В мире есть два типа одиноких людей.
Джонс — это активная агрессия и проблемы. Проблемы с доверием, проблемы с алкоголем, проблемы с управлением гневом. Она огрызается, словно брошенный на дороге пес, гоняется за проезжающими машинами и кусает руку, которая хочет ее погладить, называя это громким словом независимость, но в душе понимая, что это нихрена не она, а просто злость и одиночество. Тотальное. Роджерс — это забота и риск. Забота о команде, забота о людях, забота о тех, о ком заботиться не нужно. Он спит, если повезет, пару часов в сутки, гуляет ночами по бруклину, спасает случайные жизни и в пыль разносит боксерские груши, потому что они — слава богу — молить о помощи не могут, а он не может эти мольбы слушать. Стив говорит, что за семьдесят лет выспался — врет, да, он тоже это умеет. Параллельные вселенные пересекаться не должны, но они пересекаются. Джессике, по обыкновению, совершенно плевать на то, каким взглядом посмотрит на нее Стив Роджерс и как закатит глаза на первой же странице дрянного отчета, который она вынуждена писать по обыкновенной не-миссии. Контролировать Джонс — дело гиблое, его предупреждали об этом и мстители, которым не посчастливилось иметь с ней дело; предупреждал сорвиголова; даже та радиоведущая в их первый и последний разговор. Тогда Стив этого всерьез не воспринял, боги, он ведь даже со Старком справился, чего ему ожидать от девчонки из адской кухни? Но девчонка из адской кухни оказалась не обыкновенным героем с завышенным чсв; она, как утверждает, и не герой вовсе, просто сама себе вселенная и черная дыра в ней. Увидеть его, шагающего прямо по курсу, и развернуться на сто восемьдесят, лишь бы не встречаться лицом к лицу — уже стало привычкой, ровно как закатить глаза и выругаться, когда он окликнет ее с конца улицы. Слишком бледное лицо уже давно стало синонимом к 'тебе не рады', а на языке с пол-тонны язвительных замечаний крутятся двадцать четыре на семь, а она чувствует себя куском древесины из той тупой сказки, только здесь вместо привычно слишком говорящего сверчка Триш нарисовался еще один, целый мститель — ва-а-ау. И если у Пэтси иммунитет на ее воспитание выработался еще лет двадцать назад, то капитана впереди ждет целая дорога из разочарований, как минимум потому, что на вброшенное однажды 'не выражаться!', ответ последовал незамедлительно: — серьезно, блять? Они практически никогда не находятся в одной комнате, его поручения Джонс игнорирует чисто инстинктивно, не вдумываясь. Скептически поднимает брови, если вдруг забота и сострадание Стива видят в ней свою новую жертву, язвит, потому что благодарить иначе просто не умеет — снова кусается. А они вновь встречаются утром примерно в 5:25 a.m на углу какой-то улицы и какой-то улицы, когда ее прогонят из очередного бара в состоянии нестояния. В голове кроме пульсирующей боли только бегущая строка словом блять, а еще обыкновенная раздражительность при виде свежего и спокойного Роджерса, что почти понимающе протягивает ей бутылку воды. Образ Капитана режет взгляд дотошной рекламой здорового образа жизни, на который у нее явная непереносимость, а он же — герой чтоб его, вроде бы даже настоящий. — я напился лишь однажды, еще в школе и со стакана пива, — говорит он, будто ей это поможет, — уже и не помню, какого это. — херово, — голос хриплый настолько, что она сама едва ли его узнает, звук редких проезжающих машин бьет по перепонкам, а она лично готова засунуть звонок задницу тому козлу на велосипеде. Джессика делает глоток воды, смотрит на капитана и хмурится. — почему не спишь? — уже утро, — да будь ты проклят. Она резко выдыхает и, не говоря ни слова, направляется в сторону дома, мечтая лишь о том, чтобы поскорее оказаться не здесь и как можно дальше от мстителя. — куда ты? — домой, — не оборачиваясь. — джессика, — закатывает глаза, но делает вид, что не слышит. — джессика! Останавливается с желанием хорошенько кого-то ударить, оборачивается, но встречает перед собой лишь едва сдерживаемую улыбку и блеск в голубых глазах. Ударить его от этого хочется еще больше, но она лишь разводит руки в стороны и поднимает брови всем своим существом показывая недовольство — что еще? — это бруклин, — блять, — кухня в другой стороне.в мире есть два типа одиноких людей.