***
Дориан словно вынырнул из тёмного, зыбкого небытия и сразу же глухо застонал, хватаясь за голову. «Сколько ж я вчера выпил…» — Проснулся, наконец, — насмешливым, басовитым тоном произнёс кто-то совсем рядом. Дориан вымученно промычал что-то, сел и разлепил глаза. Первое же, что попалось на его мутный, плывущий взгляд — здоровенный скелет в головном уборе Майя с рогами, сидящий прямо рядом с ним. Единственный его глаз, светящийся потусторонним зелёным светом, изучал Дориана с головы до ног, и тому тут же показалось, что похабно. Вторую глазницу прикрывала расшитая серебряными нитями повязка. Одет мертвец был так, словно собирался на парад в честь Дня Мёртвых: вычурно, богато и ярко. С той только разницей, что он и есть ВЗАПРАВДАШНИЙ скелет. — Рот-то закрой, — ехидно-заботливо посоветовал рогатый. — Ты… ты же знаешь, что ты мёртвый? — ошарашено выдал Дориан, пытаясь хоть как-то понять происходящее. — Ты себя-то в зеркале видел? Дориан нахмурился и отнял от виска ладонь, которой так и держался за звенящую голову. Белые кости, без какого бы то ни было намёка на плоть, унизанные перстнями, увидел он вместо своей руки. — Вот дела, я-то тоже… — сказал он растерянно. Появилось — как это вообще возможно физически? — ощущение комка в горле. Дориан был уверен, что любил быть живым. — Ну, не скули, — рогатый дикарь, скаля острые, заточенные клыки, ткнулся костяным лбом в череп Дориана. — Для скелета ты… знаешь, ничего такой! Дориан резко опомнился и отпихнул незнакомца: — Тебе что от меня нужно?! Кто ты?! — А ты с перцем. Мне нравится. Дориан отточенным движением выхватил из ножен, всё это время закреплённых у него за спиной, шпагу и в одно мгновение уткнул её почти вплотную в шейные позвонки противника. Рогатый удивлённо моргнул, но потом довольно щёлкнул клыками и взялся за лезвие шпаги рукой. Дориан заметил, что на ней не хватает нескольких фаланг пальцев. — Так вот какие игры ты любишь. — Прочь пошёл. — Вот с этим будут проблемы. Рогатый кивнул на вторую свою руку. И только теперь Дориан заметил, что их предплечья, его левое и правое этого типа, крепко связаны какой-то красной лентой. Зло глянув на собеседника, он попытался разрезать ленту шпагой. Не вышло. Тогда он стал искать узел, чтобы его развязать, но она словно бы держалась сама собой. — Бесполезно, я уже пробовал, — рогатый следил за манипуляциями Дориана с насмешкой в зелёном взгляде. — Кстати, можешь называть меня Железным Быком. Видно, мы с тобой… надолго вдвоём. — Ещё чего… — прошипел Дориан. — Как появилась эта повязка? Кто её на нас надел? Когда? — Уверяю тебя, мой горячий приятель, я ничего не знаю. Я точно так же, как и ты, проснулся сегодня на этом холме и обнаружил рядом тебя. Кто ты хоть? — Меня зовут Дориан Павус, и будь я проклят, если… Дориан вдруг осёкся. Он понял, что не помнит не только вчерашний вечер. Кто он, сколько ему лет, чем он дорожил при жизни и откуда он родом — всё это напрочь стёрлось из его памяти. Он точно знал, что Павусы — великий род, но чем была знаменита его семья? — Не помнишь? — участливо спросил Бык, а потом вздохнул: — Вот и я не помню ничего. Какое-то время они замерли так, думая каждый о своей утрате, а потом одновременно подняли глаза. Вдалеке виднелись праздничные огни города. — Сегодня же День Мёртвых, — опомнился Дориан и стал подниматься на ноги. — Пошли, там мы должны что-нибудь узнать.***
