Фарафонов решил прогуляться. Начать, можно сказать, «с чистого листа»; чистые мысли, перезапуск себя. Хотя, ехать хуй пойми куда не значит прогуляться. Гена уезжает в один из районов Подмосковья. В забытый поселок городского типа. Забытые пятиэтажные дома, забытые леса, поля, забытый воздух, который выкинул Фарафонов из своей памяти и вспомнил только тогда, когда жизнь пошла по пизде.
Он всегда тут «перезапускает» свои мысли. Фарафонов впервые приехал сюда три года назад, когда его бывший лучший друг…
бывший лучший друг — так смешно и горестно звучит. Ударяют все воспоминания в разум, и становится только хуже. Скоро надо будет менять свое место для раздумий.
Его
бывший лучший друг прожил свое детство тут. Он показывал свои детские снимки — вот тут он в песочнице, держит в руках голубенький совок, смеётся во все 32 зуба, а тут он на рыбалке, вот только крючок зацепился за кору и остался там же; «а тут Мурка своих котят родила, прямо в подъезде, представляешь?!» А потом они с
бывшим лучшим другом ходили по местам, что запечатлены на снимках, и пытались повторить то же самое, что было 10 лет назад.
Он любит этот городок. Там есть что-то своё, что-то родное. Пахнет чем-то волшебным, а еще медом. Мед местные жители очень любили. В каждом доме было угощение, связанное с медом. Гречневый, липовый, майский — выбирай на любой вкус, в какой будешь блинчики макать.
Фарафонов решил прогуляться по местам, которые его
бывший лучший друг, еще не показывал, но его мама часто рассказывала о них. Гена знает эти места, даже где они находятся, но откладывал на всякий случай. Так вот, этот " всякий случай» пришел.
Двухэтажное заброшенное здание, что-то вроде клуба, как это считалось в 80–90-е годы. Погода пасмурная, тяжёлые серые тучи закрывают майское голубое небо, а солнечные лучи с трудом добираются до земли, виднеясь только тусклым пятном. Растения имеют темно-зеленый цвет; да все имеет темный цвет в этот день! Трава под ногами кажется такой мягкой, что охота пройтись по ней босыми ногами, жаль, что растет она возле заброшки не везде. Большую часть занимают серые, большие, острые камни, отколовшиеся от здания. В окнах нет ни единственного целого стекла, лишь на одном стоит решетка.
Рядом с оконной рамой на втором этаже сидит парень, смотрит куда-то в даль, слушает музыку в наушниках, рядом валяется небрежно кинутая потрёпанная тетрадь; наверное, не замечает Гену, ведь он не одет в ярко-красную кофту в отличие от парня.
Решив, что познакомиться не помешает, Гена вошёл в здание и оглянулся. Ни одной лестницы, как этот парень вообще туда залез?
Услышав какое-то шуршание позади, юноша оглянулся. Заметив взгляд на себе, он вопросительно посмотрел.
— Да блять, как к тебе присесть? — не сдержался Фарафонов.
У парня взгляд с «нахуя, мне одному норм было» сменился на «ну блять, окей, все равно делать нечего». Он развернулся лицом к Фараонову, продолжая разговор.
— Кароч, там в углу камень — встань на него, потом сам узнаешь, что куда. — паренёк ответил «на отъебись», что разозлило Гену, но он решил прислушаться к совету парня.
Встав на камень, он увидел некие крапинки на стене и углубления, предназначенные, наверное, для того, чтобы взбираться наверх. Взявшись за выпирающий камень, он вставил ноги в углубления и попытался дотянуться до другого камня, но при своем росте он мало чего добился. Сзади угарал парень, улыбаясь, а светло-русая челка непослушно ложилась на голубые глаза.
— Переросток, — пробурчал Фарафонов.
Юноша сначала поджал губы, говоря этим, что он обижен, но потом вновь растянул их в улыбке.
— Лилипут, — рассмеялся, потом же, спрыгнув со второго этажа, подошёл к парню, протянув руку, — Слава.
