали. Он никогда не встречал тех, кто мог говорить с мертвыми, кто знает, может, таких вообще не существовало, и Арс действительно сходит с ума. Этот страх в глазах был больше, чем при первой встречи с Нинель. Подошедшая к ним Элгима схватила Арса за руки: — Что у тебя тут? — спросила она, оглядывая раны. — Ничего серьезного, до свадьбы заживет. Костей не вижу, кристаллов тоже. Смой грязь и иди к Нинель, она тебя осмотрит и успокоит. — Успокоит? — спросил Арс. — Когда тело болит — пьют лекарства. Когда болит душа — ведут беседы. Тебе нужно и то, и другое. Она объяснит. — Только маме не говорите… Пожалуйста, не говорите ей, не говорите маме! Арса снова затрясло. Он боялся все потерять. Пришедшая Нинель смогла немного успокоить вора, а потом увела в комнату, где приготовила новую чашу с водой. Ночь будет длинной и бессонной. — Но только выпадет утренняя роса, И поднимутся на «Жемчужной лисице» паруса. Элгима села за стол; ей в руки попалась бумага с текстом будущей песни Димы. — Талантливо, хотя я ничего не смыслю в искусстве. — Откуда в море кости? — спросил ее Дима, присев на противоположной стороне. — Война Зеленого пламени унесла множество жизней. Когда-то здесь все закончилось, в Периклавской долине. А кораблекрушения? Мало ли что принесет сюда море, иногда бывают и сокровища. В древних текстах и преданиях Ваэлия описана не морем, а бескрайней равниной, на которой произошла последняя битва Войны Зеленого Пламени. Ученые Кима предполагали, что путаница возникла из-за неверного перевода исходных текстов… но, возможно, истина скрыта под водами самого моря. — Это не может быть случайностью. — Случайностей не бывает, есть только судьба. Если что-то случилось, значит, так и должно было произойти. — Хотите сказать, что то, что происходит с Арсом, это судьба? Не вы ли обрекли его на такие мучения? Элгима промолчала, но было видно, что она задумалась над словами Димы. Судьба Арса разделилась. Он явно не должен был стать тем, кем стал. Он вообще должен был погибнуть. — Почему вы не вернулись на континент? Вы же спасли наследника и королеву, он бы вырос и занял свое место. — Родрик… — Сорока снова замолчала. — То, что случилось с Родриком, могло оказать сильнейшее влияние на его сына. Какое-то время он жил здесь, на острове, но с каждым днем ему становилось все хуже и хуже, поэтому я унесла его подальше, на самый край страны. Я следила за ним издалека, но, когда родились мои дети, мне пришлось выбирать. А потом принц пропал, его забрали, увезли. Я молилась Мигларе, просила ее помочь найти ребенка, но она молчала… И молчит до сих пор. — От вас отвернулась ваша создательница? — удивился Дима. — Наказала за неповиновение. После всей моей борьбы за жизнь. Миглара одарила Нинель навыком врачевания, тем, чего мне не хватило в свое время. Она лучше знает, что нужно королевской семье. — Элгима положила бумагу и посмотрела Диме прямо в глаза. — Короля и его команду погубило Зеленое пламя. Он обезумел еще до отплытия, но оно пришло и убило его. Все, что я могла сделать, это спасти тех, кого оно не тронуло. — Арса?.. — Я не смогла бы пережить смерть еще одного принца. — Еще одного? — Арса под руки держала Нинель. — У меня был брат? Еще один? Нинель растерянно посмотрела сначала на Диму, потом на свою мать. Кажется, об этом она тоже не знала. — Он умер при рождении, — сказала спокойно Элгима. — Задохнулся. Я хорошо помню тот день. Королева кричала громче первых певчих птиц, которые вернулись с юга. В тот день, мне кажется, все королевство слышало этот плач. — Так вот о чем говорил Разиль. — Дима бросил на Арса короткий взгляд. — Разиля я пригласила к Родрику, но я не знала, что утешить ему удастся только королеву. Она действительно послушала только его, это он уговорил взять тебя на руки. — Элгима взглянула на Арса. — Смерть естественна, она всюду. И жить надо ради живых, особенно тех, кому смерть дала второй шанс. — Я что, тоже умер?.. — спросил Арс. — Это длилось не долго, тебя смогли спасти, как ты понимаешь. Нинель помогла Арсу