— Ну-ка ещё разок, пигалица! — маленькая, тощая (и совершенно точно мёртвая) девчонка в огромном, украшенном узорами и цветами сомбреро лизнула костяной палец и опять перелистнула страничку в своём толстом, вдоль и поперёк исписанном блокноте. Бык смешливо фыркнул. Ему вторил мёртвый конь, на котором эта нахалка, в третий раз перевиравшая благородное Дорианово имя, гордо восседала. — Д-о-р-и-а-н П-а-в-у-с, — терпеливо повторил он, стараясь не закатывать глаза. — Хммм! — мертвячка опять перелистала блокнот. — Четы Павусов в списке недавно преставившихся нет! — Мы. Не. Женаты. — Серьёзно? — хихикнула она, склонив голову. — А мне показалось… ты… любитель побороться на шпагах! Бык аж хрюкнул от смеха, а девица, невероятно довольная собой, чуть не рухнула с лошади, заливисто смеясь. — Mierda! Хватит уже! Так где мы? — Вы? В Стране Незабытых! — девчонка обвела рукой красочный вид на город. Там определённо играл карнавал. Всё словно сочилось огнями, музыкой, песнями. Дориан был уверен, что даже отсюда чувствовался запах сдобных булок и сладких вин. Потом она приложила костлявую ладошку к груди, затянутой в яркий, вышитый золотистыми нитями красный камзол. — А я Сэра, одна из тех, кто помогает новичкам найти свои семьи. — Павусы! — озарило Дориана. — Вот кто поможет мне всё вспомнить! Но потом он мрачно покосился на своего невольного спутника: — Но пока со мной этот варвар, я не могу появиться перед предками. — Что за дела, голубки? — Сэра достала из-за пояса фляжку и зубами вытащила пробку, отхлебнула из неё. — Умудрились перед смертью поцапаться? Быва-ает. — Да не женаты мы! — Дориан поднял вверх руку, указывая на загадочную красную ленту. — Мы, до вот этого, были даже не знакомы! При этих словах Сэра заинтересовалась. С лошади она спрыгнула и подскочила к Быку и Дориану. Те стали терпеливо ждать, пока она повторит все те же попытки, которые недавно пробовали они сами. — Хм! Впервые вижу такую хреновину! — честно призналась она. — Но приходит мне кое-что в башку. — Ну, излагай, — дружелюбно подал голос Бык. — Слыхала я о таком обычае: помрёт одинокий парень, а родичи, чтоб ему было на том свете без жены не тоскливо, возьми да подложи ему в гроб недавно умершую одинокую девушку. И свадьба, и похороны тебе сразу. — Нет! — Дориан, не будь скелетом, тут же бы покраснел. — Семья б меня так не подставила! — А что ты вообще помнишь про свою семью? — хмыкнул Бык. Из его дыры в черепе на месте носа, вырвалась струйка пара, когда он этак сердито засопел. — Кстати, и почему ты так ведёшь себя, как будто это я тебе жизнь испортил? Я сам себе парень хоть куда. Кабы не ты — давно бы уже знакомился в своём счастливом посмертии с мёртвыми девками. Держу пари, они знают, как повеселиться. Мне такой «муженёк»-нытик тоже не сдался. Дориан осёкся. Ему стало отчего-то одновременно обидно и стыдно, но ещё больше он чувствовал себя уязвленным. — Прекрасно! — проворчал он сквозь зубы. — Избавимся друг от друга и пойдём каждый в свою сторону. — Идёт, — кивнул Бык. Сэра смущённо прокашлялась в костяной кулачок: — Короче, разводы у нас тут… да не бывает их. Так что такой вопрос вам может помочь решить разве что Катрина. Бык и Дориан переглянулись обеспокоенно, тут же успокаиваясь. Приставать к самой Ла Муэрте со своими глупыми капризами? В конце концов, рогатый пожал плечами: — Пожалуй, терять нам нечего. Давай попробуем.***
