Один

      «Одиночество — как самая вечная мода, как лучший синоним свободы»       А хочет ли Дима сидеть в одиночестве? Хочет ли чувствовать, как лапы этого существа? Хочет ли падать все ниже и ниже?       Вырвавшаяся фраза «Я прошу, не звони. Я молю, не пиши мне!» что означает? Что он, правда, должен сегодня побыть хоть немного один? Или что парень просто не хочет показываться никому на глаза в таком состоянии?       Снова и снова лежит на холодном полу без особых на это причин. По квартире раздаётся давно надоевшая музыка, немного содрагая Рея.       А теперь подумай. Это правда звонил телефон или у тебя глюки? — Я поменял уже тысячный сотовый, ведь мне не нужна их забота, — бурчит парень под нос. — А все равно кто-то да позвонит.       Уверен, что это не глюки? Кому ты нужен? Никому? Саше? Ну, вот нет его больше, понимаешь? — Получается никому, — неуверенно кивает парень. — Я абсолютный ноль… И не покорил ни одну из ста вершин.       Минутами ранее меня уверял, что один на миллион, так или иначе тебе необходимо быть с собой один на один. Разберись в себе.       По квартире раздалась еще более надоевшая мелодия. На этот раз звонят в дверь. — «Если я не буду двигаться, меня же не будут трогать?» — думает Дима. — «Хотя если там Андре-е-ей».       Андрей довольно-таки похуистичный юноша. Он не признаёт депрессию, как психическое заболевание… По крайней мере, он так говорил. У него было немного хороших друзей. А если быть точным — очень мало. Не так давно из этого списка был вычеркнут Дзерж. Был вычеркнут тем бухим водителем, который даже фары включить не соизволил. — Дима, ёбаный рот, — вот Андрей уже не только звонит, но и пинает дверь. — Открой! Я же знаю, что ты там.       Через пару минут ему, конечно, это действие надоедает, и он пишет смс-ку другу. «Сударь-долбаёб, Вы, блять, где?».       Дима лениво тянется к телефону. О, теперь он знает, какое сегодня число и время. 10 мая. 3:28. — «Мило», — хмыкает он, читая сообщение. — «Почти неделя прошла». Вы: «Тебя ебать не должно». Майор: «Блять, ну хоть живой». Вы: «Чё надо-то?». Майор: «Скажи где ты, я приеду». Вы: «В этот момент, не пойми все не так, и в ночной тишине хотя бы раз подумай обо мне, но не приходи».       Отвечает парень и убирает телефон. Просто выключает. Разламывая симку. — «Заебал»       Андрей же не уходит. Он нутром чувствует, что Дима дома. Стоит. Звонит — абонент не доступен. Бьет в дверь — тишина. На глазах предательски появляются слёзы.       Это слёзы усталости. Саши нет. Теперь и Дима не отвечает. Андрей глубоко вздыхает, скатываясь по стене. — О Боже мой! — орёт кто-то на улице. И вскоре парень слышит, что народу там набралось немало. Дверь в подъезде открыта, плюс эхо — всё слышно даже с Диминого седьмого.       Не выдерживает. Быстро выбегает на улицу. И сразу останавливается. Пальцы холодеют, рот приоткрывается, зрачкам тоже весело. Андрея начинает трясти.       Рядом с подъездной дверью звездочкой лежит Дима. Под его головой огромная лужа крови. Да и не только под головой.       Андрей замечает, что из его сжатого кулака торчит какая-то бумажка. Быстро распихав всех, он забирает её. Хорошо, что еще не приехала полиция, а то так просто он бы это не сделал. « Привет. Что ж. Могу сказать единственное — я не могу без Дзержа. Передам ему привет. «Хахахахахаха», конечно. Но вдруг загробная жизнь есть? Опять встречусь с Сашей. Загробные отношения? Кхем-кхем. Загробные гей-отношения? Так или иначе, теперь я один.

Одиночество — как самая вечная мода, как лучший синоним свободы, не так ли?»