Три жизни

Люди такие хрупкие. Они, кажется, появляются на свет только для того, чтобы покинуть его. Болезни, оружие, голод, старость - все это легко забирает их жизни. Люди уходят, не оставляя после себя никакого следа, никакой памяти. Сегуны через несколько поколений становятся историей, о великих дайме помнят только то, что осталось в свитках. Они все превращаются в сказку, в историю - пара поколений - и они перестают быть людьми, становясь памятью. О простых солдатах и крестьянах и говорить нечего - все, что им суждено на белом свете - быть оплаканными матерями да женами и исчезнуть в тот же день, как умрут их плакальщики. Уцуро не был человеком. Он знал о себе лишь то, что появился на свет и стал будто бы лидером Нараку. Ему было интересно проверять людей на прочность, находя порой интересные жемчужины среди потока одинаковых лиц, сопровождающих всю его жизнь. Люди рождались, люди умирали - умирали от всего. Кто-нибудь из них будто бы светился изнутри, горел странным огнем там, внутри оболочки. С такими было интересно. Они не ложились под лезвием мечей и нагинат, как скошенная трава. Скорее, гасли, как потушенная свеча. Это было мгновение их величия. Мгновение, когда он, назвавший себя Уцуро, гасил это пламя, будто накрывая его своими крылами, пронзая их медленные неуклюжие оболочки. Был ли в них этот огонь, или нет - хрупкое тело рано или поздно подводило владельца. Не отними жизнь такого Нараку - и его долго и мучительно отбирала бы старость или болезнь, превращая некогда прекрасных и сильных существ в изувеченную, будто сожранную изнутри оболочку. В мальчишке даже не было этого огня. Уцуро сам не знал, почему сделал это. При первой их встрече он увидел его глаза - мертвые и безразличные. Ребенок едва дышал, безучастно уставившись на человека в маске ворона. Почему-то сама мысль о смерти столь нового создания в тот день показалась Уцуро почти что издевательством над природой человека. Он будто увидел перед собой, как огромные эти глаза на детском лице останавливаются навсегда, вперяясь в стальное небо. Как ветер колышет серебристые волосы на окровавленном, обглоданном воронами и насекомыми лице. Это было так неправильно, это... почему-то возмутило главного убийцу Нараку до глубины души в тот день. Он сам не знал, почему его рука потянулась к танто, почему он дал ему свою кровь, почему потом сидел до рассвета, слушая, как хрипло дышит ребенок, согревшийся у его груди, и перебирал мелкие волны его спутанных волос. Оборо был обыкновенным мальчишкой - сыном самурая. Он был тих и задумчив - только всегда следовал по пятам за Уцуро. Говорил о том, как хочет быть полезен, как хочет научиться искусству убийства. Иногда он улыбался, и что-то сжималось внутри Уцуро, он усмехался в ответ. Почему-то глава Нараку всегда думал в такой момент, что этот мальчик не должен умирать, никогда и ни за что. Если ему больше не будут так улыбаться - что ждет его тогда? Если бы он был человеком, то огонь, горящий в нем, погас бы, оставив одну оболочку. Он сам не замечал - как быстро и радостно начинало биться его сердце, стоило услышать, как маленькие босые ножки бегут к нему по деревянному полу. - Уцуро-сама, - благоговейно говорили ему все в Нараку, часто боясь даже взглянуть в лицо. Враги смотрели на него с ужасом и бежали, либо с ненавистью и страхом отводили взгляд. Оборо смело подбегал к нему, запросто обнимая за шею, запутываясь маленькими ручками в его волосах. Он смеялся, улыбался, он грустил и иногда плакал. Иногда злился - если у него что-то долго не получалось. Его сердце билось так быстро внутри маленького, слабого тела. Уцуро сполна давал ему кровь - чтобы его воспитанник становился сильнее и крепче. - Я хочу убивать, как вы, - робко улыбался мальчишка, и его тусклые обычно глаза светились теплом. - Ты сможешь... возможно, даже превзойти меня - улыбка все еще плохо давалась лидеру Нараку, но он постоянно ощущал это странное, щемящее в груди, когда смотрел, как улыбается этот ребенок. *** Тьма словно опускалась на Шоё, придавливала его сверху. Он умрет... в глубине души, он ведь всегда мечтал умереть. Молодой мужчина встретил его у ворот. Удивленно распахнул глаза, глядя на него почти что с ужасом. Он... - Оборо? - это имя почему-то всплыло в памяти Шоё, который будто увидел перед собой маленького умирающего мальчишку, который даже не надеялся на то, что будет жить. Он вырос и стал сильным. Лучшее творение Уцуро, лидера Нараку. Он чувствовал его душу, видел его сейчас воочию. - Уцуро-сама..., - мужчина сделался растерянным, будто сейчас готовым заплакать. - Оборо-сама! - один из солдат вышел вперед и низко поклонился ему. Лицо мужчины приняло будто бы заученный мрачный вид. Он смерил солдата и Шоё суровым и немного усталым взглядом. Солдаты повели пленника дальше. Шоё ощутил ужас - не свой, того паренька. Нынешнего лидера Нараку. Человеческого ребенка, в жилах которого текла его кровь. - Я не умру... умрет только Шоё, - и он нежно улыбнулся нынешнему лидеру Нараку. - Не вини себя, я прошу тебя. Мне... больно смотреть на тебя такого. - Вы ведь могли спастись, могли убить их всех! - Я не хочу больше убивать, я же сказал тебе ещё раньше. Мне надоело, что все умирают. Такие, как ты - умирают. Совсем новые тела, очистившиеся от прошлой жизни