Девочка Элли и Спид.

      Однажды, в мою жизнь врывается ураган, он уносит меня из родного Канзаса. Все что успеваю с собой прихватить – верную сумочку-пса, два до нелепости милых платья и красные туфельки со стертой подошвой. Вслед, правда, мне еще летели проклятия матери, и даже кажется, отец пытался достать ружье со стены, в дуло которого я лет десять назад засовывала барбариски. Хотя откуда ему было знать? Ружьем до этого момента он не пользовался.       А сейчас я открываю глаза и выдыхаю дым, пуская правильные колечки – совсем недавно научилась у Страшилы. Приходится пожертвовать козырной картой, чтобы в очередной раз не оказаться дурой. Дровосек хмурится, отбирает сигарету и думает. Он прикусывает самый кончик фильтра и через несколько секунд, кончиком языка перемещает сигарету в другой уголок рта. Красив, паршивец, да вот только без сердца – жаль его, конечно.       Моя карта все же делает свое дело, и он забирает в свое пользование приличную стопку. Страшила за моей спиной радостно фыркает и целует меня в голое плечо. Я недовольно морщусь, но терплю. Пусть он не красавец и особо не блещет умом, но все-таки хороший.       Карты и прокуренный подъезд – это не то, о чем я так мечтала. Ураган обманул меня своими обещаниями о прекрасной сказочной стране. Единственное, что здесь сказочного – это плесень между стыками плит во «дворце».       В комнате слышится звон разбитой посуды и гневный рык Льва. Дровосек устало поднимает покрасневшие глаза и бросает карты на ступеньки. Он неохотно поднимается и все же идет успокаивать храбреца, который уже налакался храбрости с утра.       Страшила забирается руками под мой халат, я чувствую, как по спине бегут противные мурашки. Я твержу про себя, что он хороший, что он безумно хороший, но тошнота плотно обхватывает горло. А он расстегивает ремень и повелительно заставляет меня опуститься на колени. Я жмурюсь от отвращения, но все же подставляюсь, прекрасно зная, что у этого чучела спид. Потому что у меня, с недавнего времени, тоже.       Прерывает Страшилу громкий рев разбуженного Тотошки. Я подрываюсь с места, набегу запахивая халат и шаркая красными растрепанными башмачками по ступенькам. Тотошка – единственное живое и человеческое, что здесь есть. Мой сыночек от того самого урагана, похитившего меня из дома.       И по правде, мои мечты тогда были не об этом. И, если честно, я хочу домой.       Очень.