Ты хочешь убить меня, Фенрис?

— Ты хочешь убить меня, Фенрис? — поинтересовался Данариус, даже не прерывая своего увлекательного занятия. Ему, казалось, было всё равно, что совсем рядом стоял разъярённый эльф с огромным мечом наперевес. Мужчина, как ни в чём не бывало, продолжал подрезать кустарники роз. Это занятие его расслабляло. Данариус в один момент ухмыльнулся и наконец-то перевёл взгляд на своего волчонка. Как он и думал, тот не смог выдержать прямого взгляда и потупил глаза, судорожно хватаясь за рукоять своего меча. — В чём дело, мой мальчик? Ты ведь желаешь моей крови. Так руби. Я совершенно один в этом дивном саду. Чего же ты ждёшь? Данариус срезал один бутон и задумчиво повертел его в руках. Длинные рукава мантии чуть сползли вниз, обнажая тонкие изящные кисти. Маг уверен, что Фенрис не мог отвести от них сейчас взгляд. Пауза затягивалась. Показное равнодушие Данариуса раздражало. И когда Фенрис уже готов взорваться, откинуть все сомнения, магистр неожиданно спросил: — Разве тебе было плохо со мной? Маг был или бесстрашен, или чрезмерно самоуверен. Он спокойно подошёл к эльфу, который одним взмахом меча мог перерубить его надвое, и тонкими пальцами провёл по холодной стали оружия, ощущая, как передавалось на него дрожание рук Фенриса. — Я ведь дал тебе многое, — мужчина начал медленно обходить эльфа и методично перечислять, — имя, силу, дом, смысл жизни и… Тёплое дыхание обожгло Фенрису ухо. Данариус за спиной напрягал и дело далеко не в чувстве опасности. —… и свою любовь. Эльф ощутил те самые изящные тонкие пальцы на своей щеке. Ему заправили бережным жестом прядь за ухо. — Или тебе чего-то не хватало, мой хороший? Я тебя обидел? Фенрис был обижен. Обижен глубоко в душе. И обида в нём кипела, росла, маскируясь под ненависть и гнев. Но сейчас, когда меч оказался так близко к чужой шее, Фенрис понял: он всего лишь обижен. Потому что взгляд скользил совсем не с ненавистью по чужой пульсирующей венке, по знакомому профилю, по тонким запястьям, мелькнувшим словно случайно. Фенрис молчал, боясь, что скажет совсем не то, что надо бы. «Разве тебе было плохо со мной?» Плохо? Нет, ему было непозволительно хорошо. Есть цепи куда более крепкие, нежели кандалы. Цепи невидимые. Фенрис снова ощутил их на своей шее. Даже задумчиво протянул руку, коснувшись оной. Ничего. Но дышалось уже не так свободно. От прикосновения к щеке, от шепота, от жеста, которым заправили прядь, у Фенриса похолодело в животе. Он сжал плотно челюсти. Ему нельзя было сейчас так глупо сдаться! Нельзя попасть в чужие руки! — Ты меня бросил, — сухо сказал Фенрис и попытался унять дрожь в руках. — Как мебель! Как вещь! Просто бросил! Фенрис рычал, а его метки слабо светились. — Если твоя любовь — избавиться от меня при первой возможности, то она мне не нужна! Он резко дёрнулся и отошёл на шаг, снова выставляя меч. — Я пришёл за твоей головой. Не смей ко мне прикасаться! Данариус примирительно выставил руки, будто показывая: не буду, если ты не хочешь, а сам лишь улыбнулся. Улыбнулся так, что у Фенриса внутренности скрутились тугим узлом. — Я ведь посылал за тобою множество раз, мой мальчик, а ты всё время убегал от моих людей. Ещё и убивал их. Разве так себя ведут хорошие мальчики? Последние слова, даже не смотря на общую мягкость интонации, получились вкрадчиво жесткими. Фенрис будто вновь перенёсся в то время, когда он с ярким румянцем на щеках метался по постели и просил большего, мычал, пытался поцарапать и льнул ближе, буквально сжигал своей нетерпеливостью. «Разве так себя ведут хорошие мальчики?» О да. Этот вопрос, заданный с чисто отеческим разочарованием, заставил Фенриса усмирить свой пыл будто по щелчку пальцев. Данариус покрутил в руках красивый алый бутон, поднёс к носу и вдохнул аромат, а Фенрису причудилось, как тот уткнулся носом в его пепельные волосы… От мыслей хотелось