***
Лишь когда часы перевалили за полночь, Эми, наконец, отогрелась. Завернувшись в теплый плед, который просто облюбовала за последние пару месяцев, она наслаждалась сливочным вкусом горячего какао, закусывая белым шоколадом. Хоть Какаши и не любил сладкое, но у него всегда были припрятаны разнообразные сладости, а на полке рядом с молотым кофе теперь стояла банка с какао. И нет в этом никакой тайны — просто Эми обожала сладкое, а шоколад был ее любимым лакомством. Поэтому, всякий раз посещая магазин, Хатаке обязательно наведывался в кондитерский отдел, чтобы прикупить для Канеко очередную вкусняшку. Она часто ходила к нему в гости. Настолько часто, что теперь, когда Какаши оставался один в квартире, ему было непривычно. Не хватало этого тепла и уюта, что волнами излучала Эми. — Может, завтра поужинаем у меня? — с удовольствием вытянув ножки, Эми откинулась на спинку кровати. — А может у меня? — ответив вопросом на вопрос, Какаши отхлебнул горячий кофе. Она очень забавно нахмурилась и попыталась сделать обиженный вид, но мужчина прекрасно знал, что Канеко просто дурачится. В этом вся она: в ее обществе всегда уютно и легко. Всегда хочется улыбаться и радоваться мелочам. — Нет! Я уже начинаю чувствовать себя неловко, — Эми смущенно потупила взгляд, крепче сжимая чашку с дымящимся напитком. — Это почему? — Ну… Кажется, еще немного, и я пропишусь у тебя в квартире, — в ее голосе явно играла неловкость и какой-то непонятный для мужчины стыд. — А что в этом плохого? — уголки его губ едва заметно дрогнули, а светлые брови удивленно взлетели вверх. Это качество в Хатаке всегда обескураживало Эми: он мог быть бесконечно серьезным, но временами позволял себе озорство. В такие моменты он был особенно удивительным. Красивым до бесконечности. Так, что в животе порхали бабочки от одного лишь его взгляда. — Это некрасиво с моей стороны, — справившись с накатившей нежностью, Эми решила, что отступать не будет. — Ты говоришь глупости, — ну вот опять этот собранный и серьезный взгляд. — Какаши! Мне, правда, неудобно… Устало вздохнув, Какаши нежно дотронулся до длинных пшеничных волос Эми, в который раз восхищаясь их мягкостью. Осторожно выделил прядь и, не удержавшись, стал накручивать локон на палец. Это вышло даже автоматически, ведь Хатаке делал так уже сотни раз. Его лицо приобрело задумчивый вид, словно он старался подобрать слова, но, спустя какое-то время, Какаши заговорил: — Знаешь, раньше я находил плюсы в одиночестве. Наверное, потому что не знал какого это: когда рядом находится близкий человек. Но сейчас… Я почувствовал разницу. Пожалуйста, не лишай меня этого. В груди что-то больно ухнуло, а сама Эми чуть не задохнулась от услышанного. Он смотрел на нее с такой добротой и искренностью, что девушка не устояла и, скинув с себя плед, придвинулась ближе. Бесцеремонно, напрочь забыв, что на ней всего лишь мужская футболка, которая так и норовила задраться повыше, забралась к мужчине на колени. Обвив его шею руками, заглянула в глаза. Смотрела долго. Словно хотела что-то найти на дне серых радужек. — Обещаю, — выдохнула в его губы, а потом сразу же поцеловала. Мягко. Нежно. Будто хотела доказать: она не врет и никогда не врала ему. И он ответил, осторожно прижимая ее хрупкое тело ближе, почувствовал, как Эми вздрогнула, когда его рука прошлась вдоль выгнувшегося позвоночника. Дождь не ослаб, даже когда в спальне выключился свет. Все так же упрямо барабанил по крышам домов, словно хотел убаюкать своей мелодией. Балконная дверь осталась приоткрытой всего на пару сантиметров, позволяя холодному ночному воздуху проникать в нагретую комнату. Какаши прижал Эми к своей груди, зарывшись лицом в светлую макушку. По привычке наслаждался тонким ароматом цветов, что всегда исходил от Канеко, но упрямо запрещал себе засыпать. Нет. Им еще рано ночевать в одной кровати. Он обязательно переберется в гостиную, как только дыхание девушки станет ровнее, а она сама не окунется в спокойные сновидения. Наслаждаясь родным теплом, Эми не смогла сдержать улыбки. Ей всегда нравилось, когда Какаши к ней прикасался. Это было так волнующе, что внутри все начинало сладко дрожать. Но сейчас ей захотелось ответить тем же, поэтому Канеко немного отстранилась и мягко обняла его за талию. Вздрогнула. Вместо шершавой поверхности футболки, тонкая ладонь ощутила под собой обнаженную кожу. Это