Рейстлин, Поттер и махровые иррациональности

Рейстлин ожидал увидеть что-то вроде Косого переулка, однако на волшебной улице Бирмингема царило запустение. Первый дом встречал заколоченными окнами и большой надписью с предложением прислать сову по вопросам аренды. Следующие несколько домов были жилыми. За ними наконец-то начинались лавки. Миновав покосившийся прилавок с фруктами, лавку ингредиентов для зелий с пучками пожухших трав в витрине, заведение непонятного назначения, вывеска которого состояла из имен хозяев, и на удивление, прилично выглядевшее ателье мантий, Рейстлин уверенно зашел в магазин с яркой вывеской «Палочки Джеральдин Олливандер». – Доброе утро, сэр! Чем могу помочь? – спросила продавщица, ярко накрашенная молодая женщина с каштановыми волосами, заплетенными в сложную прическу. Вероятно, это и была Джеральдин Олливандер. – Доброе утро, госпожа Олливандер. Я бы хотел купить себе новую палочку. – Сейчас подберем! – Джеральдин достала из кармана мантии измерительную ленту. «О, нет! Совсем вылетело из головы, что для подбора палочки надо мерить длину руки…» – ужаснулся Рейстлин, – «Если купить палочку под оборотным зельем, то подойдет ли она мне, когда я превращусь обратно?!» – Какой рукой вы держите палочку? – Правой. Измерительная лента пролетела по воздуху к Рейстлину и принялась за работу. – Постойте ровно, сейчас всё будет… Кстати, что случилось с вашей прошлой палочкой? Сломали? – полюбопытствовала Джеральдин. – Увы, – кивнул Рейстлин, – Дело в том, что на нее чихнул дракон… Ну и… вы понимаете… Джеральдин ухмыльнулась. Она явно не поверила в дракона. – Так значит, она сгорела? Печально. Это довольно редко случается. По моим наблюдениям, большинство волшебников приходит покупать новую палочку после того, как случайно сели на старую… Поэтому не рекомендую носить палочку в заднем кармане. – Ммм… – Рейстлин изобразил смущение. – А как же вам удалось спастись от дракона? Изобразив еще больше смущения, Рейстлин пробормотал, что очень быстро бегает. Джеральдин довольно неискренне выразила восхищение скоростью бега клиента и отошла в подсобку за палочками. Из подсобки донеслось сдавленное хихиканье. Рейстлин окинул взглядом внутреннее убранство магазина. Совсем не похоже на лавку Олливандера в Косом переулке! Коробки с палочками не заполняли всё пространство вдоль стен, собственно, никаких коробок в этой комнате не было. На стенах, оклеенных обоями с замысловатым лиственным узором, висели большие колдофото волшебников и ведьм, размахивающих палочками. «Знаменитые клиенты!» – прочел Рейстлин надпись поверх рядов колдофото. В комнате стояло несколько столиков, на каждом из которых располагались вазы с крокусами и нарциссами. Рейстлин уселся в одно из кресел. Вскоре Джеральдин вернулась с коробками. – Скажите, а есть ли у вас палочки из липы? Я слышал, что они хороши. На самом деле Рейстлин читал в той самой статье Гаррика Олливандера в журнале «Чудеса чароведения», что у палочек из липы репутация наиболее подходящих для волшебников-легилиментов. – Конечно! У меня есть всё, – гордо заявила Джеральдин и, положив стопку коробок на стол, снова направилась в подсобку. Принеся еще одну стопку коробок, Джеральдин спросила: – Вы хотите начать с липовых палочек? – Да, пожалуйста. Джеральдин достала одну из палочек из второй стопки и протянула Рейстлину: – Липа и перо феникса, пятнадцать дюймов. Рейстлин взял палочку и наложил ею чары левитации на один из нарциссов в ближайшем букете. Цветок покорно поднялся в воздух, но тотчас поник и завял. – Не лучший