baby, it's cold outside

впервые юнги встретил его за пару недель до рождества. улицы украшены праздничными огнями и елками; отовсюду звучит мягкая мелодия, обозначающая начало каникул. юнги забыл перчатки дома, так что его руки практически заледенели, и он постоянно пытался спасти их от холода, пряча в карманах. это, кажется, единственная причина, как он понял, что ему звонят — иначе бы точно не услышал свой телефон: музыка и голоса людей были слишком громкими. проверив телефон, он увидел сообщение от намджуна: что-то о том, чтобы устроить вечеринку для донсэнов. попытайся найти пекарню и купи торт, там было написано. не слишком дорогое, но что-то классное. наши ребята работали очень усердно для этого альбома. возьми кексы и еще что-то похожее! когда вечеринка? в восемь? да, где-то в это время. юнги запихнул телефон обратно в карман, выдыхая белое облако горячего воздуха. сначала намджун попросил его пойти за покупками — что он и сделал, судя по свисающим с его запястий пакетам с едой, — и теперь он хотел, чтобы юнги нашел пекарню рядом с их домом (который находится в двух кварталах, потому что юнги всегда идет в самый дешевый магазин) и купить что-то для чертовой вечеринки. он вздохнул, натягивая шарф повыше, чтобы спрятать красный от мороза нос. обычно ему было бы все равно, но это было начало декабря. иногда он реально ненавидел зиму. он подумал пойти в пекарню на соседней улице с их домом, где они чаще всего покупали сладости, но это означало больше ходьбы. юнги не был уверен, что сможет пройти мимо своего дома, не поддавшись соблазну пойти туда и больше не выходить. оглянувшись вокруг, он понял, что поблизости не было так много пекарен или магазинов сладостей. был один магазин с тостами, что в этот момент звучало весьма заманчиво, и несколько магазинов с одеждой. никакие магазины с едой, кроме ресторанов и кафе с доставкой, не могли быть открыты в десять вечера. — этот чертов парень, — проворчал юнги, принимаясь тереть ладони друг о друга. было бы лучше просто пойти домой и разобраться с этим завтра, подумал юнги, когда его взгляд упал на маленький магазинчик. он выглядел не так, как большинство других магазинов с кучей постеров и рекламных объявлений: он был маленький и больше походил на семейный магазинчик, какие были в тэгу. освещение было приглушенным и теплым, и через огромные окна на всю стену юнги мог видеть сидящих за белыми столиками людей, попивающих что-то из больших чашек. подойдя ближе, он понял, что — да! — это была пекарня. магазинчик казался довольно новым. здание, в котором он находился, было в хорошем виде и выглядело довольно дорогим. чувствуя себя немного глупо, но не имея другого выхода, он зашел внутрь, оглядываясь вокруг. пекарня выглядела не как то место, куда юнги бы ходил часто, вся состоящая из света, радостных цветов и пастели. возможно, его младшей сестре понравилось бы тут. но даже так у них была кофе-машина и целая гора кексов, что выглядели очень аппетитно. также там был огромный выбор тортов, от огромных до маленьких. подняв взгляд, юнги увидел, что половина задней стены была разделена: одна сторона уходила в, видимо, кухню, с огромным окном, чтобы любой желающий мог увидеть все, что там творилось. окно позволяло покупателям видеть пекарей за работой: готовящими тесто для хлеба или украшающими пирожные. вторая часть выглядела, как обычно, со стойкой регистрации, стеллажами для сладостей, подносом с маффинами, кофейными чашками, палочками для размешивания кофе и сахаром. юнги склонился над стойкой регистрации и оглянулся вокруг, пытаясь найти кого-то из персонала. за столиками сидели клиенты, так что… — простите, простите! — его размышления прервал бодрый голос. юнги от неожиданности дернулся назад. парень перед ним ярко улыбался, и юнги все никак не мог оторвать взгляда от его ярко-оранжевых волос. — чем я могу вам помочь, сэр? — эм… — юнги открыл рот, чтобы что-то ответить, но тут же закрыл, качая головой. — да, эм…у вас есть…какие-нибудь торты? — юнги скривился, как только произнес это. работник, которого звали чимин, судя по табличке с именем, тихо рассмеялся. — ну, да. давайте помогу. какой именно торт вам нужен? большой, маленький, сделанный от руки? — эм, мне нужно для маленькой вечеринки, но у людей там будет большой аппетит. — оу, хорошо. ну, с тортами куки, полагаю, он будет съеден за секунду, так что вам нужно взять средний, — бодро произнес чимин, — вы знаете, какую хотите начинку? — не совсем, — честно признался юнги. он попытался вспомнить, была ли у кого-то из парней аллергия на что-нибудь, но вспомнил лишь младшего. — хмм, подождите здесь, сэр, я приведу вам нашего пекаря. он сможет помочь вам с выбором, а я лишь продаю сладости, — чимин махнул рукой и практически побежал на кухню, и юнги почти фыркнул, когда услышал его крик: — чон чонгукки! другой голос, чуть ниже голоса чимина, но в то же время странным образом мягкий, ответил: — успокойся, чимин. я доделываю последнюю партию печенья. — ты мог закончить их завтра, — пробубнил чимин, — и зови меня хеном, засранец. юнги услышал смех, и затем из кухни вышел один из милейших парней, кого он видел в своей жизни. на нем был надет тот же красный фартук, что и на чимине, но покрытый мукой, разноцветным желе, посыпкой и шоколадом. его руки были чисты, но предплечья были покрыты сахарной пудрой. его волосы были местами покрыты мукой, а на щеке красовалось шоколадное пятно, на которое юнги просто…уставился. — привет, прошу прощения за чимин-щи, — чон чонгук поклонился, стирая со щеки шоколад, — как я могу вам помочь? — эм…торт, — все, что смог выдавить из себя юнги. краем глаза он заметил, как чимин вскинул брови, после чего на его лице образовалась коварная улыбка. юнги уже знал, что этот парень станет той еще занозой в его заднице. он неловко прокашлялся. — мне нужен торт для вечеринки, которая состоится завтра. она будет небольшой, но мне потребуется средний торт. у одного из парней аллергия на арахис, и я, наверное, хочу ваш лучший вкус. чонгук кивнул, опуская взгляд на представленные торты. — один из наших лучших вкусов, это арахисовое масло с шоколадными вафлями, но раз у него аллергия… — он показал пальцем на довольно большой торт, обрезанный посередине. — это наш малиновый торт с кремом. это шоколадный торт с ванильным кремом внутри, покрытый муссом и малиновым джемом. как вам это? — я