***
Тони часто слышал в своей голове нечто неясное. То непонятный ропот, то мягкий плач, а иногда и вовсе — своё имя. И это было страшно, потому что если это правда паучок, а не галлюцинации на фоне психологической травмы от утраты близкого... То он там не протянет ещё долго. А потому, когда начинается чёртов откат и на улицах появляются люди, прямо там, где они исчезли, Тони уже на космолете, мчится на Титан, потому что его мальчишка сейчас там, и Тони не хочет, чтоб вернувшись в этот мир, Питер был один. Не снова, потому что Тони уже просто уверен, что это голос его малыша в голове, и ему было страшно и одиноко. И Тони тут. Он опаздывает совсем на чуточку, Питер уже сидит на камне, переводит дух и неверяще смотрит на свои ноги, будто это не они. Будто не он тут. Его слегка колотит, и он, что самое невероятное, молчит. И Тони бежит, с трудом, потому что тянет в каждой мышце и связке, но сгребает мелкого в самые крепкие объятия, на которые он способен. И вот тебе и переосмысление ценностей. Какая Пеппер, какой ребёнок, зачем ему всё это? Зачем, когда за это время мозг двадцать четыре на семь требовал этого мальчишку рядом с собой. И тут и сожаления о том, что было мало всего: внимания, объятий, любви, черт её дери. Сожаления, что в последнюю минуту прижимал к себе не слишком крепко, говорил недостаточно убедительно. Просто Тони был не готов. Он готов бы быть эгоистом и самому умереть на руках у Пита, но не готов был держать на своих руках умирающего паучка, которому было слишком страшно. Мыслей было много, а времени — мало, но Тони наконец чуть отпустил мальца, чтобы посмотреть в лицо, и... Ничего. Питер не реагировал. И Тони буквально затащил его на корабль.***
Штаб мстителей был закрыт. Абсолютно никого. Тони знал, что делал, потому что после возвращения Питер смотрел пусто и был не тут, а далеко. Потому что Питер уходил ещё глубже, когда рядом были люди, и Тони самому себе напоминал мать ребёнка с отклонениями, на которого надо положить всю жизнь. Именно поэтому в доме не было даже Пеппер. Только Старк, Питер и Пятница. — Рапунцель, пора стричь свои волосы, — Тони пропел, подражая диснеевской злодейке. Питер любил мультики. Всё, что любил Питер, могло помочь. Потому штаб оброс непонятными вещами, безделушками и прочим. Питер всё также сидел в кресле и смотрел в окно. — Я вхожу, — Тони переступил порог. За всё это время волосы паучка действительно отросли, стрижка была уже необходимостью, но Тони всё равно боялся. Потому что парикмахера не приведёшь — мальчишка того гляди кинется на него, а силища далеко не детская. А как Пит среагирует на машину, которая может его обстричь? Потому гений Земли пересмотрел кучу дурацких роликов о том, как правильно стричь подростков, чтоб и не обкорнать того, и не изрезать малышу уши. Хотя, паучья регенерация — дело простое. Мягко подходит к Питу со спины, гладит его плечи. — Это я, малыш, хорошо? Сейчас я постригу твои волосы, ты же не против? Его рука мягко ложится на лохматую макушку и гладит. И в этом жесте столько тепла, сколько возможно. Тони, конечно, не специалист по психологии супергероев, а то и паукообразных, но он прочитал кучу книжек и всего такого и даже консультировался со специалистами. И самое странное — никто из исчезнувших ничего не помнил. Никто. Кроме его малыша, который почти что в отключке. Я все ещё тут. Мистер Старк, спасите меня. Всё должно быть максимально домашним. Минимум того, что может напугать Пита, максимум комфорта. Никаких резких шумов и того, что ему непривычно. Попытаться пробудить воспоминания. Но как их пробуждать, если при виде тёти Мей мальчишка жмурит