застонать. Фенрис замер и посмотрел на Данариуса исподлобья. Он не верил словам бывшего хозяина или пытался убедить себя в этом. Прошло уже много времени и вроде бы эльф должен был всё забыть, но от одной фразы у него весь мир словно перевернулся. Потому что хорошие мальчики сидели смирно часами и не смели возражать хозяину. Потому что хорошие мальчики после отдавались чужим рукам, доверяясь им полностью. Потому что хорошие мальчики должны быть возле Данариуса. — Я ведь не мог показывать, что ты дорог мне, Фенрис. Мои враги захотели бы навредить мне через тебя. А мне было бы очень горестно узнать, что с тобой приключилось нечто дурное. Понимаешь, мой мальчик? Я мог лишь надеется, что ты внемлешь голосу разума, но этого не происходило. Кто настроил тебя против меня? Кто внушил тебе, будто ты безликий раб? Разве я, мой хороший? Я ведь так тебя люблю. — Врешь, — неуверенно сказал растерянный эльф. — Ты… бросил надолго. Я мог там просидеть бы и месяц, и год… и несколько лет. Если бы твоя вещь не сбежала, тебя бы мало она волновала. В голосе эльфа звучала прямая обида. И как бы он не пытался ее заглушить, скрыть — не выходило. Данариус совсем не боялся. Фенрис его не обидит, а если посмеет, то всегда можно воспользоваться метками лириума на его коже, но до этого, думалось магу, не дойдёт. Тонкие пальцы спрятали за острое ушко эльфа прекрасный алый бутон. — Ты долго скитался. Идём домой? Я ведь так люблю тебя. «Я ведь так люблю тебя». Всего несколько слов, которые заставили сердце Фенриса сначала замереть, а после быстро застучать, путая ему мысли и слова. Неужели Данариус… и правда? Хоть капельку? Острые ушки недоверчиво дёрнулись. Фенрис долго смотрел на Данариуса. Его надо убить. Эльф так долго был рабом! Он может быть свободным! Так почему же он цеплялся за чужие запястья и так желал ощутить эту ладонь на своих пепельных волосах? Почему хотел оказаться вновь подле чужих ног и… заслужить награду? Фенрис колебался. Это видно. Он решился выдать своё главное требование: — Докажи, Данариус. Докажи, что я не просто вещь, раб, чьё отсутствие рядом царапает твоё самолюбие. Данариус лишь улыбнулся. Эти улыбки у него были на все случаи жизни и невольно располагали людей к нему, как бабочек порою увлекал за собой яркий свет. Мужчина направился в сторону поместья, одним взглядом предлагая Фенрису следовать за ним. Он предлагал, но не приказывал. Добровольно зайти в поместье с кучей слуг и охраны? Разумеется, Фенрис стоит многих бравых воинов, но один на один среди врагов… Однако Данариус всё дальше и дальше, а другого шанса, думается эльфу, просто не предвидеться. Внутри изысканного интерьера ничего не изменилось. Данариус любил красоту и умел придавать ей утончённость. Фенрис шёл чуть погодя, напряжённого осматриваясь, но ничего подозрительного не было. Когда Данариус свернул в одну из комнат, Фенрис невольно замер на пороге и вздрогнул. Комната хозяина… Даже она ничуть не изменилась, особенно большая мягкая кровать, на которой Фенрис часто получал просто неземное удовольствие, а потом засыпал в кольце тёплых рук. Данариус никогда не гнал его из своих покоев, в отличие от всех остальных, которые даже смотреть в сторону двери не имели права. Мужчина открыл шкаф и достал с полочки большой, тщательно упакованный, свёрток. — Я часто замечал, как ты недовольно морщишься, стоит попасть под ступню какой-нибудь неприятности. Гладкая эльфийская кожа порою бывает наказанием. Мне хотелось сделать подарок на твой день рождения. И согреть тебя. Когда Фенрис развернул свёрток, у него внутри всё перевернулось. Под слоем плотной ткани лежали аккуратно сложенные чёрные сапоги. Эльф принюхался — натуральная кожа. Внутри они были мягкими, чтобы не натёрли нежной кожи, а снаружи — плотными. Более того, сапоги были на эластичных застёжках, чтобы бедняга Фенрис не мучился со шнурками. Данариус