ем все, так что мне все подходит, — признался юнги, увидя улыбку пекаря. у него были кроличьи зубки. — я не сделал сегодня ни одного такого торта, но если вы хотите, то можете оставить заказ и забрать его завтра. хорошо? — отлично. вы сможете закончить его до семи? — ага! чимин отдаст вам билет, так что вы сможете прийти завтра и забрать торт, — затем чонгук развернулся к чимину и добавил: — не так уж и сложно, да? юнги не хотел, но все равно услышал тихий бубнеж чимина: «даже если это и не так сложно, думаю, ему больше понравилось, когда ты объяснял». — что? — откуда это, — громко перебил юнги, стараясь не смотреть на кассира слишком грубо. также он старался не думать о том, почему именно не хотел смотреть на кассира слишком грубо (дело совершенно точно было не в милом пекаре, что стоял рядом и мог плохо подумать о нем, нет, просто он очень устал). — кажется, у нас закончились билеты, — раздражающе невинным голосом протянул чимин, — пойду принесу из подсобки еще. — хорошо, — чонгук помахал ему, когда тот скрылся за коридором, — не хотите кофе, сэр? — мин юнги. да, было бы неплохо. у вас самообслуживание? — после кивка чонгука юнги сосредоточил все свое внимание на кофе-машине. он должен был уже спать в это время, черт возьми. пока он делал себе кофе — с кучей сахара и сливок — юнги развернулся к чонгуку, который терпеливо вытирал витрину с тортами. в темноте ночи, находясь в единственном ярком пятне на мрачной улице, юнги позволил себе впитать в себя приглушенный мягкий свет пекарни и то, как он заставлял волосы чонгука казаться темнее. на фоне играла спокойная мелодия, которую он сначала даже не заметил. она отличалась от обычных к-поп песен, которые часто можно услышать в магазинах и кафе. он чувствовал…спокойствие. помешивая свой кофе, чтобы немного остудить, юнги уже собрался открыть рот и сказать что-нибудь милому пекарю, но осознал, что и слова из себя выдавить не может. в голове было пусто. это немного нервировало, учитывая то, что юнги всегда умел находить слова, но он списал свое состояние на отсутствие сна в течение двадцати четырех часов. в тот момент, когда он уже подумал, что может сказать что-то — возможно, что-то глупое, — чимин вернулся со стопкой билетиков. они выглядели аккуратно и довольно мило, когда чимин отдал один юнги с искренней улыбкой. — я возвращаюсь внутрь, — проинформировал обоих чонгук, вытирая руки об свой фартук. он поклонился перед уходом, и юнги с трудом заставил себя не смотреть ему в след. — он милый, не правда ли, — наклонившись вперед, заговорщически прошептал чимин. у юнги почти начала дергаться бровь. — он приходит только вечером, после шести. утренний пекарь у нас джин. они оба делают крутые вещи, но лично я предпочитаю сладости куки. — рад знать, — пробурчал юнги, забирая свой билет, и порвал его конец. остальную часть он отдал чимину, который прикрепил ее на пробковую доску рядом с двумя другими. — увидимся завтра, юнги-щи, — смеясь, попрощался чимин. юнги заплатил за свой кофе, пытаясь понять, как эти двое могли быть настолько бодрыми в такое время. видимо, курили что-то реально сильное. но не чонгук. юнги посчитал, что тот просто был увлечен своим делом. он казался тем самым типом людей, что всегда сосредотачиваются на чем-то одном. / когда юнги вернулся домой, очевидно, без торта, намджун нахмурился. он выглядел нелепо со своими кислотно розовыми волосами и в жутком белом свитере, но юнги не нашел в себе сил даже посмеяться над ним. он положил покупки на стол и направился прямо к дивану, чувствуя усталость и взвинченность одновременно. — ты в порядке? — спросил намджун, заглядывая в принесенные пакеты. — не смей прикасаться к ним, там есть яйца, а ты точно порвешь пакет, — закричал юнги. — пошел ты, мин юнги! юнги фыркнул. — научись контролировать свои конечности. намджун наверняка скривил рожу, мысленно послав его всеми доступными словами. юнги вздохнул, запустив пальцы в волосы, после чего ударил себя по лбу, раздраженно простонав. — я знаю этот звук, — намджун вошел в комнату с бутылкой колы, поставив ее перед ним, — это твой страдальческий звук. ты, очевидно, не выглядишь раненым, значит, это эмоциональное. что-то случилось? юнги составил в голове плюсы и минусы рассказать намджуну. намджун определенно будет доставать его позже, пока юнги не психанет и не пошлет его. намджун узнает — он всегда узнавал о таких вещах. — рядом с нашим домом есть пекарня, она ближе, чем та, куда мы обычно ходим. — и тебя это расстраивает? — нет, это… — юнги сделал глоток своей колы, — там есть один пекарь. — оу. — заткнись нахрен, — пробурчал юнги, надеясь просто вырубиться, — он реально чертовски милый, хорошо? и я, очевидно, вел себя как идиот рядом с ним. его коллега все понял и начал дразнить меня прямо перед ним. боже, я должен вернуться за тортом завтра. — я могу пойти вместо тебя, — предложил намджун, вскинув брови, — если это такая проблема. он фыркнул, когда юнги ничего не ответил. — вау, он настолько миленький, да? — отъебись, ким намджун, — прошипел юнги, делая попытку схватить его, но намджун вскочил и убежал на кухню, — чертов… внезапно послышался громкий грохот. — черт…эм, юнги, думаю, нам нужно больше чашек. иногда юнги хотелось завернуть намджуна в пупырчатую обертку и запереть в туалете. / когда группа ребят, с которыми они работали в этот вечер, ушла, юнги неохотно кивнул на каждое «хорошо поработали!». у группы намечался второй камбэк, так что они были на взводе, работая без передышки. юнги знал, что ближе к третьему и четвертому камбэку они начнут чувствовать усталость. намджун ударил его, когда он сказал об этом ему. ты слишком пессимистичен, сказал тогда намджун. успокойся. они будут в порядке. юнги фыркнул, когда задумался об этом теперь. наверное, так и есть. просто он был расстроен, что нужно опять выходить на улицу; там просто жуткий холод. «я могу пойти вместо тебя» — в голове снова прозвучали слова намджуна, слишком заманчиво; но затем он услышал еще один голос, менее знакомый: «он приходит только вечером. после шести». к черту все это, серьезно. юнги, несмотря на то, что попросил, чтобы торт был готов до семи, смог собраться и выйти только в четверть восьмого. и он не пытался уложить свои растрепанные после сна волосы, что бы намджун ни говорил. к счастью, идти не так уж и долго. он был рад, что нашел это место — юнги был большим