глаза, а притащенная Тони звезда смерти не возымела буквально никакого эффекта? Почти год, а ноль прогресса. Даже друзья не вызывают в Питере никакой реакции. Только ночью мальчишка плачет. Тони бы и не заметил, потому что плачет Питер без звука, только слёзы текут, да рот кривит. Мистер Старк, вы же обещали. Тони тогда был готов отрубить питание Пятницы, которая не доложила. Мысли были тяжёлые. Чертовски тяжёлые, когда после стрижки пацана Тони спустился на кухню готовить ему клубничный смузи. Тони каждый раз пихал его малышу, когда в свои редкие визиты сюда Пит забегал на кухню. Тони уже почти год как не пьёт. Но сегодня почему-то дико хочется, и, взбивая чёртов смузи, Тони открывает бутылку виски, наливает в бокал, опрокидывает его в себя и с силой хлопает стаканом о столешницу. Звон слышен на всю кухню, но стакан цел. И в этот самый момент Тони слышит, как хлопает дверь и быстрые босые ноги бегут по лестнице. Не нужно обладать супер-слухом. Питер стоит в дверях, уставившись на Тони, будто видит его впервые. Почти год бессмысленной возни для того, чтобы Питер очнулся от того, что Тони хлопает стаканами по столешницам. Чертовски иронично, правда? И уже Питер кидается на шею Тони, почти сваливая его с ног. Тони счастлив, как никто другой, зарываясь ладонью в чужие кучерявые волосы. Не чужие. В кучерявые волосы Питера. — Я приготовил дурацкий смузи, — всё, что смог выдавить из себя Тони спустя почти год. — Хорошо, но потом мы отправимся за тремя Биг Тейсти. У меня ощущение, будто я сто лет не ел. Ускоренный метаболизм и всё такое.. И всё. Вот так просто. Никаких тебе слёз, благодарных речей и прочего дерьма. Потому что так правильно.***
Питер тарахтел так, будто его завели. В конце концов мальчишка молчал около года. И как выяснил Старк, Питер почти не помнил этого. "Я будто спал, а потом услышал звон стакана. Вы обещали мне тогда, Мистер Старк, и был звон. И это значило, что обещание сбылось, да?" Старк бы не хотел, чтоб Питер знал, что всё это время он возился с ним, как с маленьким, а потому, когда спустя неделю, вечерком так, Пятница подкинула паучку записи, тот ворвался к Тони без стука в мастерскую, почти выбивая дверь. В этом не было необходимости. Тони всегда знает, где перемещается карапуз, и весь дом напичкан крутыми гаджетами, разве только телепортов нет, чтоб сразу кидаться в необходимую точку, стоит браслету на руке тревожно запищать. — Питер Паркер взволнован, — бездушно оповещает браслет, и Питер останавливается перед Тони, будто он демон, а вокруг Старка круг из соли. — Вы закрыли штаб и не выходили отсюда сами целый год. Вы заперлись тут, — голос Пита сейчас был невероятно высоким, истеричным. — Скорее, тебя, Златовласка, и как матушка Готель не подпускал к тебе ни одного принца, — у Тони это уже вторая отсылка к Рапунцель, и он повторяется. Потому что другие глупости и отмазки не заходят в голову, которая сейчас нещадно болит. Тони сжимает пальцами переносицу и зажмуривает глаза. — Вы разорвали помолвку с мисс Потс! — Питер наступает, давит, и непонятно к чему. — Ты плохо реагировал на неё. Пеппер прекрасная, умная женщина, и она поняла, что к чему. Ты должен был быть тут, со мной, это не обсуждалось, — Питер в этот момент резко отступает. — Вы глупец. Вы просто бросили всё и засели тут с практически овощем из-за обостренного чувства вины... — Замолкни, — голос Тони был резким и жёстким. — Я не делал это из чувства вины или ещё какой дури. Я не хочу, чтоб ты снова исчез, вот и всё. Мне нужен весёлый дружелюбный сосед рядом, понимаешь? Не объяснять же мальчишке, что всё, о чём думал дряхлый супергерой — это то, как крепко он сможет обнять Питера, когда тот очнётся. Потому что Тони Старк был далеко не мальчишкой и прекрасно осознавал, какое чувство тянет сердце в груди к уровню желудка.***
