He won't touch you

— Он сказал ЧТО?! — Юичиро с грохотом отшатнулся от него с перекосившимся, совсем незнакомым взбешенным лицом. Микаэла не видел таких глаз уже долгое, даже, откровенно говоря, жутковато долгое время. Сегодня они находились в доме Глена, воспользовавшись жалким подобием на чужое милосердие и организовав скромный отдых. В ближайшее время предстояла кипящая криками о риске операция, направленная на поиски глубокоуважаемой госпожи Цепеш Куруру, а после предполагаемого спасения, к сожалению вампира, предполагалось и дальше играть марионетками на шахматной доске полковника, тайно ища собственный путь. Микаэла и Юичиро и сами не запомнили, как пробирались по пустынным коридорам обратно в спальню. Это было сразу после принятия тайной совместной ванны. Осторожно устроившись на внушительной двухспальной постели с пыльным и скрипучим матрасом, они шептались обо всем, и, в то же время, как-то и ни о чем вовсе, когда тема вкрадчивых бесед зашла о Сангвинэме. Микаэла не мог не упомянуть о Фериде и недавней вульгарной перепалке, пусть было и неприятно говорить об их отношениях даже вскользь. Но он позабыл, как обычные слова могут по щелчку менять настроение брата. Его дорогой, любимый сердцу Юичиро воспринял это далеко не так, как Микаэла надеялся. — Это пустяки, Юи-чан! Когда мы были в Сангвинэме… Я подвергался вещам и похуже, — запаниковав, он осторожно попытался успокоить его, беря Юичиро за трясущуюся на эмоциях ладонь и мягко сжимая в своей. В подтверждение слов Микаэла даже смог выдавить улыбку, тихо погладив мужскую руку. — Ты серьезно думаешь, что подобные слова меня успокоят? — Юичиро неожиданно повысил голос, и это заставило Микаэлу вздрогнуть. Он замолчал, немного отстранившись. Погорячившийся Юичиро тут же отвел взгляд в сторону, слегка пристыдив себя. Вот так напугать друга было далеко не самой лучшей выходкой в свете новых событий, пускай и неосознанной. В особенности, когда Юичиро хотел в точности противоположного. Зрачки слегка дрожали от переизбытка адреналина в крови, а перед глазами словно бы мигал пиликающий индикатор, незаметно подсказывающий Микаэле, когда Юичиро сорвется. Когда это произойдет, он не успокоится. Микаэла сможет его оттащить, только когда кровь Ферида будет капать на ботинки сапог, а из оттрубленной головы, которую он будет держать в руках наперевес с мечом, будет обрубком торчать демонический меч. — Для меня это сущие мелочи, — не давая эмоциям захлестнуть уже себя, Микаэла был вынужден сделать голос строже. — Я в порядке, Юи-чан. Юичиро только огрызнулся, бледняя на глазах с каждой секундой. Словно бы слова Микаэлы лишь подкинули дров в огонь под их будущим котлом. — Мика, это сексуальное домогательство, — отчаянно и изнеможденно выругался Юичиро, начиная проговаривать каждое слово со все большим и большим ударением. Словно бы он долгое время только и ждал момента, когда что-то подобное произойдет, и был даже уверен в том, что надо заранее подготовить речь. — Как еще, по-твоему, я должен был реагировать? Этот старый ублюдок привык наслаждаться твоей кровью еще с тех времен, когда ты был маленьким и беспомощным ребенком. И вот, спустя столько лет, ты вдруг со вздохом сообщаешь, что он уже чуть ли не полноценно зажимает тебя по углам города. Ты предполагаешь, что я, черт возьми, не разозлюсь?! — он вновь повысил голос, но Микаэле вдруг стало не до этого: теперь он понимал, что уже взрослый и прошедший бои Юичиро не может отпустить ту ситуацию. Они старались не затрагивать болезненную, клеймом выженную на шеях тему, больше по умолчанию, чем по желанию. Микаэле всегда было больно помнить