Давя гордость

Первые осенние дни не пропускали солнечные лучи сквозь тяжелые серые облака. Тучи затянули все небо. Несколько раз срывался дождь. Саске выполнял задание Орочимару, который поручил обойти его тайники и собрать информацию. Глупое задание, с которым справится ребенок. Для чего поручать это ему – Саске – и тратить время, когда он может выучить что-то новое, стать сильнее, могущественнее? Младший Учиха не мог не заметить, как его учитель снизил уровень сложности тренировок в последнее время, словно те были не по плечу подростку, но это было не так – Саске мог намного больше. Закончив миссию, юноша отправился назад, проносясь над кронами деревьев, чтобы скрыться от дождя. В убежище по-прежнему властвовала спертая тишина, куда даже стук капель дождя не доносился, лишь тихое шипение свеч, когда огонь касался воска. Привычный полумрак зала, где сидел учитель, нисколько не удивлял. - Я закончил,- коротко известил Саске, кладя несколько свитков на стол Орочимару. - О-о, так быс-стро с-справился, - тихим шипением ответил саннин. - Меня не устраивает то, что ты делаешь в последнее время. - О чем ты, С-саске-кун? – приторно-удивленно, совсем не скрывая неискренности эмоции, спросил мужчина. - О твоих заданиях и обучении. Меня это не устраивает. - В таком с-случае, меня тоже многое не ус-страивает, - заметил он, облизываясь. - Конкретнее, - возле ног Саске ползала маленькая змейка, медленно подползала, забиралась на ступню. - Неблагодарнос-сть. Ты ужасно неблагодарный мальчиш-шка, ни разу не задумывавш-шийся о том, что за все с-следует платить, - змея ловко ползла по ноге вверх круговыми движениями, замерев в районе паха подростка. - Моя плата оговорена с самого начала, а сейчас прекрати, - он, наконец, бросил взгляд на животное, что заползло под рубашку и струилось на его груди. - Надоедает ждать неизвес-стно чего, я хочу получить что-то с-сейчас, - Орочимару поднялся с кресла, ступая к Учихе. – Мне с-скучно. Вторая змея прытко подобралась к ноге, заползая под штанину юноше, стремясь вверх. - Орочимару, - предупреждающе начал Саске, - лучше перестань. Учитель подобрался вплотную к ученику, сдергивая край рубашки с плеча. - Саске-кун, разнообразь мое времяпровождение, а я дам то, что тебе нужно, - мужчина улыбался хитро, подстрекающее. Он положил руку на пах подростка, сжимая, чувствуя, что змея подобралась куда следует. Учиха отбил руку, сильно ударяя плечи учителя, отталкивая назад и сам отходя на шаг. - Ни за что, - с отвращением выплюнул он. - Глупый мальчик, тебе может очень даже понравится, если будешь послушным, - змея в штанах проползла меж бедер. Саске пытался не обращать внимания, но липкое чувство неприязни от касаний в столь личных местах, заставляло хмурить брови. - Убери своих тварей от меня, я под тебя не лягу. - Жаль, жаль, - развел Орочимару руками и щелкнул пальцами. Змея, что сидела на груди резко впилась клыками в мышцы. – А казалось, такой умный мальчик, - качал головой мужчина, наблюдая, как Саске медленно опускается на одно колено, приложив руку к месту укуса. – Советую тебе задуматься о своих поступках, я всегда буду готов тебя выслушать, - он отправился к двери, но на секунду остановился рядом с юношей и похлопал того по щеке. – Странно, что Итачи отпустил от себя такого мальчика, как ты. Мысль, будто Орочимару знает то, что ему знать не положено, даже не успела задержаться в голове. Тело сковывал яд, пущенный гадюкой. Острая боль разносилась по мышцам, скрючивая тело на полу. Саске лишь слышал отголоски слов, и едва мог чувствовать что-то кроме невыносимой боли, что корежила мышцы. Когда он приоткрыл глаза, то обнаружил себя лежащим в своей комнате. Но веки также быстро и закрылись, не сумев преодолеть тяжесть и невидимые острые иглы, пронзившие тело. Он корчился, дергался в горячей агонии боли, словно