Это не должно было случиться!

      — Ближе, Винс! — кричал Томас, голос которого заглушал поезд и двигатель экскурсионной машины, но напарник все же услышал его и, кивнув, начал подъезжать ближе. Все случилось буквально за секунду. Дилан понял, что все равно не дотягивается крючком до лестницы поезда и решил чуть подпрыгнуть на край капота машины, чтобы оказаться немного ближе. Сангстер сидел в кустах и видел все это, каждую мелочь и каждый момент. Его тело буквально парализовало в то мгновение, а рот распахнулся в немом «о», когда он увидел, что… Нога Дилана соскользнула с капота, и он начал падать с машины вниз. Барри не успел вовремя среагировать и остановить машину, поэтому через пару секунд раздался глухой удар и, казалось бы, можно было за километр услышать, как кости О’Брайена хрустнули. — Остановите съемки! — крикнул Уэс и вскочил со своего стула, подбегая к сбитому парню. Барри быстро остановил машину, когда понял, что натворил. Кажется, вся съемочная площадка собралась за пару секунд вокруг Дилана. Но Томас будто очнулся от того, что увидел и побежал быстрее всех, расталкивая ребят в разные стороны. — Дилан! Дилан! — кричал Том во всю глотку и прорывался через толпу таких же взволнованных актеров. По его щекам уже бежали слезы, обжигая лицо. Было множество смешанных чувств, но больше всего было больно. — Скорую! Быстро! — кричал Уэс и держал Дилана за руку. — Держись, друг, все будет хорошо, — говорил режиссер, но тот все равно был без сознания. Все было в крови, а лицо… оно будто развалилось на части: челюсть съехала вниз, скула была раздроблена, сломан нос и множество ран обсыпало все его физиономию. Но пострадало не только лицо, но и ребра, руки, ноги… Он весь был попросту сломан. Страшно было смотреть сейчас на актера, да и вообще видеть его в таком состоянии уже жутко. Дилан даже не был похож на самого себя.       И тут подбежал Томас. Парень буквально упал перед ним и начал слабо трясти за плечи, пытаясь привести друга в чувства. — Томас! Успокойся! Пожалуйста, — попросил Уэс и взял его за плечо, пытаясь оттащить от сбитого. — Я не могу! — вырвался парень и лег обратно к Дилану, держа его за куртку и утыкаясь носом в грудь. Горькие слезы Сангстера покрыли серую футболку брюнета, оставляя черные мокрые следы. Он буквально задыхался, ему тяжело было дышать, сердце разрывалось на части. — Отойдите! Дайте пройти! — теперь уже люди из службы спасения всех расталкивали, чтобы пройти к Дилану. — Молодой человек, нам надо… помочь ему, отойдите, пожалуйста, — начала девушка, пока ее ассистент срывал с актера одежду. — Нет! — хрипло крикнул Томас, жмясь к другу еще сильнее. — Дайте ему успокоительное и пусть с нами поедет, — вздохнул доктор, помогая второму врачу. Девушка начала щупать пульс. — Несите дефибриллятор! — крикнула она через пару секунд, не нащупав пульс. Два санитара кивнули и убежали, а затем прибежали с большим аппаратом. Один из них вытащил шприц и вколол Томасу успокоительное прямо в напряженную мышцу руки, от чего тот аж взвизгнул. Второй санитар уже подготовил дефибриллятор, чтобы восстановить сердцебиение сбитого. — Разряд! — крикнула девушка-врач, создав нужное напряжение, а затем прислонила аппарат к груди Дилана. И так несколько раз, пока пульс не восстановился. Сангстера же усадили в машину скорой помощи и накрыли пледом, чтобы тот хоть немного успокоился. Да, он был спокоен, но по его щекам до сих пор текли слезы. Дилана срочно госпитализировали.       Шла операция. Прошел час, второй, третий и, кажется, все так длилось до бесконечности долго. Томас не находил себе места: ходил туда-сюда, садился, снова вставал, дергал медсестер и врачей, даже не ел и не пил, лишь иногда выходил покурить на балкон, но затем быстро возвращался к операционной. Ему было очень тяжело. Просто хотелось все бросить и уже покончить с этим. С жизнью. Дилан был для него не просто другом. И даже далеко не лучшим другом. Сангстер любил его. Любил как человека, с которым бы ему хотелось прожить всю оставшуюся жизнь. Любил так, что никому не хотел отдавать, ни с кем не хотел делить. Он был только его. Пусть это и звучало эгоистично, но это действительно так. Жизнь Тома без Дилана — не жизнь.       Через девять часов вышел врач. Блондин кинулся на него и взял за грудники, безумно смотря в глаза мужчины. Через пару секунд он одумался и отпустил его. — Простите… я… я не могу контролировать свои эмоции. Дилан слишком дорог мне, — Сангстер положил руку на сердце, сжимая рубашку, и зажмурился, потому что ему действительно было больно. — О’Брайен находится в реанимации. Мы никого туда не пускаем, но Вы можете войти. Он без сознания и мы не знаем, когда Ваш… парень? Кхм, точно очнется, — запнулся врач на слове «парень». — Вы правда пустите меня к нему? — слезы вновь начали течь ручьем из его темных глаз. Мужчина кивнул и пошел к лифту, а Сангстер за ним.       Большая часть его лица была завернута бинтами. Были видны лишь волосы, глаза и рот. На руках был гипс, на груди и ногах тоже. У Тома возник в голове лишь один вопрос, который он тут же озвучил. — Дилан будет жить? — спросил парень, не отводя взгляд от друга, а затем медленно подошел к нему присаживаясь рядом. — Я не знаю. У него было слишком обильное внутреннее кровотечение в нескольких местах. Множество внутренних органов повреждено и трудно было вновь привести их в строй. Возможно, если он выживет, то будет только на коляске. Мне жаль, — мужчина опустил голову, Томас повторил его действие. — Я вас оставлю. Думаю, Вы ему нужнее, — врач покинул палату реанимации, оставив парней в почти полной тишине, которую лишь прерывал аппарат фиксирующий пульс Дилана. — Дилан… мне страшно. Не оставляй меня, ладно? — блондин аккуратно взял его за руку, переплетая их пальцы в замок. — Я еще столько всего не успел тебе сказать. Мы еще много чего не сделали вместе, — Том наклонил голову к его руке и прижался к ней лбом. — Ты помнишь, как на интервью пытался пародировать мой акцент? У тебя это так плохо выходило и выглядело это глупо, но так смешно. Мне так нравилось, когда мы переглядывались, мимолетно касались друг друга, — парень сжал зубы и по его щекам тек новый ручей слез. — Почему?.. Почему ты не попросил каскадера заменить тебя на площадке? Тебе ведь предлагали, — Томас судорожно вздохнул и больше не сказал ни слова. Если бы он хоть что-нибудь еще произнес, то точно бы задохнулся от недостатка кислорода. И уснул он в таком состоянии — держа его за руку, утыкаясь в нее лбом и сидя на стуле, который был рядом с кроватью.

