2х

- Убью, - его сдавленный рык и твои слабеющие пальцы на его плечах. Слёзы обжигают щёки, шею - ты абсолютно этого не чувствуешь. Не чувствуешь даже как сердце с бешеной силой врезается в грудную клетку, стучит быстро, лихорадочно. Сейчас ты одержим одной мыслью - не дать ему уйти. Впечататься спиной в дверь и прижаться мокрым лицом к груди. - Пожалуйста, не надо. В его глазах читается недоумение, граничащее с безумием. Не отвечая, он резко отодвигает тебя в сторону, сжимая бока почти грубо. - Я убью эту тварь, - голос дрожит от ярости. Дверь с треском ударяется о стену, и ты хватаешься за голову, рыдаешь, сворачиваясь болезненным клубком на полу. Ты не помнишь, как всё началось. Осознание того, что родители погибли в автокатастрофе, затмило все мысли и дела. Затмило всю жизнь. Ты стал жить с дядей. Ты почти его не помнил. Он заходил к вам очень редко; отец явно недолюбливал брата. Причина неприязни была тебе не ясна, дядя казался тебе дружелюбным и открытым. Вы стали жить вместе, и Сугизо был действительно к тебе добр и мягок, старался поддерживать и отвлекать от тяжёлых мыслей. Он научил играть тебя на гитаре. Сажал к себе на колени и, приобнимая одной рукой за пояс, показывал, как нужно правильно перебирать струны. Тебе нравился запах его одеколона: даже слегка кружилась голова. И каждый вечер, сидя на краю твоей кровати, он тихо напевал тебе колыбельные. Ты засыпал, успокоенный и утешенный, нередко сжимая его руку своей ладошкой. Вы проводили вдвоём всё больше времени; ты привязывался к дяде всё больше. Ты полюбил игру на гитаре, его запах одеколона и своеобразные колыбельные больше всего на свете. И, кажется, даже ничуть не удивился, когда одной из осенних ночей почувствовал на своих губах горячие сухие губы дяди. Ты был не против - ведь было слишком холодно. Тебе было шестнадцать. Сугизо никогда не принуждал тебя, обращался с тобой бережно и ласково. Он не требовал секса - просто был рядом. Обнимал, согревая, дурманя голову терпким запахом одеколона. Чаще всего всё заканчивалось трепетным и нежным поцелуем на ночь - ты потом долго лежал, беспокойно переворачиваясь в кровати с боку на бок, то и дело облизывая горящие губы. Так проходили недели. И однажды ты понял, что хочешь большего. Обнимая дядю одним из поздних вечеров, ты быстро прижался губами к его шее, и, судорожно втягивая носом его запах, несколько раз быстро поцеловал. Сугизо ощутимо напрягся и погладил тебя по волосам. Но тебе было мало этого. Ты не совсем понимал, что такое секс между двумя мужчинами, да и вообще мало знал о сексе; ты чувствовал одно: тело просило дядиных прикосновений. И ты решился наконец попросить дядю. Сугизо смотрел на тебя долгим и странным взглядом, тебе даже стало немного не по себе. Но когда его крепкое и подтянутое тело прижалось к твоему вплотную, а ноздри заполнил полюбившийся запах одеколона - ты сразу расслабился, чувствуя, как падаешь в какую-то обволакивающую тебя бездну. Тебе ничего не грозило - дядины руки держали тебя слишком крепко. Ты захлебнулся вскриком и выгнулся, когда дядя взял в рот твою пылающую плоть. Ужасно хотелось толкнуться бёдрами глубже, но ты слишком боялся причинить дяде неудобство, поэтому ты сдерживался, как мог. Сдерживался и тогда, когда пальцы дяди начали аккуратно в тебя проникать; и тогда, когда его твёрдый член мучительно-медленно заполнял тебя. От боли и удовольствия хотелось кричать, но ты терпел. Но, услышав над ухом хриплое «люблю», не выдержал и бурно кончил в дядину ладонь. Внутри разлилось горячее семя. Ваша жизнь практически не изменилась, просто иногда ты невыносимо нуждался в ласке Сугизо, и он никогда тебе не отказывал. В средней школе в твоей жизни появился Койю. Ты сам не заметил, насколько быстро ты сблизился с этим парнем. Точнее сказать, он сам сблизился с тобой. Он просил называть себя «Уруха». Это было чем-то вроде его творческого псевдонима. Он писал песни, играл на гитаре и мечтал о своей группе. Уруха приятно удивился, увидев в твоей комнате гитару. После смерти родителей у тебя совсем не было друзей, и общение с Койю явно шло тебе на пользу. Сугизо так не считал. Вы с Койю стали часто засиживаться у него дома: вместе играли, смотрели фильмы и просто разговаривали. Теперь ты приходил домой поздно, иногда позднее, чем сам дядя. Время с Койю летело невероятно быстро. Увлечённо рассказывая дяде про Уруху, ты не мог не замечать, как сильно он напрягается, как резко меняется его настроение. Сугизо явно не хотел о нём слушать. Он всё чаще замыкался в себе, стал более раздражительным и угрюмым. Он ревновал, но ты не понимал этого. Ты думал, что Койю просто обязан познакомиться с дядей. Ты стеснялся играть на гитаре при Койю, но в тот день ему всё же удалось тебя уговорить. Послушав, Уруха искренне похвалил тебя - ты даже слегка покраснел и скромно объяснил: «Это заслуга дяди». «Я бы с удовольствием с ним познакомился», - улыбнулся тогда Койю, а