Бремя ответственности

      Жаркий день подошёл к концу. Солнце скрылось за горизонтом, и изнуряющий зной, наконец, сменился ночной прохладой. Эрагон и Муртаг сидели под раскидистым дубом, в тени которого они прятались от палящего солнца. Данное дерево и несколько ему подобных росли в стороне от леса, как раз у дороги, ведущей к главным воротам Улкута. Сейчас дорога была пуста, все жители с наступлением темноты укрылись за городскими стенами. Весь дневной шум смолк, и воцарившуюся тишину нарушал лишь шелест листвы, которую колыхал слабый ветерок, поскрипывание каких-то насекомых в ветвях и тихое похрапывание Муртага.       Несмотря на поздний час, Эрагон, в отличие от сродного брата, не спал. Он просто наслаждался царившим вокруг миром и покоем. Ничто не указывало на то, что уже завтра это место может стать полем боя. Драконы и Всадники примчались сюда ещё прошлым вечером, и пока никаких признаков приближения опасности не наблюдалось. Миновала ночь, и прошёл день — всё по-прежнему оставалось спокойно. Но, невзирая на то, что им так и не удалось установить точное местонахождение грифонов и кочевников, Эрагона не покидало ощущение, что нынешняя идиллия — это затишье перед бурей, и над этим краем нависла угроза.       И, по-видимому, так казалось не ему одному. Во всяком случае, жители Улкута отнеслись серьёзно к принесённому Всадниками известию. Надо сказать, переговоры по большей части вёл Муртаг, поскольку его тут уже знали, а он, в свою очередь, усвоил кое-что из местных обычаев. Выслушав Всадника, жители начали готовиться к приходу незваных гостей. Случаи набегов кочевников на эти края не были редкостью, но раньше разбойники ограничивались лишь нападениями на сёла, к стенам города они подошли только один раз, и им был дан отпор. С тех пор кочевники обходили Улкут стороной, считая его неприступным. Возможно, и на это раз беда обойдёт стороной. Но всё же рисковать жители города не хотели и вовсю готовились к обороне. Банды кочевников обходили Улкут стороной, пока рассчитывали только на свои силы, но поддержка грифонов могла придать им смелости и наглости, внушить мысль, что теперь им нипочём любые преграды, и никто не сможет им противостоять. Поэтому, не исключено, что на этот раз угроза будет реальной. А местонахождение города одновременно способствовало организации защиты и создавало определённые проблемы. С одной стороны, Улкут располагался на берегу озера, и постоянный доступ к воде позволял выдержать долгую осаду. Но при этом город был окружён лесами, что позволяло врагам незаметно подойти практически к самым воротам.       Эрагон глянул на городскую стену со сторожевыми башнями и массивными воротами. Улкут был не чета Астэуру, тут люди знали, как защищаться от врагов, но только если противник не атакует сверху. Правда, сейчас, после предупреждения о крылатой угрозе, на стене дежурили лучники. Благодаря Эрагону и Муртагу, люди в городе знали, с кем им предстоит иметь дело. Да, пока всё спокойно, но только пока. Кто знает, когда грянет гром? Во всяком случае, теперь появление кочевников не станет неожиданностью для часовых в сторожевых башнях. Только вот уберегут ли все принятые меры от огромной стаи грифонов?       О грифонах в этих краях знали, но всё же эти существа были здесь редкими гостями, и они никогда не нападали на людей. Последние также не проявляли агрессии к этим гордым созданиям. Хоть здесь и почитали драконов, к грифонам люди тоже относились с уважением. Но залетавшие сюда грифоны были дикими, гордыми созданиями, а не теми, кто якшается с разбойниками. Как сказала Айнара, если драконам «приручение» пошло на пользу, то грифонов оно испортило. И такому испорченному крылатому полчищу надо было как-то противостоять.       «Хорошо ещё, что грифоны, в отличие от драконов, не дышат огнём», — напомнил себе Эрагон и перевёл взгляд на дремлющих поодаль драконов.       