взволнованное и шокированное выражение лица друга, когда тот узнал, что происходит за дверьми вампирской знати. Глупо было питать надежды, что тот случай был благополучно забыт в свете других, более кровопролитных событий той ночи. Юичиро словно впервые дал волю всем чувствам. Оказывается, он продолжал копить их многие годы. Словно бы они все еще были подростками, а Микаэла продолжал сбегать в дворец ночью, от чего брат был в ярости. — Юи-чан, — светловолосый не скрыл тяжелого вздоха. — Я, конечно, хорошо… Даже очень хорошо понимаю твое отношение к сложившейся ситуации. Но крики ничего не решат. — Тогда я просто убью его, — лаконично и резко отозвался Юичиро, криво ухмыльнувшись в напряженное лицо. Его до абсурда решительный голос был наполнен чистой ненавистью. — Мы оба прекрасно знаем, что ты недостаточно силен, — настороженно произнес Микаэла, ласково погладив партнера по волосам, стараясь не высказывать того, как собственное тело болезненно напряглось. Он больше всего боялся, что Юичиро послушает внутреннего демона и безрассудно ринется в бой. На встречу лицом к лицу с аристократом, чьи силы превысили даже мудрость Третьей Прародительницы. Микаэла правда отлично понимал, каково брату, и тот, наверняка, тоже это знал. Он прекрасно видел отчаяние и обиду в глазах Микаэлы, когда разворачивался лицом к Глену, принимая в руки из перчаток новый наркотик. Это щекочущее ощущение тотального бессилия. Когда ты не можешь ничего более, кроме как наблюдать. Когда некто сильный, кому противостоять никак не получится, беспечно и словно бы показательно играется с самым дорогим сердцу человеком. И это, как он считал, было тяжелее. Ведь сам Микаэла, как он думал далее, в отличии от Юичиро, давно смирился с выходками опекуна. И он был в курсе не столько разницы в силе, своей слабости, сколько изощренной запланированности каждого поражения. Он ведь всегда был миниатюрнее и ничтожнее. Микаэла мог лишь испуганно опустить глаза, досадно стиснуть зубы, когда главный ресурс к существованию начинал стремительно покидать вены. Навсегда. Позорный стыд был напоминанием о том, как же он бесполезен перед Батори. У Мики не было выбора, кроме как привыкнуть и принять это. Привык он быстро — откровенно говоря, в последнее время его вообще не особо заботила собственная жизнь. Не когда он вновь воссоединился с братом. Но когда Ферид попытался навредить и ему, Микаэла впервые испытал неописуемую силу. Он словно бы ожил, очнувшись от затянувшегося транса. Тогда он ринулся на Ферида с мечом без единой капли сомнения. Он всегда позволял вампиру играть с ним, использовать тело, может, даже позволял и ранить себя, но ни в коем случае… Ни в коем случае он не мог позволить Юичиро пройти через все то же самое. Он обещал себе, что не допустит трагедии. Какими бы не были обстоятельства. И именно потому прекрасно, с горечью от внезапного совместного бессилия принимал, все, что творится на душе у теперь Юичиро. — А что тогда делать-то? — из полных злобы зеленых глаз внезапно полились жгучие слезы, обжигая кожу. Юи не то взвизгнул, не то все же всхлипнул. Проступившие на коже дьявольские узоры резко поблекли, и это произошло в тот самый момент, когда ярость смогла прикоснуться к вековой пленке братской печали. Микаэла молча застыл на месте, побоявшись, что от такого вида слезы сами польются уже из его глаз. Он чувствовал, как уголки глаз защипало. Это выдержать было еще труднее. Они все еще дети, ради дъявола. Почему же им нужно каждый день проходить через все это? Просто потому, что они не могут быть всегда достаточно сильны, чтобы защитить себя и близких. От тех, кто