Наивно было полагать, что пробраться к замку Ла Муэрты через дышащий праздником город будет легко. Войдя на первую же улицу, Бык, Дориан и не слезающая с коня Сэра попали сразу же словно в центр парада. Одетые в лучшие наряды женщины и мужчины танцевали, пели и смеялись возле каждого дома. Мертвецы обнимали друг друга и поздравляли. Кругом царствовали сладости, вино и цветы. Меж цветастых пышных юбок молодых девушек-скелетов выскочил ребёнок неопределённого пола, пискнул что-то и протянул хмурому, напряжённому Дориану фисташковый пряник. Тот опешил и не знал, как реагировать, растерянно улыбнулся и взял угощение. После такого решительно трудно стало оставаться в дурном расположении духа. Когда они свернули в проулок, то над их головами распахнулись ставни окна на втором этаже. Дориан шарахнулся в сторону, пытаясь оттолкнуть Быка и ожидая ушат помоев. Но послышался только заливистый девичий смех, и сверху на них посыпались розовые лепестки. Так было под каждым окном, на них высыпались или цветы, или ленты, или конфетти из фольги. Так, в итоге на широких плечах и макушке Быка образовались целые сугробы из этого добра. — Погоди-ка, — Дориан заставил этого несуразного великана нагнуться, и стряхнул конфетти. — Сколько заботы, — насмешливо протянул варвар, на что Дориан огрызнулся: — Замолчи, — а после смутился и отвернулся, сетуя на свой глупый порыв. На следующей улице народу было и того больше. Их тянули за собой, звали и приветствовали в Стране Незабытых, давали понять: как бы то ни было, теперь ты мёртв, тебя больше не касаются проблемы и тяготы жизни, так празднуй свою смерть, радуйся. Пока тебя помнят — ты в полном праве. Бык всё глазел на женщин. Были тут и старухи, и сеньоры средних лет, и — увы — весьма юные особы, поскольку смерть неизбежно приходит в любом возрасте. Девушки махали рогатому, рослому спутнику Дориана, и он с удовольствием им кланялся и улыбался. Парочка девчонок уже запрыгнула к Сэре на лошадь, и ушлая проводница приобнимала одну, гордо выпятив грудь колесом. Дориана всё это заставило… немного замкнуться. Конечно, он понимал, что с Быком ничего их не связывает, и он же сам будет рад избавиться от похабного, нежеланного «муженька», но… мог бы Бык хоть как-то почтить… таинство брака! Погружённый в свои размышления, он вдруг ощутил прикосновение к своим волосам. Дориан обернулся и увидел, что Бык с улыбкой отнимает от него руку. Прикоснулся в том же месте — цветок. — Забавно, — хмыкнул Дориан, поправляя украшение и стараясь выглядеть как можно более безразлично. — При жизни я… О, вспомнил! У меня была аллергия на пыльцу. — Вот видишь. Здорово, надо продолжать получать впечатления. Так мы всё и вспомним. О, смотри, там танцуют. Пошли! — Э… Эй! — Дориан собирался было возмутиться и отказаться, и стоило бы это сделать. Но марьячи играли так, словно в последний раз, и Дориан, подкрутив усы, усмехнулся, следуя за своим рогатым спутником: — Ладно. В порядке исключения, я… — Э! Вы, двое! — Сэра что-то там завопила позади, но Дориан уже с головой потонул в ритме фламенко. Возможно, прежде он бы постеснялся так кружиться в танце среди сотен других пар, но с ним был бесстыжий и безмозглый Бык, зажавший в зубах розу и буквально кружащий его на руках. И на сей раз отталкивать его Дориан не спешил.***
— Пожалуй, теперь я понимаю, почему тут не разводятся, — сказал Дориан. — Почему же? — Бык почти мурлыкал от удовольствия и расслабленности. Они брели по направлению к замку Ла Муэрты, неспешно и немного устало. По расчётам Дориана, должно было уже настать утро, но, похоже, в загробном мире всегда царствовала ночь. Они вполне могли протанцевать так сутки… их МЕРТВЕЦКАЯ усталость в таком случае была бы вполне объяснима. — Потому что, когда отступают повседневные заботы, тяготы и обязательства, то остаёмся… просто мы. Счастливые и весёлые, словно дети. Почему бы тогда не быть вечно вместе, если больше нет необходимости ссориться и отстаивать свою правду? Тут мы все равны. — Как глубокомысленно, — Бык ухмыльнулся. Дориан посмотрел на него и тоже заулыбался. Когда они уже поднимались по ступенькам к гостеприимно распахнутым воротам дворца, дорогу им преградила рогатая тень. — Что вам угодно, сеньоры? Возвращайтесь на праздник и не беспокойте нашу властительницу, — звонко сказал молодой воин. Одет он так же был в церемониальный доспех индейцев, а голову его венчал рогатый головной убор. — А кто ты, чтобы нас допрашивать? Наглец, — Дориан внезапно вспылил. Он выхватил шпагу и направил её в сторону юноши. Тот в долгу не остался и вооружился двумя острыми, изогнутыми клинками, угрожающе выпуская пар из носа. — Эй, остановись, — Бык попытался удержать Дориана за плечо, но тот досадливо стряхнул его руку. — Не мешай. Да я таких, как он… на арене… — На арене? — вкрадчиво спросил Бык, и Дориан понял, что вновь вспомнил что-то важное из прошлой своей жизни, но общая картина ускользала от него вертлявой кометой. — Э! Эй, а ну, сцепились! — цокот копыт мёртвой лошади и резкий окрик заставили готовых к схватке молодых мужчин повернуться. Сэра остановила коня и спрыгнула с него, звякнув шпорами: — Вот вы где! Я вас повсюду ищу! — Мы… кхм… немного… задержались, — протянул Бык, косясь на своего спутника. — Сначала: отведи нас к Катрине немедленно! А потом вы пьяные вдрызг спасаете пиньяту с детского праздника! — Это было спонтанное решение, — признался Дориан, опуская шпагу. — Тьфу!.. Крэм, пропусти их. У них просьба к сеньоре Ла Муэрте. — Простите меня, сеньоры, por favor, — юноша убрал свои мечи в ножны и поклонился. — Я очень серьёзно отношусь к своей работе. Прошу, оставьте оружие здесь. — Хм, что ж, — Дориан улыбнулся и бросил шпагу на мостовую. — Видно, и впрямь серьёзно, раз выбрал охранять дворец вместо того, чтобы веселиться со своими родными. — Видите ли, сеньор, — Крэм смущённо хмыкнул, почесав подбородок. — При жизни я… был аренным туром. И заколот шпагой матадора в сердце. Потому нет у меня ни семьи, ни тех, кто обо мне бы помнил. Я просто ещё один бык. Но за мою смелость Катрина взяла меня, как и многих других быков, в свои стражники. И мы очень горды этой службой. — Коррида — это бесчеловечно, — выпалил Дориан. — Быки не заслуживают такой участи! — А мне нравится, — сказал Железный Бык. — Конечно, есть пикадоры и прочая квадрилья, но в какой-то момент мужественный, слабый человек остаётся один на один с разъярённым зверем. И тут всё решает храбрость против силы, отвага против голой ярости… — Я хочу избавиться от тебя, как можно скорее, — ответил Дориан мрачно. Рогатый только пожал плечами. — Ну! Идите. Правда или полная задница ждут вас за этими вратами! — Сэра помахала вслед мужчинам, а потом взяла Крэма под ручку и повела в обратную сторону — в город. — Так-с, что насчёт по бабам, Крэм де ля Крэм?***