сладкоежкой, если признаться честно, — а ходить в другую пекарню было возможно только летом и весной, когда выйти на улицу действительно кажется хорошей идеей. конечно, намджун предпочитал зимние месяцы, потому что «потел, как свинья» и ненавидел чувствовать себя яйцом на асфальте. послышался звон колокольчика, когда он вошел внутрь. в этот раз людей было не так много, только какой-то парень в черной шапке и с блондинистыми волосами, что яростно печатал что-то на своем компьютере. юнги заметил того самого всезнайку чимина за стойкой. тот буквально начал светиться, когда увидел юнги, растянув губы в широкой улыбке, из-за которой его глаза стали похожи на полумесяцы. — здравствуйте! чем я могу вам помочь? — я здесь, чтобы забрать заказ, — прохрипел юнги, стягивая шарф. — заказ, да? — продолжил чимин. юнги начинала реально раздражать его улыбка; почему у него было такое ощущение, будто любое слово, что покидало рот этого парня, внезапно становилось смущающим? — хорошо, сейчас вернусь. я позову чонгука, чтобы он упаковал все и отдал вам. ждите здесь, пожалуйста! затем чимин перегнулся через стойку, заглядывая внутрь, и закричал, как и вчера: — йа, чон чонгук! послышался грохот. юнги даже стало интересно, происходило ли такое на регулярной основе. — что ты хочешь, хен?! — тебе стоит быть поосторожнее, маленький засранец, — закричал чимин, выглядя подозрительно счастливым. — к нам пришел мистер мин юнги за своим заказом! а еще, у меня сейчас перерыв, так что я иду за едой! — но тэхен-хен еще не пришел, — юнги сглотнул, натягивая свой шарф обратно на нос. — мне нужно, чтобы ты был здесь еще десять минут. — ты можешь справиться без меня, я умираю от голода. мне нужно пойти в то недавно открывшееся, эм, место, где подают грилль, да, пока они не закрылись! — чимин поспешно снял свой фартук, схватил пальто и, помахав юнги рукой вместе с той самой ехидной улыбкой и знающим взглядом, вышел из-за стойки. этот парень не знал никаких границ. — он любит говорить о своей работе, так что вам стоит сделать ему комплимент по этому поводу, — после этих слов чимина и след простыл. пару минут юнги просто ждал у стойки регистрации, то и дело вздыхая. он проверил свои сообщения, не найдя ничего, кроме пары напоминаний от коллег по работе. затем дверь открылась, и вышел чон чонгук собственной персоной. он выглядел чище, чем вчера, более собранный. в его волосах и на щеках не было муки, фартук выглядел как-то более ярко, а руки не были покрыты ингредиентами. в руках он держал большую белую коробку с темно-зеленой лентой, аккуратно завязанной в бант наверху. на коробке еще была прикреплена карточка, видимо, с названием пекарни, на которое юнги…даже не обратил внимания: one more day. — с малиной и кремом, верно? — немного выдохшись, уточнил пекарь, поставив коробку на стойку. — вот, держите! — сколько? — чонгук поспешно назвал сумму и терпеливо подождал, пока юнги доставал деньги замерзшими пальцами. он даже не посчитал их, чтобы проверить — вместо этого схватил деньги обеими руками, одарив юнги яркой улыбкой. — спасибо за покупку! юнги растерянно моргнул, не в силах оторвать взгляд от его очаровательной кроличьей улыбки. боже. — а, кстати, — неловко прокашлившись, начал юнги, — у вас есть какие-нибудь…кексы? типа, наборов с кексами? чонгук растерянно захлопал глазами, медленно кивнув. — у нас полно разных вкусов. хотите попробовать некоторые? — мне нужно где-то пятнадцать штук. как я сказал, я не очень хорош во…вкусах еды и прочем. какие из них, по вашему мнению, хороши, я их и возьму. но без арахиса. — ах…хорошо, — чонгук задумчиво почесал затылок, — хмм, подождите секунду, пожалуйста! он нагнулся за стойку, и прежде чем юнги успел уловить мелькнувшую мимо темную макушку, за витриной что-то зашевелилось, и чонгук вернулся обратно с подносом кексов. их было около тридцати, и все были украшены глазурью. — мы сделали их вместе со вторым пекарем, джин-хеном, — объяснил чонгук, — это шоколадные кексы с праздничным украшением. джин-хен хотел сделать их мятными, но я сказал, что во время зимних каникул люди больше всего любят горячий шоколад и печенье с шоколадной крошкой. хотите попробовать? — правда? — юнги не дождался услышать ответ снова. он взял один кекс и откусил, ощутив во рту жидкую шоколадную начинку. она была теплой, и заставила его почувствать тепло где-то внутри. глазурь была сладкой и таяла на языке. — вау, — юнги уставился на кекс в своей руке, — вау, это… — да? — чонгук засиял, и на его лице расцвела та самая очаровательная улыбка. — да. я собираюсь…знаете, что, забудьте, что я сказал ранее, просто дайте мне коробку таких, я оставлю их для себя. чонгук засмеялся, и это был удивительно милый, слегка низкий смех. — вы уверены? — я плачу за торт, разве нет? — фыркнул юнги. — я заслуживаю чего-то для себя. — хорошо, хорошо! я упакую вам шесть штук, как вам это? — звучит, как мое будущее в спортзале, — юнги про себя подумал об отсутствии сна тоже, — но дайте все равно. счастливая улыбка не сходила с лица чонгука, пока он упаковывал вторую коробку. юнги наблюдал за тем, как он клал туда каждый кекс, — выбирая самые аккуратные, — после чего закрыл ее, завязав длинными тонкими пальцами аккуратный бант наверху. юнги молча доел кекс, что взял до этого, смакуя каждый кусочек. — скажите, здесь есть вай-фай? — спросил юнги, кинув взгляд на сидящего с ноутбуком парня. — мгм, он доступен до закрытия пекарни. многие приходят сюда, чтобы поработать, потому что тут приятно пахнет и освещение яркое, так что они не чувствуют себя сонными, а еще у нас вкусный кофе. у нас поблизости находится университет и звукозаписывающая компания в паре кварталов. — да? к вам приходили какие-нибудь певцы? — оу, нет, мы не настолько большие, чтобы проводить такие вечера, — чонгук указывает на пространство вокруг, где хватает места только для еды и столиков, — но иногда они проходят мимо и просят накормить их чем-нибудь не очень вредным, чтобы менеджеры не узнали. всегда весело придумывать для них новые рецепты, так что я не против. юнги невольно улыбнулся. — звучит весело. это очень мило с вашей стороны. большинство бы просто сказали, что это не их проблемы. чонгук достал из одного кармана фартука маленькую карточку, а из второго маркер. он написал на карточке название пекарни. — мне нравится делать это для них. а еще я люблю петь и знаю