— Гена, — Фарафонов приподнял уголки губ.
Слава находится так близко, что Гена чувствует запах сигарет и мандарина, но запаха меда тут нет. Вызвался вопрос:
— Ты не местный?
Слава замялся с ответом, но потом, задрав нос, ответил:
— Нет, на подработки тут устроился у одной бабушки. Хорошо, кстати, платит. А как ты понял? — Карелин прищурил лисьи глаза.
— От тебя медом не пахнет, — спокойно ответил Гена.
Машнов начал разглядывать себя, нюхать. Потом взглянул на парня с недоуменным взглядом.
— В смысле?
— Этот городок связан с медом. Хотя, был я тут полгода назад, может, что-либо изменилось.
— То есть, ты нюхаешь людей, чтобы понять, местный ли тот или нет? Ну ты и ебобо, братишка.
Гена только засмеялся, запрокинув голову назад.
— А ты тут какими судьбами? — поинтересовался Машнов.
— Перезапустить себя — ответил Фарафонов, усаживаясь на камень.
— В смысле? — Карелин присел рядом.
— Ну тут как-то чисто, по-родному, светло. Будто жизнь с чистого листа. В то время, когда жизнь идёт не в том направлении, сюда приезжаю.
— А откуда ты?
— Екатеринбург, но проживаю в Москве. Ты?
— Хабаровск. Питер. А что случилось-то?
— Обыкновенные проблемы среднестатистического человека. Завал на работе, проблема с личной жизнью. Если короче — приезжаю сюда, чтобы не спиться.
— А я тут, ну, для вдохновения, что ли. Тут пейзаж красивый. Небо шикарное, солнце как маятник, как надежда на светлое будущее — с грустью произнес Машнов.
— А кто ты по профессии?
— Художник — буркнул парень. — А ты?
— Юрист.
— Скучнооо, — пропел парень. — Тебе бы на писателя, что ли.
— Почему? Зарплата нестабильная получается.
— Ну, у тебя речь такая, богатая. Да какое дело, надо делать то, что нравится делать. Бесит то, что в этом мире все решают деньги. — Отметил Карелин и, наклонив голову влево, чтобы поправить волосы, случайно осветил шрам возле уха.
— Из-за чего это?
— А? Ааа это, это, короче, в Хабаровске с Замаем, ну, с Ваней еще, у меня, кстати, тоже кличка есть, я Гнойный, а ещё Слава Кпсс, Валентин Дядька, Соня Мармеладова; так вот, мы с Ваней от ментов… — И тут Славу было не остановить.
Машнов рассказывал, рассказывал, рассказывал, а Гена все слушал, слушал и слушал. Слушал о посиделках в Хабаровске, слушал о природе, слушал о первых картинах, слушал, как первый раз у него купили картину, слушал, как он пропил деньги за картину, слушал, как он начал экономить, слушал, как он встретил котенка на улице, что этот котёнок находится сейчас в городке. Гена тоже добавлял, ведал о том, что в детстве хотел стать музыкантом и что родители были против, наставляя, что Гене лучше быть программистом или юристом, но никак не музыкантом/художником, что и расстроило маленького Фарафонова. А Слава стал возмущаться по этому поводу, затем высказывая, как убежал от родителей, ведь они так же запрещали ему идти на низкооплачиваемую работу.
Так они общались, попивая иногда воду с колонки, что стоит в 20 метров от заброшки. Рядом с колонкой растет мягкая трава, и Слава, не раздумывая, снял с себя потрёпанные, чуть рваные, кеды и прошёлся по траве босыми ногами, попросив сделать так же парня, на что Гена охотно согласился. Трава приятно щекотала ноги, и поэтому Гена, не задумываясь, лег на влажную траву.
— Чувак, вообще-то, сейчас сезон клещей. Я не хочу, чтоб ты сдох от энцефалита
Если это не признание в любви, то я не знаю как это объяснить
Быстро прошел и вечер.
–Давай завтра в это же время? — поинтересовался Слава с лёгкой улыбкой.
