No sueltes...

***

Звук трения шин о раскаленный асфальт, который воспроизводит проносящийся автомобиль, заставляет вздрогнуть щупленького паренька, скрытого в тени раскидистой пальмы. Он задумчиво кусает нижнюю губу, нервозно вздергивая тонким запястьем со старенькими наручными часами, доставшимися ему от дедушки. Минутная стрелка слегка дрожит, слишком медлительно перемещаясь в сторону нужной ему цифры, что вынуждает парня раздосадовано выдохнуть. Молодой человек заметно нервничает, да что уж там, он просто нереально нервничает. Возможно, сегодня то, чего он так жаждет в течение девяти месяцев, наконец-то сдвинется с мертвой точки. А может быть, его очередная, можно даже сказать, тысячная попытка будет погребена под толстым слоем равнодушия, убив последнюю надежду. В животе противно урчит, скорее из-за нервов, чем от реального чувства голода. Но паренек все же одаривает скучающим печальным взглядом уютный ресторанчик с богатой морепродуктами кухней и добродушным поваром-кубинцем. Эрик и сам родом с Кубы — жаркой страны с самыми дружелюбными и веселыми людьми. Но в одиннадцать семья парня решила переехать во Флориду, чтобы предоставить Эрику и его сестре хорошее образование и большие перспективы. Жизнь кубинца ничем не отличалась от жизни среднестатистического подростка. До недавнего времени… Тень высокой пальмы почти не спасет от палящего полуденного солнца, разбрасывая солнечных зайчиков по капоту изумрудного кабриолета «Астон Мартин», пока парень с еще большим волнением косится на стеклянные двери высотного здания. Сейчас у него острое желание закурить, чтобы хоть на мгновение унять нервную дрожь в теле, поэтому он вспоминает своего лучшего друга — Кристофера. Но, Эрик не курит, попробовав раз, он навсегда отказался от этой пагубной привычки. Его дрожащая рука тянется к бутылочке с водой, покоящейся на переднем сидении автомобиля. Пухлые губы на мгновение смачиваются влагой, после чего бутылка с остервенением отбрасывается обратно в салон и ударяется о рычаг переключения скоростей. Парень с мольбой смотрит еще раз на наручные часы, подмечая, что секундная стрелка замирает ровно на цифре двенадцать. Именно в тот момент, когда двери сдаются под чьим-то напором, время предательски останавливается вместе с сердцем кубинца. На холодных каменистых ступеньках показывается миниатюрная брюнетка, она бесцельно озирается по сторонам, натыкаясь взглядом на встрепенувшегося паренька. Ее глаза, цвета молочного сладкого шоколада, на мгновение темнеют, окатывая Эрика волной горечи, отчего он лишь сконфуженно переступает с ноги на ногу, делая шаг навстречу. — Снова ты, Колон, — девушка укладывает телефон на дно черной, расшитой бисером сумочки, обдав молодого человека ледяной лавиной безразличия и недовольства. — Я неясно выразилась в прошлый раз? — Ну, если ты еще за девять месяцев не поняла, Гутьеррес, что я не из тех, кто отступает, то тебе придется говорить те слова бесконечное множество раз, — иронично парирует Эрик. И хоть внутри от волнения все внутренности сжимаются, внешне этот парень всегда выглядит уверенным и настойчивым. — Не противься хотя бы сегодня и позволь мне удивить тебя. — И какого, я извиняюсь спросить, дьявола, небеса сбросили тебя на мою голову в тот злополучный день? — стесняющая движения юбка-карандаш, рубиново-красного цвета и длиной чуть ниже колена, кажется невообразимо узкой, что, к слову, совсем не замечается раздраженной брюнеткой. Она твердой и немного кокетливой походкой спускается на пару ступенек ниже, остановившись напротив Эрика и сложив руки на груди. — Это судьба, детка, — хмыкает паренек, нервно проводя рукой по смолянистым, уложенным набок волосам. От пристального карамельно-шоколадного взгляда в его горле пересыхает, будто он находится в пустыне, а не посреди оживленной улицы мегаполиса. — Слушай, у меня нет дурных намерений, Мария, позволь себе расслабиться хотя бы на мгновение. Прошу тебя. — Черт с тобой, Эрик, — Гутьеррес театрально возводит глаза к небу, вкладывая утонченную кисть в протянутую ладонь молодого человека. Тонкие металлические шпильки ее классических черных лодочек на мгновение фиксируются возле распахнутой дверцы авто, словно брюнетка все еще сомневается в принятом