и когда ноги мои лижет рассвет

каркат глупо улыбается и подставляет расставленных два пальца, бьётся ими три раза – высекает три ромба. он учит эридана мойрейлу и учится мойрейлу сам; эридан состоит из воды, кофе и сигарет, из эмоций, пурпура, из деталей, которые щемят сердце почему-то. из мыслей, вакуума и звёзд, и в нём настолько пусто, что полно. или настолько пусто, что полно? определиться не выходит. эридан не получается в словах – они иногда заканчиваются. тогда каркат садится плечом о плечо, тяжко вздыхает, говорит, что всё уже высказал и хочет пищать, как личинка. эридан говорит: «ну так пищи». каркат вздыхает, вдыхает и тычется башкой в плечо, и правда ведь пищит. тихо, восторженно, и это почему-то выходит больше слов. эридан не получается в мойрейле. потому что он кажется слишком своим для того, чтобы быть кем-то (кем-то строго и вообще кем-то, а не куском души, сцапанным и впиханным в тело на насмешку, но главное, главное отданным). эридан говорит, что не пробовал краблоков в своей жизни – каркат моргает, ещё, пихает его в плечо и обещает, что исправит это, через пару пузырей снов исправляет. они оба в розовом соку, липком, сахарном, на самом деле он и не розовый, а какой-то непонятный. вытирают друг другу рты и моют руки, тоже то ли себе, то ли друг другу. эридан не получается в эридана. он, конечно, не тот, кого знал каркат, и это на самом-то деле смешно и неиронично иронично, что они столкнулись, но разве это важно? прячутся под одеялом у вселенной, рассматривают картинки своего прошлого, много говорят и пьют какао на подогретом молоке. вместе не засыпают и не просыпаются. отчаянно кажется (каркату), что порознь они не были – и не будут. иногда его топит, топит, топит под липкими волнами – то ли розовые, то ли какие ещё, непонятно. он не выбирается, заворачивается в плащ эридана, потом плащ сгорает, и каркат заворачивается в эридана, и ему так хорошо, что он чешет за плавником и портит укладку, а потом устраивает голову над грудью совсем. наслаждается урчанием. наслаждается ощущением того, что захлёбывается, и боится ведь воды, а эридана, который вода, и нежно-розовой рассветной пены не боится. наслаждается локонами под пальцами, жестковатыми, вьющимися. наслаждается чужими кольцами, за которые его волосы цепляются и дерутся. каркат учит эридана мойрейлу и учится мойрейлу сам; каркат глупо улыбается и подставляет расставленных два пальца, бьётся ими три раза – высекает три ромба.