вариант… Попробуйте эту: липа и сердечная жила дракона, девять дюймов. Рейстлин попытался перекрасить одну из ваз, но она задымилась и с хлопком исчезла. – Исключено! А как насчет этой? Липа и волос единорога, двенадцать с половиной дюймов. При попытке увеличить колдофото на стене предложенной палочкой, оно превратилось в странную слизь. Покачав головой, Джеральдин протянула следующую палочку: – Липа и волос из хвоста фестрала, тринадцать дюймов. – Волос фестрала? – удивился маг, – Но мистер Олливандер говорил, что есть только три достаточно мощные субстанции для сердцевины палочки: волос единорога, сердечная жила дракона и перо феникса… – Ну да, старик совсем на них зациклился. Лично я считаю, что это просто напросто узость взглядов! Ясно дело, из усов жмыра или волос кельпи не выйдет годной сердцевины, но волос из хвоста фестрала – совсем другое дело! Рейстлин взял предложенную палочку и трансфигурировал ей ближайшую вазу в зеркало. – Идеально! – воскликнула Джерльдин, – Думаю, она вам подошла. Вы как считаете? Рейстлин вернул вазе прежний вид. Палочка действительно хорошо его слушалась. – Я ее беру, – решился маг. – Прекрасно!.. – Джеральдин забрала палочку у Рейстлина, поместила ее в коробку, и принялась обвязывать коробку блестящей ленточкой, – Нет, я определенно не понимаю отцовского предубеждения ко многим сердцевинам! Мы, как ни встретимся, всё время начинаем об этом спорить… Чем ему не угодили перья авгурея? А чешуя морского змея? Сердечная жила мантикоры? Хотя, понятное дело, в наше время ее трудновато достать… Кстати, о волосе фестрала! Говорят, что именно такой сердцевиной обладала легендарная Старшая палочка! – Старшая палочка? – Старшая или Бузинная палочка. Говорят, она самая могущественная... По преданию, ее подарила старшему из братьев Певереллов сама Смерть. Но, разумеется, это просто легенда. При оплате Джеральдин всё-таки спросила имя клиента, и Рейстлин назвал себя Климентом Кеттлберном, чью внешность он позаимствовал. Расплатившись и забрав палочку, Рейстлин покинул магазин. На улице какой-то мальчишка продавал «Ежедневный Пророк». Рейстлин купил себе номер. Огромный заголовок на передовице возвещал: «СИРИУС БЛЭК СБЕЖАЛ ИЗ АЗКАБАНА!» На остальной части страницы красовалось колдофото сбежавшего узника. Блэк на снимке больше походил на скелет, чем на живого человека. В этом изможденном существе невозможно было узнать красивого веселого парня со свадебных колдофото Лили и Джеймса. Да и на колдофото при аресте из старых номеров «Пророка» Блэк не походил. Странно, что в таком состоянии Блэк вообще смог сбежать… У Рейстлина осталось еще немного времени, и он позволил себе прогуляться и осмотреть волшебную улицу. Пройдя мимо разных лавок и обычных домов, Рейстлин обнаружил в укромном закоулке причудливое здание. Все его окна были разной формы: круглое, овальное, каплевидное, в виде трех соединенных кругов, сердцевидное, в форме листа клевера. Бежевый цвет фасада здания контрастировал с соседними домами из красного кирпича. Над входом висела табличка: «Частная библиотека мадам Сэндшелл». Рейстлин подавил острое желание заглянуть внутрь: если сейчас он попадет в библиотеку, он легко потеряет счет времени, что противопоказано человеку под оборотным зельем. Тем не менее, маг пообещал себе обязательно заглянуть в эту библиотеку в другой раз и тщательно там всё изучить. * * * Во второй половине дня Рейстлин собирался провести опыт с расширением пространства. После обеда Рейстлин поднялся на чердак Визжащей хижины. Здесь не было ничего, кроме