души... пусть все идет своим чередом. Ведь теперь - ты убиваешь вместо меня, не так ли? - Шоё говорил это тихо и нежно, но почему-то лицо Оборо исказилось от невыразимого ужаса - совсем такого же, как в момент их новой встречи. Уцуро заковал этого ребенка в цепи собственного эгоизма, оставив на нем множество страшных, тяжелых долгов, которые мальчишка сразу, без раздумий, взвалил на себя... взвалил и сейчас медленно умирает, поддерживаемый только его колдовской кровью. Словно тлеет изнутри его огонь, которого никогда не было. Он стал сильным. Безрассудно храбрым. Совсем как Гинтоки. Сражается, будто действительно бессмертен - хотя точно знает, что рано или поздно его оболочке придет конец. Тьма опускалась на Шоё. Тьма рождала Уцуро. И рядом с ним не было никого - даже этот мальчик совсем скоро покинет его. - Я... так ждал вас, Уцуро-сама, - он неловко откинул со лба белые непослушные пряди. - Ёсида Шоё, - отрицательно мотнул тот головой. Глядя, как мучается его ученик. Его первый ученик. - Спасибо тебе. Благодаря тебе Шоё смог появиться на свет, разве не так?, - он мягко прищурился. - Я убью СадаСада своими руками, - прошипел в ответ лидер Нараку. Только скажите - и я освобожу вас, я перережу... Шоё встал и протянул руку сквозь прутья, тихо рассмеявшись. Приложил палец прямо к губам воспитанника. - Не стоит. Не говори так. Ты ведь самурай, а он - твой господин. Ты должен защищать СадаСада, чего бы это ни стоило тебе. Как бы ни разошлись ваши пути. Оборо сжал меч до побелевших костяшек. - Пообещай мне. Он медленно кивнул. - Как вы хотите... - и посмотрел взглядом, полным боли. Только люди умели так смотреть. *** Он смотрел на него и не узнавал. Мужчина с одной рукой и одним глазом, со шрамом поперек лица глядел на Уцуро, не отводя взгляда. Гинтоки, Кацура и Такасуги - все они любили Шоё. Все они питали ненависть к Уцуро, существу, не знавшему привязанности, не ведавшему милосердия. Тому, кто появился на свет бессмертным. Кто не знал о людях ничего, кроме того, что каждый из них - смертен. Шоё было любить легко. Всегда доброжелательный, открытый, готовый помочь. Никогда не злящейся по-настоящему. Уцуро было любить невозможно. Он привык убивать. Привык повелевать. Привык ощущать власть в своих руках, страх и ненависть повсюду. Есида беззаботно развлекался, окруженный детьми и их смехом. Вокруг Уцуро были лишь пламя да Смерть, и вороны, приходившие после каждого боя, следовавшие за ними по пятам, ожидающие конца страшной резни, которую неизменно приносил с собой бывший глава Нараку. Эгоистичный, своевольный... Нынешний лидер провожал его в покои, молчаливый и строгий. Под конец он отпустил всех своих людей. - Вы думаете, это будет безопасно? - тихо шепнул ему один из солдат. - Абсолютно. Я защищу Уцуро-сама от любого врага, - безапелляционно заявил он. "Глупый. Твой человек имел в виду - защитишься ли ты от меня", - холодно подумал Уцуро. И через минуту, когда солдаты ушли, мужчина резко повернулся к нему, сделал шаг в нерешительности, и сразу же, махнув рукой, подошел и обнял его за шею, мягко касаясь волос. Уцуро невольно напрягся. Он что-то замышляет, или же... эти руки были слишком теплыми, это было... неожиданно. - Я так долго ждал вас. Так долго - когда вы вернетесь, - нынешний лидер Нараку стоял, посмев уткнуться прямо в плащ Уцуро, обнимать его... впрочем, в нем не было ни капли злых намерений. Почему-то Уцуро не хотелось отстраняться. Да он смелый, этот человек. И чем-то очень знакомый ему... - Думаешь, во мне осталось что-то от вашего Шоё? - насмешливо протянул он. - Понятия не имею. Я не был знаком с Шоё, - и мужчина качнул головой. - Как твое имя? - Ятагарасу, Оборо, - коротко ответил он. И имя было знакомым. Он должен быть... гораздо меньше. Быть ребенком. Почему-то мысль об этом странно тронула Уцуро и он сжал руками рукава на плечах собеседника. А ведь и правда - ведь люди живут так недолго... И за какие-то несколько лет из милых детей вырастают убийцами, ворами, обманщиками. Или просто быстро, серо и незаметно прозябают, лелея собственные добродетели. - Крайне неважно выглядишь... мне не хочется, чтобы ты умирал, - на самом деле, Уцуро думал о том, что вот этот человек - единственное создание, которое решилось вот так подойти к нему. Не к глупому добряку Шоё - к нему, Богу Войны, к главному убийце этой страны, который даже сам не ведал, не помнил, как появился на свет. Уцуро решительно вытащил танто из-за пояса и порезал руку. - Пей. Оборо осторожно взял его за запястье, поднеся руку к губам, едва касаясь кожи. Бывший лидер Нараку слегка надавил на затылок, как бы поощря быстрее пить его кровь. - Очень безрассуден. Береги себя - мне не будет никакого прока от тебя мертвого. "Не оставляй меня", - хотелось сказать ему. Но он выговорил только это. И улыбнулся, так, как умел Шоё. - Ты ведь не оставишь меня? Мужчина на секунду отстранился и глухо проговорил: "Не имею такого желания". Уцуро рассмеялся. Теперь у него вполне получалось это. Оборо был совершенно безоружен перед тем, как он улыбался. Ведь даже не нужно меча - настолько просто задеть его этим. Он все равно скоро умрет. Люди... слишком быстро уходят. - Можешь пить кровь хоть каждый день, - Уцуро потерпал воспитанника по плечу и снова улыбнулся. - Я теперь вспомнил тебя.