***
Если бы только он не увидел эти язевы шпаргалки! Насколько проще было бы промолчать. Любой, он не сомневался, абсолютно любой человек на его месте просто сделал бы вид, что не заметил ничего. Кто-то потому что Нельзя Предавать Друзей, а большинство - потому что бездействовать куда проще. Создаётся иллюзия, будто тогда ты не берёшь на себя ответственность. Триеш знал лучше. Он много читал - с его аугментацией чтение было чуть ли не единственным доступным развлечением, и в списке его литературы были не только тома по ихтиологии и беллетристика. Он читал и куда более скучные вещи, например, ежегодные отчёты Корпуса, и они были пострашнее иных триллеров. Осока может считать, что она самая умная и разгадает все тайны мироздания, но сухая статистика однозначно говорила, что самоуверенные и недисциплинированные в Корпусе долго не живут, и чаще всего они, к сожалению, не умирают в одиночестве. Поэтому он должен сделать это. Как бы сложно и неприятно это ни было. - “Неприятно” едва ли в полной мере описывает ситуацию, - заметил Аир. - Она ведь наш друг. - Я понимаю, - ответил Триеш. - Единственный друг. - Я понимаю. - Вероятнее всего - последний друг в нашей жизни. - Я знаю. - Тогда почему, Триеш? Ради чего ты это делаешь? Потому что иначе она погибнет, подумал Триеш, невольно косясь на Осоку, которая высунув кончик языка вырисовывала рыбьи ноги в графической части задания. И даже если принять, что она имеет право сложить свою буйную рыжую голову там, где ей хочется, то права утягивать за собой товарищей у неё точно нет. Поступки должны оцениваться не по тому, как они выглядят, и не по тому, что скажут люди - люди склонны ошибаться. Единственный вменяемый критерий этичности - консеквенциализм. Каковы будут последствия его поступка? У Триеша есть выбор - промолчать или сдать. В первом случае ему никто слова не скажет и никогда ни в чём не упрекнёт, но в дальней перспективе… Если всё пойдёт прахом, он будет виноват, потому что он единственный имел возможность предотвратить это - и не стал, потому что испугался, потому что ему не хотелось терять единственного друга. Да, это не гарантия, этого может и не произойти, скажем даже - скорее всего этого не произойдёт, но кадетов много, и в таком количестве даже малая вероятность превращается в неизбежность. А если он сдаст её… Что ж, Осока перестанет с ним общаться и никогда не поступит в Корпус. Будет вести простую жизнь, плести сети или гнать полынь… Большинство людей так живёт. - А может, тебе просто хочется поиграть в вершителя судеб? - вкрадчиво спросил Аир. - Выставить себя трагическим героем, приносящим свою дружбу в жертву ради высшего блага? - Едва ли я могу доказать обратное, - пробормотал Триеш. - Но беда в том, что я не могу отказаться от выбора. Промолчать в данном случае - такое же активное действие, которое точно так же повлечёт последствия. Я не просил взваливать на меня такую ответственность. Оставалась слабая надежда, что экзаменаторы простят Осоку. Она даже не пользовалась шпаргалками, может, они не обратят внимания… Глупо надеяться на это, думал Триеш, вписывая в поле для примечаний “Сальви-Ра пришла со шпаргалками”, но пусть они хотя бы поделят с ним это бремя - для его плеч оно слишком уж тяжелое.***
- Дисквалифицирована?! Чуда не произошло, резюмировал Триеш. Ссутулившись, он слушал, как Осока препирается с комиссией, и понимал, что поступил… наименее неправильно. Осока не готова нести ответственность за свои поступки, не желает принять правила, своим враньём она только усугубляет и без того скверную ситуацию. Неужели она не понимает, что случится, если она будет работать в Корпусе с таким же отношением? Он не мог этого вынести. - Хватит, - произнёс он. Отрезая путь назад, лишая себя возможности сохранить её дружбу. Пока она не зашла слишком далеко, пока не оговорила себя настолько, что не отделается одной дисквалификацией. - На экзамене с тобой было стыдно сидеть. А теперь - стыдно смотреть. Вот и всё, прокомментировал Аир. Мы снова остались одни. На этот раз - с клеймом стукача. Приятных пяти лет обучения, Триеш. Ты никогда и никому не докажешь, что действовал в её интересах. Всё это лишь твои догадки, лишь вероятности. Ты никому не сумеешь это объяснить. - Я объясню ей, - прошептал Триеш. - Она не станет тебя слушать. - Я напишу ей. - Она порвёт твоё письмо не читая. Пойми, Триеш… Мы не знаем, как сложилась бы ситуация, реши ты иначе. В этом проблема твоего любимого консеквенциализма - он даёт лишь вероятностные прогнозы, а не точные ответы. Ты избежал самого плохого исхода, но какой ценой? Тебе остаётся лишь надеяться, что оно того стоило.