было так непривычно. Наверное, ткань умудрилась задраться, оголяя рельефный бок. Это прикосновение обожгло ее руку, а сердце почему-то пропустило удар. Тишина. Лишь дождь все так же не затихает, а завывания ветра добавляют атмосферности. А она не двигается. Прислушивается к себе и поражается внезапно вспыхнувшим эмоциям. А потом сама не замечает, как пальцы вдруг начинают вычерчивать узоры на обнаженной мужской коже. Ругает себя, но не останавливается ни на секунду. Жар постепенно распространяется выше: от худого запястья к предплечью, огибает ключицы и проникает глубоко под ребра, растекаясь волнующим желанием. Эми даже готова закричать от неожиданности, когда ее рука, словно против воли, повинуясь какому-то неведомому порыву, забирается под хлопковую ткань и уже совсем бесцеремонно вжимается в его кожу сильнее. Поглаживая и дразня. Провоцируя его. Это вышло случайно, чисто на проснувшихся инстинктах. Но видят Боги — это фантастическое ощущение дарило ей неимоверное удовольствие. Осмелев, она переходит на живот, очерчивая каждую мышцу каменного мужского пресса. И в этот момент в голову приходит странное осознание: Какаши не спит и позволяет ей эту шалость. Напрягается всем телом, не понимает, что происходит, но не отстраняется. А когда Эми совсем отдалась своим внезапно проснувшимся чувствам и накрыла его губы своими, зарывшись свободной рукой в густые серебряные волосы, Хатаке несдержанно стискивает упругое девичье бедро своей широкой ладонью. Срывает с ее губ стон, который тут же тонет в поцелуе. В совершенно другом поцелуе. Не таком, как раньше. Ее настойчивость поражает Какаши: Эми прильнула ближе, а потом бесцеремонно закинула на его бок ногу, оттолкнулась и оказалась сверху. Холодные пальчики скользят по напряженному животу, уже не замечая барьера в виде футболки. Подрывая его выдержку. Будто издевается. А когда Эми разрывает поцелуй и плавно опускается к его шее, оставляя после себя влажную дорожку, Какаши не выдерживает и сжимает ее талию. Встречается с ее затуманенным взглядом и подавляет какой-то звериный рык, что так и рвется наружу. В глазах Эми плещется желание. Такое горячее и пылкое, что становится душно, несмотря на приоткрытую балконную дверь. Рев ополоумевшей крови в ушах. Ее обрывистое дыхание. Требовательные ладошки на широких мужских плечах. Он отстраняется. Практически бьется головой о спинку кровати и смотрит на нее снизу вверх: — Остановись, — прорычал сквозь плотно сомкнутые зубы в нескольких миллиметрах ее лица. Но она лишь усмехается и продолжает свою пытку: втягивает кожу его шеи ртом. Опаляет рваным выдохом, а Какаши чувствует, как мурашки пробежали от лопаток к самому копчику. Это было уже слишком. Слишком горячо. Слишком буйно. Эми упивается своей смелостью, влажно проводит языком от ключицы к подбородку и чуть не теряет сознание от низкого стона Какаши. Видимо этот звук отрезвил его: Хатаке вдруг крепко зажмурился, словно старался прийти в себя, а потом, слегка оттолкнув Канеко, вскочил с кровати. Вцепился в подоконник с такой силой, что кажется еще секунда, и его мышцы, вздымающиеся под кожей, просто лопнут. Шумное дыхание Какаши утонуло в гуле непогоды за окном. Лишь крепкие плечи слегка приподнимались. — Какаши… — раздалось совсем рядом, откуда-то из-за спины. — Нет, — бескомпромиссный ответ. Даже грубый. Ставящий точку. Он не потерпит возражений с ее стороны. Запах дождя заполонил собой спальню, и Эми не могла понять, кто виноват в этом. То ли волнующая близость Какаши, то ли усиливающийся за окном ливень. Разбушевавшаяся погода словно услышала ее мысли: черное небо поразил мощный раскат грома, оглушая своим грохотом и заставляя вновь прильнуть к крепкой мужской спине. Она с жадностью втягивает носом аромат любимого человека. До треска в легких. До блаженного головокружения. И в который раз с усмешкой осознает, что никогда не насытится им. Да, ей мало всего этого. Ей нужно больше. Сейчас. В эту самую минуту. Дай ей это, Какаши. Просто сдайся. Но он не идет ей навстречу, а только разворачивается и всматривается в ее разгоряченное лицо. Надеется, что строгость его глаз сможет усмирить ее пыл. Как же он ошибается. Какаши, пора бы уже привыкнуть: Канеко упрямая до невозможного. И она опять доказывает это: пальцы скользнули от бедра к напряженному животу. Выше. Сильнее. Настойчивее. Сломай его, Эми. Сломай, пожалуйста. Пухлые