6 дней, 7 ночей

But just because it burns Doesn't mean you're gonna die You've gotta get up and try, try, try

Стайлз тоже оборотень. Вот только меняет его не луна, а ночь. Пусть и не совсем привычно в понимании волка, и всё же Дерек мог бы заметить раньше. Но и это не самое удивительное в мальчишке. Разобравшись с канимой, Дерек приходит к нему расспросить про Эрику с Бойдом – Стайлз последним видел сбежавших бет. Вроде бы не слишком поздно – на часах четверть первого – но Стайлз уже спит. Будить его после стычки с Арджентами не поднимается рука даже у Хейла, и Дерек, бесшумно протоптавшись в комнате несколько минут, уже собирается уходить, когда Стайлз вдруг отчётливо произносит: — Джексон. Хейл замирает. Присматривается, понимает, что Стайлз просто разговаривает во сне, и возвращается к окну. А мальчишка, шумно выдохнув и заметавшись в постели, торопливо шепчет: — Ты нужен… пожалуйста… Джексон. Дерек в раздражении дёргает плечом и, не желая подслушивать чужие кошмары, перемахивает через подоконник. Назавтра Дерек подъезжает к школе, но не успевает даже припарковаться: Скотт со Стайлзом вылетают ему навстречу. — Джексон исчез! — с места в карьер выдыхает Скотт. — Как сквозь землю провалился! Дерек переводит глаза на Стайлза – тот светится ярче свежеотполированных фар, кажется, ни ссадины на лице, ни кошмары ему не помеха. Он блаженно потягивается и жмёт плечами: — Одним пафосным засранцем меньше. А мои шансы быть с Лидией подскочили до немыслимых высот. Дерек хмурится: он не понимает, что происходит, но волчьи когти глухо скребут по рёбрам. И дело не в том, что он слышал ночью, – Стайлз просто не станет радоваться таким вещам. Что-то не складывается. * Тем же вечером Дерек возвращается к дому Стилински, но так и остаётся ждать под окнами. Он слышит, как Стайлз беззаботно уверяет плачущую Лидию: Джексон вернётся. Потому что надо быть полным идиотом, чтобы уехать куда-нибудь без неё. А разве Лидия Мартин станет встречаться с идиотом? Даже не видя лица Стайлза, Дерек знает, что тот врёт. Дерек торчит под окнами всю ночь – и когда шериф отвозит домой заплаканную, но притихшую Лидию, и никто не мешает наконец-то разузнать всё про бет, и когда Стайлз, отстучав с полчаса по клавишам ноута, укладывается спать. Час спустя Дерек слышит, как тот успокаивающе бормочет во сне: — Всё в порядке, в порядке… ты в стае… У мальчишки СДВГ и далеко не самая мирная жизнь, ничего удивительного, что ему снятся кошмары. Но когти под рёбрами скребутся всё громче. В полдень громом среди ясного неба возвращается Эрика. Она одна, и она не улыбается, не заискивает, не пытается объяснить. Только как заведённая повторяет на одной ноте: «прости-прости-прости, мне так жаль». Дерек понимает: она останется, даже если он ей не позволит. Сядет под дверью и больше никогда не уйдёт. Дерек смотрит ей в лицо и говорит: — Ты в стае, — и Эрика не улыбается в ответ – прикрыв глаза, несколько раз кивает. Проходит в дом и скручивается на старом диване в клубок. Дерек едва замечает. Он говорит: «ты в стае» – не «ладно», не «так и быть», не «какого лешего» – «ты в стае», и осколки калейдоскопа вдруг складываются в картинку. Стайлз по ночам не теряется в прошлом – он видит на шаг вперёд. Дерек пытается поговорить с ним, но Стайлз ожидаемо «ничего не помнит». Только нахально ухмыляется и заявляет, что в команде Хейла слишком большая текучка кадров – может, стоит предложить им соцпакет? Но подкалывает Эрику так, будто ничего не случилось, и по ровному свету её карих глаз Дерек понимает: та благодарна мальчишке. * Третьей ночью Дерек как часовой стоит под знакомым окном. Ровно в полночь Стайлз вскидывается, выдыхает: «Айзек! Берегись!» – и с самого рассвета Дерек не отходит от Лейхи дальше пятисот метров. Стайлз смеётся и говорит, что Дерек скоро начнёт кудахтать. Но к обеду в багажнике Камаро обнаруживается моток верёвки, и Дерек учится не замечать этот смех. Айзек проваливается в старую охотничью ловушку в лесу, полную рябиновых веток, но даже не успевает отключиться от яда – Дерек вытаскивает его четыре минуты спустя. * Четвёртый день на исходе, и за час до полуночи Дерек, не раздумывая, запрыгивает в окно; устроившись в углу, принимается ждать. На этот раз видения дольше, болезненнее и жёстче. Стайлз мечется в постели долгих девять минут, наконец вскидывается, вцепившись пальцами в простыни, и, тяжело дыша, расширенными глазами смотрит прямо перед собой. В лице читаются беспомощность, испуг и отчаяние. Дереку хочется обнять его за плечи, но он не знает, позволит ли ему этот Стайлз. Он вообще его не знает. И потому, не двигаясь с места, тихо говорит: — Что ты видел. Стайлз вздрагивает и медленно вдыхает, пытаясь пересилить озноб: — Альфы. Пятеро. Послезавтра. И застывает, склонив голову вниз. Дерек чувствует, что больше ничего не добьётся. Он едва ли признается и себе самому, но этот Стайлз пугает его. И в то же время не может не восхищать. Молчаливый, холодный и отчуждённый, он замирает на смятой постели и кажется высеченным из камня. Одновременно хрупкий и сильный, измождённый и несгибаемый, он словно магнитом притягивает к себе и в то же время не даёт прикоснуться. От него веет смирением, мощью и... вечностью; Дерек вспоминает о древних пророках, живших тысячи лет назад. Наутро мальчишку нельзя узнать – с шальной улыбкой от уха до уха он скачет по дому, как полугодовалый щенок, сваливая на кухонный стол ножи, верёвки и стрелы, ворох рябиновых веток и сухой аконитовый цвет – где только умудрился достать?.. Свалив всё вперемешку, принимается за работу; во взгляде блестит лихорадочное веселье. — Это будет славная охота, — цитирует Стайлз, затачивая рябиновый прут. Дерек надеется, одно окно Стайлз всё-таки оставит открытым. * Следующей ночью Стайлз открывает глаза, ясные, будто и не спал вовсе, и не глядя на Дерека, уставившись в потолок, произносит: — Скотт вернётся. Дерек уходит, едва светает. Ему в спину летит жизнерадостный смех: — Пусть захватит учебник химии! Харрис обещал локальный Армагеддон, а я не хочу играть за Уиллиса!.. Скотт, серьёзный, собранный и непривычно хмурый, уже ждёт на пороге сгоревшего дома, и Дерек, даже не удосужившись выслушать мотивы и оправдания, коротко кивает: — Самое время. Я рад. * Шестой ночью Дерек сидит на полу, сцепив пальцы в замок, и смотрит, как Стайлз тонет в кошмаре. Он сидит так уже пятнадцать минут, дожидаясь конца, но Стайлз только мечется сильней, стискивая тонкое одеяло, и шепчет что-то бессвязно и умоляюще. Дерек не выдерживает: скользит вперёд и, ухватив за плечи, встряхивает мальчишку, выдёргивает его из сна. Стайлз подрывается на постели. Вцепившись ему в руки, смотрит невидящим взглядом и задыхается так, будто проплыл под водой стометровку. А потом, прикрыв глаза, обессилено приваливается к его плечу. Его мелко трясёт, футболка насквозь промокла от пота. Дерек не уверен, что вправе, но всё равно, выждав пару минут, осторожно отстраняет его и тянет влажную майку вверх. Стайлз покорно поднимает руки и тут же весь идёт мурашками. Ёжится, зябко обхватывает себя за плечи. Дерек пытается поймать его взгляд – бесполезно, Стайлз не отворачивается, но всё равно словно ускользает куда-то. Дерек чертыхается в голос, стаскивает собственную футболку и неловко цепляет её на Стайлза – она больше в полтора раза, и тот кутается