Первокурсница

— Прекрати на него пялиться, дырку в пиджаке прожжёшь.       Испуганно вздрогнув, крепче прижав к груди огромный букет белых хризантем, я покосилась на свою будущую однокурсницу — высокую шатенку с невероятно густыми вьющимися волосами и аристократически строгим профилем. Точнее, она уже моя однокурсница: сегодня ведь первое сентября и наша первая линейка в колледже. От доносившейся из динамиков громкой музыки и веселого гула голосов звенело в ушах, а от мысли, что я больше не девятиклассница и даже не абитуриентка, дрожали коленки. Казалось бы, чего бояться? Всё течёт, всё меняется: простившись с далеко не любимой школой и агрессивными одноклассниками, нужно двигаться дальше. Нужно учиться, чтобы иметь не только аттестат, но и диплом, ведь как говорится: «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек». Нужно, только я всегда была застенчивой, хуже того — ужасной трусихой и паникёршей. Спрашивается, кто в это поверит, глядя на тоненькую блондинку с серо-голубыми глазами ангела и третьим, будь он очень ладен, размером груди, который, как ни старайся, не спрячешь ни под какими блузками? Я и сама, когда смотрю в зеркало, не верю себе, что это я. Контраст между внешностью модели Плейбоя и душой зашуганной монашки умопомрачительный. Это всё потому, что моя мама, образно выражаясь, огнедышащий дракон со стажем надзирателя в пыточных камерах тюрем Людовика XIV, мне от неё влетает по каждому пустяку, вот и вырос вечно дрожащий осиновый листочек. Странно, что она, позабыв про свой контроль, отправилась на работу, а не со мной на линейку, ведь многие другие родители пришли сегодня со своими чадами-первокурсниками. Ещё бы, такой торжественный момент — драгоценные птенцы, наконец, оперились и готовы к первому самостоятельному полёту — прямиком за парты колледжа.       Наверное, именно потому что неожиданно оказалась предоставлена сама себе, я рассматривала шумную толпу студентов свободно и с таким интересом. Ещё больший интерес вызвал почти двухметровый брюнет, оживлённо обсуждавший что-то с завучем, которая принимала у нас вступительные экзамены. Похоже, что это физрук: фигура очень спортивная и голос зычный, как у футбольного тренера. Хорошо, что моё полное освобождение от физкультуры оказалось в силе даже после того, как правительство провело ряд медицинских реформ, надеясь всех школьников сделать если не олимпийскими чемпионами, то областными уж точно. Я бы не выдержала, если бы мной командовал такой басовитый дяденька.  — Да перестань же, — снова одёрнула меня обладательница кудрей, которым могла позавидовать сама Анжела Дэвис. — Вот он сейчас обернётся, и будет неловко. Потом начнёшь влюбляться, а сейчас улыбнись вон тому парню в синей рубашке и галстуке, бедняга уже битых пять минут тебя взглядом поедает.  — Ни в кого я не влюбляюсь… — попыталась я оправдаться, тут же взглянув в указанном направлении и наткнувшись на плотоядную ухмылку старшекурсника, который беднягой уж точно не выглядел. Субтильным тоже. — Просто ищу взглядом точку опоры.  — Ищи, но только не среди преподов, их задача толкать нас в ад, а не вытаскивать.  — А что, там ещё не все котлы заняты?       Чуть «койки» не сказала, мать его…  — Нас в оставшиеся рассадят, и начнётся аттракцион «Переживи сессию».  — На первом курсе мы должны школьную программу добить.  — Знаю, но он к сожалению не единственный и закончится экзаменами на выживание. Я  — Вика, приехала сюда учиться из Михайловки, а ты?  — А я местная. Лиза.  — Сядешь со мной за парту? А то неохота с кем-нибудь из этих прощиголд оказаться, — попросила моя новая знакомая, кивнув в сторону нескольких ультрамодных девиц а-ля-внучка Брежнева: брови берегу как семейную реликвию, никогда не выщипываю и старательно подвожу сурьмой.  — Хорошо.       Мне и самой не хотелось близко знакомиться с кем-то из них, хотя, конечно, придётся, раз нам предстоит вместе учиться ближайшие четыре года. Тихая, домашняя девочка, я тут же прониклась симпатией к серьёзной и спокойной, как танк, Вике. Сама не знаю, откуда взялось это чувство, но с первых минут нам было очень легко общаться, мы понимали друг друга с полуслова и продолжали тихо переговариваться пока не заметили невысокого светловолосого паренька в сером пиджаке и джинсах. Выглядел он совсем потерянным, чем вызвал сочувствие не только у нас двоих.  — Иди становись ближе, сынок, — позвала его привлекательная, в меру упитанная мама одного из мальчишек нашей группы. — Сейчас классный руководитель подойдёт, послушаем речь директора, и он вас отведёт на первую лекцию.  — Я и есть классный руководитель. Алексей Николаевич.       Именно в такие минуты с удивлением понимаешь, что младшее поколение подчас может оказаться тактичнее старшего, потому что именно присутствовавшие родители не смогли сдержать улыбок, а некоторые даже тихих смешков, в то время как мы были просто заинтересованы происходящим.  — Ну ничего, быстрее найдёте общий язык, — нашлась, наконец, всё та же женщина, как позже я узнала, мать кареглазого, напоминавшего плюшевого мишку Сергея, который в тот момент старательно делал вид, что он вообще тут мимо проходил и ни разу не понял, о чём речь, и что происходит.  — С началом учебного года, Алексей Николаевич, — вдохнув напоследок горьковато-осенний запах хризантем, я вручила их лишь на миг растерявшемуся, кажется, даже покрасневшему классному руководителю, который тут же взял себя в руки и принялся объяснять, что помимо классного руководства он будет вести у нас историю, философию и обществознание.       Что ж, история это хорошо. История — мой любимый предмет, даже экзамен по ней сдала  «на отлично». А вот физкультура… отступив за плечо хмыкнувшей Вики, я снова взглянула на преподавателей, среди которых выделялся немалым ростом темноволосый атлет — хорошо, что у меня освобождение.       Или всё же плохо?