сесть на стул и положила руки ему на плечи. Один ее взгляд говорил о том, что она требует продолжения этого рассказа. — Король был не в меньшем отчаянии. Никто не мог найти к нему подход, даже его товарищ. Разиль не справился, а я попала под горячую руку. В нем никогда не было столько жестокости, злости, я не знаю, что на него нашло. Подозревать начала слишком поздно. — Что он с вами сделал? — зачем-то спросил Дима. Он додумал худшее, но хотелось ошибиться. — Я не хочу говорить об этом при дочери. Это худшее, оно самое. Нинель опустила голову. Изгнанная, нелюбимая, теперь еще и ребенок насилия. Но она же в этом не виновата. — Рано или поздно это должно было случиться, но не в такой форме. Я пришла в замок за этим. — Старшая сорока снова посмотрела на Арса. — Ты очень на него похож; я вижу и чувствую что-то в тебе от него не потому, что ты сын своего отца, он не успел тебя воспитать. Я не умею видеть или слышать мертвых, как ты, но я уверена, что если бы видела, то я бы увидела, что он стоит за тобой. Как бы ты ни относился к нему, он будет стоять за тобой, защищать, подавать знаки. Они умеют так делать. — Вы можете мне сказать, почему я вообще хожу во сне и делаю то, что делаю? — Нинель, объясни ему, — попросила Элгима. У молчавшей Нинель забегали глаза. Арс поднял голову и посмотрел на нее. Он молча молил ее. — Я не знаю, откуда появляются приступы хождения во сне, — сказала наконец-то Нинель. — Отчасти это нормально, потому что к такому может привести нервное напряжение и потрясение, навязчивые параноидальные мысли, сильная усталость и недосып. С другой стороны, такое поведение может быть следствием… — Следствием чего? — спросил Дима. — Неправильной работы мозга во сне, возможно, позже это может привести к помутнению рассудка, я не уверена. — То есть я действительно схожу с ума… — подытожил Арс. — Пока нет, — ответила Нинель. — Вот именно, что «пока». — Ведающие так и заканчивали свои жизни, — сказала Элгима. — От сумасшествия или собственной руки, не справившись со своим безумием. Скажи мне, принц, ты когда-то убивал людей? Арс посмотрел на Элгиму. Ему явно не понравился вопрос, ведь гордиться было нечем. Но среда, в которой вырос Арс, то, с чем ему пришлось сталкиваться всю жизнь, явно значили, что он многое делал. Дима невольно вспомнил их ночную попытку уйти из Тюкингена. Ночь, дождь, тропа, группа разбойников. Менестрель точно никого своей лютней не убил, Ирина убила одного, а Арс? — Бывали плохие дни, — неохотно ответил он. — Как сказал барон Разиль, я подзаборный щенок. Меня действительно вырастила улица и волчья стая. Когда хочешь жить, будешь делать для этого все. Даже убивать, если потребуется. Я не святой и уж точно не горжусь тем, что мне приходилось делать, но ты сама сказала: смерть это естественно. Просто так я никого не убивал, всегда на то были причины. — Поэтому ты и ведающий. Познал смерть трижды: видел собственными глазами, сам кого-то убил и сам успел умереть, но смог вернуться с той стороны. Она тебя отметила, значит, ты сильный, значит, ты ей нужен. Ей и судьбе. — Хоть кому-то, — хмыкнул Арс. — Хотя теперь у меня много тех, кому я нужен просто так, а не за долги или личные счеты. — Думаю, на этом мы можем сегодня закончить. Сегодня ты уже не встанешь, поэтому будет лучше лечь спать. Если боишься, Нинель останется с тобой. — Нет, — вдруг сказала Нинель. — Дима, пожалуйста, отведи Арса в мою комнату. Я хочу поговорить с Элгимой наедине. Когда мужчины ушли, Нинель посмотрела на поднявшуюся из-за стола мать, но потом тут же отвела взгляд. Элгима некоторое время не двигалась, но потом все же подошла и обняла Нинель. — Прости меня, птенчик. Я не хотела, чтобы ты это знала, но это правда. Каким бы человеком он ни был, чем бы ни страдал, ты только моя дочь, а его уже нет на этой стороне. — Ты хоть любила его, скажи мне? — попросила Нинель. — Ты знаешь, что я не люблю мужчин, а только использую их по прямому назначению. Если бы не они, у тебя бы не было сестер и брата, а мы бы не оказались