— Прости, я бы с радостью, но я тут на день, — улыбка спала с лица Карелина. — Да и жить мне тут негде.
— Знаешь, вряд ли ты согласишься, но у меня дома никого не будет неделю, ну, ты бы мог пожить, что ли, или типа того… — у Машнова покрылись алым цветом щёчки.
— Знаете, Вячеслав, я не против, — Гена заулыбался, а Слава просто отойти не смог от шока. Он зовёт человека, который знаком с ним день, к себе домой на неделю? Браво.
***
Парни прошлись по городку, продолжая рассказывать о себе. Дойдя до пятиэтажного дома №11, они поднялись на 3-ий этаж; Слава повернул ключ и пригласил гостя зайти в квартиру.
— Проходите в мои хоромы.
Квартира отделана в стиле времён Советского Союза. Однокомнатная, небольшая, но уютная. В гостиной раскладной диван, старинные полки с книгами, в углу зона работы — стол с разбросанными листками и ноутбуком.
Гена подходит поближе и замечает, что листки — это рисунки. Много рисунков. Птицы, куча черных птиц**. По телу пробежал табун мурашек.
— Все в порядке? — спросил Слава, стоящий позади парня.
— Они выглядят пугающе, — прошептал Гена.
Карелин просто пожал плечами и отошёл на кухню.
— Чай, кофе? — раздался голос с кухни. Фарафонов решил отвлечься от рисунков и пошел вслед за парнем.
— Кофе.
Парень улыбнулся и достал с верхней полки банку растворимого кофе. Сев за стол, они стали думать о своем будущем. Прервала всю идиллию ночь, ибо парни начали усердно зевать. Узнав что в квартире один только раскладной диван, Слава с поднятой головой произнес:
" Выбирай или я или спальный мешок!»
Гена улыбнулся и произнес тихое: «ты»
Если это не признание в любви, то я не знаю, как это объяснить
С этого дня началась у обоих жизнь с чистого листа. С утра две чашки кофе и быстрый перекус бутербродами.
Дальше работа Славы для бабушки: она попросила его поехать в город, накупить вещей, и в лес, принести дров. Гену она встретила приветливо, хотела заплатить ему за помощь Славе, но Фарафонов отказался и произнес: «да я ничего такого не делал».
Вечером они сидели на диване с банкой пива, и писали план для Гены- писателя. Теперь
Фарафонов писал за письменным столом Карелина и все свои рукописи показывал Славе, на что тот с улыбкой брался читать их, выделяя ошибки. А потом они поставили старинное кино, под конец обсуждая его. Спали они, кстати, тоже месте. Гена не раз просыпался в объятиях Карелина, пытаясь аккуратно выйти из плена, но об этом ничего не говоря парню. А если смотреть на это глазами Машнова, то он специально ждал, когда Фарафонов заснет, чтобы обнять его и зарыться в мягкие волосы. Слава сам не понимал, почему Гена ещё не заговорил с ним насчет этой ситуации.
Парни забывали обо всем, когда были рядом. Они смеялись, работали, даже дрались (в шутку). Иногда Гене звонили и спрашивали, где он там отшивается, а Фарафонов отмахивался: «да все хорошо со мной, приеду через неделю, если не дольше», а Никита додумался, окончательно завязав с попытками понять друга, спросить: «девушку, что ли, нашел?». " Ага, нашел» — рассмеялся в ответ Гена, а на заднем плане угорал Карелин, перепачканный мукой.
Фарафонову было хорошо. Все резко изменилось, что очень пугало. Ведь когда-нибудь все это должно закончиться. И вот этот день настал. Звонок на телефон от босса. «Выходные закончились, Фарафонов. Выходи из берлоги. И чтобы в понедельник был в офисе». Парень посмотрел на календарь. Воскресенье. Решив, что надо рассказать об этом Карелину, он позвал его:
— Слаааав, — ответа нет. — СЛАААВ.