больше, сильнее и страшнее. — Прошу, Юи-чан. Не надо думать об этом, — резко пробормотал Микаэла, обвив спину и затылок Юичиро руками. Он крепко прижал брата к плечу, опустив голову. Юичиро уткнулся Микаэле в грудь лбом, не говоря ни слова. — Он ведь не нанес никакого физического ущерба. Не поддавайся на его же манипуляционные игры, — уже он старался успокоить дыхание, грозясь поддаться эмоциям. — Прошу. Он всегда хотел именно этого и… И всегда именно этого и добивался. Понимаешь? — он не выдержал и издал сдавленный звук, нежно сжав плечо Юичиро. Какое-то время они молча стояли друг к другу, и уже Юичиро потихоньку приводил дыхание в норму. Все, что мог старший и более ответственный Микаэла, это вновь гладить брата по волосам. Пропуская темные пряди сквозь бледные пальцы, он шепотом, как заведенный, все повторял и повторял ласковым голосом на ухо «со мной все в порядке», но сам, кажется, уже с трудом в это верил. Спустя несколько минут дыхание Юичиро пришло в норму, и они просто стояли. Они не выпускали друг друга из крепких объятий, но и не нарушали молчания. — Пообещай кое-что, — дернул наконец головой Юичиро, поднимая глаза с четкой непоколебимой уверенностью, уставившись в непонимающе глянувшие на него в ответ красные глаза с учтивостью. — Позови меня в следующий раз, когда он вновь попытается выкинуть нечто подобное. — Юи–… Затараторил Микаэла, но тут же был остановлен пальцем, что Юи нахально прижал к губам микаэлы, не давая закончить. — Никаких «но», — отрезал Юичиро, и голос звучал уже намного привычнее. — Ты позовешь меня, и я тут же приду защитить тебя. Мы ведь должны защищать хотя бы друг друга, так? — напомнил он, слабо и тепло улыбнувшись. Дорожки от слез на смуглых щеках уже засохли. Микаэла вздохнул и надул губы, неверяще качая головой. Какой же он упрямый, подумал нетерпеливо он, но в ответ лишь беспрекословно кивнул, улыбнувшись в ответ. Он не мог позволить этой улыбке угаснуть - только не снова. Только не теперь. Юи-чан был главной его слабостью, а вдохновленные искры в больших зеленых глазах — и подавно. Будто бы прочитав чужие мысли, Юичиро вдруг растянул губы в еще более веселой усмешке. Он напоминал Микаэле маленький подсолнух. Она медленно превратилась в ухмылку, и Микаэла не успел и понять, когда оказался вжат ногами в матрас. К собственным губам мягко и крепко прижалась пара других, таких теплых, в них он тут же слабо выдохнул. Кровать тихо скрипела под ними. Юичиро чуть отодвинулся, упираясь рукой в мягкую поверхность клетчатого пледа. — Я больше ничего не хочу, кроме твоей безопасности, — монотонно прошептал он в приоткрытые губы Микаэлы, в сторону вздыхая. — И я тоже, Юи. Я всегда хотел, что бы тебе ничего не угрожало, — немедля отозвался светловолосый, притягивая Юичиро к себе за воротник и одаривая еще одним поцелуем. — Я не хочу, что бы кто-то трогал тебя, — шепнул он, внезапно отстраняясь и опускаясь ниже, дразняще прижавшись губами к бледной коже шеи. — Тем более, без разрешения. — Я… Я знаю, — простонал Микаэла, откидывая голову назад, пока Юичиро продолжал обхаживать одну из его наичувствительнейших частей тела. Даже не смотря на то, что он знал о мгновенной регенерации Микаэля, ничто и никогда не останавливало его от бесконечных новых засосов. Которые он оставлял напополам ровно с дразнящими укусами, стараясь подольше обхаживать чувствительные ключицы и длинную шею. Благодаря хваленой вампирской регенерации, исчезали они в ту же секунду. Это вызывало чувство разочарования, но хотя бы с лихвой компенсировалось маленькими вздохами удовольствия, что издавал вампир в те моменты, когда Юичиро