здесь. Может, это и была моя ошибка, но тогда Миглара говорила, что я все делаю правильно. Нинель зажмурилась, а потом заплакала. Жестокость мать выливалась на ребенка из-за обиды на отца, но теперь отца нет, а ребенок вырос. — Он вернулся, и ему нужна твоя помощь. С завтрашнего дня я перестану быть твоей наставницей. — Нет, — Нинель аж отпрянула, — нет, нет, Элгима, пожалуйста… Я не готова. Я не справлюсь. — Как ты там говоришь? — Элгима чуть улыбнулась и прикоснулась ладонью до щеки девушки. — «Меня зовут Нинель, я наследница Миглары и дочь Элгимы?» Ты справишься, я уверена. Миглара тебе поможет, не зря она дала тебе такое имя: Нинель, господствующая, царствующая. Ты — следующая придворная советница короля, я готовила тебя к этому. Так сделай своего принца королем, за этим были все твои экспедиции — вернуть наследника на трон.***
— Ты вот так выставляешь одну руку вперед, как можно дальше, тянешь ладонь на себя, да. Другую сгибаешь в локте, ладонь тянешь на себя и держишь за плечо. Голову поворачиваешь, ага. Это было самое обычное утро. Ничего не напоминало о ночи. Нинель решила заняться здоровьем Арса, очевидно, и начать с зарядки в холодной воде. Она не знала, спал Арс или нет этой ночью, потому что она вот не спала, но всячески пыталась выглядеть бодрой и участливой. То, что сводный брат доставляет ей много проблем, было слишком очевидно. К таким проблемам она не была готова. Когда болеешь головой, нужно не забыть про тело. Раз Арс умер в младенчестве, но его успели спасти, значит, у него должны были быть какие-то физические проблемы. Возможно, они так же влияли на больную голову, но у взрослых такие проблемы тянутся не из детства. — Арс, расскажи мне что-то такое, о чем я могу не догадываться, — попросила Нинель, когда они уселись на песке после холодной тренировки. — Что, например? — спросил Арс. — Мне иногда кажется, что вы все уже знаете меня лучше, чем я сам. — Расскажи что-то не из детства. Как бы ты жил сейчас, если бы Дима не привел тебя сюда и ты не искал родителей? Вопрос почему-то заставил Арса задуматься, будто теперь без Димы и поисков он жизни вокруг себя не видел. — Так, ну, я вор, состою в Гильдии, в которой не был уже два года и уже хрен знает какой у меня там долг. Я меняю часто города, потому что с награбленным опасно оставаться на месте преступления. Я, кстати, чутко сплю, потому что мне нужно постоянно знать, что я в безопасности и меня самого никто не ограбит или не убьет. — У тебя есть друзья, кроме Димы? — Нет, сомневаюсь в этом. И Дима мне не друг, он будто кто-то больше, как брат. У меня ощущение, будто я знаю его всю жизнь, и мы вместе всю эту жизнь. К тебе такого не чувствую, извини. — Он аккуратно прикоснулся к ее ладони. — Не удивлена. А как ты отнесся к тому, что я твоя сестра по отцу? — Я удивился, когда понял, а потом обрадовался. Я же говорил, что у меня не было ничего, а потом в один момент появилось все. Но услышав вчерашнюю историю от Элгимы, мне стало так обидно и мерзко за маму, которая буквально живет с любовницей и дочерью ее мужа. Она же знает? — Знает, — кивнула Нинель, — но она уже не принимает это во внимание. Но, думаю, ей обидно. Хорошо, что она не знает, как именно все случилось. Может, от этого ей было бы сейчас еще хуже. — Она тоже больна? — спросил Арс. — Как? — Она пережила смерть ребенка, потом мужа, потом потеряла тебя и корону. Ты правда думаешь, что она будет в порядке? — Барон Разиль рассказал, что был в нее влюблен. Наверно, тогда она была еще красивее и счастливее, а сердце у нее не болело от всего того, что судьба ей приготовила. — Видимо, поэтому Разиль смог убедить ее взять тебя на руки и заботиться о тебе. И все это пока обезумевший Родрик насиловал мою мать… О, Миглара, за что ты меня так ненавидишь? Нинель закрыла лицо руками, а Арс схватил ее за плечи и потянул к себе, крепко обнял. Дети точно не виноваты в том, что когда-то сделали их родители. У всего есть последствия. — Ты не в ответе за то, что случилось, слышишь? — сказал ей Арс. — Если бы я узнал