Раз в год

      Двое мужчин идут по причалу для парусных яхт Ниццы, и любому, кто их видит, становится ясно, что Абсолютное Счастье — это про них. Красивые, успешные, богатые, избалованные женским вниманием светские львы идут по причалу, улыбаясь, насмешничая и изысканно пикируясь.       Я поправляю выцветшую, растянутую у ворота футболку, оголяя ключицу, делаю глубокий вдох и подхожу к трапу: — Добро пожаловать на борт, господа.       Чарли, хладнокровный британский лев королевских кровей, ответственный, женатый, любящий детей и лошадей, ступает на палубу яхты первым. Вежливо кивает, кидает стандартное: «Как поживаете» и, не торопясь, спускается вниз, в жилые помещения не самой дешёвой на этом свете яхты.       Марсело, темпераментный испанец, знающий о моде, фотографиях, богемной жизни и сексе все, обнимает меня, ворошит на моей голове волосы, шлепает по заднице и, прошептав: — Прости, Пьер, потом поговорим. Подпирает нас, понимаешь? — скатывается вниз со скоростью ветра.       Я понятливо киваю, убираю трап, завожу двигатель и выхожу в море. Недалеко, ведь у меня всего 15 минут. Кладу яхту в дрейф и тихо спускаюсь вниз, теряя по дороге нехитрую одежку.       Они лежат на диване в кают-компании: обнажённые, возбужденные, зацелованные друг другом и… — Ты как всегда вовремя, Пьер, — отрывается от красивых губ Марсело Чарли.       Убирает руки с поджарых половинок любимого и отодвигается от него, освобождая место. Для меня. — Я же знаю вас, как облупленных, — беру со столика тюбик с анальной смазкой я. Открываю… — Дай мне, — подрывается с дивана Марсело.       Легким движением сильной руки наклоняет меня над Чарли и принимается за мой анус умелыми пальцами. — У тебя есть пара минут, на большее я сейчас не способен, — выдыхает Марсело, облизывая Чарли глазами. — Ты так по мне соскучился? — улыбается Чарли, глядя на Марсело с таким щенячьим восторгом, что мне становится не по себе.       Я беру длинный, тонкий член Чарли сначала в руку, а потом в горло, с наслаждением подставляясь пальцам Марсело, орудующим в моей заднице в такт волнам. — И даже больше, — отвечает Марсело.       Заменяет пальцы на член, придерживая меня за бедра, склоняется к Чарли, запускает руку в светлые волосы и шепчет в его губы, трахая меня на всю длину: — Люблю тебя. С ума схожу! — Тсссс, Марсело, тсссс…       Я ласкаю член Чарли губами и языком, ерзаю задницей, смягчая жесткую порку, и не смотрю на целующихся над собой мужчин. Им сейчас не до меня, да и подглядывать за людьми, когда они открыты миру и друг другу настежь, неприлично. — Ничего не тссс! — вырывается из плена губ Чарли Марсело. — Ты… — Скучал безумно. Думал о тебе каждый день.       Марсело стискивает мои бедра руками, вскрикивает и бурно кончает, невнятно ругаясь себе под нос на испанском. Пошатывается. Выходит из меня и облегченно падает на диван рядом с Чарли.       Я распрямляюсь, задерживая в себе его сперму усилием мышц… — Не тяни, Пьер, — обнимает Марсело Чарли. Целует, теребит пальцами соски на его загорелой груди. — Я хочу вставить ему так долго, что сил нет терпеть!       Я улыбаюсь, отвоевываю место своим коленям на диване и сажусь на его член с таким расчётом, чтобы он смог вставлять мне так, как хочется ему.       И он вставляет, в размеренном ритме волн трахая меня членом, а Марсело всем остальным: губами на лице, руками на безупречном теле и распахнутой настежь душой.       Кончает тихо-тихо, не отрываясь от Марсело ни на секунду, и я соскальзываю с него, терзая свой член рукой. Смотрю на них, устроившихся на диване в жутко неудобной позе — ни один не готов лечь спиной на диван и таким образом оказаться снизу. Пока еще не готов. — Упрямцы!       Кончаю и ухожу наверх, не в силах смотреть на двух хищных зверюг и безоговорочных активов с узкими задницами гетеросексуалов, в которые они так и не смогли залезть членами.        Они пытались. Я знаю это совершенно точно, но физиология, психология и безмерная ярость первого в стае так и не позволила им получить от этого хоть какое-то удовольствие.       Не знаю, что с ними стало бы дальше, если бы они не нашли меня — их спасение, молчаливого посредника и идеальное пристанище изнывающих от желания членов.       Я привёл себя в порядок, поднял парус, встал за штурвал и повел яхту в море. Подальше от берегов, ответственности и жестокой реальности, в которой эти двое жили изо дня в день целый год. Я бы так не смог, а они ничего, вполне себе справлялись и даже получали от жизни удовольствие, срываясь лишь изредка.       Я приезжал по первому звонку к тому, кто не сумел дождаться лета, ложился в постель лицом вниз и получал львиную долю мазохистского удовольствия, подставляя задницу жадному члену, а уши признаниям, угрозам или обещаниям.        А потом, без звонка, ехал к другому. Тому, кто при виде меня менялся в лице, сворачивал все свои дела и утаскивал в укромное место «поговорить», где я садился к нему на колени и выливал в подставленное ухо или висок все, что услышал от того, другого, который любил равного себе во всем дурной любовью обреченного на вечные муки Тантала.       