облезлых деревянных стен, покрытых толстым слоем пыли, пары заколоченных окон, кирпичных дымоходов от каминов первого этажа и прогнившей в нескольких местах деревянной крыши. Через дырки в крыше проглядывало звездное небо. Рейстлин расположился у задней стенки чердака и начал накладывать на нее чары незримого расширения. Из его палочки (сейчас он колдовал своей первой палочкой, остролист и перо феникса) появились голубоватые полупрозрачные спирали. Они достигли стены и, чуть погодя, стена чердака стала медленно отодвигаться. Вскоре стена отъехала настолько, что площадь чердака увеличилась ровно в два раза. Пол, крыша, боковые стены и даже дымоходы словно скопировались в зеркальном отражении. Чародей обошел увеличенный чердак, улыбаясь собственным мыслям. Эксперимент прошел успешно: теперь Рейстлин мог без колебаний перейти к расширению жилого первого этажа хижины и нулевого этажа. Но на этот раз он воспользуется другой палочкой – новой, из липы с сердцевиной из волоса фестрала. Справится ли новая палочка со сложными чарами? Опасения Рейстлина не подтвердились: новая палочка слушалась его так же хорошо, как и старая. То, что она приобретена не по его реальным меркам, никак не мешало колдовать. К вечеру Рейстлин удвоил все комнаты в хижине. Если чары останутся стабильными, маг обязательно расширит и свой чемодан – добавит в него дополнительную комнату. Или даже несколько. На следующий день, в воскресенье, Рейстлин провел легилименцию свежих подопытных мышей новой палочкой. Ему легко удалось посмотреть их воспоминания, а после – мыши на первый взгляд чувствовали себя хорошо. Рейстлин запер их в клетки, чтобы понаблюдать за последствиями легилименции. Не станет ли им хуже через несколько дней? * * * После насыщенного дня в школе авроров Тонкс заглянула в гости к Хмури. Постучав в дверной молоток на воротах, Тонкс как обычно принялась рассматривать заросли ежевичного плюща, оплетающие глухой высокий забор вокруг участка отставного аврора. По словам Хмури, он посадил вокруг участка самые колючие растения, чтобы соседи-маглы не вздумали лезть через забор. Вдобавок к этому, Хмури навтыкал поверх забора огромные остро-заточенные ножи. Весь забор, где его не скрывали растения, был усеян табличками: «Частная собственность!», «Посторонним вход воспрещен!», «Катастрофически злая собака!», «Вход без приглашения ЗАПРЕЩЕН», «Нарушители будут СТРАШНО НАКАЗАНЫ!!!» Сейчас ежевичный плющ представлял собой толстые одеревеневшие оплетающие забор стебли с торчащими повсюду огромными шипами. Тонкс заметила, что кое-где проглядывали светло-зеленые почки. Послышался стук дерева о брусчатку. Через минуту Хмури открыл калитку в воротах. – Добрый вечер, Безумный Глаз. – Здравствуй, Тонкс. Проходи скорее. Тонкс прошла следом за Хмури через внутренний дворик мимо тихо рычащих мусорных баков, один из которых лениво жевал нечто, упакованное в яркую оберточную бумагу. Тонкс и Хмури налили себе чаю с молоком и расположились в гостиной. Здесь стояли четыре Проявителя врагов, по одному в каждом углу комнаты, два горшка с ядовитой тентакулой у окна, а в самом темном углу – растущие в кадке дьявольские силки, часть из которых обмоталась вокруг старой швабры. – Меня беспокоит эта история с побегом Блэка, – сказала Тонкс, отпивая чай. – Она всех беспокоит, – фыркнул Хмури, – Всё Министерство на ушах. – Нет, я не об этом… Мне кажется… Что, если Блэк невиновен? – Скажешь тоже, «невиновен», – усмехнулся Хмури. – Он же мог быть под Империусом, когда убил тех маглов и Питера Петтигрю… Ведь раньше, я