губы мягко касаются подбородка Какаши и продолжают наступление: целуют в уголок рта, а сама Эми вдруг влажно проводит языком по его нижней губе. Углубляется. Доводит до исступления. И Какаши понимает: если она не отодвинется, то все полетит к чертям! — Остановись, прошу тебя, — тихий шепот. Почти не размыкая губ. Но смысл сказанных им слов разбивается о лавину эмоций и будоражащих чувств, что в этот самый момент разрывали ее грудную клетку. Игнорирует. Просто продолжает свой натиск. А Какаши уже ощущал всем своим существом ту тонкую грань, на которой опасно балансировал. Вот оно — сопротивление. Как и полагается опытному воину. Он не отступит, выдержит все. Не позволит Эми совершить очередную глупость. Сжимает челюсти так, что, кажется, зубы сейчас просто треснут. — Нет, — произнесли ее губы. Выдохом. Черт. Черт! — Ты не понимаешь… — его голос охрип от слишком мощного напряжения. Все пытается достучаться до ее одурманенного разума. Хочет, чтобы она очнулась и прекратила пытку. А Эми все равно. Она вновь сближается, на этот раз совершенно опасно ставит бедро меж его ног, касаясь животом его живота и чуть не всхлипывает, когда слышит, как Какаши рвано выдыхает. Он был так чертовски близок к краю. И Эми захотелось жестоко толкнуть его в объятия бездонной пропасти и самой полететь следом. — Ты не должна… — почти беззвучно. Плевать, что он говорит. Она уже все решила: — Я хочу, — слишком решительно. Это даже не Эми. Это запах Какаши сотворил с ней. Она могла поклясться: еще немного и он проиграет. Осталось чуть-чуть… Только не останавливаться. — Прекрати, — выдохнул ей в лицо, сжимая горячими пальцами узкие плечики. — Хорошо. Какаши удивленно моргнул: неужели она послушалась? Конечно, нет. Вот опять встает на цыпочки и целует с новой силой. Глубоко. Мокро. Жарко. Зарывается рукой в пепельные волосы и прижимает к себе ближе. Вдруг что-то выдралось из самой глубины его черной души. Такое новое и непонятное, но до ужаса желанное. И Какаши хотел в это «что-то» верить. А еще хотел послать свою выдержку к черту и сжать нежное тело напротив. Хотел ощутить ее под собой. Подмять под себя и овладеть полностью. Наверное, потому что знал: если это произойдет — обратной дороги уже не будет. Но Боги! Он отчаянно желал этой необратимости! Эми смотрит на его рот. Так искренне и пылко. В ее взгляде читалась даже мольба. Пожалуйста, сдайся. Ради нас двоих. Но он продолжает останавливать ее одними своими темно-серыми глазами. Такими дождливыми и грозовыми, а сейчас в них развернулась дикая буря. Истинная война. Война между желанием и моралью. Перед Какаши запретное тело Эми. Такое юное и чистое, что нутро сводит узлом, а болезненная пульсация отдается где-то в районе паха. А для Канеко был лишь он, а его слова проносились мимо. Мужчина опять сдерживает звериное рычание, когда бесстыдные пальцы Эми вновь оказываются под футболкой. Настойчивые поглаживания. Она входит во вкус и впивается в его мощную спину ногтями. Какаши отчаянно не хотел причинить Эми вред. Не хотел запятнать своими грязными руками. Зачем тебе это, девочка?! Лучше остановись сейчас, пока я еще держусь! Но… Эми едва не рухнула перед ним на колени, когда ощутила пламенные ладони на своей спине, медленно скользящие от лопаток ниже. Да, ниже. Еще ниже, пожалуйста. И непременно бы рухнула, если бы руки Какаши не удерживали ее практически на весу. Ослабевшие ноги предательски подгибались, а ноющая боль внизу живота сводила с ума. Пульсирующая и сладкая. Такая нужная боль. Тихий млеющий стон — она просто не успела его сдержать. Какаши вдруг замирает и обреченно слушает сумасшедшее биение своего сердца. Фатальность. Одна секунда. Две. Удар сердца. Еще. К черту… — Прости меня, — его шепот оглушил ее. И Какаши взрывается: набрасывается на хрупкую Эми, до боли сжимая своими неимоверно сильными руками, заглушая ее вскрик бешеным поцелуем. Врывается в ее рот горячим языком и чувствует, как она дрожит. Его безумие накрыло их с головой. Он опять проиграл! Проиграл этой маленькой девушке, что так сладко тянется к нему. Его руки. Такие сильные и держащие. Они сжимают крепко, лишая шанса на побег. Какаши собственнически подхватывает Эми и сажает на край расправленной кровати, впивается в тонкую шею поцелуем. Сильно. Властно. Так, что наверняка останутся яркие отметины. А еще он горячий. Разогретый собственной