об этом сейчас и он был бы жив, я клянусь, я бы… — Это случилось. И это не исправить, значит, так было нужно. Родителей не выбирают. — Да уж, это точно. Был бы выбор, я бы предпочел Разиля себе в отцы, — заявил Арс, отпуская Нинель, когда она успокоилась. — Хотя у нас была не самая лучшая первая встреча, но он меня принял. — Разиль — отец моей старшей сестры, — сказала Нинель. — Я знаю, как он обращается с Любовью, он хороший человек, просто несчастный и одинокий. — Я теперь должен спросить, сколько у тебя сестер и кто их отцы, потому что я уже запутался… — Нас четверо. — Нинель уселась удобнее, повернувшись к Арсу. — Три сестры: Марина, Любовь и я. Марина — старшая, дочь Разиля, Любовь — средняя, дочь Осдрика. Еще есть я и Сергей, мы младшие и дети Родрика. — Сергей? Твоего брата зовут Сергей? — Да. Он ученый, занимается наукой и учит детей грамоте в Киме. Ты его знаешь? — Нет, но у меня слишком много знакомых с подобным именем, — не сдержал усмешку Арс. — Везет. И ваша мама времени зря не теряла. — Спроси у нее, почему она решила, что должна родить детей от трех первых лиц государства, и расскажи потом мне. Скорее всего, я чего-то не знаю. — Скорее всего, она видит слишком далеко, чем мы с тобой. А твоя мама стратегиями не занималась? — Она была советницей двух баронов и короля, на чье правление случилась война с Солером. Как ты думаешь, чем она занималась? Кроме того, что рожала, воспитывала и учила троих птенцов. — Ладно, согласен. А сколько у вас с сестрами разница в возрасте? — Я… не знаю. В смысле я родилась здесь, на руинах башни, время здесь идет иначе, оно здесь… мертвое. Но я считала как-то и получилось, что Марина старше меня на восемнадцать лет, а Любовь — на четырнадцать. — Внушительно. Две взрослые опытные мудрые сороки. А ты сама, получается, младше меня не на много? — Я родилась в начале весны. Людская, а уж тем более птичья, беременность столько не длится. Я младше тебя почти на год. Это все остров… — Сложно, — по итогу сдался Арс. Он закрыл глаза, сцепил руки за головой и улегся на песок, поджимая одну ногу. Слишком много информации, слишком много беспокойства, слишком много проблем. Он вообще планировал проводить как можно больше времени с матерью, но теперь боялся, что может стать для нее угрозой со своей проблемой. Как бы там ни было, с мамой хотелось даже ночевать в одной комнате, охранять ее сон после всего, что она пережила. Вдруг потемнело, и Арс открыл глаза. Над собой он увидел лицо Нинель. — Ты чего? — спросил он. — Ничего, — улыбнулась она. — Красивый ты. Все говорят, что ты очень похож на отца. Неужели он правда был таким же, как ты? Арс почему-то задумался. Все так говорили, и это, вроде как, достаточно очевидно, что дети похожи на своих родителей, но для него это имело какую-то другую ценность. Если свою мать после долгих лет поисков он все-таки нашел и наконец-то увидел ее, то отца уже не вернуть из мертвых, поэтому оставалось что, смотреть в зеркало или на монеты с портретом, которые не успели переплавить. Эти монеты, называемые в народе «трусами», ценились очень высоко: поскольку они заметно крупнее современных флоринов, их можно выгодно переплавить с помощью формочек, сделанных с более новых монет. — Да никакой я не красивый, перестань. — Он снова уселся на песке. — Синяки, порезы, ты зубы мои видела? Волосы еще отросли, надо срезать. И побриться. Нинель снова мягко улыбнулась. — И на эти синяки с порезами посмотрит какая-то дама. — О, боже, только не дама. — То есть? — Потому что не хочу. Не нужна мне ни дама, ни жена, ни семья. Никто мне не нужен… такой. — Почему? Ты же принц, тебе нужен наследник… — Я вор, — ответил он. — Прежде всего я вор, работаю один. Не хочу никого подвергать опасности. Не хочу никого терять… Одному спокойнее. — Но ты принц. И ты будешь королем. — Король воров? — усмехнулся вышедший к ним из леса Дима. — Я знаю такую сказку из южных ханств. Рассказать? — Мне не интересно! — Арс отодвинулся от Нинель, освобождая место с рядом с собой для Димы. — Обсуждаете