узнавала, Сириус Блэк никогда не проявлял ненависти к маглам. Он наоборот был фанатом маглов и всяких магловских штук. Даже поссорился со своей семьей, которая поддерживала Сам-Знаешь-Кого… Почему он так резко изменился? Я думаю, на него наложили Империус. – Ты просто хочешь в это верить, потому что он твой родственник. – Вовсе нет! – покраснела Тонкс, – Я просто хочу понять… Человек не мог внезапно стать своей полной противоположностью. – Послушай, мне тоже было трудно поверить, что Сириус это сделал. Он казался мне неплохим парнем. Но даже неплохие люди могли перейти на сторону Сама-Знаешь-Кого, ведь он знает, как одурачить магов и сыграть на их слабостях… Скажу тебе, что убийства, за которые Блэка посадили в Азкабан – далеко не самое ужасное из того, что он совершил. Он сделал кое-что намного намного хуже… -Что?! Что может быть хуже?! – воскликнула Тонкс и, дернувшись, смахнула со стола сахарницу, – Ой, извините… Тонкс, взмахнув палочкой, вернула сахарницу на место. – Так что такого сделал Сириус Блэк?! Безумный Глаз, я должна знать! Хмури оценивающе посмотрел на Тонкс. – Ладно, – вздохнул Хмури, – Только обещай, что не скажешь Гарри Поттеру ни слова из того, что сейчас услышишь. Иначе ему может втемяшиться в голову искать Блэка, чтобы лично ему отомстить. – Блэк как-то связан с Гарри? – Да. Обещай, что не расскажешь ему, пока Блэк на свободе. – Конечно, я не скажу Гарри ничего, что может ему навредить! – Блэк сдал Гарри Поттера и его родителей, Джеймса и Лили, Волдеморту. Сахарница взлетела в воздух и рухнула на пол. На этот раз Тонкс даже не заметила падения. – Не может быть! – Увы, это так. И что хуже всего: сделал это абсолютно добровольно. Хмури подлил себе чаю, затем ткнул палочкой в кучу сахара и осколков фарфора. Обломки плавно взлетели и срослись обратно в сахарницу, которая через мгновения снова наполнилась содержимым и плюхнулась на стол. – Но почему все в этом уверены? Ведь хорошо выполненный Империус невозможно определить, – не сдавалась Тонкс. – Поттеры знали, что Сама-Знаешь-Кто охотится за ними, и решили спрятаться. Их укрытие защищали особые чары доверия. «Фиделиус» – одно из сложнейших заклинаний, оно запечатывает тайну в сердце человека, Хранителя Тайны. Эту тайну раскрыть невозможно никакими способами – только если сам Хранитель добровольно ее выдаст. – Значит, Блэк… Хмури кивнул. – Он был лучшим другом Джеймса Поттера, и именно его Поттеры сделали Хранителем Тайны. Полная глупость! Альбус говорил мне, что предложил Поттерам в Хранители себя, но Джеймс настаивал, что Блэк скорее умрет, чем предаст… Ха! Нельзя было ему доверять! И вообще лучше никому не доверять! Постоянная бдительность! Искусственный глаз Хмури завертелся в глазнице: Тонкс знала, что он проверял, не видно ли чего в Проявителях врагов. – Выходит, Блэк не мог действовать под Империусом, потому что тайну открыть можно только по собственной воле… – задумчиво произнесла Тонкс, – А почему Поттеры не захотели сделать Хранителем Дамблдора? – Кто ж их знает! – рявкнул Хмури, – Именно так и следовало поступить! – Они не доверяли Дамблдору? – Исключено! С чего бы им не доверять Альбусу? – Безумный Глаз, вы же только что сказали, что никому нельзя доверять, – с иронией напомнила Тонкс, – Получается, и Альбусу Дамблдору тоже… И если они ему не доверяли, то могли и имя Хранителя Тайны ему не сообщить… Точно известно, что это был Блэк? Вдруг они поменяли план и сделали Хранителем кого-то другого? – Точно известно, от самого Блэка. Он раскрыл тайну Фиделиуса Альбусу, чтобы тот мог навестить