решении. Протяжно вздохнув после пойманного взгляда со стороны Колона, она усаживается на черное кожаное сидение, которое звучно скрипит от соприкосновения с плотной материей юбки. Молодой человек мягко закрывает дверцу и спешно обегает машину спереди, чтобы поскорее отправиться в задуманный им пункт назначения. В салоне «Астон Мартин», изумрудные бока которого играют в прятки с лучами яркого солнца, его рвение вдруг улетучивается, уступая место замешательству. — Забыл, как водить машину, или еще права не получил, малыш? — с издевкой интересуется Мария, заглядывая в зеркало заднего вида и подправляя мизинчиком смазанную кровавую помаду. — Боюсь, что ты можешь ненароком удариться лбом о приборную панель, если я вдруг резко тронусь с места, — отражает атаку брюнет, вздернув с вызовом черной изогнутой бровью. Его огромные глаза, похожие на скошенную траву своей знойностью и свежестью одновременно, перехватывают взгляд девушки через зеркало. — Поехали уже, Колон, у меня обеденный перерыв не резиновый, — Гутьеррес спешно отводит взор, стараясь не показывать своего смущения. Ей удается скрыть это за маской жгучего раздражения и неприязни, подкрепленной недовольным фырканьем. — Не переживай, Мария, я доставлю тебя назад точно в назначенное время, — спокойно отвечает Эрик, заводя мотор и выкатывая на проезжую часть. Брюнетка не любит своего полного имени, и все, кто с ней знаком, прекрасно об этом осведомлены. Да вот только Эрику абсолютно наплевать на негласное правило, и вместо привычного для Гутьеррес — «Мари», ей из раза в раз приходится слышать противное — «Мария». На протяжении всех девяти месяцев она отталкивает от себя парня, выказывая все свое пренебрежение, а он продолжает настойчивые попытки добиться ее расположения. Да только Колону неизвестно, что показываемая девушкой ненависть — всего лишь декорация, за которой она тщательно скрывает выжигающее изнутри желание к нему и сильную симпатию. В день их знакомства, когда в Орландо проходил ежегодный фестиваль Латинской культуры, брюнетка в компании своих подруг оказалась в одном из ресторанчиков с родной для нее мексиканской кухней. Так совпало, что Мари рассталась со своим молодым человеком, ссоры с которым, к слову, были ежедневной обыденностью, как и желание поесть. Симпатичный парень с густыми черными волосами, пронзительными зелеными глазами и обаятельной улыбкой, подвернулся как нельзя кстати. Эрик много шутил, окутывая подвыпившую Гутьеррес своим обезоруживающим обаянием, ею же двигало желание отомстить своему возлюбленному. Но когда, после стремительного развития событий, Мария оказалась в объятиях Колона, выяснилось, что он младше ее, причем намного. Гутьеррес готова была провалиться сквозь землю, а вот Эрика строптивая девушка, видимо, не на шутку зацепила, так как он стал ее незримой тенью. Нет, он никогда не становился для Мари обузой, его внимание было приятным и ненавязчивым, за такое любая девушка бы отдала все. Он ни разу не припомнил того, как пьяная Гутьеррес раздевала его, а потом соскочила в самый напряженный момент. Его тот случай, будто наоборот раззадорил. Брюнетка же не могла признать своей ошибки, поэтому очень грубо обрывала все попытки парня, прикрываясь неприязнью к нему и наличием «второй половинки». И только ее самой близкой подруге было известно, что все это пустые отговорки. И что она помнит до мельчайших подробностей каждую минуту, проведенную с этим молоденьким пареньком. — Ну, и куда ты меня везешь? — зевая с явно напускной нотой, уточняет девушка. Встречный теплый ветер шевелит крупные серьги-кольца и пряди черных волос, выбившиеся из высокой замысловатой прически. — Не волнуйся, ехать не так далеко, тебе понравится, — с улыбкой отзывается Колон, бросая мимолетный взгляд на дорогу, а потом на девушку, сидящую рядом. От этого жеста Мария непроизвольно поправляет оборки в зоне откровенного декольте на атласной черной блузке в мелкий белый горох. — Я надеюсь, что у тебя работает фантазия, и это не банальная вульгарщина в виде Диснейленда, — язвительность в тоне девушки вынуждает Эрика стиснуть зубы до глухого скрежета. Он не понимает, почему она так холодна к нему, хотя прекрасно помнит все те случаи, когда видел ее другой — незащищенной и естественной. — Я предвидел такой исход развития событий, Гутьеррес, поэтому подготовил несколько вариантов, — кабриолет на высокой скорости резко разворачивается в противоположном направлении, отчего девушка испуганно вжимается в сидение, пристегивая ремень, который из-за вредности оставила не пристегнутым. Эрик был готов дать этой девушке все, чтобы она была счастлива. Он не понимал, почему она так противится, и думал, что Мари просто боится любви. Именно поэтому парень с еще большим рвением пытался доказать ей, что честен с ней, лишь бы она поверила ему и не отпускала… Эрик становился очень решительным рядом с ней, и это Мария делала его таким. Гутьеррес же боялась… Нет, не любви. Она боялась любить именно этого парня… Боялась быть недостойной его… Разница в возрасте была лишь причиной, чтобы оттолкнуть. Суть же была намного глубже, этот паренек показал ей, что любить можно в любом возрасте. И она любила… Любила его заглядывающие в душу глаза, точеные скулы, худощавое телосложение и открытую наивную улыбку. Гутьеррес помнила все вечера, которые провела рядом с ним, хоть и грубила, не переставая, при этом. Брюнетка знала расположение каждой родинки на теле Колона, по крайней мере, тех, которые ей удалось увидеть. Она обожала сережки в его проколотых ушах, сильные руки, с выступающими переплетениями вен, и ту идеально сидящую на нем черную рубашку, которую Эрик так любил носить. Мария знала его любимый цвет и то, что парень любит бананы. А еще она боготворила его голос и талант… То, как он самозабвенно перебирал струны гитары, отдаваясь музыке без остатка. Но, при этом, обвиняла Колона в меркантильности по отношению к ней, указывая, что работает в студии звукозаписи. Она любила его, но молчала… Зато Эрик никогда не скрывал своих чувств касательно этой девушки, с ужасным, как ему казалось, но от этого не менее любимым, характером. Он любил ее вредность, чувство юмора, непослушные волнистые волосы и пухлые губы, которые брюнетка часто поджимала. Колон обожал родинку под нижней губой, ямочку на подбородке, терпкий запах смуглой кожи и глаза, в которых всегда видел плохо скрываемую нежность по отношению к себе. И он готов был отдавать ей нежность взамен, несмотря ни на что. Эрик покупал ей дыни и ананасы, всегда, когда чувствовал, что Мари грустна, потому что знал, что они поднимают ей настроение. Они носили почти одинаковые браслеты и кольца, хоть и выбирали их по раздельности. Друзья твердили, что это необъяснимая связь, но только эти двое все не могли осознать и принять очевидное. — Прибыли, — шелестящий голос Колона вырывает девушку из гнетущих размышлений. Она переводит растерянный взгляд на него, поджав по обыкновению пухлые губы. Эрик улыбается и отстегивает ремень безопасности, останавливая попытку Марии открыть дверь. — Подожди, я помогу тебе выйти. — Что это за место? — тянет с опаской брюнетка, осматривая прилегающие окрестности, когда Эрик помогает ей выбраться из автомобиля. — Просто доверься мне, Мария, тогда я смогу удивить тебя, — Гутьеррес смотрит ему в глаза и взволнованно кивает. Она всегда верила ему… Несмотря на то, что Эрику всего девятнадцать лет, его мировоззрение всегда опережало взгляды сверстников. Он — настоящий мужчина. В этом Мари убедилась в тот вечер, когда впервые оказалась в его маленькой уютной квартирке на окраине Орландо. После очередной ссоры со своим возлюбленным Гутьеррес очутилась в каком-то баре. Изрядно перебрав, девушка поняла, что не в состоянии добраться до дома. А так как подруга на звонки не отвечала, ей ничего не оставалось, как позвонить Колону. Молодой человек даже не дослушал ее пьяные бредни и уже через пятнадцать минут пытался усадить в свою машину. Брюнетку стошнило прямо на его кроссовки, а Эрик будто не заметил этого инцидента, придержал ей волосы и потом бережно укрыл пледом. Мари бурчала под нос, что ей некуда теперь ехать, на что брюнет без раздумий привез ее к себе. Сквозь замутненное сознание, море соплей и слез, которые размывали картинки, она помнила его заботу: ласковые прикосновения, горячий кофе и легкую тревогу в зеленых глазах. Эрик не пытался затащить девушку в постель, в отличие от многих. Гутьеррес понимала, что он единственный, кто