Оттенки повседневности

kuroiumi 黒い海 - asleep BTS Namjoon - Reflection

Хакён чувствует себя неважно. Беспричинная грусть окутывает вуалью его плечи, проникает в голову и сердце, наливает тело неприятной тяжестью, царапает цепкой шершавостью все доступные ему эмоции и чувства, просачивается в поры через слои одежды, и нарастает как слой штукатурки, затвердевая слой за слоем, давит нарастающим весом. Хакён чувствует себя растерянно и… одиноко. Когда человек чувствует себя одиноко и ему хочется внимания, разве не самое правильное пойти в люди и высказать это желание прямо? Но, кажется, не сейчас. Хакён чувствует себя почти неживым. Когда Хакён забывается посреди дня и, будучи окружённым людьми, погружается в себя, окружающая действительность и происходящее выглядят и ощущаются как заторможенные смазанные кадры чёрно-белого кино через звуконепроницаемое, запачканное уличной пылью и грязью стекло. Хакён решает, что сейчас ему нужно побыть одному. Облачается в светлые джинсы, белую обувь и белую летящую рубашку, которая от дуновения ветра так приятно ласкает кожу. И прокладывает маршрут вникуда. Улыбается касающимся кожи щёк солнечным лучам, дышит пылью улиц, вслушивается в звуки копошащегося города. Шуршит тканью джинс при ходьбе, давит рассыпающиеся комочки грязи и камешки подошвой, ловит пальцами скользящие струи воздуха, касается щербатых от воздействия погодой и временем кирпичей, тянет носом возникающие запахи. Шагает размеренно. Наблюдает: группа школьников задорно спорит на какой фильм пойти; парень со сбитым дыханием и едва различимым румянцем осторожно касается руки своей спутницы; плывущий в своём музыкальном вакууме с отсутствующим взглядом одиночка; прыгающий в восторге ребёнок, у которого ещё столько неизвестного впереди; женщина с аккуратным пучком на голове, в пёстром лёгком и удобном платье и мятым кусочком бумаги в руках… У каждого своя жизнь. Замирает неподвижной статуей, чтобы вобрать все эти мелочи, в которых жизнь. Не замечает, как теряет самого себя. Расползающиеся паучьи лапки наступающей темноты взбираются по ткани его джинс незаметно, забирая оставленные следы солнечного тепла. Вздрагивает и покрывается мурашками на открытом участке аккуратной шеи, куда коснулся долетевший вечерний сгусток холода. Вздрагивает и слышит свой вздох слишком громко, словно очнувшись. Держит спину ровно и возвращается домой тенью, облачённую в выделяющееся белое пятно одеяний. Хакён старается, чтобы ничего не изменилось, не сказывалось на привычной жизни и работе, не показывает состояния. Старается, по крайней мере. Но не осознает одного: за привычным шумом и речью он необычайно тих. Пространство и пол не вибрируют от его приближения и нахождения. И это чувствуется. Тэгун скрипит дверью, натыкается на затылок и удобно распластавшееся тело. - Подвинься. Вот так, не спрашивает, почти приказывает. Хакён не открывает глаза, лишь вздыхает глубоко и двигается в сторону. Кровать проминается под весом Тэгуна, и Хакён не уверен: а хочет ли он в действительности сейчас чьего-то присутствия? Тэгун молчит и смотрит внимательно, касается сложенных в замок смуглых пальцев на животе. Хакён никак не отвечает. Удаляющиеся шаги, щелчок замка, глубокий вздох, полный облегчения. (не тут-то было.) Шлепки босых ног по полу, шаги уверенные и бескомпромиссные. Мягкая флисовая ткань хонбинового худи. Бесцеремонно подхвачен сильными руками и поволочён куклой куда-то. Хонбин не спрашивает, раздевает и обнажает смуглую кожу. Заталкивает под тёплые струи воды, зашагивает рядом. Хакён не сопротивляется и не пытается возражать. “Хакён не должен чувствовать себя одиноким”. Человек, что пуще других мемберов в руки не даётся, такой заботливый сейчас – удивляет. Хакён молчит и долго-долго смотрит открытым взглядом распахнутых глаз в лицо столь же молчаливому Хонбину. Тот не отвечает даже взглядом, лишь (всё так же бесцеремонно) намыливает и вспенивает стайками мыльных пузырей химическую эссенцию хвойных запахов на чужой коже. Открытая дверь ванной обдаёт запахом чего-то свежеприготовленного и горячего. Усажен на диван важным и значимым звеном связи шести человек и пяти любящих его сердец. Жуёт благодарно, но совершенно не ощущает вкуса. Замирает с занесённым столовым прибором, чтобы внимательно посмотреть каждому по очереди в лицо. И выдаёт еле слышную просьбу: - Обнимите меня. Как он может чувствовать себя неживым будучи заключённым в объятия пяти неберазличных ему человек? Зажат в тиски касающихся пальцев и тел, но рад и счастлив этому безумно. Брошен на кровать и придавлен кучей мала. Сотрясает воздух самым искренним и счастливым смехом. Тянется потрепать каждого по голове: Воншика, что ластится щекой, Тэгуна, что поводит пальцами по обнажённому животу, Хёка, что лежит прижавшись молчком и ухватив его за руку, Хонбина, что отвоевал больше всех хакёнова тела и гордо возлежит в аккурат на груди в районе бьющегося сердца, и Джэхвана, что нацеловывает нежно его ямочки на щеках. Иногда просто нужно почувствовать себя нужным. Иногда просто нужно, чтобы о тебе позаботились.