у тебя почему-то стало неспокойно на душе. Словно ты ещё тогда предчувствовал. Знакомство произошло через месяц. Вы с Койю вышли к двери, и ты, взглянув на дядю, буквально не узнал его. Почти всегда спокойный, мягко улыбающийся тебе Сугизо, выглядел недружебным и холодным. Недоумевая, ты медленно перевёл взгляд на Койю и смутился: тот просверливал дядю каким-то странным, подозрительным взглядом. Пауза затянулась. Чувствуя себя находящимся между двумя ледяными глыбами, ты с беспокойством пронаблюдал, как сухо мужчина и парень пожали друг другу руки. Ты сразу понял: между ними что-то не заладилось. Прощание было более чем холодным, после чего дядя отвёл тебя в спальню и спросил, насколько сильно ты дорожишь Койю. Ты ответил, что считаешь его другом. Больше Сугизо о нём не интересовался. В тот день Койю поцеловал тебя. Шёл дождь, и вы оба промокли до нитки. Забежав на веранду своего дома, ты споткнулся и чуть не упал - руки парня заботливо придержали тебя за талию. Ты с улыбкой развернулся, а он, не отпуская, внезапно тебя поцеловал. Быстро и обжигающе, так, что твои губы вспыхнули. Так, что капли дождя на них потеплели. Уже лёжа в кровати и вслушиваясь в шум дождя за окном, ты невольно сравнивал губы Койю с дядиными. И не мог определить, чьи тебе нравятся больше. В ту ночь Сугизо к тебе не пришёл. Ты не заметил, как влюбился в него. Просто глядя в светло-карие, блестящие на солнце золотом глаза, попросил его тебя поцеловать. С трудом оторвавшись от твоих припухших губ, он крепко взял тебя за руку. Ты понял: он не отпустит. Вы много гуляли и разговаривали, могли по несколько часов, не уставая, играть на гитаре. Ты и правда не чувствовал усталости, на тот момент для тебя было самым важным просто видеть его улыбку, чувствовать, как бережно он сжимает твою ладонь. Ты почти не думал о дяде. Ты вспоминал о нём, лишь сравнивая его с Койю; его отношение к людям, музыке, сексу. Тебя удивляло, почему Койю так быстро возбуждается: стоило тебе присесть парню на колени, невзначай потереться бёдрами о его пах - ты неизменно чувствовал его эрекцию. Но даже несмотря на это, Койю не смел заходить дальше вечерних поцелуев. В этом они были похожи. Впрочем, секс с Койю был совсем другим: не таким умелым и длительным, но намного более чувственным и пылким. В тот день ты позволил ему зайти дальше: целовать шею, грудь, соски, сжимать ягодицы и нетерпеливо покусывать плечи. Ты в изнемождении раскинул ноги и прогнулся, принимая в себя его влажные пальцы. Растяжка получилась слишком быстрой, ты был не совсем готов, чувствуя, как стремительно в тебя проникает член парня. Войдя до упора, он застонал, а ты едва дышал, боясь пошевелиться - но через несколько секунд призывно качнул бёдрами, и Койю сорвался. Сжимая его пульсирующую плоть внутри себя, ты с силой цеплялся за его плечи. Толчки были резкими, быстрыми; а дядя двигался в тебе размеренно и плавно... Койю кончил глубоко в тебе, за ним почти сразу последовал ты. «Я люблю тебя». Ты только кивнул, сворачиваясь в чужой кровати в клубок. Дядя встретил тебя на пороге, завёл в дом и ударил. По лицу, наотмашь. Было больно и обидно. Ты тогда впервые на него разозлился. Но, едва ты взглянул ему в глаза, злость испарилась. Просто ты понял, что он волновался и ждал тебя. Эти два месяца ты спал с ними обоими. Ты позволял им больше, чем позволял раньше. Ты почти перестал испытывать удовольствие - ты испытывал страх. Иногда тебе казалось, что Сугизо обо всём знает; тогда ты становился в постели ещё более ласковым и покладистым. Ты чувствовал на себе вину. Ты понимал: рано или поздно это должно закончиться. Когда Койю заметил у тебя на шее дядин засос, ты был так взвинчен и напряжён, что сознался во всём почти сразу. Он кричал о том, что давно догадывался, и ты с ужасом видел, как темнеют светло-карие глаза, как сужаются зрачки и дрожат его брови, губы. Как сжимаются в кулаки его руки. - Я убью эту тварь, - его голос наполнен такой яростью, что ты непроизвольно вздрагиваешь. - Пожалуйста, - умоляешь, а он лишь исчезает в дверном проёме. - Пожалуйста... - продолжаешь шептать, обессиленно опускаясь на пол. У дяди разбита голова, губа, и, кажется, сломана рука. Койю сплёвывает кровь на пол и скидывает туда же куски рубашки, оголяя разодранные плечи. - Эй-эй, у тебя такой вид, словно ты сейчас в обморок хлопнешься, - хрипит Койю. - Обмороков нам не нужно, - качает головой Сугизо и морщится. - И что нам делать дальше? - спрашиваешь ты. - Звонить в «скорую», - усмехается дядя. - Я сдам тебя в полицию, чёртов ублюдок, - как-то слишком спокойно говорит парень. - Тебя посадят. - Но ведь кто-то должен присматривать за Юу. - Ему скоро восемнадцать. А если ты ещё раз хоть пальцем... Ты на негнущихся ногах выходишь на веранду, тяжело опускаешься на ступеньку лестницы. Ты откидываешь с лица волосы, устало трёшь висок и вдруг слабо улыбаешься. Из дома до тебя доносятся два глухих голоса.