в неё, как в плед, как будто в комнате минус двадцать – и всё так же слепо таращится в темноту. Дерек смыкает зубы, аккуратно устраивается на узкой кровати и притягивает к себе мальчишку. Перехватив через талию, крепко прижимает спиной к груди. Стайлз не сопротивляется, не возражает. Закрыв глаза, выравнивает дыхание и пульс. Вряд ли спит, но хотя бы не бьётся в этих своих видениях. Дерек обнимает его ещё крепче и упирается носом в тёмный затылок. Стайлз не произносит ни слова. Бледные солнечные лучи просачиваются в окно; Дерек неловко выпускает Стайлза и поднимается. Тот садится на постели, неподвижно сидит так несколько минут и наконец смотрит в упор, тяжело и устало. Размыкает сухие губы. — Не ходи, — говорит Стайлз, и сиплый, надтреснутый голос пугает куда больше самих слов. Дерек не спрашивает, что тот видел. Достаточно и того, что за окнами расплёскивается серый рассвет, а Стайлз не улыбается. Даже не пытается улыбнуться. Дерек решил всё ещё вчера, но сейчас ловит себя на том, что не хочет, не может оставить Стайлза в таком состоянии. Потом вспоминает, как тот затачивал прутья, готовясь к защите, и только качает головой. Стайлз больше ничего не говорит. Опустив плечи, смотрит на него пустым, безжизненным взглядом. Дерек чувствует: ему нельзя вот так просто уйти. Нужно что-то сказать, что-то сделать, и Дерек судорожно перебирает – пожать руку? обнять? потрепать по плечу? Сказать спасибо, или что всё будет в порядке? Но Стайлз молчит, и в его тишине слова кажутся глупыми и бессмысленными, и Дерек шагает вперёд, не думая ни о чём, склоняется и целует его. У Стайлза сухие холодные мягкие губы, и он не шевелится, не отвечает и не закрывает глаз. Но уходя Дерек не жалеет о сделанном. * Дерек возвращается через неделю. Он не побеждает – но и не проигрывает. Он отвоёвывает, отгрызает свою территорию, и пусть это крохотный городок Бейкон Хиллс, это его дом. Да и на большее он просто пока не способен. Он весь в крови, и хромает на правую ногу. Укусы альф будут затягиваться не один день. И надо бы отмыться, сменить порванную одежду, хоть как-то привести себя в сносный вид, но внутренний волк неодолимо ведёт знакомой дорогой. Он с трудом забирается на второй этаж. Но преодолев подоконник, так и остаётся стоять у окна. Стайлз сидит на кровати, подтянув колени к груди и скрестив на них руки. Не Стайлз даже – его бледная тень. У него чёрные круги под глазами, заострившиеся скулы и почти прозрачная кожа. И без того резкие черты стали ещё острей. Дерек понимает: он не спал всё это время, и едва ли хоть что-то ел. Что-то колючее, болезненное и вместе с тем радостное ворочается под рёбрами. Дерек стоит, не шевелясь, глядя, как с тощего плеча сползает его собственная футболка. Словно очнувшись, Стайлз осторожно поднимает взгляд, несколько секунд немигающе глядит на него и роняет голову на руки, но Дерек успевает заметить нервную кривую усмешку. Он хромает к кровати, тяжело опускается на неё и тянет мальчишку за собой. Стайлз подчиняется, тихо ложится рядом. Замирает, опустив ладонь на солнечное сплетение, слушает три удара сердца. А потом выдыхает – и обхватывает, обнимает, жмётся к нему, стискивая до боли в покорёженных рёбрах, вцепляясь в спину, прижимаясь так, словно решил раствориться в нём. И едва уткнувшись ему в шею, отключается. Куда больше похоже на обморок, чем на дрёму. Дерек обнимает его в ответ, снова упирается носом в макушку – привычно, будто делал это тысячу раз – и позволяет себе забыться. Всё закончилось. Им обоим нужна регенерация – и хороший сон. Стайлз тоже оборотень, и он по-прежнему меняется каждую ночь. Но Дерек рад, что теперь знает его настоящего.