в своё время пытался его научить сему сложному искусству самостоятельно, однако вскоре прекратил попытки: в этой сфере эльф был безнадёжен. Фенрис осторожно покрутил сапоги, будто те в один момент могли обзавестись зубами и наброситься на него. Когда он перевернул левый сапог, из него выпорхнул листик. Эльф поймал его на лету и прочитал: «Моему маленькому волчонку». — Я думал, что ты вернёшься раньше, мой хороший, и я смогу тебя обрадовать. Данариус медленно подошёл и перехватил ладонь Фенриса, укладывая на свою грудь. Эльф ведь мог проникать сквозь предметы. Даже сердце мог вырвать при желании. Их пальцы мягко переплелись. Данариус смотрел слишком спокойно, но одновременно печально. — Если всё ещё не веришь мне, соверши задуманное. Фенрис понял, что проиграл. Проиграл, когда пожелал увидеть доказательства. Потому что доказательства он искал лишь для того, чтобы вернуться. Эльф чувствовал себя пойманным кроликом и это при всей его силе! Какую же огромную власть имел Данариус над своим бывшим рабом! Фенрис посмотрел на магистра совсем растеряно. — Я не… Он мягко убрал свою руку и робко обнял сапоги. Мгновениями позже он взял себя в руки, снова состроив хмурое лицо, но взгляд эльфа уже сменился. Данариус мог ликовать — Фенрис попался в его руки. — Что теперь? — волчонок повёл плечом и внимательно посмотрел в глаза мужчины. — Меня ждет наказание за поведение или что-то еще? — Разве возвращение празднуют наказаниями, мой маленький Фенрис? Я ведь уже говорил тебе, что ты слишком дорог мне, чтобы тебя наказывать. Данариус умел завлекать. Прекрасная бабочка уже в его сетях. Протяни омерзительные лапы и обломай крылья, но мужчина продолжал ласково гладить по щеке, заставляя волчонка едва ли не мурлыкать от удовольствия. Лириумные метки никогда не отзывались на прикосновения рук магистра болью. Напротив, по всему телу будто разливалось тепло. — Примерь. Чего ты боишься? Данариус сам взял сапоги и надавил на плечи Фенриса, заставляя того сесть. С непривычки эльф явно не знал, как стоит надевать обувь, поэтому в этот раз магистр оказал ему услугу. Он медленно присел у его ног, не сводя пристального взгляда. Контролировать разум — вот вершина манипуляции. Контролируют тело лишь дилетанты. Данариус был мастером управления. Он, не произнеся ни единой магической формулы, сумел повлиять на сознание Фенриса так, будто копался в нём часами. — Очень хорошо сидит. Я беспокоился, что не угадал с размером. Данариус мягко привлёк к себе Фенриса буквально одной рукой, заставив его послушно наклониться и легко поцеловал в лоб. Лириумные метки на миг вспыхнули. Фенрис явно окончательно прибалдел от ласки и тепла. Безоговорочный триумф. Дорогой волчонок вновь стал послушным верным псом. — Мой бедный Фенрис долго скитался и похудел. Тебя нужно откормить. Данариус слегка большим пальцем надавил на нижнюю губу Фенриса, чуть оттягивая, и отстранился. Теперь всё было на своих местах. Для полноты картины магистру не хватало присутствия Фенриса как за своей спиной днём, так и ночами в постели, когда эльфёнок трогательно прижимался к нему во сне, укрытый мягким одеялом. — А ещё такой чумазый. Совсем себя запустил. О тебе совершенно некому было позаботиться. Хочешь принять ванну и покушать? Со мной. — Вероятно… Фенрис не хотел говорить прямо, но наверняка Данариус видел по взгляду эльфа: тот искренне желал оказаться как можно ближе к телу мастера, поддаться его рукам и ощутить жгучее наслаждение, простреливающее по меткам. Фенрис приобрел гордость. И пока бывший раб не знал, что так веселее. Интереснее. Необычнее. Он лишь просто отвёл взгляд и попытался сделать вид, что он здесь совсем не при чем. Словно и не желал сам оказаться в этой роскошной горячей ванне с маслами, обнаженным перед Данариусом. В глубине души Фенрис наделся, что он сможет просыпаться по утрам в кровати Данариуса