Сапфира и Серый, переплетя передние лапы, спали бок обок. Глядя на эту пару, Эрагон вспомнил, как Сапфира раньше также лежала с Фирненом, и ему даже показалось, что Серый прижимается к ней теснее, чем зелёный дракон. Скорей всего, Серый боялся потерять свою подругу. Чуть в стороне от этих двоих в гордом одиночестве устроился Торн, а возле дубов расположился молодняк. Всю дорогу сюда Алайя с интересом поглядывала в сторону Серого и Торна. Точнее, сначала её интересовал Серый, но пару раз поймав на себе красноречивый, гневный взгляд Сапфиры, она переключила своё внимание на Торна. Но красный дракон даже не смотрел в её сторону.       — Зря старается, — прокомментировал Муртаг попытки Алайи. — Сердце Торна уже занято. И этой юной драконихе далеко до избранницы Торна.       Кто именно является избранницей красного дракона, спрашивать не надо было. Эрагону и так всё стало ясно. Конечно, у драконов свои понятия о красоте, но в данном случае, и на человеческий взгляд, невзрачная Алайя с чешуёй грязно-болотного цвета значительно уступала белоснежной красавице Айедейл.       К концу второго дня Алайя и сама поняла, что все её попытки привлечь внимание старших сородичей напрасны. Оба дракона остались к ней равнодушны. Похоже, Алайя решила, что не последнюю роль тут сыграла её внешность. Теперь обиженная юная дракониха держалась рядом с Коэлом и Сэрером, которых воспринимала как членов семьи. Те не возражали против её общества и даже, насколько мог судить Эрагон, утешали «сестру», убеждая её, что не стоит переживать по этому поводу, и что она обязательно найдёт того, кто оценит её по достоинству.       Эрагон в очередной раз оглядел вершины деревьев, ища признаки приближения кочевников. И вновь не заметил ничего подозрительного. Нигде над лесом дым от костров не поднимался. Одно из трёх: либо эти разбойники вообще сюда не пошли. Такой вариант был бы самым лучшим. Либо они ещё далеко, и драконы, перемещаясь по воздуху, обогнали их на несколько дней. Или, что самое худшее, разбойники просто не стали разводить огонь, поскольку ночь была тёплой. Обходились же без костра Эрагон и Муртаг. Огонь, конечно, требовался и для приготовления пищи, но, возможно, разбойники взяли в дальнюю дорогу провиант, не требующий варки над костром. Так или иначе, дыма не было видно не только этой ночью, за всё время путешествия Всадники и драконы не заметили никаких признаков лагеря кочевников. Но, правда, Торн сразу предупредил, что не исключено, что разбойники просто идут другим путём. Или, по версии Муртага, мародёры специально не разводят костров, чтобы раньше времени не сообщить о своём приближении. В любом случае, теперь оставалось только ждать. И лично Эрагон предпочёл бы, чтобы ожидание оказалось напрасным, и беда обошла данный край стороной, хоть это и означало, что они зря проделали такой путь.       Эрагон немного поёрзал, меняя положение, поскольку сидеть, прислонившись спиной к шершавой коре было не очень комфортно. Вообще-то жители Улкута предлагали им с Муртагом заночевать в городе, но братья отказались: не захотели злоупотреблять своим положением, с них хватило того, что их бесплатно накормили. К тому же, Эрагон полагал, что, находясь снаружи, благодаря своему острому зрению и слуху, он сумеет заметить приближение врагов раньше, чем стражники на стенах. А вот Анжела и Солембум, в отличие от Всадников, остались в городе. Похоже, травницу заинтересовал Улкут. А, по мнению Эрагона, там не было ничего примечательного и заслуживающего внимания. Обычный большой торгово-ремесленный город, таких полно и в Алагейзии. Переплетение широких и узких улиц, дома разной высоты, торговые площади — всё это было привычным. Пожалуй, из всех городов Алагейзии Улкут по своему устройству больше всего напоминал Эрагону Драс-Леону. Только не такой мрачный. И здесь люди поклонялись не раззакам, а драконам и не приносили «богам» человеческие жертвы. И вообще местный культ не был жестоким: жители просто были готовы отдать своим «богам», в лице Всадников и драконов, всё, что те пожелают. И шестеро уставших с дороги драконов этим воспользовались, опустошив одну из мясных лавок. А мясник был рад угодить «богам» и не думал о понесённых убытках. Наблюдая за этой сценой, Эрагон вспомнил Слоана: попробовал бы у того кто-нибудь бесплатно взять товар. Хотя, с другой стороны, кто бы рискнул возражать дракону, а тем более шести? Как бы ревниво ты не относился бы к своему товару, в такой ситуации начнёшь возражать — сам рискуешь стать обедом.       