пытался выпутаться из нее. Все мысли были поглощены лишь болью, ни одной здравой мысли там не было. Минута за минутой, час за часом, быть может и день за днем он провел в нестерпимой муке, крича, зовя невесть кого, - он бы содрогнулся, узнав кого звал к себе, - валясь с кровати и постоянно поднимаемый кем-то, пока наконец-то не почувствовал вместо боли лишь дикую слабость и усталость. Они не позволяли ему провалиться в сон, лишь освобождали голову от дикой физической боли и давали возможность наконец-то подумать. Мысль о смерти не прельщала. Но сейчас он остро понимал, что еще быть может несколько часов и ему уже не жить. Саске не мог ни встать, ни пошевелиться, только держал глаза немного приоткрытыми. Нельзя. Он не может, не имеет права умереть. Ему было приказано жить. Ему сказали всегда убегать от смерти, цепляться за жизнь ради одного человека! Которому он непременно, непременно… Но все бессмысленно если он умрет сейчас, даже не от руки человека, чье имя вспоминать не хотелось. Саске обязан любым способом, любой ценой выжить, подняться на ноги, сделать все, чтобы не умереть сейчас! Меркнущий луч света скользнул из приоткрытой двери. Учиха был уверен – это Кабуто, который следил за ним, поднимал с пола, и радостно наблюдал, когда он – Саске – исступленно бился в агонии. Младший из Учих приоткрыл губы, что-то шепча, беззвучно, не слышно, слабо. - Ты что-то хочешь, Саске-кун? Не слышу, - притворно виновато хмыкнул помощник Орочимару. - От… отведи меня… к нему, - едва слышно выговорил Саске, закрывая глаза. - К Орочимару-сама? Ты хочешь извиниться перед ним? Учиха молчал. Кабуто знал, что он в сознании, что он слышит его, но сейчас ломает себя, чтобы сказать вслух одно слово. - Да. Помощник саннина подошел и достал шприц из кармана. Он сделал внутривенную инъекцию. - Это противоядие. Скоро тебе станет лучше, тогда можешь вставать. Я сообщу господину Орочимару о твоем приходе. Кабуто покинул комнату, а Саске медленно открыл глаза, когда ощутил слабое, но быстрое действие лекарства. Через час он пришел в себя, слабость отошла, и он поднялся с кровати, умылся и отправился к роковой двери. Полумрак в убежище сегодня только напрягал. Дверь оказалась перед ним быстрее, чем хотелось. Как бы он не хотел, не противился, выбора не было. Он зашел с тихим писком деревянной двери. Сидящий на краю кровати Орочимару не начинал разговора, вымучивая Саске самостоятельно делать шаг. - Орочимару… - Да, С-саске-кун? Кажется, решимости становилось меньше и меньше с каждой секундой нахождения в этой комнате. Брюнет сжал руки в кулаки, отмечая насколько много еще слабости в теле, не смотря на лекарство. - Мне нужна твоя помощь, - выдавил Учиха. - Конкретнее, мой мальчик. Чего ты хоч-чешь от меня? - улыбался Орочимару. - Силы. Я должен стать сильным, сильнее него. - И что мне за это будет? – змей вовсю облизывал свои губы. - Можешь трахать меня. - Раздевайс-ся, Саске-кун, - ухмыляясь своей победе, пропел Орочимару без лишних слов, сразу переходя к тому, чего так долго ждал. Брать его тело насильно прельщало, но когда этот наглый ребенок самостоятельно приходит к нему - великому саннину – ломает себя, наступает себе на горло и самостоятельно собирается прогнуться под ним – в сотни раз сильнее грело душу. Он долго, долго представлял, как будет трахать мальчишку, как будет сжимать в руках его тело, едва не ломая кости, как втолкнет свой язык ему в рот, как он будет кричать под ним от боли, умолять, просить, смотреть на него своими великолепными глазами, а Орочимару не остановится и будет вбивать в него свой член, вколачивать в кровать, насаживать на себя, пока не порвет – сделает все, чтобы свой первый раз мальчик запомнил навсегда и никогда более не смел ставить авторитет учителя под сомнение, неуважительно отзываясь о нем. Орочимару заставит его