//Take you like a drug Taste you on my tongue//
Тони Старк — человек с большой буквы. Тони Старк — тот, кто практически ежедневно спасает сотни, если даже не тысячи людей. Тони Старк — Железный человек во всех смыслах этого слова. У него холодный, словно железо, разум и под стать ему такое же железное сердце. Он никогда не влюбляется, да и что само по сути слово «любовь» означает? Набор химических реакций, не более. Тони Старк не привык заботиться о ком-то в первую очередь, переживать днями напролет, нет. Своя жизнь — вот основная прерогатива, а все остальное — после. А еще он терпеть не может идти против своих принципов: ни ради кого-то, ни ради даже самого себя. Но отчего-то идет, каждый чертов раз проклиная себя за тот день, когда ступил на порог дома Паркеров. Тони срывает все свои важнейшие встречи, летит чуть ли не на другой конец страны, когда ему, Питеру, нужна помощь: будь то сломанная нога или очередная не особо удачная попытка быть поистине нужным городу супергероем. Старк ругает и Питера, и себя, в первую очередь, но все равно всегда приходит на помощь, что бы то ни было. Тони Старк не любит впускать в голову лишние мысли, особенно на работе, но в последнее время о Паркере он думает слишком часто. Все ли у него хорошо — когда идет работа над сборкой очередной какой-то замудренной машины; нет ли проблем в школе из-за частых прогулов (и, это между прочим, его вина, черт побери) — когда делает небольшой перерыв за чашкой крепкого кофе. И это, должно быть, в порядке вещей. Питер все-таки его подопечный, а Тони не такой уж бесчувственный чурбан. Старк признает это как должное ровно до тех пор, пока мысли о пареньке не заходят совсем в неправильное русло. Порой, когда он забегает к нему в офис после занятий, мужчина готов прямо здесь упасть на колени и молиться всем ему известным богам, забывая о том, что по сущности своей — убежденный атеист, потому что Питер не додумался завалиться прямо в костюме паука, который Старк ему, к слову, собственноручно сделал. Тони и не думал тогда (да и сейчас бы был не прочь) о том, что костюм так выгодно облегает все филейные части подтянутого тела, а он, держась где-то на грани, зачастил мыслями о том, какой все-таки его мальчик красивый и как гармонирует с милым личиком его стройное подкаченное тело. Тони хочется и иногда очень сильно ударить себя по лицу за подобные смелые мысли, которые уже давно вышли за грань допустимого, обозначенной им самим. Он же еще ребенок, Тони, ты гребаный извращенец. Но этот ребенок так хорош, даже слишком, и он понимает — такое себе оправдание. Тони Старк — Железный человек во всех смыслах этого слова. У него холодный, словно железо, разум и под стать ему такое же железное сердце. Жаль только, нервы не такие, как оказалось, железные. Мужчина смотрит на своего мальчика чаще, чем следует, думает о своем мальчике чаще, чем следует, касается его чаще, чем следует. Ему только на руку, что Питер всегда лезет обниматься: при каждой встрече и при каждом расставании, когда ему радостно, когда грустно, когда… когда просто хочется, потому что это Мистер Старк. И Тони не упускает шанса огладить широкие плечи, лопатки, спускаясь, едва касаясь поясницы, а на периферии ловя эфемерный запах его Питера, утыкаясь носом куда-то в основание шеи. Их объятия далеко не похожи на дружеские или даже на объятия отца и сына, это поймет даже самый отсталый идиот, а уж Питер подавно. Но Тони живет, пытается жить этой тонкой и хрупкой, как лед, иллюзией, хватаясь за нее обеими руками. Старк знает, Питер — неглупый парень, но тот молчит, а вместе с ним молчит и сам мужчина, медленно сходя с ума с каждым днем все больше, больше и больше. Это не похоже на любовь, скорее на необходимость. На зависимость. Питер Паркер — самый сильный наркотик с удивительно быстрым привыканием. И Тони по неосторожности своей принял его внутривенно, требуя с каждым днем все большей дозы. А Питер дает мало, невообразимо