***
Началось всё с того, что Дориан, театрально рухнув на шёлковые одеяла, громко пожаловался, как он устал за этот год в Магистериуме, и велел Быку забрать его куда-нибудь на Первый День Года. Куда угодно. Бык взял его с собой на задание, только сейчас начиная понимать, что, возможно, Дориан имел в виду золотые пляжи Вольной Марки или Вал-Руайо, сверкающий разноцветными огнями в это время года ещё сильнее, чем обычно. Но на данный момент они бороздили просторы зимнего Орлея в поисках снежного льва, заказанного одним аристократом, маркизом де Ларушем, в подарок своему избалованному сынку на Первый День. Знатный орлесианец сам никогда снежного льва не видел, но описывал его как «благороднейшее создание редчайшей красоты», а золота за него обещал целую гору. В подвале поместья нанимателя обнаружилась ещё и Сэра (Дориан и Бык, почему-то, даже не были удивлены), подтвердившая, что гора золота действительно имеется. Выглядело это куда проще, чем оказалось на самом деле. Поиски завели наёмников в дикую глушь, где на большом расстоянии друг от друга располагалось множество летних резиденций богатых господ из Вал-Руайо. Зима выдалась снежная. Многие знатные орлесианцы впопыхах покинули свои холодные, насквозь продуваемые ветрами и рушащиеся под тяжестью снега шато и разъехались по более удачно устроившимся родственникам и друзьям, бросив дома и дворы без охраны и даже, зачастую, не закрытыми. Бык запретил своим ребятам мародёрствовать, но пару раз пришлось заночевать в чужих сараях, поскольку альтернативой был, разве что, сугроб. Впрочем, Сэру он остановить не мог. Как оказалось, к лучшему. Пока наёмники устраивались на привал во дворе очередного миниатюрного дворца, разбойница, которую многие знали как «Рыжую Дженни», отправилась на разведку, а проще говоря — «почистить закрома». Буквально спустя полчаса она прилетела обратно, громко требуя у друзей, чтобы они «поглазели на кой-чё стрёмное». В одной из комнат покинутого шато оказалась клетка с самым настоящим снежным львом. Котёнок оголодал и жутко замёрз. Хозяева бросили его на верную смерть, так что, после недолгого совещания, «Быки» вызволили животное, накормили и, погрузив на сани, повезли новому владельцу. Тут их удача подошла к концу. В последние три дня повалил густой, непрестанный снегопад. Из-за метели не видно было ни зги, дорогу замело и ездовые звери брели в снегу по брюхо. Передвижение существенно замедлилось. Благо, дисциплина у «Быков» была отменной, что для наёмничьего отряда — большая редкость. Кого уговорами, а кого силой Быку удалось убедить, что контракт превыше всего, так что нужно было победить природу и вовремя привезти груз. Гораздо сложнее оказалось втолковать это Дориану. Магистр больше не ныл по поводу неудобств, как бывало в старой доброй Инквизиции, но взялся Быка игнорировать. Лиха беда начало. Случилось то, чего кунари боялся сильнее всего: прибыв в поместье заказчика, «Быки» обнаружили, что опоздали. Шато оказалось также заброшено, де Ларуш с семьёй уехал, а двигаться дальше наёмники были не в состоянии. На носу был пресловутый «Первый День», а их замело снегом в орлесианском захолустье, они устали, и им не заплатили. Пока что всё шло плохо.***
По инициативе Крэма было созвано срочное совещание. Командир «Быков», его лейтенант, Дориан и Сэра расселись за обеденным столом маркиза. — Что будем делать? — словно из чистого любопытства, меланхолично спросил магистр, обводя усеянными золотыми украшениями пальцами резьбу на дорогой дубовой столешнице. — Значит, так! — Сэра, напротив, не испытывала к прекрасной мебели никакого пиетета. Она беззастенчиво закинула тощие ножки-спички на стол. — Я испеку печенье, Бычара сгоняет в лес за Праздничным деревом, Дориан устроит салют, а… — Стоп, — Дориан удивлённо изогнул бровь. — Звучит так, как будто мы тут не сидим в безвыходном положении, а собираемся… праздновать