Глаз мой враг

— Экзобиолог? Экзобиолог?! У нас покушения на убийство, а с Земли прислали экзобиолога? Никитин что же, считает нас инопланетными тварями? Передайте, что он выжил из ума! Выдохшись, глава горнопроходческого штаба схватился за сигареты. Но так и не закурил. Он втянул душистый воздух, мотнул головой и неохотно спрятал пачку в карман. — Привыкайте теперь, как вас… Кузнецов, — бросил он. — В ясную погоду открытый огонь запрещен, работы по камню запрещены, перегрев установок нежелателен. Эфирные масла испаряются, а они здесь не чета земным. Чувствуете, как пахнет? Дмитрий чувствовал. Пахло остро, резко и одуряюще. То ли эвкалиптом, то ли ментолом, а может, и тем и другим, и чем-то еще, неуловимым, степным, цветущим… Они стояли на небольшом плато, которое заканчивалось обрывом. На соседнем плато, побольше, жались друг к другу палатки. Внизу в сухом безветрии замерли травяные волны. Над лугом дрожало густое стеклистое марево. — А все-таки, — осторожно сказал он, — почему вы считаете, что все эти… происшествия — покушения на убийство? Кому здесь покушаться? И чего ради? — Сейчас объясню, — вздохнул начальник штаба. — Берите своего сыщика, и пойдем. Меня, кстати, Николаем зовут. * * * «Пускай себе думают, что я выжил из ума». Старик Никитин так и сказал, отправляя Дмитрия на Алтайну. Пророк, однако. Еще он сказал, что с обязанностями детектива отлично справится Авесян, а Дмитрию вручил главный инструмент. Дистанционный портативный энцефалограф. Дмитрий нес тонкий щуп-улавливатель, как трость, и посматривал на дисплей. Показатели колебались и менялись, но в целом прибор пока замечал только нормальные мозговые волны. Здоровые. Человеческие. — Наша задача — пройти насквозь до той стороны скалы. — Николай кивком указал на отвесную красновато-оранжевую стену из сплошного грубого камня. — Идем не по прямой, плюс есть пустоты. Они как колодцы. Увидите — ровные такие дыры. На самом деле внизу их целая сеть — пустот этих… Но внизу не годится. Скучно, понимаешь ли. Дмитрий хмыкнул. Из уст инженера-геолога прозвучало это странновато. Но реальность была прозаичнее некуда. Как только стало ясно, что на Алтайне умеренный климат и кислородная атмосфера, сюда ринулись дельцы всех мастей. Жить здесь постоянно люди не смогли бы еще долго — каждые четыре местных года солнце входило в активную фазу, и радиация делалась разрушительной. Зато построить парк развлечений прямо в скале — это пожалуйста. — Тут еще в чем загвоздка — мы не можем командовать, — Николай свернул в узкий темный проход, не сразу заметный в сочных оранжевых лучах. Щелкнул переключатель, и в руке главы штаба загорелся фонарь. — Все работы — по плану «ЛАС-Энтерпрайзес». Они получили разрешение, заплатили налог и могут делать с этой горой что захотят. Логистика — за их счет, аппаратуру закупают они… Спасибо хоть позволили нам присоседиться. — А вы ученый? — полюбопытствовал Авесян. — Все мы ученые, — Николай на миг остановился, обернулся и сверкнул крупными зубами в улыбке. — По образованию. А получатся какие-то исследования сверх необходимого или нет — это как повезет. С «ЛАС» вот повезло. Все эти каверны, эфиры, газы — они «ЛАСу» сто лет не нужны. Лишь бы для людей безопасно. А что вы хотите? Время марсоходов уплыло, чистая наука прибыли не приносит. Но нам дают и анализы проводить на их аппаратуре, и замеры… — И как? Нашли что-то ценное для науки? — по тону Авесяна ясно было, что спросил он лишь для поддержания разговора. — Для науки, молодой человек, ценно все. Особенно на экзопланете земного типа. Здесь же и флора своя, и фауна… специфическая! А черта с два она кому-то нужна, если это нерентабельно! — Голос Николая, отраженный в тесноте коридора от стен, казался сварливым до невозможности. — Ну летают стрекозы размером с овчарку. Подумаешь! Не агрессивны, на мясо тоже не годятся. В утиль! Вы экзобиолог, говорите, Кузнецов? И как вам такой объект? — Точно не агрессивны? — насторожился Дмитрий. — Может, это они?.. — Люди отделались ушибами. Даже переломов нет. Да и боятся нас эти стрекозы. Порхают себе где-то внизу, питаются