Не сводя глаз с леса, Эрагон погрузился в свои мысли. Он перебирал в голове сражения, в которых участвовал, и гадал, что из накопившегося опыта может пригодиться. Проблема заключалась в том, что Эрагон не представлял, как сражаться с грифонами. В отличие от Эльвы, он даже никогда не видел их воочию и не представлял, чего от них вообще стоит ожидать. По словам Глаэдра, у грифонов имелась какая-то природная защита, благодаря которой многие заклинания на них не действовали. Следовательно, в основном предстоит полагаться на силу оружия. Сапфира и Торн, правда, настаивали на том, чтобы Всадники занимались разбойниками и не вмешивались в сражение с грифонами, поскольку с последними драконы сами как-нибудь разберутся. Но Эрагону и Муртагу эта идея не понравилась. Для Алайи, Коэла и Сэрера этот бой должен был стать первым, у них нет никакого опыта, а есть только юношеская самоуверенность. Про то, с чем и с кем приходилось иметь дело Серому, Всадники ничего не знали. А что касается Сапфиры и Торна, у них, конечно, был опыт сражения с летающими существами, но один на один или, на худой конец, один против двух, но не когда на тебя бросается сразу десяток. Но, если судить по тому, что увидел Серый, на каждого дракона придётся гораздо больше грифонов, чем десять. А Элдунари предупредили, что грифоны, когда противник превосходит их размерами, атакуют целой стаей. Эрагон старался не думать о том, сколько у драконов шансов справиться с таким количеством существ. В сложившейся ситуации Всадники даже не знали, какими чарами защищать своих драконов. Элдунари тоже не могли ничего посоветовать. Глаэдр лично никогда не имел дело с грифонами. Валдру, в отличие от него, в молодости однажды пришлось с ними столкнуться. Но, поскольку он был диким драконом и уже на тот момент достаточно крупным, а грифонов — всего трое, он сумел отбиться от них без всякой магии.       Погрузившись в размышления, Эрагон даже не замечал, как летит время. Прошла ночь. Тьма постепенно стала редеть. Восток начал алеть, предвещая наступление нового дня. Вдруг на Всадника нахлынуло чувство надвигающейся беды. Он вздрогнул и вскочил на ноги.       — Что происходит? На нас напали? — Муртаг, разбуженный его резким движением, закрутил головой.       Сапфире передалось волнение Всадника, и она, встрепенувшись, вскинула голову:       «Эрагон?»       — Я чувствую, что Роран и Эльва в опасности, — выдохнул Эрагон.       — А как ты…? — начал Муртаг, но Эрагон его не слушал.       Он потянулся за флягой с водой, движимый желанием прибегнуть к магии, чтобы выяснить, что сейчас происходит в Алагейзии. Но Глаэдр остановил его:       «Чтобы не произошло с Рораном и Эльвой, отсюда ты им ничем не сможешь помочь. Поверь мне, от того, что ты всё выяснишь, легче тебе не станет».       Эрагон был вынужден признать, что старый дракон прав: знание правды действительно не принесёт ему облегчения, наоборот, ему станет только хуже от ощущения собственного бессилия. Ведь, как верно заметил Глаэдр, отсюда он никак не сможет повлиять на судьбу Эльвы и Рорана. Лучше оставаться в неведении, чем сидеть и смотреть, не имея возможности помочь. Эрагон мог лишь надеяться, что Эльва и сама ощутила приближение беды и предупредила Рорана об опасности. Правда, кое-какое беспокойство вызывало время суток.       Сейчас Алагейзия, скорей всего, по-прежнему окутана ночной пеленой. Ещё в первый месяц пребывания в этих краях Эрагон, к большому для себя удивлению, общаясь с Насуадой, обнаружил, что время тут и в Алагейзии отличается: если здесь дело шло к вечеру, то там день ещё был в разгаре. На это открытие Элдунари ответили, что в прежние времена Всадники, изредка совершавшие путешествия за пределы Алагейзии, тоже отмечали данный факт. Но который час сейчас бы ни был в Алагейзии, Эрагон надеялся, что это не повлияет на способности Эльвы.       «Только бы с Рораном и Эльвой всё было в порядке, — подумал про себя Эрагон. — Какая беда над ними не нависла бы, пусть для них всё закончится благополучно». А ещё Всадник задался вопросом: почему Эльва ему ничего не сообщила, ведь она обещала сообщать обо всех новостях. Самый простой ответ: она не успела. Но от Эльвы вообще не было известий с того момента, как она сообщила, что Роран стал Всадником. Пусть с самим Эрагоном сейчас было трудно связаться — инициатива должна была исходить от него. Вся связь с Алагейзией сейчас должна была осуществляться через оставшихся в долине эльфов. Только Эльва и им ничего не сообщала. Во всяком случае, когда Эрагон вечером разговаривал с Блёдхгармом, никаких известий не было. Вопрос в том, почему? На тот момент новостей действительно не было, или Эльва по каким-то причинам не захотела о чём-то говорить? Хотел бы Эрагон знать, что вообще сейчас происходит в Алагейзии. Он ещё раз поборол желание прибегнуть к магии, чтобы получить ответы на свои вопросы.       — Что бы сейчас не происходило в Алагейзии, полагаю, гроза вот-вот разразится и здесь, — раздался вдруг сзади голос Анжелы, словно прочитавшей мысли Эрагона.       Эрагон вздрогнул и обернулся. Он опять не заметил, как подошла Анжела. Рядом с травницей, как и следовало ожидать, находился Солембум, только на этот раз он был в обличии вооружённого кинжалом человека. Сама Анжела тоже приготовилась к бою. В руке она сжимала древко хутхвира, а под складками плаща угадывался висевший на поясе Колокол Смерти.       — Что ты имеешь в виду? — Муртаг поднялся на ноги.       — А ты посмотри на небо, — посоветовала ему Анжела.       Муртаг и Эрагон синхронно подняли глаза кверху. На небе не было ни облачка. Значит, травница имела в виду грозу не в прямом смысле. Ничего подозрительного Всадники тоже не заметили. Просто начинался новый день, и на востоке была уже видна не алая полоска, а пылало багровое зарево.       — Солнце встаёт… — начал Муртаг.       — Небо красное, как кровь, боюсь, что это знак, — сказала Анжела ворчливым голосом. Она явно была недовольна тем, чем Всадники не замечают очевидных вещей.       — Знак? — в один голос переспросили Эрагон и Муртаг.       — Знак того, что сегодня состоится битва и прольётся кровь, — пояснила Анжела ещё более недовольным тоном. — И почему вам надо всё разъяснять?       — Вопрос в том: чья кровь? — пробормотал Муртаг, игнорируя ворчание Анжелы.       «Боюсь, потерь не избежать с обеих сторон, — печально произнёс Глаэдр. — И погибнуть могут не только люди, защищающие город, но и…» — он не договорил, но кого имел в виду, можно было догадаться.       «Не стоило приводить сюда этих едва вставших на крыло юнцов, — послышался голос Валдра. Старый дикий дракон редко общался при помощи слов, и ему было трудно излагать свои мысли таким образом. — Стая грифонов слишком серьёзный противник для них».       «Я это знаю, но мне не хватило духу сказать: «Нет». Они так просили взять их с собой, — Сапфира посмотрела в сторону спящей троицы. — Возможно, мне стоило быть более жёсткой и приказать им остаться в долине».       Стоило или не стоило — теперь гадать уже поздно. Если начнётся сражение, Алайя, Коэл и Сэрер не захотят оставаться в стороне. Они прилетели сюда не затем, чтобы выступать в качестве наблюдателей. Вернуться домой или хотя бы улететь на безопасное расстояние юные драконы тоже откажутся. И, даже если удастся убедить их это сделать, отсылать их сейчас, когда где-то рядом, возможно, находится стая грифонов, могло означать — подвергнуть юных драконов ещё большей опасности. Ведь тогда Сапфира, Торн и Серый точно не смогут помочь этой троице. К тому же, никто не знал, когда вообще стоит ожидать появления грифонов: с минуту на минуту или только на исходе дня.       — Полагаю, ждать осталось недолго, — произнесла Анжела, вглядываясь в небо.       Рассвет продолжал разгораться. Подул ветер. Проснувшийся следом за Сапфирой Серый начал настороженно прислушиваться. Вскоре и Эрагон услышал то, что встревожило дракона: вместе с порывом ветра со стороны леса донеслись клёкот и конское ржание. Сапфира потянула носом воздух и громко зарычала, подавая тем самым знак часовым на городской стене. Анжела оказалась права, похоже, ждать действительно осталось недолго.