несколько видов чаев, что хороши для связок, так что когда они приходят сюда, я угощаю их еще и чаем. юнги не знал, о чем думать: что нашел настоящего ангела, или что чонгук еще и умеет петь. — ты поешь? растерянно моргнув, чонгук поднял взгляд, слегка покраснев. — ах, да. немного. — готов поспорить, ты звучишь классно, — выпалил юнги. он видел в чонгуке певца настолько же, сколько и пекаря. — я, эм, на самом деле я работаю в… прежде чем юнги смог признаться, что работает в той самой звукозаписывающей компании в паре кварталов от их пекарни и с удовольствием послушал бы чонгука в студии, дверь распахнулась, и вошел зевающий чимин. — ну так, куки, ты наконец…оу. упс, — он остановился, увидев их вдвоем, — эм, мне стоит… — мне нужно идти, — юнги проверил телефон, внезапно вспомнив, с какой целью пришел сюда, и, черт, было уже почти восемь часов. — мне нужно…спасибо большое, эм. — чон чонгук, — ответил пекарь, будто юнги уже не знал его имени. — до свидания! — мин юнги, — он взял коробки, борясь с желанием махнуть рукой на прощание, когда уходил. выходя, ему хотелось ударить себя по лицу. чонгук наверняка уже знал его имя, а он просто взял и представился снова. на пути домой юнги держал одну коробку ближе к груди. / ребятам понравилась вечеринка. для них это был маленький приятный сюрприз. намджун улыбался и отмахивался, когда они крутились вокруг него, повторяя: «да, да! теперь работайте усерднее, вы, засранцы!», а юнги фыркал, щипая за щеки всех, кто хотел его обнять. — ах, мы хорошо справились, — довольно отозвался намджун, передавая ему бутылку с содовой, — выпьем? — ты хотел сказать, я хорошо справился, — как бы констатируя факт, произнес юнги, но широкая улыбка не покидала его лица. торт тоже всем понравился. конечно, менеджеры не выглядели особо счастливыми, но они лишь притворялись. намджун заказал курицу и пиццу, не в состоянии оплатить что-то большее. — вау, это правда очень вкусно, хен, — второй из младших выпучил глаза от удивления, — на вкус, как домашняя выпечка! вы правда потратили на нас деньги, да? — не ты причина, по которой он потратил деньги, парень, — проинформировал намджун, в следующую же секунду врезавшись в стену усилиями юнги. был уже почти час ночи, когда намджун с юнги нашли время убрать все. они выбросили все пластиковые тарелки и протерли столы, держа квартиру в чистоте по меньшей мере неделю. юнги не знал, что сказать. намджун сел рядом с ним на диван, со вздохом потирая бок, и все, о чем мог думать юнги, это руки чонгука, его улыбка. — он поет. — кто? парни? надеюсь на это. — не они, идиот, — он громко вздохнул, — пекарь. милый пекарь. пауза. затем намджун присвистнул, протяжно и тихо. он поднял взгляд на их потолок, хрипло рассмеявшись. — ты в дерьме. / юнги не был в пекарне два дня после той вечеринки. он полностью погрузился в работу: исправлял последние приготовления к камбэку парней; помогал улучшить рэп некоторых ребят; искал подходящие слова для песен и давал советы, как вести себя на сцене. когда он снова оказался в этом милом магазинчике, на улице был такой снегопад, будто сама природа мстила людям. снег покрывал все улицы, ложась быстрее, чем работники успевали собрать его. у юнги все ноги заледенели, а носки промокли насквозь. было около семи часов, и юнги только успел разложить свои вещи на ближайший столик, как дверь резко распахнулась, и внутрь вбежал растрепанный чон чонгук. его щеки покраснели от холода, а шерстяная шапка, которую он стянул с головы, растрепала его волосы еще сильнее. заметив юнги, он запнулся, низко поклонившись. юнги не был единственным посетителем, но именно ему предназначалась эта широкая улыбка. — здравствуйте, мин юнги-щи! юнги неловко помахал, в ту же секунду мечтая ударить себя по голове за этот глупый жест. на фоне все так же играла мягкая мелодия, и юнги с удивлением обнаружил нотки классики, напоминающие щелкунчика. чонгук скрылся за дверьми на кухню, и он практически застонал от разочарования. спустя минуту вошел тот самый кассир со своим другом, громко смеясь. юнги уже успел разложить свои вещи и включить ноутбук. чимин при виде него ярко улыбнулся, толкая своего друга плечом. — это тот самый парень, о котором я говорил, тэ, — прошептал чимин, поклонившись в сторону юнги. — здравствуйте, юнги-щи. — привет, — пробурчал юнги, не хотя быть грубым — или лучше сказать, не хотя быть грубым с другом парня, в которого он, возможно, немного влюбился — просто восхищение, да. у парня рядом с чимином были каштановые волосы с зелеными прядями. он выглядел, как любитель красить волосы. чимин заметил его ноутбук и растянул губы в полуухмылке. — решили остаться подольше? — должен закончить кое-какие дела, а что? — пробубнил юнги, сосредотачиваясь на своей работе. ему нужно написать и отредактировать кучу текстов — нет времени на всяких рыжих кассиров с огромным самомнением (или красивых темноволосых пекарей с талантливыми руками). чимин больше ничего не говорил, но знакомая ехидная улыбка не слезала с его лица. открытое окно на кухню оказалось довольно полезным. оказалось, что друг чимина — которого, как юнги узнает позже, зовут тэхен — помогал с уборкой и привлекал больше посетителей своей не терпящей возражений улыбкой и приглашал их всех зайти. юнги не думает, что был бы очарован его улыбкой — в ней было что-то слишком игривое. к своему удивлению, он успел сделать достаточно много работы, несмотря на то, как частенько отвлекался на голос чонгука, громко спрашивающего о чем-то или приветствующего покупателя, когда он выходил к стойке. свет был достаточно яркий для юнги, чтобы видеть, что он делает — получше, чем во всяких уютных кафе, — а светлые пастельные оттенки помогали не заснуть. музыка немного мешала, напоминая чем-то все эти программы с айдолами, но юнги мог спокойно абстрагироваться от нее, надев наушники. он настолько погрузился в работу, что и не сразу заметил, как чонгук поставил перед ним чашку с чем-то и сэндвич в бумажной упаковке. юнги поспешно снял наушники и поднял взгляд, увидев улыбающегося ему чонгука. — тут кофе и сэндвич, что-то легкое для вас. вы тут уже два часа, и я подумал, что вам захочется чего-нибудь поесть. — спасибо, — юнги посмотрел на еду немного удивленно, — ты купил это? — приготовил, — чонгук подтолкнул еду ближе к нему, — у нас всегда остается что-то в запасе, потому что джин-хен, второй