i see what's mine and take it

худой мальчик с черными волосами и лиловыми губами раскрывает рот и протягивает кисло-сладкое «мистер валеска, вам нужна помощь?», разворачивается в пол-оборота и заглядывает прямо в худое лицо того самого валески, наклоняя голову набок, будто что-то высматривая. джеремайя стоит спокойно, снова строит из себя испуганного зверя и напряженно поднимает плечи. по обтянутой оранжевой плотной тканью спине проходит электрический ток — ненастоящий, придуманный, неожиданный. в голове уже трижды прокручивается колкое «мистер валеска», потому что мистеру валеске нравится, как это звучит, именно в этом томном исполнении тощего храброго мальчика. — мне не нужна помощь, брюс, — пытается скрыть улыбку и подавить желание не прибавить к имени младшего уэйна уменьшительную «и» в конце. джеремайя подходит ближе, теперь полотно серого света настольной лампы обливает половину его ровного лица: ни щетины, ни шрамов — словно безэмоциональная фарфоровая маска, с пожелтевшей краской на привычных плавных изгибах. «назови меня мистером еще раз, малыш уэйн» — проносится быстро и отчетливо громко, валеске даже кажется, что он позволил себе сказать это вслух. его руки в карманах, он перебирает пальцами мелочь, тихо позвякивая, местами выглядывая исподлобья и снова возвращая вторую половину лица в темную муть кабинета. брюс не двигается, лишь моргает и считает щелчки настольных часов, пытаясь выровняться стуком своего сердца с движением стрелок. «скажи это еще раз. и мы больше не будем смотреть друг на друга с разных концов комнаты, как чертовы восковые скульптуры» — снова чеканит в воспаленной черепной коробке, и брюс, кажется, это понимает, просекает некую хитрость и чуть ли не давится от жуткой банальщины в предпочтениях его уважаемого мистера, лишь огорченно поджимая уголки губ. жуткой значит страшной. большие глаза джеремайи смотрят прямо на мальчика уэйна, словно спрашивая разрешения, присматриваясь, в то время как его ноги делают неосознанный шаг вперед, и он предательски на них пошатывается. брюс отступает, — боится, перестраховывается, — упирается лопатками в стену и выдыхает через рот, не спуская глаз с аккуратно отточенных скул и поджатых угловатых губ впереди, внимательно осматривает каждую морщинку и бледную родинку, и в конце-концов, ловя свое кривое отражение в круглых линзах дорогих очков, издевательски произносит: — мистер валеска? джеремайя подходит ближе, вытягивает шею и выставляет подбородок вперед, поправляя — распуская — галстук. круглые стеклышки играют с холодным светом лампы в темноте, и он трясет головой, мысленно рассчитывая хронометраж до того момента, как какие-то там два слова ударят его по ребрам, зальют бордовой-малиновой-красной краской щеки и взъерошат непозволительно ровные волосы, выбивая из колеи всю его сдержанность и скромность. брюс снова не делает ни движения — выжидает. он уверен, что если кто-нибудь спросит его об этом, он расскажет им о возвышенных отношениях, об уважении к старшим, которые он случайно перепутал (променял) в чужом темном кабинете, сравнил с чем-то другим, более серьезным и, стопроцентно, более искренним. в его глазах мистер валеска в один момент как будто стал старше, напористей и сильнее, набрался смелости и упрямства для борьбы за свое, одетое в черные одежды и законно принадлежащее ему имущество, разве что только живое. рука валески пропадает в кармане брюк, уже через секунду сжимая скрывающееся между пальцев лезвие. джеремайя снова идет вперед, прячет маленький нож за спиной и тонко улыбается, и брюс вдавливается в стену с новой силой, осознавая кое-что новое — ему больше некуда бежать. — мистер валеска. — заткнись, брюс. валеска подходит в упор, но не для того, чтобы убить, нет. он просто пугает, ради удовольствия, наблюдает, как расширяются зрачки уэйна и как тяжело он начинает дышать, когда джеремайя подставляет к его смуглой шее самый кончик ножа, сохраняя такое же холодное спокойствие и заметно приобретая превосходство над храбрым мальчиком. брюс не чувствует страха, по крайней мере, не дает ему выйти наружу и задирает голову вверх, ощущая болезненное движение клинка по коже вниз, но все же не сдается. джеремайя знает — брюс уэйн не умеет бояться, это умение выбили из него уже совсем давно, в темной подворотне возле театра, поэтому он опускает лезвие вниз, оставляя на шее покрасневшую узкую полоску, и бросает нож на пол, все еще прижимая парня своим телом. брюс медлит, затем тянется худыми руками к взрослому лицу, аккуратно стягивает тонкую оправу и тоже скидывает ее куда-то вниз, так что джеремайя уже не сомневается. он сильно придавливает чужие кисти к стене своими широкими грубыми ладонями и позволяет себе взять поведение бедного мальчика под свой контроль, приближаясь к его губам слишком близко. но брюс просто отворачивается. он тихо шепчет: — мне кажется, что вам все-таки нужна помощь, мистер в-валеска, — и горячий рот джеремайи прикасается к той самой воспаленной полоске на шее, целуя всего пару раз, но этого хватает, чтобы тот же почти невесомый электрический разряд поразил худое тело тоже, заставляя его вздрогнуть. губы переходят к мочке уха и аккуратно, чтобы не доставить лишних ощущений, валеска точно также тихо шепчет: — скажи это громче, — и брюс сводит брови вместе и закрывает глаза, мысленно умоляет себя никогда не рассказывать об этом альфреду, не рассказывать об этом вообще никому и забрать этот глупый грязный секрет с собой в могилу, но он не умеет врать своему дворецкому и умирать ему еще слишком рано, поэтому очередное, уже подсознательно поднадоевшее ему самому, отчетливое «мистер валеска» с громким «пожалуйста» выходит каким-то стоном, вымученным, и все это в миг начинает казаться каким-то неправильным. джеремайя уверен, что уэйн не каждый день оказывается прижатым к стене братьями своих главных врагов, и это забавляет его еще сильнее. он чувствует, как тонкие кости дрожат под ним, бьются друг о друга с каждым с трудом дающимся новым вздохом, как на мальчика действуют прикосновения взрослого, совсем чужого и совсем другого мужчины, как он старается, но не может справиться со своими чувствами и эмоциями, как ему страшно (да брось ты, валеска. ты ведь сейчас не серьезно?), но хорошо, и как он бесстрашно пытается скрыть огромнейшие недостатки своей актерской работы, словно их не замечая. джеремайя целует его в шею еще раз, двигаясь вверх по челюсти и острому подбородку, переходя на щеки и наконец достигая своей цели, сначала проводя по губам языком. валеска целует сильно, напористо и властно, и брюс отвечает лениво и расслабленно, неумело, пытается подстроиться под его темп, но все снова и снова проигрывает. он отстраняется почти на сантиметр, потому что места между ними больше просто нет, и джеремайя переплетает их пальцы, утыкаясь своим подбородком ему в плечо. — больше никогда не называй меня так, брюс, — он говорит это прямо в воротник чужой рубашки, и парень снова закрывает глаза. — а мне даже понравилось.