государственный переворот? — спросил он. — И без меня? — Наследнику пора вернуться на свое законное место, — кивнула Нинель. — Только наследник не хочет быть королем, — издевательски ответил Арс. — Не решайте за меня, пожалуйста. — Но не этого ли ты хотел? — Дима посмотрел на него. — Есть дом, слуги, куча денег и придворных, готовых исполнить любую прихоть, верти как хочешь. Мать жива и будет рядом. А власть? — Отец лишился власти не самым приятным образом. Не хочу такой же судьбы и чтобы меня называли трусом даже после смерти. — Тебе нужно все хорошенько обдумать, — сказала сорока. — Это сложно, я понимаю, но я бы не стала отказываться на твоем месте. Ты добрался до истины, такова судьба. Ты не будешь своим отцом. — Но я ничего не умею и не знаю. Политика, экономика… Ребят, да я читаю плохо, вы о чем вообще? — Разиль научит, — хмыкнул Дима. — Думаю, за то, что он позволил сделать с тобой, он должен тебе не только лодку и королевские клятвы. Арс закатил глаза и усмехнулся. Мертвого уговорят, ей богу. Но он ведь действительно этого хочет, быть на своем месте, и если его место — трон, то почему от этого нужно отказаться? Он не будет своим отцом, это точно. Один барон его поддерживал, осталось еще четверо. В международной политике могла помочь Ирина. А мама? Она готова вернуться на континент? А что скажет Гильдия, когда узнает, кем стал Арс? А Долго? Как много вопросов и сомнений, черт возьми! — На самом деле нам будет очень трудно, потому что камень коронации пропал в день кораблекрушения, — грустно сказала Нинель. — Камень коронации? — спросил недоверчиво Арс. — Что еще за камень коронации? — Чёрный как смоль резной камень размером примерно с кулак, о происхождении которого умалчивают даже легенды. Он использовался раттусцами для определения своего будущего монарха. По законам их государства, передача потомкам раттусских королей места на престоле по наследству не была гарантирована. Любой мог оспорить право владения камнем и заявить о готовности пройти испытание. Говорили, во время его прохождения камень пел хвалебную песнь, если претендент был достоин её. — Поющий камень, — мечтательно протянул Дима, — удивительно. Мне б такой, а то иногда голос пропадает. — И как исчез этот камень? — не унимался Арс. — Есть несколько версий, о которых мне известно, когда боевые корабли солёрских бойцов приблизились к западным берегам Ваэлии, а напуганный король Родрик, последний хранитель символа власти, покинул престол и сбежал. Некоторые считают, что Родрик Трусливый забрал артефакт с собой, чтобы в его отсутствие никакой узурпатор не смог захватить престол. Его корабль потерпел крушение, и камень исчез вместе с королём в глубинах моря. Другие же полагают, что бароны просто закопали камень, чтобы беспрепятственно править раттусскими землями. Но достоверно известно лишь то, что Поющий камень действительно исчез, а королевство погрузилось в хаос. — Баронство. Да, я знаю. Тогда не видать мне трона, о чем еще разговаривать? Или что, вы хотите, чтобы я сделал то же самое, захватил власть? Нинель с Димой почему-то переглянулись, а Арс нахмурился. — Вы издеваетесь? — Я и Элгима тебя поддерживаю, а вместе с нами и Бриндис. Королева не оставит сына. А если мы привезем тебя в Гнездо, то и оно сможет оказать влияние на баронов, Баладон, Солер и всех остальных, — сказала Нинель. — А еще тебя знает Ирина и Разиль, — согласился Дима. — Ирина вообще сказала, что поможет тебе с наследием, если ты согласишься заключить с ней союз. Разиль признал в тебе сына Родрика. Столько союзников! — И вы прям уверены, что они будут называть меня своим господином? — тихо спросил Арс. — Преклонят колени, будут за меня сражаться и отдадут за меня свои жизни на поле боя? Троица замолчала. Дима посмотрел на море. Там ведь не лучше, там ведь одно зло, насилие и беднота. — Я буду называть тебя своим господином. — Менестрель посмотрел на Арса. На солнце его глаза почти светились. — Напишу столько песен, сколько прикажешь. Во многом потому, что Арс за такой