готов на все ради нее, но боялась признаться в своих чувствах. Она украдкой любовалась им, делая вид, что спит, пока Эрик сидел на большом подоконнике, в своей дурацкой, широкой, черной майке, отстранено смотря в залитое дождем окно. Мария, затаив дыхание, старалась не упустить ни одной мелочи, видя, как трепетали его длинные густые ресницы, как жилистые сильные руки теребили снятые с запястья фенечки и как фонари с улицы оставляли на его скулах туманные блики. Гутьеррес сходила с ума по нему… Когда тошнота и слабость немного прошли, Мари бесшумно сползла с кровати Колона и подошла к нему. От неожиданности Эрик смутился и опешил, лихорадочно бегая глазами по ее лицу. Девушкой же двигало непреодолимое желание прикоснуться к нему, наплевав на свои предрассудки. Мария боязливо очертила пальцем линию его выпирающих сквозь ткань майки ключиц, после острых скул и пухлых губ. И Эрик не сдержался… Обхватив ладонями лицо девушки, он увлек ее в медленный и лишающий рассудка поцелуй. Он целовал ее так, как никто до него: со всей нежностью и страстью. Земля уходила из-под ног Гутьеррес… Она растворилась в этом поцелуе… А наутро сбежала… — Я завяжу тебе глаза, но ты не должна бояться. Хорошо? — Мария с твердой уверенностью кивает, возможно, впервые не возражая парню. Сквозь черную повязку ничего не видно, поэтому девушка доверяется инстинктам и парню, который крепко держит ее за руку. Спустя несколько минут они останавливаются. От резкой смены темноты на яркий свет, Гутьеррес зажмуривается, а потом пытается сфокусироваться на Эрике, скользнув взглядом по его белым кроссовкам, серым рваным джинсам и дымчатой футболке. Брюнет улыбается ей и кивает куда-то в сторону. Когда Мари осмеливается повернуться, то на мгновение теряет чувство реальности. Бесчисленное множество ярких экзотических цветов и разноцветных порхающих бабочек приятной рябью мелькает в радужке Гутьеррес. Она открывает рот от удивления, вызывая счастливую улыбку на лице Эрика. — Пойдем, милая, — шепчет парень, беря Мари за руку и уводя в зеленые заросли каких-то тропических растений. Журчащий неподалеку ручей приятно расслабляет, некоторые бабочки в завораживающем танце кружат над головой, другие сливаются с цветами, а самые смелые или уставшие опускаются на одежду посетителей. Над ухом Гутьеррес вспархивает с ветки колибри, сопровождаемая испуганным возгласом девушки и сдержанным смешком Эрика. Везде разложены фрукты для «небесных» насекомых. Колон протягивает руку, и одна из бабочек, небесно-голубого цвета с причудливым узором, опускается прямо на его ладонь. Он осторожно накрывает ее другой ладонью и протягивает это озадаченной Марии. — Позволь ей немного привыкнуть к тебе, не отпускай сразу, — Мари улыбается парню, ощущая необъяснимый трепет внутри. Эрик очень медленно пересаживает бабочку в ее ладони. — Это так необычно… Я всю жизнь живу в Орландо, но никогда не была здесь, — тихонько засмеявшись, выдыхает девушка. Внутри ее сложенных вместе ладоней сидит хрупкое создание, трепещущее и испуганное. — Вот бы остановить сейчас время… — Если бы я мог остановить время для тебя, то сделал бы все для этого, и даже больше. Лишь бы ты была счастлива, — Мария раскрывает ладони, позволяя бабочке упорхнуть в небо. Теперь все это не имеет значения, ведь то, что делало ее счастливой, всегда было рядом, на протяжении вот уже девяти месяцев. — Еще не так давно я бы послала тебя куда подальше, Колон, — хмыкает брюнетка, облизывая пухлые губы. Эрик не сводит с нее глаз, ожидая очередного подвоха, только впервые девушка говорит серьезно. Две недели назад она окончательно рассталась со своим возлюбленным, и теперь свободна. — Если ты мне не веришь и боишься любви, Мари… — Гутьеррес не дает договорить молодому человеку, хватая его за ткань серой футболки на груди и притягивая к себе вплотную. — Ты впервые меня бесишь сейчас, Эрик, — брюнет все понимает с полуслова. Он привлекает девушку к себе для долгого волнующего поцелуя, будя те самые воспоминания, которые она так старательно пыталась задушить в себе. Мария шепчет сквозь поцелуй ему в губы: — И пусть я бываю невыносима, но… — запинка, а следом дополнение: — К черту все, Колон! Ты только не отпускай меня, пожалуйста…