вспомнить о покорности, которой старший брат не успел научить в детстве. Змей сквозь прищур наблюдал, как парень снимает с себя рубашку, штаны, белье, - без какого либо стеснения, лишь с брезгующим выражением лица. Он смотрел в глаза своему учителю, не думая их отводить. - А теперь сними одежду с меня, - Орочимару встал, подходя к ученику. Пока парень избавлял его от одежды, словно специально не касаясь кожи, мужчина разглядывал его. Саске был силен, кому, как ни Орочимару знать это – именно он тренировал его столько времени. Но его мышцы не были видны, подросток был худым, больше костлявым и хрупким, даже тощим. Как такое тело выдерживало временами нечеловеческие нагрузки тренировок саннина, он поражался. Изящные изгибы тонких кистей сдернули последнюю одежду, оставляя Орочимару голым. Признаться, ситуация заводила. Напряженный член мужчины почти встал, пока тот наблюдал за мальчиком. Он коснулся груди Саске, оглаживая ее, цепляя пальцами сосок и сильно оттягивая. У парня вырвался сиплый звук из горла не говорящий ни об удовольствии, ни о болезненности, - что-то неясное. Но глаза мальчишки так пронизывающе пытавшиеся смотреть на учителя, были отведены в сторону. - Саске-кун, ты ведь понимаешь, что противоядие, которое тебе ввел Кабуто, временное? – Орочимару сел в изголовье кровати. - Но, думаю, если ты будешь славным мальчиком, я позволю ему ввести антидот, - мужчина поманил пальцем, приглашая Саске сесть меж его разведенных колен. Парень неотрывно смотрел на учителя, пытаясь совладать с собой, смириться с тем, что его принуждают сделать. Его челюсти сжимались до хруста. - Капелька учас-стия поможет тебе, - он похлопал по месту на кровати, куда Саске должен сесть. Пересиливая себя, как и думал Орочимару, давя свою гордость, младший Учиха забрался на кровать, садясь меж его ног, уже чувствуя накатывающую волну отвращения. - Я помогу тебе, - рука мужчины коснулась шеи, с силой наклоняя вниз, лишая возможности раздумывать. – Думаю, ты не глупый мальчик, - Саске погладили по макушке. Его уткнули носом в пах. Не в самом удобном положении – почти на четвереньках, стоя на полусогнутых коленях – он на секунду прикрыл глаза. Чем быстрее это начнется, тем быстрее закончится. Рука неуверенно коснулась возбужденного, горячего члена, обхватывая, проводя вверх. - Хороший мальчик, бери в рот и пососи мне. Помимо отвращения, к щекам прилипала краска – делать это было стыдно. Но он сделает, сможет. Саске нагнулся ниже, дыханием опаляя головку и касаясь дрожащими губами. Какой же он все-таки ребенок. Совсем чистый, чью невинность хотелось сломать, сорвать, растоптать, что сегодня и сделает Орочимару. С предвкушением мужчина надавил на голову, насильно заставляя взять свой член в рот. Как только горячая влага рта коснулась чувствительной кожи, он застонал, еще сильнее насаживая рот протестующе мычащего мальчика на свою плоть. Мужчина убрал руку, желая вновь видеть инициативу со стороны юноши. - Постарайся, Саске-кун. Соси так, будто твоя жизнь зависит от этого. Слов противнее он еще, пожалуй, не слышал. И лучше бы тяжелая рука так и осталась на его затылке, чтобы не создавалось видимости его добровольной инициативы к этому действию. Саске опустился вниз, вбирая член глубже, смыкая губы сильнее. - Больше языка. Ты должен сделать так, чтобы мне было хорошо. В твоих же интерес-сах изображать инициативу и удовольс-ствие, - словно читая его мысли, сказал Орочимару, неотрывно наблюдая за работой сверху. – М-м, да, так лучше, - оценил он подключившийся к процессу язык. Орочимару млел от самого факта, что младший Учиха сидит меж его колен с оттопыренной к верху задницей и его членом во рту; отсасывает ему с мокрыми, пошлыми звуками. А он – его учитель – толкается бедрами вперед, скользя головкой по жаркому нёбу, упираясь в горло и не получая никакого, никакого