короткий промежуток времени стал Диме другом, рисковал ради него жизнью, он действительно был готов делать это все: называть своим королем, преклонять колено, сражаться, хотя никогда в своей жизни не держал оружие и никого не убивал. Может, это действительно судьба. — А я сорока. Я знаю, кто ты, поэтому во мне нет никаких сомнений, как я буду тебя называть и что для тебя буду делать. — Но у меня есть одно условие! — вдруг опомнился Дима. — Какое? — спросил Арс так, будто уже готов подписывать документы и распоряжаться своей страной. — Ты вернешь Муридее статус республики и ограничишь влияние барона Осдрика на управление делами этой земли. — Ты давно в политику подался? — В тот момент, когда согласился называть тебя своим господином, о мой господин. Арс толкнул Диму в плечо. А ведь когда они осуществят то, что задумали, ничего этого уже не будет. Они не будут больше никогда вот так же, казалось бы, беззаботно сидеть на пляже, греться под солнышком и обсуждать планы на жизнь, а ведь это были планы на жизнь. Если так оно и будет, Дима будет по этому очень сильно скучать. — Но бароны будут требовать пройти испытание Поющего камня, я уверена, — с грустью вздохнула Нинель. — Его нужно найти. — Ты можешь спросить у Миглары об этом? — спросил ее Дима. — Могу. Я и собиралась это сделать, только вот сегодня я еще не молилась, мне нужно… — Тебя оставить одну? — Арс чуть наклонил голову. — Да, — кивнула Нинель. — В этом нет никакой таинственности, но так мне проще дается наша связь. — Мы с Димой погуляем, не переживай. Арс схватил Диму за рукав рубахи, заставил подняться. Они пошли вдоль берега, уходили все дальше и дальше, пока сидевшая на мостике Нинель не скрылась за поворотом побережья. Опередив Диму на какое-то расстояние, Арс остановился и развернулся. — Скажи, а ты говорил искренне? — спросил неуверенно Арс. Дима сначала даже не понял, но увидел отчасти перепуганный взгляд своего друга и чуть улыбнулся. — Да, искренне. Хотя, наверно, я все же не до конца уверен, что готов называть тебя своим господином, но в остальном… Ты мой друг, а уже потом вор, принц и так далее. Ты это ты. Это я в тебе и ценю. — Я никогда даже и не думал, что кто-то может меня вот так любить, дружить со мной, — вдруг все так же неуверенно признался Арс. Дима заметил, как нервно он начал заламывать пальцы. — У меня нет друзей, это правда, а если и есть, то они не настолько близкие и мы видимся очень редко. Всякая дружба заканчивалась выгодой, только не для меня. И сейчас, после всего, через что мы с тобой смогли пройти, свершили буквально невозможное, я… Даже не знаю, как сказать. — Можешь не говорить, я понял. — П-правда? — Да, конечно. То, что Арс занял какое-то важное, особое место в жизни Димы, было очевидно. И по объективным причинам, которые озвучил Арс, и потому что было в нем что-то такое, что манило, притягивало. Это сложно было описать, но рядом с ним становилось спокойнее. Иначе не скажешь — ты это ты. Арс улыбнулся, а потом подался вперед и крепко обнял Диму. Менестрелю стало неловко; он даже не вспомнил, как Арс уже когда-то так крепко обнимал его. Только тогда успокаивали другого, а сейчас покой нужен был самому Арсу. Если он нашел покой в Диме, что ж, значит, это судьба. Судьба. Судьба. Судьба… — Я так рад, — выдохнул Арс, не переставая улыбаться и отстранившись наконец-то от Димы. — Я рад, что ты рад, — усмехнулся ему менестрель. Арс с разбегу запрыгнул на большой камень в воде, поднял руки вверх и закричал: — О, Миглара, я так рад! Я самый счастливый человек в Пангее! — Она тебя не услышит! — засмеялся Дима. — Ты же не сорока и не птица, она с тобой не говорит. Но Арс не ответил. Он закрыл глаза, подставил лицо морскому бризу. Он действительно счастлив как никогда. Волны ударили о камень, о берег, обрызгивая мужчин холодной морской водой. Дима опустил взгляд, когда почувствовал сильный удар по ноге. Это была не волна. На берег выбросило кусок доски, а на нем черной смолой было что-то написано. «Крыске…» …ллан. Корабль. Периклав. Катя…