*** Спустя неделю.

      Дилана перевели уже в обычную палату, но тот так и был в коме. Лишь иногда он двигал пальцами на руках и держал Томаса за руку. Кажется, даже вполне осознанно. Иногда Тому разрешали мыть Дилана, ночевать с ним и даже кормить через трубку шприцом. — Привет, Дил-Дил. Как ты? — спросил парень и присел на стул. — О, тебе уже сняли повязку со лба, — он аккуратно погладил его по мягким черным волосам и нежно улыбнулся. О’Брайену очень часто приходилось менять повязки в районе живота и груди из-за внутреннего кровотечения. Также его очень много раз снова клали на операцию, чтобы остановить эти самые кровотечения. Большое количество раз парень был на грани между землей и небом, о чем сообщали Сангстеру, который мгновенно приезжал, а потом не спал целыми ночами, заботясь и волнуясь о друге. Многие и другие приезжали, даже Кая со своей семьей, Уэс, Уилл… Барри. Томас больше всего не хотел пускать его к Дилану, но выбора не было. — Знаешь, я вчера… я хотел покончить с собой, — Том грустно улыбнулся и опустил голову. — Я не подумал о тебе, прости меня, — парень взял его за руку и провел его пальцами по своему порезанному запястью. — Я вовремя остановился. Я просто прекратил и… подумал: кто будет заботиться о тебе? Кто будет рядом с тобой? Поддерживать тебя? Говорить с тобой? Я ведь знаю, что ты слышишь меня, Дилан, — он держал его руку своими обеими руками и прижал к губам. — Я люблю тебя, ты знал это? Конечно, знал. Пусть мы говорили это друг другу через шутки, намеки, но мы же знали все на самом деле. Знали, что между нами, так ведь? — горячие слезы Томаса уже текли по руке брюнета. Его голос дрожал и был очень высокий. — Я каждый день прихожу к тебе и говорю, как сильно люблю тебя, — парень поцеловал его ладонь и положил обратно на кровать, а затем медленно встал со стула. — Ты говорил, что никогда не слышал, как я пою. Думаю, сейчас самый раз, — Том подошел к окну и выглянул в нее. Пальцами он начал отбивать ритм и напевать.