Джеймса и Лили… У Альбуса до сих пор хранится та записка с почерком Блэка, которую тот ему вручил. «Что ж, в таком случае Блэк действительно был на стороне Волдеморта», – расстроено заключила Тонкс. – Да, ни о каком Империусе и речи быть не может, – словно ответил на мысли Тонкс Хмури, – Дементоры предупредили Фаджа, что последнее время в Азкабане Блэк постоянно бормотал одни и те же слова: «Гарри в Хогвартсе… Он в Хогвартсе… Я должен убить его…» Тонкс ахнула. – Да, он хочет убить Гарри Поттера. Наверно, думает отомстить ему за победу над Сама-Знаешь-Кем. Или считает, что убив Гарри, вернет Сама-Знаешь-Кому былую силу… Так что ни в коем случае не говори Гарри, как Блэк связан со смертью его родителей, пока Блэк на свободе. Придя домой, Тонкс сразу же написала Гарри письмо. Он должен узнать, что Блэк охотиться именно за ним. О предыстории же стоит пока умолчать… Перед сном Тонкс еще раз обдумала разговор с Хмури. И хоть, казалось бы, вина Блэка теперь стала очевидной, всё же что-то не давало Тонкс покоя. Было что-то неуловимо неправильное в этой истории гнусного предательства. Но Тонкс не могла понять, что именно. * * * После обеда Рейстлин получил письмо. Это была Тонкс. Она хотела срочно поговорить, и предлагала сделать это в полночь, через камин гостиной Гриффиндора. По тону письма казалось, что Тонкс чем-то напугана. За ужином Перси развернул свежий выпуск «Вечернего Пророка»: – Что?! Сириуса Блэка видели в Авиморе?! – Это же совсем недалеко от Хогвартса! – ужаснулся Невилл. В назначенное время, когда гостиная Гриффиндора опустела, в камине прямо посреди языков пламени появилась голова Тонкс с ярко-рыжими волосами. – Гарри? – громко прошептала голова, оглядывая гостиную. – Тише! – прошипел Рейстлин, скинув мантию-невидимку, и пододвигаясь к огню. – А, вот ты где! – сказала Тонкс. – Привет. О чем ты хотела рассказать? Тонкс заметно волновалась. – Гарри, это очень важно! Я узнала, что Сириус Блэк точно служил Сам-Знаешь-Кому и сбежал из тюрьмы, чтобы убить тебя! – О, прекрасно, – скривился Рейстлин, – Он так и сказал дементорам? «Хочу убить Гарри Поттера, не забудьте всем поведать об этом, когда я сбегу»? – Ты не поверишь, но почти, – нервно хихикнула Тонкс, – Дементоры слышали, что он бормочет во сне: «Гарри в Хогвартсе, я должен его убить!» «Довольно странно», – подумал Рейстлин, – «По реакции Петтигрю я считал, что это он служил Волдеморту и прикончил маглов, а Блэк, скорее всего, был под Империусом... Но возможно, они оба служили Волдеморту. Потом между ними произошел какой-то конфликт, и Петтигрю избавился от Блэка, заодно и сфальсифицировал собственную смерть...» – Откуда ты знаешь? – уточнил Рейстлин. – Мне рассказал Безумный Глаз Хмури. Блэк точно движется в сторону Хогвартса. Министерство планирует обыскать Хогсмид. По слухам Фадж направил искать Блэка дементоров. – Хорошо. Спасибо, что предупредила, я буду осторожен. – Не ходи никуда в одиночестве, пока Блэка не поймали! Держись поближе к учителям! – Непременно, – заверил Рейстлин. «Обыски в Хогсмиде? Как некстати!» После недавнего эксперимента Рейстлина каждый этаж Визжащей хижины был в два раза больше прежнего и обладал зеркальной планировкой. Расширение оставалось стабильным, и Рейстлин, перестав беспокоиться, даже скопировал часть мебели чарами удвоения и расставил дубликаты в новых комнатах. Новость об обысках в Хогсмиде заставила мага срочно принять меры и скрыть свое пребывание в хижине. – Добби, перенеси свое спальное место, клетку с Бурым Дженкином и террариум с Фурфуром в расширенную