Первый День года? — А как же! — разбойница хохотнула, самодовольно скрестив на груди руки в тёплых нарукавниках из нажьего меха. — Думал, кто-то тебе позволит просто сидеть в сторонке и скулить? — Ну… — протянул Крэм неуверенно. — Мы готовы ко всему, но всё же, не ожидали, что будем отмечать в… таких условиях. Впрочем, у нас даже есть вино, можно приготовить глинтвейн. Что скажешь, шеф? Сэра тоже с энтузиазмом воззрилась на Быка. Кунари всегда был ей верным товарищем во всём, что касалось выпивки и дурацких идей, но теперь лишь вяло пожал плечами: — Мм. Как пожелаете. — Что-то не так, шеф? — Крэм выглядел удивлённым. Он склонил голову на бок и придирчиво оглядел старого друга и командира. — Ты будто против. Сам же мне говорил, что в такие моменты главное — поддерживать боевой дух. — Я всего лишь не понимаю, — Бык как-то смущённо и раздражённо отвернулся от своего лейтенанта. — Да, всё как-то складывается не по плану, ну так почему бы нам просто всем скопом не напиться? Зачем вся эта мишура? Всегда считал это вычурной чепухой для извращенцев в лосинах. Его друзья многозначительно переглянулись между собой. — Аматус, — начал Дориан ехидно. — В детстве одна моя нянька рассказывала мне сказку про старого, вредного, ворчливого тролля, который ненавидел празднество Первого Дня и всегда пытался его испортить. Ты очень на него сейчас похож. Сэра противно захихикала. Бык в ответ скорчил им рожу: — Ай! Как бы там ни было. В Первый День я просто заваливаюсь один в какой-нибудь отдалённый трактир и напиваюсь в компании таких же одиночек. — Если бы я знал, шеф, то ни за что бы не допустил такого, — хмыкнул Крэм. Дориан протянул руку и тронул бойца за плечо: — Бери командование в свои руки, лейтенант. Этот старый брюзга тебе тут не помощник. С негромким фырканьем Бык поднялся из-за стола: — Ладно, будь по-вашему. Но это не отменяет того, что нам понадобятся дрова и еда. Вряд ли вы накормите салютами и печеньем весь отряд.***
Дрова нашлись в хлеву, а с пищей также не возникло проблем: в кладовых маркиза обнаружилось даже несколько бараньих ног, так что трём дюжинам бойцов было чем восстановить силы. Когда Бык вернулся в холл поместья, то стал свидетелем нешуточного спора. — Самое главное в празднике Первого Дня — Праздничное Дерево! — заявил Стежка, уперев руки в бока. — Я не позволю рубить деревья ради ваших варварских шемленских традиций, — Долийка тоже была зла не на шутку. Они с ферелденцем стояли друг напротив друга и ругались, и вокруг них уже собирались сочувствующие. Причём каждый норовил вставить свои пять соверенов, настаивая на традициях своего народа или страны. Эльфийка продолжала тем временем: — Мы в долийских кланах запускаем фонари в небо в ночь Первого Дня. Это гораздо красивее. — Что ни говори, а подарки всего важнее, — подал голос Глыба. Потом взглянул на Хмурика, постно глядевшего на спорщиков. — Держу пари, даже в Хмурляндии только и ждут от Первого Дня, что подарков, верно, Хмурик? — Хм. Многие другие «Быки» включались в дискуссию, хоть их никто и не спрашивал: — Какой Первый День без праздничных песен? Вот я знаю одну… — Пирог с сюрпризами! — Да нет же, у нас пекут печенье с предсказаниями… — Поцелуи под бородой вурдалака… — А как же перводневный пудинг? Бык покосился на Крэма. Тот стоял посреди этого галдежа и, похоже, не знал, как разрешить эту проблему. — А ну все заткнулись, — рыкнул Бык вполголоса, но на него мгновенно обратили внимание все. Кунари прошёл внутрь комнаты, возвышаясь над своими ребятами, как скала. Голос его, впрочем, был спокойным и слегка насмешливым: — Эй, «Быки». Что вы как базарные бабы? Ослу понятно, что у нас тут каждой твари по паре. Каждый хочет отпраздновать Первый День так, как привык. У кунари вообще праздников нет… ну, кроме празднования значимых побед. И Куноран-Вель. Это когда особо героически преставившегося