***

I wanna sleep next to you, But that's all I wanna do right now. So come over now and talk me down. I wanna hold hands with you, But that's all I wanna do right now. And I wanna get close to you, Cause your hands and lips still know their way around.

***

      Показатели на мониторе начали пищать громче и быстрее, что отвлекло актера от пения. Он резко развернулся и подбежал к кровати друга. — Дилан?! — парень держал его за плечи и навис над ним. Тот начал хмуриться и крутить головой. — Томми… — тихо и хрипло произнес О’Брайен. — Да, это я, Дил, это я, — Сангстер широко улыбнулся и аккуратно обнял его за шею, тихо плача в нее. — Он очнулся?! — несколько врачей со шприцами забежали в палату и кинулись к больному. Они проверяли каждый его показатель, что-то измерили и вкололи. — Пока жить будет, — сказала девушка с улыбкой, которая светила карманным фонариком в глаза Дилана. Зрачки реагировали на раздражитель. — Хочу домой… Хочу к Томми… — он начал тихо всхлипывать. — Я здесь, Дилан. Я тут, смотри на меня, — Томас смотрел в его глаза, из которых потекли слезы. — Томми? — в глазах брюнета все плыло, но этот голос был до боли родным и знакомым, а акцент… этот прекрасный английский акцент. Это точно был он. — Я скучал, — его руки медленно потянулись к Сангстеру, а затем начали сильно дрожать из-за слабости и атрофии мышц. — Тише, тише, я рядом. Все хорошо, — Том сам обнял его и осторожно прилег рядом. — Я не уйду, я буду с тобой, слышишь? — парень приподнялся на локтях и гладил его по волосам, смотря в глаза. — Я слышал тебя. Все это время… Ты говорил мне столько всего хорошего. Ты чаще всех был рядом. Я боролся за жизнь, правда. Это было так тяжело. Меня словно что-то тянуло на дно, держало между мирами. Я думал, что еще пару дней и это точно конец, но твой голос… он вытянул меня. Я боролся, а ты мне помогал. Знаешь историю об Орфее и Эвридики? Это было почти то же самое, — Дилан говорил шепотом, потому что ему было тяжело, да и еще слезы душили так, что воздуха почти вовсе не хватало, поэтому ему иногда приходилось делать.длительные паузы между словами. — Но ведь сейчас все хорошо. Ты смог! — улыбаясь говорил Томас и, взяв платок, начал вытирать слезы парня. — Томми… — он начал тяжело дышать и задыхаться, а затем изо рта потекла густая черная или бордовая жижа. — Ч-что… — Томас начал вытирать его рот платком, который буквально через секунду стал полностью алым. — Врача! Зовите врача! — крикнул он во всю глотку и много раз тыкнул на кнопку вызова медсестры. О’Брайена моментально увезли в операционную.       Снова операция. Опять время длится бесконечно долго. Кажется, Томас уже до мяса прогрыз свои пальцы, ибо от ногтей там и живого места не осталось. Он ждал и боялся. Ему уже много раз предложили антидепрессанты и успокоительное, но он отказывался и лишь пошатывался на железной скамье туда-сюда. Хотелось курить. Очень сильно, но нельзя уходить, дабы не пропустить ничего. Прошло шесть часов и врач вышел из операционной с опущенной головой. — Мне жаль. Мы сделали все, что могли. Он сейчас в сознании, но ненадолго. Его внутреннее кровотечение слишком обильное и его не остановить. Он очень хочет Вас видеть и что-то сказать Вам. Вы нужны ему, — мужчина начал снимать кровавые перчатки и ушел, снова оставив блондина в тишине и наедине со своими мыслями. Дилан умирает. Ему придется смотреть, как умирает его любимый человек. Но, взяв всего себя в кулак, он встал и вошел к операционную. На столе лежал О’Брайен, к которому было присоединено множество разных кабелей, трубочек, аппаратов. Сангстер резко отвернулся и зажмурился, будто это был страшный сон и ему надо было проснуться. Но, увы, это жестокая реальность. — Я пойму, если ты не захочешь сейчас подходить ко мне, — хрипло сказал Дилан. Каждое слово давалось с трудом и будто убивало его. — Просто послушай меня, пожалуйста… — Дилан начал сильно кашлять, отхаркивая кровь на больничную одежду. Томас вздрогнул и зажмурился сильнее, сжимая кулаки. — Не причиняй себе боль. Ради меня. Кто тогда будет ухаживать за моей могилой? Или кто развеет мой прах над местом, где у нас бы случился наш первый поцелуй? Ты же знаешь, о чем я? — у него осталось немного сил на слабую и грустную улыбку. Снова жуткий кашель. — Я люблю тебя, Томми, — договорил Дилан. Сангстер не сдержался и рванул к нему. Парень взял брюнета за щеки и впился в его губы с привкусом железа. Он целовал его с такой нежностью и так аккуратно, как только мог, давал ему через каждую секунду делать свои последние вздохи и выдохи. — Я тоже люблю тебя, Дил-Дил, — прошептал Томас ему в губы, не открывая глаз. Его большой палец нежно поглаживал теплую щеку. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. — Я рядом, — сказал О’Брайен и сделал свой последний выдох. Аппарат начал отвратительно пищать, давая понять, что у пациента нет пульса. У Тома не было сил даже плакать. Хотелось кричать. И он начал кричать. Кричать так громко, будто пытался докричаться до небес, чтобы те вернули душу Дилана обратно в его тело, но тщетно. В этом крике была вся его душевная боль. Все то, что накопилось за эти годы. Затем он просто упал на пол на колени, громко плача и избивая пол.