часть дома. Когда эльф исполнил распоряжение, Рейстлин создал новые стены в тех местах, где они были раньше, не будь на них наложено заклятие незримого расширения. Теперь хижина для вошедшего в нее существа выглядела точно так же, как и до появления в ней Рейстлина. Со стороны же «зеркальной» расширенной части маг сделал новые стены полупрозрачными: через них будет видно любых гостей хижины. По поручению Рейстлина Добби купил большое зеркало без рамы, которое Рейстлин разрезал на три части. Волшебник повесил зеркала на каждом этаже на стены, за которыми начиналось расширенное пространство. Рейстлин заколдовал каждое зеркало так, что если показать своему отражению в нем правильную последовательность жестов, отражение подмигивало и прикасалось рукой к зеркалу изнутри. Если дотронуться до руки отражения – переместишься расширенное пространство, зазеркальную часть хижины. Для обратного перемещения нужно было просто коснуться символов, нарисованных Рейстлином в зазеркальной части на стенах напротив мест, где в обычной части хижины висели зеркала. Подобное перемещение никак не связано с аппарацией, летучим порохом или использованием порталов, оно происходило за счет искажения пространства, на которое распространялись чары незримого расширения. Нечто подобное было в Хогвартсе с лестницами, ведущими в разное время в разные места, и с комнатами в башне Гриффиндора. При перемещении через зеркала и символы Рейстлин ничего не чувствовал – просто вокруг него мгновенно менялась обстановка. Рейстлин завершил обустройство, доделав дубликаты каждого предмета мебели и обставив ими зазеркальную часть дома. Затем чародей сломал всю первоначальную мебель в нескрытой части хижины и применил чары пыли на все поверхности и обломки мебели. Если кто-то будет искать в Визжащей хижине Сириуса Блэка, его взору предстанет печальное зрелище давно заброшенного дома. В пятницу мыши, на которых маг испробовал новую палочку, выглядели вполне здоровыми. Пожалуй, пришло время заняться легилименцией человека. Однако, Рейстлин не хотел начинать с Питера, ведь если его разум серьезно повредится от легилименции, все его возможно ценные воспоминания окажутся безвозвратно потерянными. Хоть многие подобные повреждения и успешно лечились целителями, ясное дело, Рейстлин не горел желанием похищать вдобавок к Питеру еще и целителя. А вот если испытать легилименцию на ком-нибудь из студентов Хогвартса, в случае осложнений их можно просто отправить в Больничное крыло. – Рон, ты не против, если я испытаю на тебе заклинание? – Давай, – не раздумывая, согласился Рон, – А что за заклинание? – Чтение воспоминаний, – объяснил Рейстлин. Рейстлин и Рон расположились в своей комнате, и Рейстлин начал эксперимент. Волшебнику удалось просмотреть несколько воспоминаний Рона: совсем детское – как его плюшевый мишка превратился в огромного мохнатого паука, и относительно недавние – происшествие в Дуэльном клубе со Снейпом и Локонсом, Хэллоуинский пир с эксцентричным выступлением танцующих скелетов, и то, как Рон в Египте просил денег в долг у Билла. Этот эпизод Рейстлин не досмотрел, потому что он внезапно прервался. – Смотри что-нибудь другое! – возмутился Рон. Похоже, ему удалось выкинуть Рейстлина из воспоминания. «Вероятно, у мальчика талант к окклюменции», – подумал Рейстлин, – «Пожалуй, хватит на сегодня». – Как себя чувствуешь, Рон? Голова не болит? – Нет. Всё в порядке, – ответил Рон. – Прекрасно, – заключил Рейстлин, – Спасибо за помощь. Перед ужином Дамблдор сделал объявление: – Добрый вечер! Сегодня я