пекарь, всегда держит ингредиенты в нашем дополнительном холодильнике. он не очень любит есть во время работы, поэтому ингредиентов обычно хватает на сэндвич. он не так хорош, как у джин-хена — он очень хороший повар, — но тоже неплох. чонгук, видимо, уже собирался уходить, но юнги не хотел этого. так что он намеренно закрыл свой ноутбук, потягиваясь на стуле с тихим вздохом. он сделал глоток кофе, осознав, что тот был сделан идеально — если честно, чонгук сделал его даже лучше, чем сам юнги. там было идеальное количество сливок и сахара, а послевкусие отдавало легкой ноткой фундука. — вау, — прошептал юнги, в ту же секунду сделав еще один глоток. он почувствовал, как тепло распространяется по всему телу от одного лишь глотка. — это…это потрясающе. это ты сделал? как ты узнал, что я люблю сладко? чонгук, что смирно ждал, пока он сделает первый глоток, коротко рассмеялся. — любой, кто приходит в пекарню, чтобы купить шесть кексов только для себя, является сладкоежкой, юнги-щи. я сделал кофе так, как пью сам. наслаждайтесь! — сколько с меня за это все? — закричал юнги, когда чонгук уже почти скрылся на кухне. — увидим, когда будете уходить! — ответил чонгук, показывая ему большие пальцы вверх, прежде чем вернуться к работе. чимин, что все это время наблюдал за ними исподтишка, попутно записывая заказ для бизнеследи на день рождения ее сына, тихо присвистнул в сторону юнги. — ты получил сэндвич, нечестно, — заныл чимин, вздыхая, и положил подбородок на согнутые руки. — чонгукки никогда не делает нам еду, — тэхен смахнул несуществующую слезу с уголка глаза, — наверное, так люди и поступают, когда влюблены. господи боже, еще один. чимин и тэхен дали друг другу пять, начиная крутиться вокруг, ноя о еде. юнги закатил глаза, возвращаясь к работе; эти двое были даже хуже ребят с его места работы. сэндвич был вкусным. что-то отдаленное западное, с курицей и салатом в поджаренном хлебе. юнги съел его за пару минут, решив насладиться кофе подольше. в итоге он взял себе еще один кофе и кекс, как раз недавно приготовленный чонгуком. было уже почти десять часов, когда до него дошло, что двое надоедливых парней, чимин и тэхен, уже ушли. он протер уставшие глаза и размял ноющие от постоянного кликанья по клавишам пальцы, с удовольствием отмечая, что последние пару часов прошли крайне продуктивно. он провел ладонью по волосам, окутанный приятным запахом печенья. хотелось пойти домой и уснуть на долгое, долгое время, но ему нужно было остаться подольше и закончить уже начатое. чонгук выглядел немного потрепанным, в том же виде, как и при их первой встрече. его фартук был весь в ингредиентах, а на волосах и лице остались следы муки. он выглядел просто невыносимо очаровательно. заметив взгляд юнги на стоящем остывать печенье, он улыбнулся. в пекарне не осталось больше никого, кроме них. все ушли, пока юнги был поглощен работой. — вы как раз вовремя, юнги-щи. мне осталась последняя партия, после чего я их упакую. уже время закрываться. было уже почти десять. юнги неловко прокашлялся, переводя взгляд на свои вещи. если честно, он был удивлен, что пекарня работает так поздно. — ты должен был сказать мне раньше, я бы успел собраться и оставить тебя в покое. — не глупите, вы даже ничего не сказали, я иногда забывал, что вы здесь, — чонгук вытер перепачканные пальцы о фартук. юнги поколебался пару секунд, но, поняв, что, чтобы добиться, чего он хотел, нужно было что-то сказать, решил не упустить свой шанс. — эй, чонгук-щи? — да? — ты ел что-нибудь? — ах, нет…я остался, чтобы подготовить кое-что для завтрашнего дня, а потом сделал эти печенья для вечеринки своего брата…и не успел пообедать. — я собираюсь поужинать, — юнги встал со стула, морщась от того, как громко хрустнула спина, — хочешь присоединиться? это меньшее, что я могу сделать за то, что ты позволил мне остаться здесь. чонгук рассмеялся, удивленно округлив глаза. — это очарование нашей пекарни, юнги-щи. вам здесь рады в любое время. — хорошо, тогда. я хочу, чтобы ты поужинал со мной. я угощаю. когда чонгук улыбнулся ему, юнги почувствовал, как нечто маленькое и теплое расцвело под ребрами. его улыбка не была похоже на квадратную улыбку тэхена, что была, конечно же, милой, но будто на все случаи жизни. улыбка чонгука была другой — он сморщил нос, из-за чего напоминающие кроличьи зубки стали видны еще сильнее, а в уголках глаз образовались очаровательные морщинки. — хорошо, но тогда вам не нужно платить мне за кофе и еду, — когда юнги уже собрался открыть рот и запротестовать, он поднял руку, — нет, так будет честно. да? — хорошо, — нехотя согласился юнги. может, ему удастся подкинуть в карман чонгука деньги позже; юнги не нравилось брать вещи бесплатно. это означало пользоваться добротой человека, и последнее, чего юнги бы хотел, это воспользоваться добротой чонгука. — дайте мне пару минут, — чонгук снял с себя фартук, вешая на ближайший крючок, — я просто смою с себя все лишнее. спустя пару минут он вернулся, упаковав печенье в маленькую коробочку и обвязав красной лентой, как сделал это для юнги. на чонгуке была та же одежда, что и когда он только пришел. он натянул на уши шерстяную шапку, и всего на секунду юнги показалось, что он забыл, как дышать. — куда вы хотите пойти, юнги-щи? — спросил чонгук, позволяя ему показывать дорогу. / чонгук ел аккуратно и не очень много. это то, что юнги заметил — не то чтобы он пялился, — пока они ели. это не был типичный ужин, о котором он думал. к сожалению юнги, ели они на улице. чонгук то и дело дразнил его красные щеки, смеясь с угрюмого выражения на его лице. юнги даже сравнили с медведем, что отказывается выходить из укрытия. — вы определенно бываете на улице довольно часто для того, кто не любит зиму, — прокомментировал чонгук, вытирая рот салфеткой, — где вы работаете, юнги-щи? юнги почувствовал странную нервозность при упоминании его работы. большинство людей мало волновало, когда он упоминал, что работает на довольно известную компанию, но они быстро теряли интерес в нем — и в романтическом смысле, и иногда даже в дружеском, — когда он упоминал, на какую именно компанию работает. как будто это каким-то образом делало его работу менее значимой. но даже несмотря на это юнги не стыдился своей работы. ему нравилось то, чем он занимался: это позволяло ему жить комфортно без необходимости бросать любимое дело, и он