сопротивления. Рука мужчины вновь легла на макушку с одним словом: - Продолжай. А Саске некуда было деваться, и он продолжал. Чье-то прикосновение к ноге, - не от учителя, - заставило дернуться, попытаться поднять голову, но кто бы ему позволил – рука крепко удерживала, не давая отстраниться от члена, заставляя брать глубже, принимать его в горло, давиться, задыхаться. Но больше беспокоило прикосновение. Оно было до жути скользким, словно чьи-то руки обмазаны слизью. - Кабуто, ты напугал Саске-куна, - в голосе слышалась насмешка. - Я не хотел, - Кабуто полностью скопировал тон Орочимару. Учиха-младший, все пытался отстраниться, избежать разглядываний еще и от мерзкого, вечно ластящегося подле Орочимару очкарика. Но его не отпускали, и он чувствовал, - знал, - что Кабуто с ухмылкой наблюдает за его ерзаньем на постели. Но замереть его заставили все те же скользкие, влажные пальцы, - теперь он уже знал, что они принадлежат Кабуто, - которые ползли по внутренней части бедра оставляя влажную дорожку. Он ведь не собирается, не будет…? Напрасно мысли брюнета кинулись в ту сторону, потому что прохладные пальцы перешел на ягодицы, гладя ложбинку, размазывая по ней влагу с руки. Он попытался опуститься, сжать колени, но резкий хват другой руки вновь поставил его обратно. Палец провел по напряженному кольцу мышц, массируя его круговыми движениями, слегка надавливая, проникая кончиком внутрь, дразня, будто ничего не будет. При очередном надавливании в него полностью протолкнули палец, преодолевая сопротивление мышц. - Мгх, - недовольный стон нехотя сорвался с губ, а сам Саске попытался податься вперед, чтобы слезть с пальца, но так еще сильнее уперся в пах Орочимару, который не отпускал его затылок. - Тебе так понравилось отсасывать? – рука погладила темную макушку. – Хорошо, будем практиковать это чаще. Палец двинулся назад, и Саске было обрадовался, что он покинет тело, но он вновь вошел, медленно двигаясь в нем. - Саске-кун узкий? – спросил саннин у своего помощника. - Да, Орочимару-сама. Вам понравится. Саске мысленно умолял, чтобы все прекратилось как можно скорее, чтобы он ушел отсюда, чтобы на него не смотрели, не трогали в таких местах. Но уже сейчас он понимал, что это только начало, которому нет конца. Еще один палец вошел в него, быстро подключаясь к движениям первого. Его голову наконец-то отпустили и потянули за руки вверх. Орочимару уложил его ладони на свои плечи. Голова мальчика осталась на уровне груди и вжалась в нее лбом. Пальцы настойчиво скользили в нем, раздвигая стенки внутри, входя на всю длину. Саске шумно и горячо выдохнул в грудь учителя. - Потрогай еще там, Саске-куну понравилос-сь. Кабуто вновь зацепил чувствительную точку внутри, вводя третий палец, ускоряя движения, заставляя ближе прильнуть к груди темноволосого мужчины. Саске пытался заглушать всхлипы, мыча в бледную грудь. Кабуто специально касался одной-единственной точки внутри, от которой пробирало и даже вся эта отвратительная ситуация на одну секундочку забывалась. Но когда миг проходил Саске люто ненавидел самого себя за эти ощущения. - Хороший, хороший мальчик. Ты всегда быстро учишься, - Орочимару провел рукой вдоль его ребер, сжимая их пальцами. – Сейчас я дам тебе последний на сегодня урок. По безмолвной команде пальцы покинули тело, а его самого одним движением перевернули на спину. Теперь он видел возвышающегося над ним Кабуто возле кровати и нависающего Орочимару. Кончики его распущенных волос почти касались груди Саске. - Кабуто, ты можешь ос-статься и посмотреть. Видимо, сегодняшний день убьет в нем все: и гордость, и самолюбие и все человеческое, что было, все силы жить. Очки блеснули в темноте – Кабуто оперся на стену и сложил руки на груди. Орочимару неспешно широко развел ноги Саске в стороны, проводя руками по бледной коже