должен поведать вам кое о чем важном, и прошу всех, абсолютно всех, отнестись к этому предельно серьезно. В нашу школу прислали на время несколько стражей Азкабана – дементоров, которые находятся здесь по поручению Министерства магии, – по лицу Дамблдора считывалось, что он не очень-то рад такой охране, – Они будут стоять у всех выходов с территории школы. И пока они здесь, – запомните хорошенько! – никто не должен даже пытаться покинуть Хогвартс без разрешения. Дементоров не проведешь ни переодеванием, ни мантиями-невидимками, ни оборотным зельем или еще какими-либо фокусами. Дементоров тщетно умолять, тщетно просить прощения. Поэтому я вас очень прошу, всех и каждого, не давайте им повода причинить вам вред. Я уже говорил со старостами факультетов и старостами школы, они будут следить, чтобы никто никогда не затевал с дементорами опасной игры. Дементоры… Рейстлин читал о них. Жуткие сущности, питающиеся уничтожением счастья и радости в людях и других волшебных народах. Считалось также, что дементоры способны безвозвратно уничтожать человеческие души, высасывая их из тел через рот. Такая казнь называлась «поцелуем дементора». После «поцелуя» от жертвы оставалась пустая оболочка – тело хоть всё еще дышало и обладало сердцебиением, но больше не реагировало ни на что, не мыслило, не осознавало ничего. Вопрос, действительно ли дементоры высасывали души, был довольно спорным. Одни волшебники писали, что это несомненно так. Дементоры делали самую страшную вещь на свете – полностью уничтожали душу человека, так что она лишалась загробного существования и исчезала. Полная окончательная смерть. Конец существования. Другие волшебники не соглашались: по их мнению, невозможно насовсем уничтожить душу, и дементоры просто отделяли ее от тела, а сама душа спокойно отправлялась в загробный мир. Третьи волшебники вообще считали, что никакие души дементоры не высасывают, они просто необратимо повреждают рассудок жертв, при этом души остаются у жертв на месте до их физической смерти. Третье мнение было наименее популярным. Рейстлин полагал, что все мысли о душах жертв не более чем пустые догадки. Никто не проводил серьезных исследований этого феномена. Возвращаясь в башню, Рейстлин заметил у двери своей комнаты огромного рыжего кота – питомца Гермионы. Стоило открыть дверь, как кот пушистой молнией метнулся внутрь. Рейстлин не любил кошек. Однажды в молодости Карамон притащил соседскую кошку в дом, и та бессовестно сожрала мышей, на которых молодой травник ставил эксперимент. Кот не успел добежать и до середины комнаты, как его настигло пущенное чародеем оглушающее заклятье. – Что за наглость лазить по чужим комнатам! – сказал Рейстлин и поднял упавшее без чувств животное. Вошедшие вслед за Рейстлином его четверо соседей горячо поддержали выдворение кота. – А если это рыжее чудовище пролезет сюда ночью и нападет на Зебру? Или на твоего Бегемота? – забеспокоился Рон, – Надо сказать Грейнджер, чтобы лучше следила за своим котом! Рейстлин усмехнулся: – В этом нет необходимости. Я зачарую лестницу к спальням так, что этот кот больше не сможет сюда войти. – Ого! – удивился Шеймус, – Ты так умеешь? – Да. Пускай этот кот бегает только по спальням девочек, раз у него такое хобби. Рейстлин отнес кота в гостиную и вырвал у него маленький клок шерсти. Затем маг наложил на лестницу в спальни мальчиков адресные охранные чары против обладателя этой шерсти. Теперь, если тот полезет наверх, его отбросит обратно в гостиную. Оставив оглушенного кота в одном из кресел, Рейстлин вернулся к себе.