считал, что это лучше того, как приходится жить другим. — я один из авторов песен и продюсеров в той компании неподалеку, — он сделал глоток своего напитка как ни в чем не бывало. внезапно на улице стало не так холодно, когда чонгук уставился на него восхищенно. — так что большая часть моей работы — создание музыки. — вау, вам так повезло, — он восхищенно вздохнул, и юнги не смог сдержать улыбки, спрятав ее под шарфом. — я помню, ты говорил, что поешь, верно? — я сказал, что к нам приходило много певцов. — нет-нет, я уверен, ты упоминал, что тоже поешь. это твое хобби? чонгук, видимо, уже собрался снова отрицать его слова, но прикусил губу, коротко кивнув. — да. я долгое время любил музыку. я писал песни, когда учился в старшей школе и всегда пел в каких-нибудь семейных видео. даже родители ожидали, что я стану певцом или пойду в этом направлении. — да? но ты пекарь. очень хороший на самом деле. — спасибо! я начал печь, когда помогал папе по дому. он работал на разных работах, пока мама работала в правительстве, и это просто стало чем-то, что я делал ради веселья. эта работа действительно помогает мне оплачивать все необходимые счета и нормально питаться, пока я учусь. — ты студент? — юнги был потрясен. конечно, чонгук выглядел молодо, но…юнги казалось, что ему уже за двадцать. — да, я учусь в университете. мне девятнадцать, юнги-щи. — девятнадцать, — повторил юнги, — девятнадцать. ты…вау. ты правда не выглядишь старше, но я полагал, что тебе двадцать два, может. — так вам столько? — мне двадцать три; мой день рождения в марте. — мой в сентябре, так что вы были близки! — щеки чонгука раздувались, когда он ел, и юнги находил это, как ни странно, безумно очаровательным. — мне еще ждать целый год до двадцати. — храни свою молодость, парень, — дразняще произнес юнги, — ты не сможешь ее вернуть, поверь мне. — четыре года не такой уж и большой срок. вы как мой старший брат! но он сейчас в армии. думаю, вы бы подружились. — может быть. ты не против спеть для меня как-нибудь, чонгук-щи? — можно просто чонгук. и…я не знаю, не думаю, что вам понравится мое пение. почему-то юнги в этом сомневался. — ну, позволь мне послушать однажды, да? мне лучше знать, в конце концов. чонгук медленно растянул губы в улыбке и кивнул. юнги внезапно понял, что не может оторваться: от вида чонгука, что сидел напротив, чувствовал себя комфортно в его компании; его покрасневших щек. юнги почувствовал внутри нечто теплое и приятное, будто его укрыли одеялом, и внезапно уходить не хотелось совсем. в конечном итоге им все же пришлось разойтись — чонгуку нужно было в общежитие, а юнги домой. юнги проводил его до общежития, аргументируя это тем, что оно все равно находилось на полпути к его квартире, так почему нет? неважно, что они шли в противоположном направлении от дома юнги. никому это знать необязательно. — до встречи, юнги-щи! — чонгук помахал ему, стоя у ворот в университет. — спасибо, что проводили! увидимся еще в пекарне? — в любое время, когда мне понадобятся тишина и покой, — чонгук в последний раз улыбнулся ему, показывая милую ямочку, после скрывшись за воротами. / — намджун, — простонал юнги, лежа лицом вниз на диване, — принеси мне пиво. — не думаю, что тебе стоит пить сейчас, юнги-я, — сухо ответил намджун. — просто принеси, — проворчал юнги. ему совсем не хотелось думать о чонгуке, его ямочке, его улыбке, губах. — чувак, лучше две бутылки. послышалось движение, когда намджун — наконец-то — пошел за его пивом, после положив что-то на стол возле юнги. повернув голову, он с разочарованием осознал, что это всего лишь вода. юнги уставился на нее пустым взглядом. — мог бы хотя бы содовую принести. — никакого кофеина, — фыркнул намджун, — что у тебя, хен? в этом было что-то другое. намджун никогда не называл его «хеном», и юнги, если честно, было плевать, формально намджун с ним разговаривает или нет — они были слишком близки для таких вещей. но услышав от него формальное обращение, юнги развернулся и сел, чтобы выпить воду. она приятно охладила горло, но этого было недостаточно, чтобы исчезло то тепло, что продолжало расти в груди при мысли о сидящем напротив чонгуке в мягкой шерстяной шапке, прикрывающей замерзшие уши, и поедающем еду, мило надувая щеки. — ему девятнадцать, — юнги хотелось уткнуться лицом в подушку. у него не было желания даже писать, но кончики пальцев все равно покалывали от необъяснимого чувства где-то внутри. — девятнадцать, намджун. всего лишь каких-то четыре года, но разница кажется огромной. — что? ты про того пекаря? черт. — черт, — повторил юнги, допивая свою воду, — мы вчера ужинали вместе. — так быстро? — не в этом смысле, ты, засранец. он приготовил мне ланч и лучший кофе, что я когда-либо пробовал, и я решил отплатить ему ужином. он учится в университете поблизости, знаешь такой? — ты мог бы видеть его каждый день, если бы захотел. — мог бы, — задумчиво протянул юнги, — он поет. я говорил тебе это, да? я не слышал его, но готов поспорить, что он отлично звучит. он кажется человеком с приятным голосом. черт. черт. намджун наблюдал некоторое время за юнги: как его взгляд медленно пустел, а мысли улетали куда-то далеко, что не достать. он еще никогда не видел юнги таким. за все время их знакомства, начиная со средней школы, потом старшей, в университете и до нынешних времен он еще никогда не видел юнги настолько увлеченным одним человеком. долгое время он даже не знал, был ли юнги заинтересован в других людях. он встречался дважды: один раз это была девочка из старшей школы, а второй — парень из университета, но ни одни отношения не длились долго. и партнеры всегда вкладывались в их отношения больше, чем юнги. он никогда не писал песни о любви или страсти, предпочитая затрагивать более знакомые ему темы: нищета; сила; сексуальная ориентация; жестокая несправедливость улиц. юнги величал себя голосом забытых, и он неплохо справлялся с этой задачей — у него были огонь, страсть, низкий рык его голоса, когда он читал рэп. но это был рэп в андерграунде, его персональная работа. музыка, которую он писал для компании, для сладкоголосых айдолов, была менее напряженной. он писал о веселье, о влюбленности, о жизни, но никогда не затрагивал такую глубокую тему, как любовь. никаких песен о страсти или разбитом сердце, что часто встречались у других айдолов. любовь казалась юнги призраком, что схватит