травой, а может, еще чем… Недосуг нам за ними наблюдать. Вот вы и займетесь, Кузнецов! Нет, это додуматься — прислать экзобиолога вместо сыщика! Старик опять начал кипятиться. А Дмитрий подумал, что Никитин, пожалуй, был прав. Задача и впрямь для экзобиолога. Ход закончился внезапно. Свет фонаря затмил неяркие лучи, проникающие сквозь трещины в своде пещеры. Николай сделал знак остановиться, и… Колодец. Бесформенная яма чернела в двух шагах, преграждая путь. В поперечнике она достигала метров десяти — даже ход в этом месте расширялся, превращаясь в неряшливый пыльный грот. На ту сторону вел прочный деревянный мост. Николай нагнулся, отсоединил крепления и легко поднял его одной рукой. — Вот так все было, когда в колодце нашли человека, — он прислонил доску к стене. — Нашего специалиста по грунтам, Ленчишина. Он вам сам расскажет, что с ним приключилось. Лежал он на дне, ровно посередке, в камнях. Вытащили — два синяка да ссадина. Ничего не помнит. Уснул в лагере, проснулся здесь. А теперь сами скажите, мог он так удачно упасть? И Николай щелкнул переключателем, направляя луч фонаря вниз. — Твою налево! — озадаченно прокомментировал Авесян. Дмитрий только присвистнул. Вспомнился университет. Экзобиофак размещался на десятом этаже. Высунешь голову из окна — почти такая же картина: высота и отвесная стенка… — Кто-то его туда спустил, — уверенно сказал Авесян. — Но почему вы считаете, что его пытались убить? Хотели бы убить — просто швырнули бы вниз. — Эта ветка туннеля сейчас простаивает, бурим соседнюю, — Николай вернул мост на место. — Сойдемся с этой примерно через месяц, если все будет нормально. Ленчишина нашли чудом. Да это не просто покушение, а садизм какой-то — похоронить живьем в яме! И я бы первым начал искать негодяя среди его врагов, если бы случай не повторился. Мы теперь каждое утро по полчаса обходим туннели перед отбоем, в каждый колодец заглядываем! — Утро? Перед отбоем? — заморгал Авесян. — Именно. Днем, молодой человек, работать все равно нельзя из-за испарений. Малейшая искра или просто перегрев — и все сгорим заживо. Это я специально проснулся, чтоб вас встретить. А для наблюдений ждите ночи. И только теперь Дмитрий понял, что в лагере горнопроходцев действительно как-то тихо. М-да, кое из кого сыщика не выйдет, как ни старайся… Вся надежда на приборы. Он посмотрел на дисплей энцефалографа. Тот работал как часы. «Видел» даже спящих в лагере неподалеку. — Спасибо. Подождем, — сказал Дмитрий. — А пока, пожалуй, я спущусь в долину и погляжу на ваших стрекоз. * * * Узнав, что вниз ведет узкая, но безопасная тропа, он не стал просить включить подъемник. С горы спустился чуть ли не вприпрыжку — соскучился в тесном кабинете по беготне. На обратном пути ощутимо закружилась голова. Уже вечерело. Расплавленный оранжевый свет заливал все вокруг. И не было от него спасения: на тропе — ни деревца, ни кустика, только красноватый камень, рыжее небо и неумолимый раскаленный диск над головой. Запахи эфирных масел так приелись, что уже почти не ощущались. Лишь давали о себе знать жжением в носу и в горле. Путались мысли. Стрекозы оказались хищными. Хищные стрекозы… он впервые такое видел. Мощные паучьи жвала и лапы с крючковатыми тонкими когтями. Животное — язык не поворачивался назвать это насекомым — схватило мелкую зверушку вроде мыши-полевки и проглотило за секунду… За поворотом возникла туша стрекозы. Дмитрий отшатнулся, оступился и чуть не полетел вниз. Опустился на корточки, потом плюхнулся прямо на разогретую тропу. Нет. Показалось. Это был камень… Стрекозы хватали людей и сбрасывали их на камни… Как проверить, может ли стрекоза поднять человека? Мушки перед глазами делались гуще. В уши точно насыпали живого черного песка. Почему именно черного? Почему на этой планете нет песка? Ямы могли возникнуть… Дмитрий потряс головой. В голове чуть прояснилось. Ах да… это просто налетел ветерок. Черный песок оказался летучим. Сдуло… — Поля асфоделей какие-то. Аид, блин! Туда в противогазе нужно ходить! — добравшись наконец до плато, он обливался потом, а в мозгу все еще бродила непонятная