бедер, сжимая ее пальцами. Он склонился к лицу брюнета, высунул язык и коснулся его губ, а затем грубо прижался с поцелуем. Скорее насилуя его рот, заталкивая в него свой длинный язык, доходя им до глотки. Брюнет не мог его оттолкнуть, только сильно сжал плечи учителя, впиваясь в них ногтями. Но эти жалкие попытки не были даже восприняты на свой счет. Орочимару устал ждать, ему так хотелось взять мальчишку, наконец-то овладеть ним, показать, насколько он никчемен в своих жалких желаниях, показать, как он слаб – ударить по самому больному. Змеиный саннин отстранился от лица подростка, грубо сжимая в руке его подбородок и всматриваясь с ухмылкой в лицо. Он не стал больше тянуть, не захотел. Отпустив лицо мальчишки, он приставил член к напряженному, сжавшемуся отверстию. Мужчина не просил расслабиться, - Кабуто достаточно его растянул, чтобы не сделать больно себе, а что будет чувствовать он – не его дело. Он с силой надавил, входя в сопротивляющееся тело, сначала толкаясь бедрами и входя наполовину, а потом одним резким, грубым толчком полностью насаживая Саске на себя. По комнате разошелся громкий вскрик, который мальчик сразу же попытался заглушить, зажав себе рот. Его откровенно трясло, он полностью дрожал, сводил брови и хватал воздух сквозь зажимающие рот пальцы. Боль пронзала. Резкое, наполняющее, распирающее, жгучее чувство ниже спины не отпускало. Орочимару не ждал пока он привыкнет или успокоится, ему нравилась такая реакция ученика. - Н-нет… - бесполезно прошептал парень, надеясь на что-то. Мужчина двинул бедрами вперед, с радостью слыша тихий скулеж и наблюдая едва видимые капли влаги в уголках глаз Саске. Тот корчился под ним, а Орочимару сразу набирал темп, двигаясь так, как ему нравилось. Он жестко входил до самого основания, держа мальчишку за талию, сильно сдавливая его бока так, чтобы там завтра обязательно остались темные пятна, так, чтобы он не мог повернуться набок. Саске стискивал его на каждом толчке, полностью принимая член в себя. Орочимару втрахивал его в кровать, ускоряя движения. Шлепки кожи о кожу отлетали от стен. Стоящий возле них Кабуто с наслаждением смотрел за мучениями дерзкого, заносчивого Учихи-младшего и улыбался подобно своему учителю. - Гха, хва… - еще одна жалкая попытка, когда Орочимару положил руки на его плечи и вжал в кровать; бедра сами немного приподнялись, меняя угол входа, делая его более болезненным и глубоким. Саске не мог больше держаться, болезненные всхлипы постоянно срывались с уст. Рука учителя скользнула на грудь, а потом и на живот, но когда она коснулась паха Саске, тот весь напрягся, бросая на него злой, убийственный взгляд Шарингана, пронзающий насквозь, заставляющий действительно испугаться. Но Учиха почувствовал, как закружилась голова, а вновь приоткрывшиеся глаза обрели прежний черный оттенок. Временное противоядие не дает ему использовать чакру. Змей лишь задорнее на это улыбнулся и вошел специально резко, чтобы еще раз услышать вскрик сквозь зубы. А потом еще несколько раз, пока не достиг последнего рывка и не кончил, хрипло простонав и больно сжав ребра. Он излился внутрь, заполняя юношу своим семенем. Выходил саннин нарочито медленно, чтобы услышать последний на сегодня жалкий всхлип юноши. Поднявшись на ноги, мужчина накинул сверху халат и завязал пояс. Он стоял и наблюдал, как Саске, - этот маленький ребенок, - подтягивает колени к груди, поворачиваясь на бок. Из раскрытой дырочки вытекает его сперма вперемешку с кровью от грубого секса. Он морщится, по-детски хмурит брови, желая, чтобы его наконец-то оставили одного, и он мог поплакать, - без сомнений он обязательно выплачется, когда останется сам с собой. Кабуто двинулся к двери, Орочимару последовал за ним, небрежно посмотрев на Саске и бросая напоследок: - Где же тот мальчишка с прекрасными порочными глазами?