прикусывал или гладил особенно чувствительную зону. Перестав ласкать бока Микаэлы, Юичиро провел ладонями выше, забираясь пальцами под пижамную рубашку и касаясь холодной кожи, что, наверняка, жаждала прикосновений. Контраст горячего человеческого тела напротив холодного вампирского лишь еще больше сводил Юичиро с ума каждый раз, когда им предоставлялась столь нужная возможность. Они, как никто более, ощущали уникальную близость друг к другу, ее особенность и неповторимость, и очерчивали ее для себя, как нечто иное, нежели, чем обыденная страсть между телами. И Юичиро, и Микаэла старались насладиться этим пьянящим ощущением как можно больше. Микаэла незаметно скользнул ладонями на плечи Юичиро, тем самым выражая скромное одобрение к дальнейшим действиям. Не то, что бы оно было нужно — актуальность касаний, как никогда ясно, давали понять тихие и трепещущие вздохи. Но дополнительная поддержка всегда льстила, как бы он не скрывал это. Вампир старался участвовать в происходящем не меньше Юи, что получалось особенно приятно, если в начала Микаэла клал руку ему на голову, начиная мягко массировать скальп, круговыми движениями двигаясь ото лба до затылка. Они уже не в первый раз отдавались друг другу в подобные темные ночи, возвращаясь в убежища с поля боя. Все, что нужно — лишь ощущение близости родного человека рядом, уют и радость в лице рядом. Вскоре, Юичиро удовлетворенно закрыл глаза и, качнувшись, завалился на бок, подтягивая Микаэлу к себе и устраиваясь друг напротив друга. Встретившись взглядами, Микаэла устало и молча подложил руку под голову, окидывая вопросительным взглядом расслабленные глаза. — Чего ты так смотришь? — наконец негромко спросил он в тишине. — Просто думаю о том, как же мне повезло вновь встретить тебя, — будничным тоном усмехнулся Юичиро. Чувствуя, как щеки начинает пощипывать розовым, Микаэла уложил голову на сложенные ладони и издал смешок. — Будь серьезнее. — Я серьезен! Они оба кратко рассмеялись, а Микаэла напоследок покачал головой. — Хорошо, Ромео. Я думаю, уже пора спать, — он еще раз хихикнул, но Юичиро это заставило свести брови вместе. Он поймал и сжал бледную руку. — Но утром сразу придется идти на тренировку. И... — заколебавшись, медленно заговорил Юичиро, приподнимаясь с мягких подушек. — Разве нельзя еще немного полежать. Мы могли бы поговорить. Я хочу проводить больше времени с тобой, — он наклонился к ратсроганному лицу. — Юи-чан, — Микаэла издал вздох, моргая и встречаясь взглядом с пристально смотрящим на него Юичиро. — Ты очень проблемный, ты знал? — он тихонько скрестил ноги под одеялом, от чего на губах брата заиграла усмешка. — Естественно! — немедленно ответил он. — Мой парень слишком мил для того, что бы рядом с ним я мог и дальше оставаться прилежным мальчиком. — Так это моя вина. — Да. Но ты не переживай! Я тебя прощаю, — Юичиро подмигнул. Микаэла небрежно фыркнул и закрыл лицо руками, краснея. Он не мог и дальше идти на поводу шуточек. — А теперь серьезно, — внезапно проговорил Юичиро, ложась обратно и с тихим стуком утыкаясь своим лбом об его. — Те слова, что я пообещал ранее, все еще в силе. Я не хочу больше видеть рядом этого ублюдка. Ладно? Микаэла тихо рассмеялся, кладя руку тому на талию. — Не волнуйся, мне уж тем более не прельщает его присутствие, — заметил он, как бы между прочим. — Ну, вот и славно, — тот улыбнулся, запуская пальцы в мягкие локоны Микаэлы, и напоследок утянул в еще один ленивый поцелуй. Они уже выключили свет и вот-вот должны были провалиться в сон, когда тишину разрезал негромкий голос Юичиро: — Мика, давай я хотя бы попытаюсь убить его. — Господи.