Глупая

Глупая, глупая Энн. Моя маленькая наивная девочка. Дурочка влюблённая. Пойми, просто так не размахивают пистолетом. Не идут под суд просто так. Он ведь доломает тебя, сломит окончательно. Снова вытворит какую-нибудь чушь, разобьёт сердце. Лжёт ведь тебе, по глазам вижу. А я у тебя проницательный, сама говорила. Я не злюсь, нет, просто страшно как-то. Боюсь узнать концовку истории, вдруг мне не понравится развязка. Дракон снова сжёг всю деревню, принцесса утонула в собственных слезах, а рыцарь, как всегда, остался неудел. Я даже не прошу тебя, требую, будь аккуратна с этим чертом, родная, а меня полюбить ты всегда успеешь. Вы никогда не расставались дольше чем на два месяца, мне будет достаточно и того. Я вижу, как меняются твои черты, когда ты смотришь на него, не осуждаю, просто немного раздосадован. Впервые, когда я встречаю тебя после случившегося, выглядишь невыспавшейся, а на щеке алеет тонкая полоска пореза. Я предельно осторожно прикасаюсь к твоим скулам, боясь причинить боль, в ответ, как приговор: «Мы с Максом решили начать все сначала». Рассказываешь все, как ни странно, предельно честно. Вежливо. Смотришь прямо в глаза, извиняешься. Вижу, как тебя тошнит от самой себя, но по другому не получается. Тебе правда жаль. Нормальных отношений все равно бы не получилось, слишком сильно уж любишь его. Дурацкую ты игру затеяла, необдуманную, ведь пройдёт время, и он снова предаст, изменит. Мне остаётся лишь прикусить язык и поддерживать наступившее молчание, чтобы мысли, прессом давящие на эмоции, не оказались достоянием общественности. Он же слетел с катушек! Могли пострадать люди! Могла пострадать ты! Сумасшедшая, совершенно не думаешь своей красивой головкой. Черт. Вот дерьмо. Ты ещё долго говоришь мне о самом главном в жизни, о любви. Мне ли не знать. Моральный урод Макс, взвинченный я, несчастная ты - идеальные персонажи для сериала, правда сюжет херовенький. Неловкое молчание затянулось, но мы не решаемся его нарушить, опасаясь очередных просьб и извинений. Мне нужна ты, тебе нужна помощь. Прощание - финал глупой бессмысленной истории, твоя болезненная улыбка, мои искривлённые губы. Добиваешь, пляшешь самбо на моем прахе. Теперь не вспомнишь о моем существовании пока снова не разругаетесь. Вполне объяснимая злость заставляет сжать кулаки, но все равно почему-то стыдно. Мне бы пора признать, что ты не моя, и никогда моей не была. Под ногами дымятся остатки моей мечты, прекрасного детского мира. Нужно мыслить рационально, засунуть чувства глубоко и никогда больше не трогать. Притвориться, что ты мне чужая, почти незнакомая. Зря ты так, очень зря. Идите к черту, советчики, надоели. Я не жилетка и не слабак. Просто мечтатель. Слишком отчаянный, малость язвительный. Показуха, плевать. «Макс - личное, а ты вторичное». Больно. Сбивает с толку. Ты явно не осознаешь, как сильно меня ломает от этих слов. Окончательно. Я уже прошёл точку невозврата, больше не смогу без тебя. Ты слишком груба, в глазах больше ни грамма тепла. Ну и плевать. Прекращаешь разговор хлопком двери, от громкого звука звенит в ушах. Сбегаешь, похоже даже не к нему. Но от себя не убежишь, не получится. Ты снова у меня дома, понимаю это по паре крохотных избитых ботинок. Сердце молотит по рёбрам с неимоверной скоростью. Тоска вперемешку с горечью болезненно застывает тугим комом в трахее, мешая поступлению кислорода. Обещал же себе не убиваться так из-за тебя, а может только из-за тебя и стоит. Все оказывается гораздо хуже, чем я думал. Ты сидишь у меня на кухне, глухо рыдая в предложенную сестрой салфетку. На столе дымятся две нетронутые чашки свежего кофе. В первую секунду, я думаю, что лишний здесь, будто пришла ты к Алисе, ведь явно дала понять когда-то, что плевать хотела на меня. Лживая. Хочется выстрелить себе в лоб или прыгнуть с моста, лишь бы не видеть твоих слез, лишь бы не наступать на те же грабли. Будет только больнее, если такое возможно. Ты что-то с надрывом рассказываешь, а я не могу оторвать взгляда от крови, выступающей на потрескавшихся губах. Тянешь ко мне маленькие холодные ладони, цепко впиваясь в щеки, обжигая. Не плачь о нем, только не о нем. Знаешь же уже, что он почти труп, ведь я не прощаю такого. Хочется выдать что-нибудь вроде: «Зачем ты пришла? У тебя отлично получалось делать вид, что я умер, целых два месяца. Вот и продолжала бы». Но я лишь падаю на колени пред тобой и покорно кладу голову на твои ноги. Ты смеёшься как-то искренне, совсем чокнутая стала. Зато успокоилась, ну или разозлилась, черт тебя поймёт. Начинаю разбирать твои слова, говоришь о Максе, жёстко язвишь, возмущаешься. Ужасно красивая, даже заплаканная, задыхающаяся от слез. За что снова появляешься в моей жизни? Барби любит издеваться над Кеном. Особенность нашей нездоровой истории, уморительная драма, искаженный факт. Матерюсь про себя, провожая взглядом удирающую из квартиры сестру. Молчу, чтобы скрыть разрывающую изнутри боль, надрывно улыбаюсь, губы рвёт неестественная горечь. «Почему ты делаешь это?» Смешно, вопрос на миллион долларов. «Почему ты пришла сюда?» Ответный, такой же бесполезный. Ты издаёшь понимающий смешок и делаешь несколько больших глотков из кофейной кружки. Во второй оказывается виски. Когда ты прекращаешь реветь, надеваешь одну из моих футболок вместо перепачканной тушью и помадой и тянешься за своей покрытой отнюдь не декоративными дырками курткой. Снова прощание? До новых встреч? Ну уж нет. Грубо хватаю тебя за хрупкое запястье, давая понять, что никуда тебя не отпущу. Только не теперь. Цежу сквозь зубы, выдаю ряд каких-то сомнительных причин, лишь бы ты осталась. Пытаешься вырваться, нервно так, по-твоему. Заходясь в истерике, ноешь и воешь, слишком громко кричишь в первом то часу ночи. Не нахожу ничего лучше, чем заткнуть тебя поцелуем. Твои губы холодные, податливые, чертовски искусанные. Останавливаешься резко, едва начав отвечать, разрываешь контакт. В глазах твоих читается непонимание, возмущение. Я и сам не знаю, что творю, совсем рехнулся видимо. Никакого инстинкта самосохранения не осталось, сорвало крышу. И плевать, что после рыданий ты выглядишь, как труп в морге, все равно прекрасна, желанна. Слов не осталось, апелляции не принимаются, спектакль закончен, можно сминать программки. Теперь ты пьёшь виски из горла, не размениваясь на чашки. Проиграла не только бой, но и всю войну. Перепачканная футболка в твоих руках - белый флаг. Ты серьёзна, как никогда, будто готова пустить мне пулю в лоб за лишнее слово. Сожженые заживо. Умирающие изнутри. На похороны никто не приглашён.