Неугомонный мальчик никак не хотел выходить из кухни, но сказать о скором переезде надо. Рано или поздно это случилось бы. Он открывает дверь — перед ним Карелин, который держит в одной руке смартфон. Машнов поднял взгляд и посмотрел в глаза Гене. Они слишком близко друг к другу. Машнов придвинулся, их губы отделяло несколько сантиметров. Гена встал на носочки, чем и уничтожил это расстояние. Поцелуй получился детский, без языка.
У обоих парней бешено стучит сердце, голову сносит, ноги становятся ватными. Слава сжимает бедра парня, прижимает тело к себе, попутно снимая с парня вверх. Машнов приподнимает парня и усаживает на край стола. Поцелуй уже не детский, страстный, возбужденный, языки переплетаются, а в голове Славы вертится одна мысль: «как долго я этого ждал».
Гена отстраняется от парня, смотрит в зелёные, ставшие такими родными за эту неделю глаза. По телу пробирается дрожь, а уголки губ сами по себе приподнимаются. Он обнимает парня, он скоро уедет, и это хуево. Слава проводит по щекам Фарафонова ладонью.
— Все хорошо? Или это для тебя было недоразумение, и между нами нечего не может быть?
— Все хорошо, Слав, — проговаривает парень и целует Машнова.
Вечером они засыпают в обнимку.
***
Утром Слава просыпается без Гены, но, прислушавшись, он успокаивается, с кухни раздаются признаки жизни. Встав с кровати и обернувшись одеялом, он увидел свой рюкзак, заполненный листками Фарафонова. А сам парень надевает куртку.
— Ты уезжаешь?
Гену будто током пробило, он растерянно повернулся, испуганно взглянул на парня и неуверенно кивнул.
— Это типа из-за вчерашнего? Из-за нелепого поцелуя, из-за вчерашней ночи. Блять. Серьезно? Боишься серьезных отношений? Гомофоб? Блять, Гена, ты просто мудак, ты такой жалкий, — истерит Слава, слезы предательски стекают по щекам. Фарафонов приближается к Машнову, приподнимается на носочки и целует. Все происходит так быстро, что Слава сразу ничего не понимает, только потом пытается отстраниться от парня, но сильные руки не дают этого сделать. Только когда Карелин спокойно отвечает на поцелуй, Фарафонов отстраняется от него и смотрит прямо в глаза.
— То, что ты нес — бред. Я уезжаю, потому что меня вызвали по работе, закончился отпуск. Мне плевать, что думают другие, хоть наши фотки в Инстаграм выкладывай.
— В смысле — отпуск закончился? Это значит все? Ты уедешь, а вернёшься хуй пойми когда?
— Эй, я приеду ещё. На выходных. Обещаю. Каждые выходные я буду рядом с тобой, хотя денег, конечно, будет жалко, — Гена почесал свою голову аля «думаю» — но, думаю, это не проблема.
— Почему ты мне нечего не сказал?
— Потому что, когда я тебя звал, ты не приходил. Потом, конечно, ты пришел, но я тогда уже, если честно, забыл, зачем звал. — Гена улыбнулся, и потрепал волосы Славы.
— Буду ждать. — Слава улыбается, хотя в душе творился хаус. Закрыв дверь за Геной, он прошептал: — душа моя тобой полна***
***
Будни у Фарафонова проходят скучно. Утро, работа, вечер, дом, интернет, ночь. Нет интересных разговоров, нет смешных бутербродов, нет доброй бабушки, нет длинного неаккуратного парня по имени Слава.
Он встречался иногда в девушками. С бывшими одноклассницами.
их много было
тех, с кем, сидя в кафе или кино, положив голову на плечо или руку на колено, вдруг появляется эта четкая проезжающая мысль:
«не мой человек» ****
В выходные Гена бежит к электричке, которая ведет к городку. Бежит к своему человеку. И, добежав, обнимает его сильно и крепко, будто извиняясь за будни, проведенные не с зеленоглазым мальчиком. Целует его, будто он исчезнет через минуту. И любит его, и чувствует, что его любят.
Гена и мальчик с заброшки.
С заброшки, связавшей две судьбы в одно целое.