его за горло в самый неожиданный момент — намджун не ожидал, что любовь ударит по его другу, будто машина, сбивая с пути и оставляя в полной растерянности. и теперь ни один из них не знал, что с этим делать. юнги устало потер глаза, тяжело вздыхая. — наверное, я посплю. я так чертовски устал. — даже не дойдешь до спальни? — вопросительно вскинув бровь, спросил намджун. — диван слишком удобный, чтобы вставать. я прислал тебе наброски парочки песен. я не проверял их, так что посмотри потом, ладно? я беру перерыв. — отдохни, — намджун встал, чтобы пойти поискать свой телефон. юнги прислал ему три документа и два аудиофайла, так что он решил проверить их на ноутбуке. для начала он решил проверить аудиозаписи. у музыки юнги был свой стиль — легкий, олдскульный бит или же быстрые басы, что заставляли сразу же хотеть двигаться. но эти отличались совершенно. первой была незаконченная мелодия, сочетающая в себе пару инструментов, которую юнги записывал в течение нескольких дней, смешанная с тягучими фоновыми битами, что будто говорили о чувственности. в голове сразу же вспыхнули картинки заката и розовых лепестков, так что намджуну пришлось поскорее выключить ее. вторая мелодия была медленной, как биение сердца, пульсируя быстро, затем замедляясь, как на американских горках. она была довольно простой, и юнги, видимо, не собирался заканчивать ее в ближайшее время. намджун не собирался смотреть лирику, что юнги прислал ему. у него было такое чувство, будто он уже знает, что там будет, так что ради будущего гордости юнги он не собирался их читать. намджун опустил взгляд на свои руки, тихо засмеявшись, удивленный тому, как быстро юнги удалось упасть в кроличью нору. тихо, чтобы не разбудить юнги, он прошел на кухню, зацепив взглядом коробочку от торта, что они так и не выбросили. она была слишком красивой, чтобы выкидывать, поэтому так и осталась стоять на их кухонном столе. на маленькой карточке красивым почерком была надпись, one more day. намджун сделал быструю фотографию на телефон, после чего выключил везде свет, укрыв юнги одеялом. тот выглядел уставшим, очень уставшим, но, может быть, дело было больше в пережитых за день ощущениях, чем в работе. намджун пошел спать, планируя в скором времени посетить ту самую пекарню. / юнги не хотелось признаваться, но он все же пошел в пекарню на следующий день. он знал, что чонгука там не будет утром, поэтому он решил занять себя чем-то до четырех. он взял перерыв от работы, сделал себе завтрак из остатков вчерашнего ужина намджуна, принял душ, отнес свои вещи в прачечную. ничего особенного, просто типичный день. уже сидя в потрепанной маленькой прачечной в ожидании, когда одежда постирается, юнги увидел сообщения намджуна. они были присланы где-то вчера ночью, после того, как он отрубился на диване. классные треки, юнгс. но тебе, наверное, захочется перечитать лирику. я их не просматривал, и у меня такое чувство, что ты не захочешь, чтобы тексты прочитал кто-то, кроме тебя. юнги выгнул бровь, перематывая сообщения вверх в поисках посланных вчера намджуну файлов. в одном из них была лирика для очередной песни об обществе и его двойных стандартах, как и второй файл. но что заставило кровь в жилах застыть, так это третий файл, что он по ошибке отправил намджуну. он вчитался в слова, чувствуя, как все лицо и даже шея и уши начинают гореть. он был на сто процентов уверен, что все его лицо станет красным, если он еще секунду задумается над тем, что написал. это был целый документ, поэма о талантливых руках, пальцах, что могли сотворить целый мир. он писал о больших карих глазах, что смотрели из-под длинных темных ресниц, об улыбке, такой красивой и теплой, о розовых губах, что приподнимались в уголках. о темных волосах, смехе с придыханием и выразительных ключицах. юнги провел ладонью по волосам, отправив намджуну ответ: спасибо, чувак. можешь прочитать первые два; пожалуйста, проигнорируй последнее. зная намджуна, он так и сделает. он тяжело вздохнул, пытаясь заставить необъяснимое тепло в животе исчезнуть. он влюбился по уши в девятнадцатилетнего парня, и это отражалось даже в его текстах. он делал так часто, когда мыслей в голове было слишком много, и после избавлялся от написанного. но он не удалил этот, даже отправив его по ошибке намджуну. твою мать. юнги невольно возвращался ко вчерашнему дню, не в силах выкинуть из головы то, насколько милым был чонгук, его приятный голос, то, как внимательно он слушал, когда юнги говорил. черт, все становилось хуже. и все же, в семь часов он уже сидел за одним из столиков со своим ноутбуком. он заполнил весь свой день мелкими поручениями или ничегонеделанием, оставляя написание музыки для этого места только. он и не писал особо что-то новое — лишь дорабатывал уже готовые песни, доводя до идеала. чонгук зашел внутрь, в этот раз натянув бини на чуть отросшие пряди. на щеках расцвел красивый румянец, и когда он увидел юнги, то растянул губы в широкой улыбке, помахав ему в качестве приветствия. — привет, юнги-хен! обращение немного смутило юнги, но слышать его от чонгука было слишком приятно. он ухмыльнулся, давая понять, что не против своего титула хена. сразу за чонгуком зашел чимин, громко жалуясь на что-то; юнги смог уловить только конец его предложения, слишком очарованный видом чонгука. — …бежишь так быстро! печенье может подождать, чонгукки, мои бедра убивают меня! что тебе вообще нужно было так срочно… — он замолк, получив тычок под ребра от чонгука. чимин схватился за бок, драматично скорчившись, что дало ему возможность заметить юнги. он выпрямился, громко фыркнув. — так вот почему, хах? юнги дернул уголки губ вверх. — а, тот самый говнюк. — привет, юнги-щи. чонгук, тебе стоит начать готовить. не знаю, что именно, но я хочу что-нибудь мучное, так что… — мучное вредно для тебя, хен, — чонгук вздохнул, начиная подталкивать чимина в сторону кухни. юнги надел наушники, не в силах сдержать легкой улыбки. / это продолжалось весь декабрь. юнги взял перерыв на рождество, проводя его в одиночестве с пивом и едой на вынос. намджун заполучил себе свидание, так что они с его спутником пошли, кажется, на каток, или какую еще романтичную хрень он там придумал. юнги даже не знал, кто этот парень, с которым он встречался. за это время юнги написал еще семь песен. когда он ложился спать, ему все чаще снился чонгук — иногда это