чушь. Аид, надо же. Тьфу. После такого и в колодец влезешь — не заметишь. Вот только отсутствие переломов этим не объяснить… м-да… Дмитрия встречал инженер, одетый в форму «ЛАСа». В отличие от Николая, говорил он мало. — Это с непривычки. В следующий раз не задерживайтесь в долине. Мы начнем бурить, когда сядет солнце. Будете смотреть? — Да, наверное… Получается, исчезновения бывали прямо в рабочее время? — Дмитрий запоздало вспомнил фразу главы штаба «проверяем колодцы перед отбоем». Инженер поморщился. — Бригады ночью работают в две смены. У кого-то это рабочее время, у кого-то свободное. Момента исчезновения никто не видел, а жертвы ничего не помнят. — Не помнят, даже если не спали? — удивился Дмитрий. Но отголоски недавнего головокружения тут же напомнили, что помутнение сознания здесь — не редкость. — Так будете смотреть? Если да, возьмите в штабе респиратор. И подходите. Инженер повернулся и зашагал туда, где за краем плато в колоссальной расщелине виднелась платформа проходческой установки и копошились миниатюрные фигурки. Дмитрий не сразу рассмотрел узкий перешеек, ведущий в недра горы. Солнце упало за горизонт резко, точно его выключили. * * * Разговаривать не получалось. Грохот стоял такой, что впору было просить не респиратор, а беруши. Тем более что в респираторах не работали даже сами проходчики. Кто-то сдвинул маску под подбородок, кто-то натянул на лоб. Бригада состояла всего из шести человек: четверо «ЛАСовцев», Николай и еще один наемный экзогеолог. Похоже, в штате «ЛАС» были только инженеры-строители, а специалистов по планетным недрам каждый раз нанимали отдельно в зависимости от задачи. Дмитрий не успел ничего уточнить. Включили установку, и воздух наполнился ревом и пылью. В саму выработку их с Авесяном не пустили. Пришлось стоять на узком выступе возле расщелины и наблюдать. Бригада работала так слаженно, что не нуждалась даже в жестах. Каменная крошка сплошным потоком сыпалась вниз, сминая масличные цветы. Вернулся снесенный ночным ветром запах. «Черта с два тут можно кого-то похитить», — уныло подумал Дмитрий, теребя ненужный респиратор. Авесян попытался втолковать что-то знаками, но махнул рукой и бросил. Энцефалограф исправно фиксировал мозговые волны и бодрствующих, и спящих в лагере. Мысль упорно возвращалась к стрекозам. Днем он смог подобраться совсем близко к ним. Но не засек даже малейших зачатков разума. «Обследуй все до букашки. Без шуток — когда-то же должен состояться первый контакт», — сказал профессор Никитин, инструктируя его перед вылетом. «Иной разум может работать как угодно. Не факт, что его зафиксируют наши энцефалографы. Даже скорее нет, чем да», — ответил тогда Дмитрий. «Безусловно. Но мы должны сделать все, что от нас зависит. За сыщика побудет Авесян. На тебе — версия с иным разумом»… …Грохот вдруг резко прекратился. Сквозь утихающий звон в ушах донеслись возгласы. Авесян первым бросился в расщелину. Остро пахло мокрым мелом. Густой воздух защипал глаза, стоило пройти вглубь десяток шагов. От фонарей было светло как днем. Прожектор над буром смотрел вниз. — Надеть респираторы! — крикнул Николай. Вернулось знакомое головокружение. Черт, это еще откуда? Здесь же нет эфирных испарений… Дмитрий кое-как натянул респиратор. Пальцы были как ватные. — Поздно, уже надышались, — сказал кто-то, заглядывая вниз. Там, под концом горизонтального бура и прожектором, чернел колодец. Массив над ним треснул пополам — глубокая и страшная щель, словно гора собиралась вот-вот расколоться на части. На дне еще грохотали камни. — Чего надышались? — спросил Авесян. — В колодцах скапливается какой-то газ. В целом безвредный, но может… Камни все грохотали. Казалось, на дно колодца сходит лавина. Но чему было сходить с отвесных стен? Какой-то газ. Выяснять подробнее — нерентабельно. Проще нацепить респираторы. Тут Дмитрия качнуло так, что он схватился за выступ. Шершавая поверхность холодила пальцы. Скала норовила уплыть куда-то в сторону. Вот она мягко дрогнула и начала подниматься… чьи-то руки вздернули его вверх, не давая упасть. — Надышался, — повторил