объявляют примером для подражания, но такое бывает редко. Так что я вообще не понимаю, почему бы не совместить? Хочешь, чтобы мы запустили в небо эти твои фонарики, Долийка? Хорошо. Будут фонарики. Хочешь блестящее, как задница моего парня, дерево, Стежка? Да проще простого. На заднем дворе поместья растёт какая-то вечнозелёная акация или что-то вроде того. — У нас в Эльфинаже наряжали наш венадаль, — подхватила Скорнячка с явной вовлечённостью в праздничное настроение, чем даже Быка удивила. — Не нужно рубить. — Пироги тоже приготовить нетрудно, — отозвался Крэм, явно испытавший облегчение от решившегося спора. — За дело, — скомандовал Бык. Крэм начал поспешно распределять угомонившихся «Быков» по обязанностям. Наёмники, взволнованно переговариваясь, разошлись. Сэра, под шумок, подкатилась к наблюдающему за всей этой сценой из кресла Дориану: — Как делишки? — Отлично, — некромант взглянул на эльфийку с лёгкой улыбкой. — Узнаю прежнего Быка. Сэра хрюкнула насмешливо, потом вдруг почти навалилась на Дориана, ловкой рукой пытаясь засунуть что-то тевинтерцу в рот. Магистр с протестующим мычанием увернулся и попытался её отпихнуть. — Э! Ты чего? — в голосе разбойницы звучала искренняя обида. — Это изюм! — Зная тебя, я предположил, что это мышиное дерьмо. Сэра показала ему язык, а потом высыпала горсть изюма в свой собственный рот: — Обалденные хреновы печенья получатся!***
Бык сидел в гостиной и смотрел в окно. Только что закончился устроенный Дорианом фейерверк, а потом «Быки» запустили в воздух с три десятка наспех сделанных бумажных фонариков. Долийка как-то сделала, чтобы они никуда не улетали и не падали, а висели в небе над шато, переливаясь разными цветами, как северное сияние. И пироги, и печенья с предсказанием вышли отличными. Правда, все предсказания содержали слово «жопа», но вот это как раз понятно, почему. Горячее вино с апельсином и гвоздикой ударяло в голову гораздо быстрее, чем холодное, так что вокруг царила атмосфера повышенного дружелюбия. Дерево наряжали всем отрядом, и теперь оно стояло, увешанное золотыми цепочками, браслетами и серьгами наёмников. Даже Дориан пожертвовал какую-то тонкую подвеску с драгоценным камнем. Наверняка, утром начнётся яростная делёжка. Под деревом лежали подарки. Каждый отдал какую-то свою вещь: стеклянный амулет, шарф, деревянную игрушку, пряжку для плаща, чтобы устроить обмен. Бык участвовал во всём. Таскал дрова на кухню, подсаживал Скорнячку на Праздничное дерево, чтобы она могла нацепить на верхушку позолоченную статуэтку галлы, помогал расчистить снег на площадке во дворе, где сейчас происходили основные гуляния. И в процессе кунари вдруг почувствовал странное. Какое-то волнение, щекотку между рёбер, предвкушение чего-то хорошего. Умом Бык понимал, что завтрашний день вовсе не будет особенным, просто ещё один день зимы, к тому же, предстоял долгий переход. Но в душе ему казалось, что с завтрашнего дня и впрямь что-то начнётся заново, и все они проснутся свежими, чистыми, молодыми. Внутрь комнаты ввалились Крэм, Сэра и Дориан, все вместе, держась друг за друга и пьяно хохоча. Бык обернулся на них, всё ещё немного погружённый в свои мысли, и сперва не понял, что такое они с собой тащат, завернув в плащ. — Шеф! — Крэм весь раскраснелся с мороза. Он протянул кунари жалобно мяукающего снежного котёнка, о котором все позабыли между делом. — Бычок! — пискнула Сэра и захихикала. — Твои бойцы хотят, чтобы ты оставил его себе, аматус, — Дориан стянул капюшон с головы и сел рядом с Быком на подлокотник кресла. — Как подарок от них на их лучший в жизни Первый День. — Лучший, скажут тоже, — проворчал Бык и прижал к себе белого, почти ручного маленького хищника, на которого и впрямь сразу положил глаз. На улице были слышны громкие песни наёмников и даже, откуда-то, музыка. Дориан положил голову Быку на плечо. И всё стало хорошо.