Я часто думал, что было бы, если бы они плюнули на все и стали жить вместе. Думаю, через месяц прострелили бы друг другу головы в приступе неостановимого желания обладать любимым полностью: и душой, и мыслями, и, что немаловажно, телом.        Однажды я предложил им игрушки: небольшой анальный членик и довольно правдоподобно сделанную задницу. Лучше б не предлагал. Они разругались в пух и прах в попытке использовать все это по назначению и затрахали меня в примирении до посторгазменного обморока. — Пьер, никогда больше не предлагай нам замену, — сказал мне после этого Чарли. — Ты незаменим. Наша с Марсело извращенская любовь без тебя закончится смертью нас обоих. Ты ключ от замка на двери, за которой мы прячем жаждущих власти и абсолютного обладания зверей. Не выпускай их на волю. Пожалуйста!       Меня это признание-просьба приковало к ним незримой цепью преданного до последнего вздоха раба, а они, поняв это, обеспечили меня материально, подарили парусную яхту и сделали свободным от всего и вся. Кроме них двоих, разумеется.       Мне безумно нравилось жить их жизнью. Я знал о них больше, чем они о себе или друг о друге. И именно я предложил им раз в год, на неделю, уходить в море втроем. — Пьер!       Я зафиксировал штурвал, оставляя яхту волнам, и спустился вниз на второй заход, предвкушая третий, пятый, десятый и долгожданный …цатый, когда они растянут меня настолько, что начнут трахать вдвоем.       Я мечтал об этом целый год! В тот момент, когда они проникали в мою задницу двумя членами, я исчезал — растворялся в нирване, потому что они любили и трахали не меня, а друг друга. Одновременно. Не сдерживаясь. Беря и отдавая себя до конца. Купаясь в любви по самые уши тоскующей души.       Звери, живущие в них, блаженно щурили глаза, лизали друг друга и не пытались бороться за власть, наслаждаясь сексом на равных. Жаль, что подобное они могли позволить себе лишь раз в год. Всего на неделю. Хорошо, что на неделю. Ее хватало надолго всем троим. — Пьер!       Я накрыл крупный темно-красный член Марсело губами, подставляя задницу длинному члену Чарли. Не каждый пассив сможет принять его до конца, вот и мне требовалось некоторое время, чтобы вспомнить и привыкнуть. — Не торопись, Чарли, — простонал Марсело, фиксируя мою голову над своим пахом рукой. — Тссс… Любимый… Потерпи… Я растяну тебя под себя… Тссс…       Меня от шепота наверняка закрывшего глаза Чарли в очередной раз скрутило мазохистским удовольствием. Они трахали друг друга, а не меня. Не меня! Я был ими обоими одновременно, и, когда они поменялись местами, не особо это отразил. Какая разница, чей член в моей заднице в данный момент времени? Я — это они. Они — это я.       Я оставил их, едва они кончили. Мое дело - тела, их дело - души. Им нужно было выговориться и узнать друг друга заново. Год — долгий срок, многое за это время произошло: второй ребёнок у Чарли, съемки в фильме и скандальный разрыв с очередной любовницей у Марсело. — Чарли, я не могу больше трахаться с женщинами. Меня от них не прет. Я хочу завести себе любовника. — Глупости не говори и карьеру себе не порти. Ты — едва ли ни единственная модель, которая в тряпках современных модельеров выглядит нормальным мужиком. Все твои заказчики — лютые гомофобы, а поклонники — женатые, обремененные детьми, любовницами и деньгами олигархи. Они тебя не поймут и не простят. — Ты хотел сказать: «Я ревную тебя к бабам, но терплю их в твоей жизни, потому что сам женат, однако если ты заведешь любовника, я приеду и отрежу тебе яйца»? — Да. — Да ты ж моя хладнокровная, но жутко ревнивая зверушка. Иди ко мне, я тебя затискаю. — Я уже здесь. И это я тебя затискаю, чтоб мысли не осталось про любовников. Ишь чего удумал!       Я беззвучно смеюсь и ухожу готовить ужин. Кто-то же должен. Они не умеют, да и не до этого им. У них слишком мало времени, чтобы тратить его на всякую ерунду.       Я приношу еду им в постель, любуюсь на них, терпеливо жду, когда они поедят, уношу посуду и неторопливо мою ее, попутно растягивая анус анальной членовидной пробкой размера XXL.       Не хочу ждать третьего дня, хочу раствориться в моих ненормальных рабовладельцах сегодня же ночью. Хочу чувствовать в себе обоих всю ту неделю, что мы проведём на яхте. И они этого хотят. Я знаю это совершенно точно.       Яхту качнуло на волне. Ветер ворвался в открытый иллюминатор прохладой. Солнце упало за горизонт, окрашивая море в черное, а небо в оранжево-кровавое. — Пьер! — Иду, — вынул пробку из задницы я.        Поднялся на палубу и медленно двинулся к лежащим на разложенном диване кормы сцепившимся в любовном поединке мужчинам. Просочился между ними, как ртуть, стер острые углы, обманул жажду власти и решил все их проблемы, подставив задницу двум изголодавшимся членам. — Люблю тебя, Чарли. Ты мой, понял?! — Не могу без тебя, Марсело. Ты принадлежишь мне, смирись с этим! — Тих-тих-тих, хорошие мои. Вы принадлежите друг другу. На равных. Навсегда. Слышите? — Слышим.       И раз в год. Далеко в море. На парусной яхте. Наедине с миром. В очередной раз. Две хищных властных зверюги позволили себе любить друг друга так, как положено: умами, душами и телами, ненадолго обретая умиротворение, взаимопонимание и безоговорочную любовь. 09.05.18