были милые, невинные сны, где он целовал чонгука в щеку или его костяшки пальцев, заставляя младшего смеяться — а иногда его сны были более пошлыми, в них чонгук стоял на коленях, прикусывая губу, и из его рта вырывалось имя юнги хриплыми томными вздохами. эти сны были самыми худшими (или лучшими, юнги еще не решил). ему приходилось менять постельное белье более одного раза за прошедшие пару недель. намджун, к счастью, молчал о растущих тратах на стирку. новый год юнги отпраздновал вместе с ребятами из компании. он позвонил родителям, поздравив и их тоже. засыпал рано, не прикасаясь к своему ноутбуку в течение дня. он наблюдал за взрывающимися фейерверками в небе, а ночью, мечтал о том, чтобы под тенью дерева, покрытого снегом, оставить рождественский поцелуй на носу чонгука. его песни стали популярными. первая, которую заметил временный продюсер, быстро всем полюбилась, оказавшись проданной другой группе в качестве песни о любви. впервые услышав ее по телевидению, юнги поморщился; она была исполнена с эмоцией, чувствами, да, но…она предназначалась для одного человека, не для безликой толпы фанатов. он написал эту песню, думая о чонгуке. он написал чертовски хорошую песню, думая о чонгуке. в голове было пусто от осознания, что это были не простая влюбленность и влечение, нет — это было чем-то намного большим, и все становилось все хуже и хуже с каждым днем. в конце концов, его карьера пошла в гору. но даже так, смотря на свой банковский счет, он не мог думать ни о чем другом, кроме как желании потратить все эти деньги на маленькую пекарню поблизости. ближе к концу декабря он вспомнил разговор с чимином, который стал для него кем-то вроде надоедливого младшего брата. он тоже звал юнги хеном, но из его уст это звучало слишком ехидно, в отличии от чонгукого искреннего «хен». чимин протирал столы, когда заметил, что юнги придвинулся чуть ближе обычного, и, увидев уже третью чашку кофе, вздохнул. — знаешь, тебе стоит просто пригласить его куда-нибудь. — что еще? — юнги слегка растерялся, осознав, что настолько углубился в работу, что начал довольно громко постукивать пальцами по столу, тем самым доставая чимина. — ты приходишь сюда каждый день, хен, уже почти месяц, — проворчал чимин, — чонгук приходит все раньше и раньше, чтобы видеть тебя подольше. когда ты не смотришь, он постоянно выглядывает из окна. это так раздражает, ты можешь просто пригласить его на свидание, пожалуйста, потому что, зная чонгукки, он точно не сделает этого. юнги покраснел аж до шеи и кончиков ушей. — я уверен, дело в…другом. чимин просто смотрел на него, нервно дергая бровью, прежде чем фыркнуть и вернуться к прежнему занятию. — хорошо, не доверяй чимин-ниму. вы все увидите в конце, что я прав. и теперь юнги думал об этом постоянно. он думал о том, чтобы держать чонгука за руку, проводя пальцем по его костяшкам; водить его в парки развлечений и на карнавалы, на пляж, на концерты — места, куда чонгуку захотелось бы пойти. но он просто не знал, как спросить. юнги никогда не был хорош в отношениях и никогда еще не вкладывался так. просто чонгук был…другим. несмотря на то, что чонгук жаловался, что не умеет делать эгье, он был милым, невыносимо милым. он был наивен во многих вещах и постоянно дразнил других, он был всегда сосредоточен и совершенно не умел врать, и он был хорош абсолютно во всем, будто умел это еще с рождения. он делал сладости немного дешевле для детей, что приходили иногда, готовил кофе, как никто другой и, кажется, знал имя каждого посетителя, что входил через дверь их пекарни. он мог украшать кексы с таким изяществом, а еще подпевал, тихо, песням о любви и ностальгии и работал у открытого окна. но он никогда не пел по-настоящему, лишь тихо мычал какую-то мелодию. юнги знал, что чонгук учился на факультете музыки, и пару раз пытался уговорить спеть для него, но чонгук слишком стеснялся. но как-то в январе, когда холод стал почти невыносимым, юнги простоял в ванной чуть дольше, держа руки под горячей водой, чтобы дать пальцам отойти от мороза. он работал над новой песней, уже редактируя рэп-партию для более чистого звучания. чимин лежал дома больным, так что чонгук большую часть времени проводил у открытого окна, украшая торты или замешивая тесто, на случай, если придет посетитель. юнги был единственным в тот день; кучка студентов была еще на каникулах, да и никто не рисковал выходить на улицу в такой мороз в девять вечера. юнги провел в ванной некоторое время, чтобы согреться. открыв дверь, он услышал голос. он не сразу понял, откуда он исходил, некоторое время лишь наслаждаясь красивым звучанием. сначала он подумал, что мелодия исходит из колонок, но там играла какая-то медленная к-поп песня. голос, очевидно, принадлежал чонгуку, что был занят украшением маленькими цветами трехъярусного торта. он был сосредоточен на работе, не замечая ничего вокруг. его голос был таким мелодичным, мягким и успокаивающим, и юнги знал, что это именно тот момент, когда он понял, что влюбился. он сделал шаг вперед, стараясь быть как можно тише, и какое-то время просто наблюдал за чонгуком со стороны. музыка остановилась лишь в тот момент, когда младший развернулся, все же заметив его. остался только звук биения собственного сердца в ушах юнги и тихая мелодия из колонок. — ах, — начал чонгук, отходя от своего торта. юнги хотелось сказать много вещей. в основном: черт возьми, это было так красиво, как ты можешь не быть профессионалом, ты уверен, что новичок в пении?, но вместо этого он выпалил: — ты должен пойти со мной на свидание. — что? борясь с желанием ударить себя, он все же решил продолжить. — ты должен пойти на свидание со мной. я не знаю, куда. куда-нибудь. просто. я хочу встречаться с тобой. чонгук сказал что-то нечленораздельное, тут же вспыхнув от смущения, но все, о чем мог думать юнги — он не сказал нет. он просто смущен. — значит ли это да? — спросил юнги, больше не сдерживая широкой улыбки. под кожей зудело, будто от всплеска адреналина. — да, — заикнувшись, произнес чонгук, тут же неловко прокашлявшись, когда голос сорвался, и сделал попытку снова: — да. да, хорошо, я…я тоже хочу с тобой встречаться. юнги хотелось сделать что-нибудь — подпрыгнуть, может— но вместо этого он засмеялся, громко и заливисто, что заставило чонгука захихикать в своей милой манере. юнги уже чувствовал, как внутри становится теплее.