под его ленивым взглядом, но, конечно же, не признавался в этом. Данариус уже хотел осторожно снять с Фенриса сапоги (в помещении на мягких коврах они явно без надобности) и направиться с ним в ванную, как внезапно раздался звук, который донельзя смутил эльфа и вызвал на губах магистра ухмылку. — Маленький волчонок совсем оголодал? Эльф молчал. Громогласность собственного желудка ставила его в крайне неловкое положение, но Данариус и не собирался усугублять дело. Он просто вызвал слуг и распорядился относительно «стандартного набора для Фенриса». Сам магистр уже давно знал, что любил его милый питомец, даже если речь шла далеко не о еде… Когда принесли пищу, Данариус деликатно сделал вид, будто у него появились дела по дому. На самом деле, он не хотел стеснять Фенриса своим присутствием, заставляя его соблюдать манеры при приёме пищи. А ещё показывал, что доверял: все двери открыты, уходи куда хочешь. Вернулся мужчина спустя полчаса. Фенрис робко сидел на краешке стула в дорогой обивке с потупленным в пол взглядом. Он зарос, чумаз и неопрятен, а потому боялся собой осквернить покои хозяина. Данариуса лишь смешило это поведение. Неужели Фенрис не в курсе, что гораздо дороже стула, на котором сидит? Во всех смыслах. Или он сомневался в столь очевидных вещах? Мужчина неспешно подошёл и пальцами зарылся в спутанные волосы эльфа, прижал его мордашку к своему животу и сделал просто незабываемый массаж головы. От приятных ощущений лириумные метки вспыхнули, а сам волчонок сдавленно что-то замычал. — Мой маленький Фенрис устал. Он долго был вне дома, где никто не мог о нём позаботиться. Идём, мой хороший мальчик. Нужно смыть с тебя все следы злоключений.

***

Ванна Данариуса большая и просторная. Фенрису даже неловко. После долгой разлуки снимать одежду выходило с огромной натяжкой, даже если Данариус уже видел всё до этого, а сейчас занят наполнением ванной. Для какого раба мастер сам совершает все приготовления? Если подумать, мужчина не вёл себя странно и не пытался стелиться перед эльфом. Он всегда разрешал ему быть в своих покоях, всегда кормил, и они часто купались вместе, и если магистр не был уставшим, то и ванну наполнял самостоятельно. Наверное, именно из-за такого неравнодушия мастера к своему подопечному, тот и затаил смертельную обиду, посчитав всю заботу лживой, а улыбки — показными. Фенрис запоздало понял, что сильно задумался и сейчас стоял совершенно нагим под изучающим взглядом Данариуса. Тот лишь протянул руку, будто говорил: «Иди ко мне.» И эльф пошёл, послушно переступил через бортик, и погрузился в приятную тёплую воду, да и Данариус рядом поставил какие-то ароматически палочки, от запаха которых невольно расслабляешься. Эльф уже готов к их обычному ритуалу: сначала Данариус зачерпнёт немного воды и обольёт волосы Фенриса, приставив ладонь к его глазам, чтобы не попали случайные капли, а после станет массирующими движениями наносить шампунь. Если бы Фенрис видел своё блаженное лицо со стороны, то понял: прибалдел окончательно. В один момент волчонок ощутил, как его всего погружают под воду, но совсем не сопротивлялся. Его тело слишком расслаблено. Реши Данариус его сейчас утопить, эльф бы даже не дёрнулся. Но магистр об этом не думал. Такие игры явно не сегодня. Он разрешил Фенрису подняться и вытер с его лица воду, плавными движениями переходя на пепельные волосы. — Тебе хорошо, мой маленький Фенрис? Его маленький Фенрис. От столь ласкового обращения хотелось вообще доверчиво потереться о Данариуса. Вскоре такая возможность предоставилась. Мужчина снял с себя намокшую мантию и присоединился к эльфу, обнимая его сзади и откидывая на себя. Разнеженному Фенрису явно нравилось всё: и запах палочек, и тёплая вода, и тело магистра, и его руки, прижимающие ближе к себе. Если это не вершина блаженства, то что? Фенрис ещё понимал, что не должен так