Смерть Андрея Болконского

О, бескрайнее небо Аустерлица! О, лазурная серость трепещущих дней! Светлыми пятнами расплываются лица На тёмных спинах понурых коней. Смерть не страшит, и Тулон не так уж, пожалуй, и нужен. Лишь желанье осталось: увидеть знакомые девичьи лица. Прибыть с опозданьем на последний совместный ужин, А там сестра моя, Марья, милая-милая Лиза... Но грудь чуть вздымается, боли почти уж и нет. Дыханье так тихо скоблит меня изнутри. И бьёт по глазам яркий очень солнечный свет, Вгляд ослабевший ладонью своею протри. Лишь она близ меня, горько, бессильно смотрит, Невольно забыто предательство перед бессмертным ликом, Прощено и отпущено сквозь реки крови: За пеленой уходящего больше не видно. Не смотри на меня и слёзы огнём не роняй Из чёрных, как ночь, чёрных глаз. И, наверно, если есть где-то рай, И там я услышу твой тихий глас. Смерть давно не страшна, где-то маячит сзади, Руки костлявые долго уж тянет к горлу. Почему, и зачем, и ради Чего так долго болью тёрло? Но теперь - уже всё. Устал и отмучился В полной гармонии с этим превратным светом. Набегает мрачная тучица Чертовски тяжёлым кровавым летом. Последнею дрожью пробегаются мысли, Холодными пальцами онеменье хлещет по телу. И я не знаю: в бледную высь ли Я вознесусь? Здесь странно све´тло и бе´ло...