мало. Тони Старку не нужно повторять дважды, и когда Питер, аккуратно поднявшись на носочки, нерешительно касается пересохших губ мужчины своими, он срывается окончательно. Старк целует грубо, мокро, жадно, зарывается мозолистыми пальцами в короткие волосы и оттягивает их назад, вынуждая паренька закинуть голову еще ниже. Тони целуется слишком властно, слишком горячо…просто слишком, что у Паркера перехватывает дыхание, а кислород в голову поступает едва ли, потому голова начинает кружиться, а мышцы во всем теле приятно расслабляются. Тони Старк никогда не говорит «люблю», но каждый раз между поцелуями шепчет в губы: «Мой». Повторяет снова, зарываясь носом в мягкие волосы, которые всегда пахнут чем-то сладко-фруктовым, а после — куда-то в ухо, шею и мягко проходясь по выступающим сквозь молочную кожу ключицам. И это его «мой» значит гораздо больше, Паркер надеется. Тони Старк — просто ужасный собственник. Питер осознает это в полной мере, когда изо дня в день приходится натягивать на себя одежду с высоким воротом и молиться о том, лишь бы никто не заметил красно-фиолетовых отметин на его шее. Парень каждый раз дуется, когда мужчина самодовольно хмыкает, замечая под натянутым, кажется, по самые уши воротником уже немного пожелтевшие края его «творения». Но в то же время охватывает какая-то странная гордость — только с ним Тони делает вот так. — Если кто-то из одноклассников увидит, Мистер Старк, клянусь богом… — Питер всегда говорит так, никогда не зная, ради чего же он все-таки клянется богом. Знаки протеста иногда нужно проявлять, считает он, пусть даже настолько эфемерные. — Ну, и что же будет, малыш, если кто-то увидит? — Старк улыбается уголками рта. Все давно уже знают, что большую часть времени Питер проводит в «Старк Индастриз» на так называемой стажировке, и мало кому — он просто уверен — придет в голову, что засосы на этом мальчишке мог бы оставить сам Тони Старк. Эта мысль кажется до ужаса абсурдной. Но порой даже самое абсурдное может оказаться вполне реальным. Питер Паркер — самый сильный наркотик с удивительно быстрым привыканием. И Тони по неосторожности своей принял его внутривенно, требуя с каждым днем все большей дозы. Паркер отдает себя всего, всего полностью и без остатка. Его тело, его душа, его сердце и разум — только для него одного, и Тони берет все и сразу. Он каждый раз сходит с ума от такой близости с этим еще совсем юным мужчиной. Старку хочется смеяться, истерично смеяться, потому что это ненормально так сильно нуждаться в людях. В одном единственном человеке. Его мысли — это Питер Паркер. Питер Паркер — как образ жизни, как отдельная религия. Тони пьет много, курит еще вдвойне больше, потому что страшно от себя, в первую очередь, от того, что из себя он не представляет больше ничего как отдельная личность в принципе. Тони кричит, Питер плачет, а потом молча уходит. И все-таки он еще совсем ребенок. Ему тоже страшно, точно так же, как и Старку. Их отношения — а отношения ли? — слишком нездоровые, слишком тяжелые, не такие, каких бы хотел Питер. Паркер никогда не перечит, но всегда уходит первым. А Тони слишком гордый, чтобы просить его вернуться. Тяжело, невыносимо, как во время ломки, но он знает: Питер всегда возвращается. И он возвращается. Снова. Потому что любит? Может. А, может, потому что точно так же зависим от этого невыносимого характером мужчины. Тони обнимает крепко, проводя широкими ладонями по еще не потеплевшим щекам, смазано целует в самый уголок губ, в кончик носа, а напоследок — в лоб. Прижимается еще ближе и тихо-тихо шепчет, будто говоря самому себе в знак подтверждения, «люблю». Тони Старк — Железный человек во всех смыслах этого слова. У него холодный, словно железо, разум и под стать ему такое же железное сердце. Вот только железо вполне можно расплавить. И, к несчастью для Старка, Питер знает как.//I keep on trying to let you go I'm dying to let you know How I'm getting on//