легко поддаваться, но не мог сопротивляться. Просто потому, что двери открыты и он волен. Зачем свобода, если за нее не надо бороться? Данариус лучше кого-либо другого знал, что в ванной Фенрис становился открытым. Вода и нагое тело — что может обнажить сильнее душу? Так быть не должно — Фенрис знал. Но развернулся, положив руки на чужие плечи, и поддался навстречу, горячо и нетерпеливо целуя Данариуса. Вода сводила его с ума. Лириумные метки приносили удовольствие, а прикосновения рук — те, по которым эльф так давно скучал — довершили картину неправильной правильностью. Эльф прижался горячим пахом к животу мужчины и потёрся. Это далеко не намёк. Хотя эльф и понимал, что скорее всего сейчас кончит от пары движений чужой руки — всё это время у него никого не было. Одна рука эльфа соскользнула с плеча и потянулась к колечку собственных мышц, мягко проникая двумя пальцами. Фенрис не признавался, но до сих пор он всегда себя готовил… У Фенриса сухие обветренные губы. Данариус провёл языком по маленьким трещинкам, ставя в голове пунктик, что нужно приобрести волчонку средства за уходом. Самые элементарные. Поцелуй приятен, но мужчина не собирался сразу перехватывать инициативу, раз она исходила на этот раз от самого Фенриса. Пусть убедится, что происходящее не сон. Данариус вовсе не против, если его белый волк сейчас станет ласковым щенком. Хотя потом вновь будет скалить зубы и бурчать. Это часть своевольного характера, который невозможно сломить, да и не хотелось уничтожать то, что изначально привлекло. Фенрис буйный, свободолюбивый, теперь ещё и гордый. Это ставило его несравненно выше, нежели других рабов, слуг и охранников. И Данариус, прекрасно понимая уникальность своего питомца, позволял тому развиваться, а не давил, дальновидно рассудив, что для привязывания к себе, порою, не нужны верёвки или же цепи. Данариус ухмыльнулся. Он поставил Фенриса так, чтобы тот упирался о бортик ванной, а сам оказался сзади. Смуглая кожа прекрасна. Мужчина провёл рукой по лириумным меткам, замечая, как те с удовольствием отзывались на его прикосновения. А ведь метки всюду, даже на… очень пикантном месте. Действительно. Несколько движений и эльф, прикусив губу, излился, но этого магистру мало. Он погрузил пальцы в смазку (под рукой всегда быть должно, мало ли?) и сразу ввёл два пальца. Расслабленное колечко мышц не сопротивлялось. Пальцы скользили внутри, нащупали нужный бугорок и дразняще на него надавили. Данариус почти что навалился на Фенриса, поцеловал его шею, плечи, свободной рукой погладил подтянутый живот и тихо прошептал: — Изголодался ли мой волчонок настолько, чтобы побывать на вершине блаженства от одних лишь пальцев? — и Данариус с усмешкой добавил третий. Фенрис не думал о таких мелочах, которым было место в голове Данариуса. Он просто наслаждался происходящим. Данариус красив. Данариус силен. Данариус… желанен. Данариус… — Мастер… Фенрис чуть развёл ноги, скрывая смущенный взгляд волосами, а после прокусил губу до крови, потому что слишком хорошо. Потому что три пальца — это уже лучше, чем два. Потому что Фенрис хотел, чтобы пальцы вкручивались в него, задевали простату и заставляли ловить ртом воздух. Данариусу хорошо было это известно. Его пальцы проникали довольно глубоко — благо, что не короткие. Но растягивал маг медленно, наслаждаясь покрасневшими краями чужой дырочки. Фенрис расставил ноги ещё шире и совсем не заметил, как послушно начал насаживаться на пальцы. Не заметил до тех пор, пока не понял: мало. Волчонок обернулся, смотря изголодавшимся взглядом на Данариуса и молчаливо молил, чтобы маг взял его. Взял с резковатыми и грубоватыми движениями. Вколачивался в его тело. Выбивал стоны. А после наполнил собой всего Фенриса. — Хозяин… Тихо прошептал эльф слово, которое должно было быть ему отвратительно, но которое, почему-то, всё ещё было желанным.