***

Спустя неделю.

      Томас вернулся в Лондон, но уже не один, а с прахом Дилана. Он всегда носил урну с ним с собой. Никогда не оставлял. Иногда разговаривал. Бывало даже, что Дилан приходил к нему во сне в образе призрака, и всю ночь они разговаривали о том, что могли бы сделать. Друзей Сангстер к себе не пускал и даже родственников. Он никого не хотел видеть. Было слишком противно от внешнего мира. Прах он хотел развеять, но боялся расстаться с последней частичкой Дилана. Нет, у него много осталось от него вещей, предметов. Некоторую одежду Том даже носил, нюхал, чтобы вновь и вновь представлять перед собой образ брюнета. Также он невыносимо много пил и курил, что даже немного состарило его, а ведь его считали самым «молодым взрослым» актером. Но однажды вечером он напился так, что понял, что больше не может жить так. Жить без Дилана, без его голоса, смеха, прикосновений, запаха. Это просто невыносимо. — Прости меня, милый, — сказал Томас пьяным голосом и покусывая сигарету. Он гладил урну с прахом, а из его глаз медленно текли горькие слезы. — Я так больше не могу. Я хочу быть рядом с тобой. Неужели я так много прошу? — блондин набрал ванну с горячей водой, приготовил лезвие. — Я не могу позволить себе, чтобы ты видел это, — Сангстер взял урну и, посмотрев на «Дилана» последний раз, он поцеловал его и поставил на кухонный стол. Вернувшись обратно, он сел в одежде в ванну, а затем взял лезвие. Томас очень долго смотрел на него, а затем прислонил к запястью. Сильно надавив, он провел лезвием вдоль руки до самого локтя. Из его уст вырвался крик, а тело пронзила колкая боль. С каждой секундой он чувствовал, что его тело покидает сила, а с ней и душа. Том провел лезвием и по второй руке, вновь истошно крикнув. Он плакал, а по его запястьям, кистям, ладоням текли горячие струи крови. Из-за слабости лезвие выпало из рук, и парень расслабился, закрыв глаза. Вода тут же приобрела красный оттенок, а затем бордовый. Томас делал самые последние вздохи своей жизни. — Дил-Дил, я рядом. Я скоро буду рядом с тобой. Мы будем вместе, слышишь? — шепотом и с улыбкой на лице говорил блондин, а затем, последний раз выдохнув, его глаза открылись и устремились в потолок, а потом безжизененно потускнели.

Они снова вместе, и даже смерть не разлучит их влюбленные сердца.