Питер вёл себя странно. Странно, но не отклоняясь от того, что могло бы входит в норму подростка, перенесшего смерть от расщепления. Потому Тони почти не отреагировал, когда во время ужина Питер внезапно сказал: — А сегодня вы уложите меня спать снова, как когда я был не совсем... Ну, вы поняли, Мистер Старк? Почти не отреагировал — не значит, что Тони не подавился пастой, которую не успел пережевать. — Хорошо, — никаких лишних слов. Никаких упущенных возможностей. Тони обещал себе, что больше никогда не пропустит ни одного дара судьбы, который отдаст ему судьба в лице Питера. И всё же ощущение дикости происходящего его не покидало. Его малыш лежал тут, в кровати перед ним, совсем рядом, и на большой плазме напротив мелькают персонажи какого-то фильма, которые паучок так любит, и сам он хрустит бутербродом с золотой корочкой, который Тони лично доставал из тостера. Питер теперь будто его личная фарфоровая статуэтка, и Тони понимает, что так не будет продолжаться всё время. Ещё недельки две от силы, и Питер начнёт убегать из башни по своим делам, и Тони готов записать на плёнку памяти каждую секунду, а потом тайно неотступно бегать за своим паучком в столь почтенном (исключительно для самого Тони) возрасте. Только не проморгать снова. Только бы защитить. Но в своих глубоких размышлениях Тони почти проморгал главное — то, как Питер робко обнял его, гладя руками широкую спину. И как только Тони перестал смотреть на него пустым взглядом, осознав где он и с кем, Питер робко коснулся его губ своими. И Тони шумно выдохнул на это невесомое касание, такое тёплое, а на губах ещё чувствовались крошки хлеба и апельсиновый джем, и Тони внезапно стало сложно дышать. Ей-богу, старикан. — Давай-ка проясним кое-что, малыш, – Тони с трудом прочистил горло, – ты только что поцеловал мужчину, который тебе в отцы годится и который не молодеет. Более того, характер у меня скверный, и человек я не очень. Так что, карапуз, чего ты хочешь? Питер смотрит на него немного испуганно, но всё же выдаёт осипшим голосом: — Я очень хочу быть с вами всю жизнь, Мистер Старк. Вот и всё, просто так, без лишних обещаний или клятв. Но многострадальное сердце Тони Старка пропускает удар. На всю жизнь — это ведь до самого конца.***
Почти месяц Тони носит на лёгких ногах. Питер рядом придаёт сил и уверенности, и, как бы ни было странно, желание жить. Желание делать что-то, потому что Питеру нужна защита, Питера нужно баловать, Питера нужно любить и заботиться, изобретать для него костюмы и всякие гаджеты, потому что вечно держать в доме он его не сможет, а на случай, если Тони снова не справится... Снова провалит свою единственную миссию — единственную важную. Вечером Тони ложился в тёплую, уже нагретую паучком кровать, крепко прижимая к себе тёплое тело и мягко целуя нежные, мягкие губы. Слегка сухие, с маленькими трещинками. И каждый вечер так, Тони вылизывал, зацеловывал, ласкал их как умел, а умел Тони как надо. Умел так, что неопытный, маленький паучок сладко стонал под ним, поджимая пальцы на ногах. Но никогда ничего большего. Пока рано, Тони хотел дождаться того самого момента, чтобы сделать всё идеально, чтоб его мальчик запомнил свой первый раз на всю жизнь. Но каждый раз в голове бил тревожный колокол, будто что-то не так и всё это какое-то не настоящее. И этот день наступает. Когда Тони снова дарит поцелуи своему малышу и уже хочет намекнуть Питу на что-то большее, кладёт руку