Кривая надпись

Коулу понадобилось слишком много времени и сил, чтобы принять себя и свои чувства. Баккет так долго смотрел со стороны за ниндроидом, что, казалось бы, это нетрудно заметить даже самому глупому и невнимательному человеку. Но Зейн не замечал. Или просто не хотел замечать. С каждым днём Коул обманывал себя всё больше, придумывал счастливые моменты несуществующей жизни, жил своими мечтами, а от того и ненавидел себя с каждым днём всё сильней. За слабость, за чувствительность, за страх. Ему хотелось рассказать всё, излить душу и, несомненно, получить положительный ответ. Но он так боялся. Боялся отказа, боялся последствий, боялся, что его могут возненавидеть. Но и жить в мире грёз тоже было больно. Сначала ощутить ментальную близость, а затем осознать, что это лишь мечты — больно. И именно поэтому Баккет решил, что признается Зейну, как только выдастся удачный момент, когда они останутся вдвоём. И этот момент настал. Коул попросил у ниндроида немного отойти, чтобы поговорить. Не хотелось делать это всё на виду у кого-нибудь. Зейн с легкостью согласился и пошёл за Баккетом. Немного отойдя, Коул решил, что тянуть смысла уже нет и ходить кругами будет пустой тратой времени. — Ты мне нравишься, Зейн. Ниндроид мгновенно изменился в лице и Баккет сразу же всё понял. — Я думаю, тебе известен мой ответ. Весь мир, построенный вокруг Коула, мгновенно рухнул, все мысли, которые путались с реальностью наконец-то встали на свои места и сделали этим ещё больнее, доказывая, что не было между ними ничего. Баккет старается держать себя в руках и быстро кивает. Зейн что-то говорит, старается утешить, но Коул его не слышит. В голове он рыдает, разнеся всё. Слишком много времени было уделено этой любви, слишком много сил понадобилось, чтобы признаться, слишком много было придумано. Баккет уходит с разбитым сердцем и чувством опустошенности. Мир просто перестал существовать для него. Он уже не слышал всего, что происходило вокруг, он не слышал и Зейна. В голове он сам себе твердил, что смысла жить больше нет. А как нет смысла, так и не должно быть его. Коул давно заметил, что ниндроид достаточно сильно сблизился с Джеем, но надеялся, что это всё просто дружба. Ах, как же он ошибался. Баккет закрылся в своей комнате. Не хотелось никого видеть. Себя в первую очередь. На глаза совершенно случайно попался кинжал, который Коул не так давно принёс с одной из миссий и должен был отдать Зейну для сканирования. Было известно только, что яд, находящийся в лезвии ножа, должен был убивать мучительно и больно, но совсем не долго. Он никогда не был сторонником самоубийства. Понимал, что такой поступок довольно эгоистичен по отношению к другим людям. Но Баккет был так слаб и сделал первый порез кинжалом на своём запястье. Бордовые капельки тут же выступили из небольшого пореза, а руку прошибла жгучая боль. Горячие слёзы обожгли щёки и Коул только и мог повторять шепотом слова извинений. Он извинялся перед Зейном за то, что влез в его жизнь и рассказал о своих чувствах. После этого всего ему было стыдно появляться на глазах у любимого ниндроида, поэтому, как он решил, будет лучше, если его больше никогда не увидят. Руки уже не слушались и ослабли, ноги давно не держали, но он продолжал делать порезы. Пару раз кровь уже капнула на пол, а вслед за ней и слёзы. Коул сел на пол, не в силах больше стоять. Яд и правда убивал очень больно. Баккет уже не чувствовал себя. От боли мир словно поменял свои цвета и стал чёрно-белым. Он упал. Даже сидеть было больно. Миллионы иголок прошибали тело, куча острых ножей резали на живую — вот, что чувствовал Коул пока яд отбирал его последние минуты жизни. Постепенно глаза перестали видеть, а все чувства притупились. Баккет не знал, что с ним происходит и когда яд окончательно заберет его. Рука разжала кинжал, а глаза теперь навсегда уставились в одну точку. Его больше нет. Яд сработал так, как и должен был. От слёз и желания умереть, Коул даже не заметил того, что нацарапал себе на руке имя ниндроида, которого так любил. Теперь на левой руке Коула Баккета, который уже никогда не узнает радостей жизни, красуется среди маленьких и больших порезов кривая надпись «Зейн».