Любовь/ ненависть

Ты ненавидишь его всей душой. Как только это возможно ненавидишь и желаешь смерти, а одноклассники спорят о том, как скоро вы вступите в отношения. Это бесит тоже. Как ты можешь быть вместе с этим идиотом? Вы не выдержите вместе дольше десяти минут, не поубивав друг-друга. Эта ненависть едкая, как дым, пристывший к миновым губам, кажется, навсегда. Тебе хочется верить, что однажды он им задохнется и перестанет тебе досаждать, но знаешь, что тогда на его похоронах станешь громче всех плакать. По ночам ты шепчешь "люблю", про себя думая "ненавижу", а днем все наоборот. Поход в школу, как подвиг, ведь тебе нужно выглядеть и д е а л ь н о, чтобы вызывать чуть больше ненависти у Юнги своим только видом. А спонсор сегодняшнего утра - Мин Юнги. Будь неотразима, когда заполошно орешь на него! Ты не восклицаешь уже раздраженно, когда Юнги якобы случайно задевает тебя плечом, только шипишь сквозь зубы что-то, что помогает не прибить его на месте, а просто пройти мимо. А парню, словно в удовольствие допекать тебя каждый раз, дразнить да задирать. - Что, к контрольной готовишься? - спрашивает едко Юнги, подходя к твоей парте. Ты и в правду повторяла последний пройденный параграф по химии. - Готовлюсь, и тебе советовала бы, потому что подсказывать не намерена, - тихо ответила ты, стараясь ничего не забыть. Снова Юнги появился не вовремя. - А зачем тебе готовиться, ты ведь можешь просто отсосать преподу, или это уже не канает? - и улыбается, даже нет - склабится хищно и отвратно. Доволен собой, хищник. Юнги знает, что тебе нравился преподаватель по химии в прошлом году, информатора называть отказывается, а подколоть - за всегда. Каждый раз к месту или нет, его до рвоты сладкая улыбка, словно угодить пытается, и грубые слова, что хочется ненавидеть Юнги еще больше, чем это возможно. Ты замираешь, словно одеревенела вся разом, румянец натурально жжет лицо, а в горле застревают удушливым комком все грубые слова, что хочется выхаркать Мину в его ровное и самодовольное лицо. Вдох. Выдох. Вдох - заново учишься дышать, приводишь в порядок мысли, а потом выпрямляешь спину, улыбку тянешь по устам точь-в-точь, как у Юнги. - Завидно? Просто у кого-то комплексы по размерам и, наверное, импотенция, поэтому ему завидно чужой личной жизни, в которую он сует свой нос. Действительно, ведь у него только нос и суется, - хмыкаешь, крестишь руки на груди, ожидая следующего хода противника. Так и есть - вы Шерлок и Мориарти, так и погибнете вместе, сгорите, самоуничтожитесь, стоит только прикосновение подержать дольше положенного. - Ты... - шепот пробирается под кожу, расползается по венам вместе с кровью, оседает тугой тяжелой каплей в затылке. - Уж лучше так, чем давать каждому встречному-поперечному, как ты. Шавка. - А ты знаешь, кому я даю? Лично с каждым встречался, выспрашивал подробности? Не говори того, чего не знаешь, а свои интимные фантазии при себе оставь, Юнгей, - ваши голоса снова переходят на крик, снова ты не сдерживаешься, а Юнги даже и не пытался - ему это элементарно не нужно. На каждом урока между вами соревнование в знаниях, на каждой перемене - в красноречии. Учителя только тяжело вздыхаю, закатывают глаза и стараются рассадить вас подальше. - Как ты меня назвала? - опешил парень. - Юнгеем, придурок глухой. Сейчас начнешь писькой мериться, доказывать, что ты натурал, а мне оно не надо. Вали за парту, звонок прозвенел. - Мин Юнги, Т.И. в кои-то веке права по отношению к вам: пройдите на место, - просит пошедший в класс учитель химии. Все девушки в радиусе нескольких метров чаще задышали, повышая влажность в помещении и у себя в нижнем белье, а ты уткнулась в учебник. Он давно тебе не нравится - ни очки в круглой оправе, ни голос томный и низкий, ни брюки, идеально сидящие по фигуре не прельщают. Что-то в нем не такое, что не тянет так, как тянет в Юнги с его дрянным характером. - Кстати, Т.И. Т.Ф., пересядьте, пожалуйста, на первую парту второго ряда, а то она пустует. Зато подсказывать никому не будете, а то снова весь класс напишет на пять, а у доски каждый на три тянет еле-еле. Ты недовольно вздыхаешь, потому что придется сесть на второй ряд, когда на первом, совсем рядом с тобой - Юнги. Ничего, в твоей голове уже созрел коварный план, который скинет с миновой макушки корону. Ты расстегиваешь пару первых пуговиц на рубашке, пока собираешь с парты вещи, перенося их за другую, а потом якобы случайно роняешь карандаш. Опускаться за ним, слыша, как громко сглотнул Юнги, приковав взгляд к твоей оттопыренной заднице - одно удовольствие. - Не так давно ты говорил, что только законченный идиот польстится на меня, так прикрой ротик, сделай вид, то ты не законченный, - хмыкаешь ты тихо, что слышно лишь тебе и Юнги, подмигиваешь ему и присаживаешься за свою парту. Обычно, решая тест, ты прикусываешь губу, ерошишь волосы или грызешь наконечник ручки, но сейчас в каждом твоем движении скользит грация и томная сексуальность и оттенком воображаемой вишневой помады на губах, с привкусом дорогих мнимых сигарет и старого вина. Когда ты сдаешь работу, то глубоко наклоняешься над столом Мина, позволяя парню опустить взгляд в твой вырез. - А глазки-то блестят, - констатируешь ты, проходя мимо. - Что за порно ты устроила на химии?! - восклицает Юнги посреди кабинета английского, ведь он - следующий урок. Ты тихо и мурчаще смеешься, прикрываешь глаза и терпеливо отвечаешь: - Это ты видел в этом порно, зацикленный на мне. Признайся, что ведешь себя, как последняя паскуда, потому что коробит от того, что я еще не побывала у тебя в постели. Я выиграла этот раунд... хотя нет, осталось совсем немного. - Нужна ты мне. Я все еще не отступаю от своих слов: тебя будет хотеть только тот, кому никто больше не даст, и то - каким же отчаянным нужно быть. Ты просто обыкновенная шалава, у которой в пизде зудит. - Кем ты возомнил себя, уебок, что так позволяешь себе со мной разговаривать? Ты - никто! - А вот за эти слова ты заплатишь, - сквозь крепко стиснуты зубы обещает Юнги. Перед твоим лицом возникает его палец.Ты ухмыляешься уголком рта, отодвигаешь чужую руку, припадая к миновым губам. Невесомо, а вечно шумный класс замирает, словно онемевший. Твой слегка хриплый голос в этой тишине звучит очень громким: - Сдачи не надо.