Николай. — Выйди на воздух, Кузнецов. — Почему никто… не предупредил? — Дмитрий не спешил расставаться с надежной опорой. Он посмотрел на дисплей энцефалографа. Там отображалось и «поплывшее» сознание, и нормальные волны, и много-много подрагивающих переходов от сна к бодрствованию… Камни все падали. — Почему все просыпаются? — заплетающимся языком пробормотал Дмитрий. — Их разбудил грохот? — Кого? Лицо Николая выплыло из неверной пляски света и теней. Тонкие морщины казались черными. — Тех, в лагере. Которые еще спят… — Никогда не будил. Сбоит твой прибор, Кузнецов. Мы в скале. Думаешь, он засечет кого-то на таком расстоянии и через слой камня? — Но он засекает… Десятки, даже сотни сигналов. Смена частот. Пробуждение. Наберется ли во всем лагере столько людей? Прибор видел их так ясно, точно они стояли рядом. А внизу — в долине — он счел разумным одного лишь Дмитрия. И не заметил поблизости ни одного мыслящего существа. Как он мог видеть сквозь камень, но слепнуть на открытой местности? Дмитрий резко выпрямился. Тело отозвалось мерзкой дрожью. В голове точно колыхался кисель. А в колодце все гремели, сыпались потревоженные буром… …обломки? Булыжники? Прошло уже несколько минут с тех пор, как выключили установку. — Что там? — произнес Дмитрий. — Вы смотрели? — Обвал, — неуверенно сказал кто-то. — Бывает… Теперь молчание нарушал только тяжелый грохот камнепада. — Обвал чего? — вдруг послышался голос Авесяна от самого колодца. — Края не осыпаются! * * * — Второй прожектор включите! — Что на сейсмометре? — Да какой прожектор, выводим установку из туннеля! — Не паниковать! Это не землетрясение! В воцарившемся молчании перестук падающих камней начал затихать. — И без землетрясения обвал может быть… — сказал кто-то в полумраке за установкой. — Пройдем над пещерой, слой камня не выдержит, и ау. — Пока что мы очень удачно уткнулись в пещеру, — решительно ответил Николай. — Да прожектор включите наконец! Он подошел к дыре в камне, заглянул вниз… и вдруг, выругавшись, схватился за респиратор. Но маска сидела как влитая. Николай протер глаза — блеснули выступившие слезы… — Что там? — нетерпеливо сказал Авесян. — Молчите. Не двигайтесь. Сейчас увидите. Медленно и осторожно, точно садился на тонкий хрусталь, глава штаба опустился на пол у колодца. Ничего не понимающая бригада последовала его примеру. Шли минуты. Ничего не менялось. Камни грохотали. Пару раз кто-то порывался что-то спросить, но был остановлен красноречивыми гримасами Николая. Перестук при всей своей неоднородности оказался довольно монотонным звуком. Казалось, камни сыплются то громче, то тише, то быстрее, то медленнее… Шум плыл и множился. Пространство плыло тоже. Вот сидящий Николай вдруг всем корпусом качнулся к пропасти… Нечетким от головокружения зрением Дмитрий увидел, что так и есть. Глава штаба медленно лег на спину… и поплыл к краю. Мелькнули белые отростки, похожие на корневища. Ноги Николая скрылись в колодце. Никто не проронил ни слова. Стараясь не шуметь, Авесян первым подкрался к дыре и заглянул внутрь. Катастрофы не произошло. Что бы там ни творилось, оно не осыпалось прахом под взглядом человеческим. Остальные члены бригады сорвались с мест и бросились к колодцу. Камни не сыпались. Они скользили по отвесным стенкам на длинных и тонких белых щупальцах, как бусины по ниткам. Они меняли форму… нет, это просто шевелились верхние части их панцирей, неотличимые от угловатых булыжников. Они аккуратно спускались на дно колодца, и эхо усиливало легкий перестук. Затаив дыхание, все следили, как Николай опускается все ниже — Гулливер, влекомый лилипутами. Наконец он оказался на дне. Его пронесли еще немного и положили в самом центре колодца. Положили, видно, не церемонясь — он болезненно охнул и тут же вскочил как ошпаренный. Посыпались камни. Панцири сложились, притерлись, щупальца втянулись — и вот уже яма представляла собой до тошноты обыденную картину: пустой колодец с кучей булыжников на дне. — Ну? Поняли теперь? — Николай запрокинул голову и сощурился. — А вы-то поняли? — не удержался Дмитрий. — Экзобиологу здесь самое место!