Тронный зал встретил их, без малого, миллионом пустых взглядов. Стены дворца целиком состояли из черепов, выбеленных, покрытых глянцевой глазурью и яркими узорами. Черепа смотрели на незадачливых мертвецов ехидно, хитро, загадочно. Но Дориан уже начинал привыкать к этому соседству красок, цветов, сладостей и смерти. Столько же, сколько в зале было черепов, с ними соседствовало и свечей. — Вот это да! — восхищённо присвистнул Бык, и Дориан повернулся в ту же сторону, чтобы увидеть, что посреди залы накрыт роскошный стол, словно хозяйка ждёт в гости по меньшей мере тысячу гостей. Тортильи с джемом, анисовое печенье, пудинги из шоколада и корицы, жареные бананы в карамели — всё это великолепие, богатое, очень вкусное и острое, очевидно было слишком прекрасно для мира живых. Бык потянулся за лепёшкой и получил от Дориана шлепок по костяной лапе: — А ну цыц. Сначала поговорим с Катриной. — О, не будь так строг к своему другу, дитя! Бык и Дориан синхронно повернулись. Калавера де ла Катрина была именно такой, какой представлял её себе Дориан, будучи совсем ещё ребёнком. Это был скелет высокой, статной женщины, изящной и стройной, одетой с иголочки: её бархатное красное платье волнами стелилось по земле, а широкополая шляпа — украшена оранжевыми бархатцами и свечами. Огонь в её глазницах не давал забыть, что она не только очаровательная и сладкая правительница чудесной Страны Незабытых, но и сама Смерть Во Плоти. Бык снял с себя свой индейский убор из перьев и прижал к груди, склонив голову. Дориан замешкался, но тут же собрался и тоже отвесил поклон. — Кто тут у нас? Железный Бык и… Дориан из семьи Павусов? — Катрина усмехнулась в кулачок. — Ещё один Павус. — Ещё один? — Дориан недоуменно приподнял бровь. — Да. У нас с твоей семьёй… особенные отношения, знаешь ли. Тут Дориан, преодолев нарастающую в груди тревогу, шагнул к Ла Муэрте ближе и умоляюще, почтительно заговорил: — Сеньора, вышло так, что мы с этим… с Железным Быком потеряли память. Я не помню ничего, что было со мной при жизни, и надеялся, что Вы поможете нам восстановить воспоминания. Por favor. Бык следил за ним напряжённо в течение этой речи, после молча кивнув. Очевидно, при виде Катрины у него отнялся дар речи. Катрина хлопнула в ладоши, вызвав этим целую звёздную россыпь жёлтых искр: — Что ж! Такое случается… если вам было перед смертью угодно всё это забыть. Но коли теперь ты просишь всё вернуть обратно, то я тебе не откажу. Только не пожалей. Вся тронная зала погрузилась во тьму, и перед взором Дориана и Быка блики свечей стали складываться в неясные видения. Походили они на модные нынче кинофильмы, в них не было звуков, и лента точно прерывалась и перематывалась, но большего было и не нужно — память начала возвращаться.***
«— Отец, я хочу быть учёным. Можно мне поступить в колледж? — спросил юный Дориан, бледнея от собственной смелости. — Если ты не последуешь семейной традиции и не станешь матадором, то ты мне не сын, — жёстко ответил Галвард.***
— Отец, мне нравится танцевать с быками. Но убивать их — это жестоко, — твёрдо сказал Дориан. — Ты позор нашей семьи! Хочешь, чтобы все потешались над нами? — Нет! — Тогда выступи на корриде в этот День Мёртвых, в последний раз. А потом иди, куда глаза глядят.***
— Ох, мой дорогой друг. Против тебя будет самый большой бык, которого видывал свет, — ошарашено произнёс Феликс, другой молодой матадор. — Может, тебе лучше отказаться? Дориан беспечно положил очищенную виноградину в рот: — Быков я не боюсь. Я же Павус.***
— Убей этого Быка, и ты покроешь себя славой, сын, — Галвард был растроган видом Дориана в традиционном бело-золотом наряде матадора. Дориан даже не взглянул ему в глаза, прежде чем выйти на арену.***