внутренней борьбой между чувствами и долгом. И до безумия красивый. Настолько прекрасный, что Эми отстраненно замечает, как слабеет ее тело, отдается этим волшебным ощущениям. Она впитывает его эмоции. Разделяет их поровну и тонет. Где-то в голове пронеслось ликование: она окончательно вывела его и заставила сдаться. Какаши задирает не по размеру большую футболку, что сейчас раздражающей преградой разделяет его от Эми, и скользит пальцами по бедру, очерчивая каждый изгиб ее тела. Выше к талии. Но когда его ладонь случайно задевает кромку кружевного белья, Канеко дергается и отстраняется. Мужчина с непониманием заглядывает ей в лицо, пытаясь отыскать ответ, и чуть не падает, когда видит, что на дне голубых радужек взбунтовался страх. Значит, ты еще не отпустила прошлое. Что ж… Он хотел было встать и уйти, но неожиданно Эми хватает его за руку и тихо шепчет: — Просто… помоги мне, — смотрит так пронзительно. Так умоляюще и безропотно, что не оставляет ему и шанса. — Пожалуйста. И он соглашается, потому что знает: он не в силах ей отказать в чем-либо. Медленно снимает с себя футболку, выгнувшись вперед и случайно демонстрируя соблазнительный рельеф собственного тела. Ставшая ненужной ткань летит на пол. Эми чувствует, как мелко дрожат ее руки, а нутро скручивается от болезненных спазмов и проклятого обжигающего вихря. Этот жар убивает ее. Толкает ближе к обнаженному торсу Какаши. Ей так хочется прикоснуться… почувствовать его. Почувствовать не случайно, не украденным контактом, а вот так — открыто, честно, явно. По-настоящему. И он будто слышит ее мысли: осторожно берет за руку и целует внутреннюю сторону ладони, вызвав табун мурашек от запястья к предплечью. А потом подносит к своей груди и, помедлив секунду, ненавязчиво прижимает к обнаженной коже. Эми судорожно выдыхает, коря себя за неумение держать эмоции под контролем. Под каким, к черту, контролем?! Да ее всю трясет от этих новых ощущений! Эми хочет узнать больше. Отчаянно хочет и жаждет. Поэтому смелеет и плавно ведет подушечками пальцев по испещренной шрамами коже мужчины. Чувствует, как от этой долгожданной близости спирает дыхание. Она практически забывает сделать вдох, когда ее ладонь входит во вкус и сильнее вдавливается в напряженные мышцы Какаши. Ниже к прессу. Скользнуть по рельефному боку, оглаживая, вжимаясь. Эми изучает его. Знакомится с его наготой. Привыкает. И это кажется таким нужным. Просто до ужаса необходимым. Ведь следующий ее шаг будет гораздо откровеннее: Эми вдруг подхватывает подол, уже ставшей ее футболки, и сбрасывает ненужную ткань под ноги. Туда, где уже валяется футболка Какаши. А потом быстро, словно боится передумать, прижимается своей грудью к груди мужчины и, прикрыв глаза, в очередной раз втягивает носом восхитительный запах свежести и дождя. — Какаши… — его имя сорвалось с ее губ, разбив тишину вокруг. Оно прозвучало мольбой. Сокровенной просьбой продолжить эту восхитительную близость. Эми просит Какаши взять все в свои руки и вести за собой. И он повинуется ее воле. Ощущает шелковое кружево лифчика на своей груди и упрямо старается сдерживать дикое желание, от которого нутро рвется на части. Медленно поддевает бретельку бюстгальтера и так же медленно тянет ее вниз. Целует голое плечо, опаляя горячим дыханием. А потом скользит рукой к слабой девичьей спине и одним движением расстегивает застежку. С завидной ловкостью стаскивает откуда-то снизу мешающий сейчас предмет и замирает, когда голая грудь Эми вдруг обжигает его тело нестерпимым жаром. Господи, это настолько горячо и нежно, что еще секунда, и он потеряет над собой контроль. Но нельзя. Она может испугаться. А Эми лихорадочно слушает остервенелое биение сердца Какаши и не может прийти в себя от эмоций, беснующихся в ее душе. Ощущение горячего мужского тела на голой коже ее груди прошибло с головы до пят. Так сильно. Боже, так нужно. Она, словно кошка, ластится к нему, утыкается лицом в горячую шею и целует. Так неумело целует. Неопытно. Даже неловко. И это вызывает теплую улыбку на лице Какаши. Боже, что же ты наделала, Эми. Но отступать поздно, поэтому мужчина мягко опускает ее на ледяную простынь, а сам нависает сверху. От разницы температур кружится голова: горячее тело Какаши и холодная постель… Стылый ветер нагло распахнул балконную дверь и теперь безнаказанно гулял по спальне. Но им все равно. