***
— Эдисон? — неуверенно начал Женя. Он уже готов скрыться от любимых глаз, со всех ног бежать куда угодно, лишь бы ещё оттянуть время перед этим неловким разговором, но не успел. — Да, ты что-то хотел? — почти моментально повернулся Эд к Персику, озаряя комнату своей улыбкой. И снова он таял, будто мороженое под палящими лучами яркого солнца. —Я хотел сказать, что… Ну, — не договаривая и отводя взгляд, протянул Женя. Ему уже было стыдно, будто провинившемуся ребёнку, хотя он ещё ничего не сделал и не сказал. Хотелось провалиться под землю, быть где-нибудь в другом месте, хоть на другой планете в другом мире, но только не здесь. Нет, он однозначно не может раскрыть эту тайну, только не эту, может любую другую, но определённо не эту. Это слишком для него. Как-нибудь в другой раз, возможно. — Не важно, — тихо промямлил он, его услышали. — Что не важно? — Ничего Хотелось бежать и не хотелось разговаривать. Женя развернулся и ускоренным шагом направился к выходу. — Да стой же ты, — схватил того за запястье Эдисон. — Мне это надоело. Ты извечно приходишь ко мне, говоришь, что хочешь сказать что-то, а после говоришь «Не важно» и уходишь». Тебе самому это не надоело? — Ладно… — с досадой заключил Женя. — Только обещай, что продолжишь общаться со мной после. Обещаешь? — Обещаю, — бодро ответил Перец. — Как ребёнок малой, ей-богу, — шёпотом фыркнул он же. — Я люблю тебя Эдисон оторопел на секунду, непонимающе смотря на собеседника, казалось, не понимал смысл сказанного или обдумывал дальнейшее. Шадоу решил воспользоваться этим и смыться, да подальше. Его рука выскользнула из уже ослабевшей хватки. Он уже было, резким движением развернулся и ринулся бежать, но и в этот раз не повезло (или повезло?). Притянув на невозможно-близкое расстояние к себе, Эдисон говорил ровным счётом ничего, лишь томно дышал и вглядывался в тёмные зрачки глаз. — Эди… — его прервали страстным поцелуем в губы, так и не дав закончить. Щеки пылали алым румянцем, неужели это могло произойти или это очередной развратный сон? Языком Эдисон проникал тому в рот, исследуя нёбо и задевая дёсны, но он не получал никакой ответной реакции, слишком был этот поцелуй неожиданным для Евгения. Неумело отвечать он стал только после того, как его прижали к стене. Их тела соприкасались в самых различных местах, включая грудь и их эрогенную зону. — Я тоже люблю тебя, — запыхавшись, говорил Перец, оторвавшись и разорвав их связь, отчего между их губами осталась продолговатая нить слюны. Женя не собирался останавливать, поэтому он обхватил того за шею, тем самым вновь притягивая к себе и целуя, но уже в разы смелее, на что получил ответ. Эдисон сразу понял на что намекал парень, поэтому, не медля, подхватил того под бёдра и понёс на ближайший диван, аккуратно положив и нависая сверху, не разрывая поцелуй всё это время. Женя оторвался, чтобы расстегнуть рубашку, но та по-предательски ни в какую не поддавалась. Всё же, стянув с Жеки рубашку, Эд принялся целовать острые, идеально вычерченные ключицы, оставляя на них багровые засосы и плавно переходя на грудь с животом. Стоны изо рта Персика непроизвольно вырывались сами по себе. Он был возбуждён уже до предела, до боли в паху — эти боксёры определённо не были предназначены для стояка. Ухмыльнувшись, Перец стянул с него эти злосчастные трусы и принялся растягивать его пальцами: сначала одним, затем другим и третьим. Ощущение чего-то внутри него было новым для Евгения, поэтому он как девственник сжимался от каждого движения, а после более или менее привык. После, Эдисон, вынув пальцы, приблизился губами к возбуждённому члену партнёра облизнул головку, затем языком провёл несколько раз по всей длине, наблюдая глазами за реакцией Жени, который запрокинул голову назад от удовольствия и прикрыл тыльной стороной ладони смущённое лицо. Он продолжал водить языком то вверх, то вниз, а после взял его в рот и засунул внутрь почти по основание, отчего тот протяжно застонал и закрыл рукой свой рот. Эдисон всё больше набирал темп, доставляя всё больше удовольствия Персику, на что второй быстро получил разрядку. — Готов? — пошло улыбнувшись, спросил Эд, стягивая домашние шорты вместе с боксёрами, на что Шадоу лишь кивнул. Его щёки продолжали полыхать огнём. Вошёл в него тот медленно, чтобы не повредить, постепенно начиная набирать свой темп. Стоны вырывались громкие, жутко пошлые и возбуждающие — пришлось заткнуть того поцелуем, на что он продолжал стонать, но менее слышимо. Казалось, что это длится вечно и разрядка обоих пришла незаметно. Эдисон обессиленно повалился рядом с Женей, вновь невесомо поцеловал того, но в щёку и едва слышно сказал: «Люблю тебя».***
Могут ли друзья целоваться и говорить о их сильной любви к друг другу? Не знаю, но, видимо, они могут.