на горячий живот, чувствует под ладонью лёгкую пульсацию и целует за ухом, а отрываясь, глядя на любимое, красивое, молодое лицо, замечает слёзы. — Булочка моя, что тебя беспокоит? Я не трону тебя, пока ты сам не захочешь. Я не сделаю тебе больно, — Тони забеспокоился. Питер и раньше был очень впечатлителен, но ведь это не нормально. Тони сцеловывает слезинки и не даёт Питу закрыться руками, гладит большими пальцами его ладошки. — Пит, маленький мой, ну посмотри сюда. Скажи мне, что не так? В другой ситуации Тони бы шлепнул его по заднице и пошутил, что девственникам в этой кровати делать нечего. Но не тут, не сейчас, не после всего и не с Питом. — Если ты боишься, то я всё сделаю хорошо, у меня уже был опыт с... — Нет, Тони, я боюсь, что всё это не настоящее. Что сейчас всё это исчезнет, всё это в моей голове, всё это мои глупые фантазии... Тони осел на кровати. Вот тебе и на, старый дурак. А ты считал, что он просто так, молодой и красивый прыгнул в твои объятия, да? Старого мужика, уже пропахшего алкоголем, с сеткой морщин под глазами. А ты всё, дурень, "малыш", "булочка", чёрт тебя дери... Тони крепко схватился руками за голову от накатившего приступа боли. Естественно, стал бы малыш пробовать такие отношения, если бы не был уверен, что всё это — игры его воспаленного воображения. Тони думал, что если возможно разорваться от боли, он бы сейчас это сделал. — Ты — Питер Паркер. Сейчас ты лежишь на кровати рядом с Энтони Старком на планете Земля. Это не твоё воображение. Это реально, — Тони почувствовал на своей сгорбленной спине руку Пита, прямо напротив сердца, которое сжималось и отпускало. — Я тут, Пит, настоящий я, и если осознав, что в реальности ты не хочешь спать в кровати со старым дядюшкой, то я сейчас же уйду. — Нет, — Пит ответил торопливо, хватая Тони за ворот майки, притягивая к себе и прижимаясь всем телом, — я просто хочу знать, что это правда. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вы расторгли помолвку, бросили всё на свете ради меня — просто так. И теперь вы целуете меня, и мы вместе, и всё это так, — Питер не может остановиться, но Тони его уже не слышит. Малышу нравится всё это — и эта мысль шита белыми нитками на всей душе Тони. И он резко впивается зубами в плечо Пита, тот ойкает, шипит, но терпит, пока Тони оставляет свою метку. Кажется, безумная реакция для человека, который ещё пять минут назад чуть не сошёл с ума от чувства глухой боли в груди, но Тони хотел отметить мальчишку, написать на нем "собственность Тони Старка", может, увезти его в какой-то там штат, надеть ему там кольцо на палец, а после утащить в турне по дорогим отелям мира, чтобы закрепить последнее максимально крепко — Питер Паркер принадлежит Тони Старку. Это утверждение. В ту ночь Тони так и не дошёл с мальчиком до большего, чем то, что гладил его сквозь тонкую пижаму, а после и без неё, пока Питер громко не всхлипнул, зажмурив глаза, когда одна рука миллиардера оттянула его сосок, а другая уверенно блуждала в трусах. Тони знал, как сделать хорошо, и прекрасно этим пользовался.***
Тони узнал, что это болезнь. Паническое расстройство дереализации. Название сухое, мерзкое, но явно оно. Пит хоть и делает вид, мол, всё не так плохо, его уже это не беспокоит, выходит в крошечный парк перед домом, читает новости в интернете, под руководством Тони делает уроки. Его мальчик должен поступить в самый лучший университет — он же юный гений, на меньшее Тони не сторгуется. Он как-то прочитал, мол, "Положительные эмоции — лучшая таблетка от ВСД в общем и симптома дереализации в частности". Поверил Тони слабо, но попробовать можно.