И вот — арена. Аллегория жизни и смерти. Восходящая к древнейшим языческим жертвоприношениям традиция убийства, но ныне это — полноценная борьба. Шляпа Дориана упала на песок. Торро, торро. Взмах мулеты. Бык и впрямь чудовищный: он весит раз в десять больше Дориана, одноглазый, с огромными рогами, дикий, безумный тур. Но Дориан ловкий. Он знал, как уворачиваться, дразнил и играл. Бык на взводе, не раз и не два смерть была так близко. Толпа ревела и просила смерти животного. И вот тут Дориан дрогнул. Лишь секундное замешательство — но этого хватило. Пока бык нёсся на него, Дориан успел осознать всё: он сейчас погибнет, он не простился с отцом, он всех подвёл, он не успел так много… не успел даже влюбиться. Матадору хватило мастерства вонзить в сердце чудовища шпагу, прежде чем тот всем своим весом впечатал причинившего ему боль человека в перегородку арены. Кровь человека и животного смешалась, впитываясь в песок. Обычно матадоры умирали от раны рогами в живот, под рёбра, в пах, но на сей раз бык просто раздавил своего врага, как отбивную.»***
Связывавшая их двоих красная лента упала на пол, превращаясь в окровавленную мулету. Дориан посмотрел на Быка молча, сокрушённый. Тот ответил снисходительным, косым взглядом, и его было трудно за это осуждать. — Что ж, вижу, вам многое нужно обдумать, — Катрина взмахом руки вновь зажгла все свечи в зале. — Иди к своим родным, Дориан. Они заждались. А тебе, Бык… быть капитаном моей стражи. Если ты согласишься. — Соглашусь, — хрипло ответил тот и первым покинул покои. Дориан беспомощно взглянул на повелительницу загробного мира. Та кивнула ему: — Ты знаешь, что делать. Дориан опрометью бросился за Быком следом. В его голове пронеслось несколько тысяч картинок из той жизни, в которой он ходил к вольерам и разглядывал быков. В которой он сидел по ночам с книгами и мечтал заниматься тем, к чему лежала его душа… В которой он никогда не смел подумать о том, чтобы перечить отцу. Как же он был не прав! Только лишив себя и живое, буйное создание жизни он, наконец-то, осознал, каким глупым он был всю свою жизнь. Он настиг Быка на лестнице, ведущей из дворца обратно в город. Тот стоял у балюстрады, опершись на нее рукой, и смотрел себе под ноги. Дориан тяжело дышал, но когда Бык заговорил — тоже был готов начать торопливо извиняться. — Вот, значит, как, — сказал Бык. Он подобрал со ступеней брошенную Дорианом при входе шпагу. — Матадор. Потомственный убийца быков. — Мне жаль, — искренне сказал тот, спускаясь по ступеням к нему ближе. Он вытянул руку, чтобы коснуться костяной лопатки мужчины, но тот шарахнулся от его прикосновения, резко развернувшись. Всего на мгновение гримаса боли отразилась на лице Быка, но тут же стерлась, словно её никогда и не было. Дориану стало тошно от самого себя. — Пустяки, — Бык довольно оскалился и протянул Дориану его оружие. — Кстати, я тоже убил тебя. Мы квиты. — Да, забавно, — у Дориана отлегло от сердца. Он робко улыбнулся и забрал шпагу, сунув её в ножны за спиной. — Ты думаешь, мы можем ещё начать сначала? — У нас целая вечность. Хоть сто раз. Если ты, конечно, сам хочешь. Бык выжидающе выгнул бровь и сложил руки на груди. — Хочу, пожалуй, — негромко сказал Дориан, смотря прямо в глаза мужчины. Потом он помялся немного, отведя взгляд: — Я собираюсь навестить своих предков. — Давай, не задерживаю. — Но потом я тебя обязательно найду, — пообещал молодой матадор. Он улыбнулся, кивнув, и повторил: — Обязательно. А после этого Дориан торопливо развернулся и стремительно поднялся наверх. Бык запоздало кивнул, провожая его взглядом и теперь не скрывая улыбку в уголках губ.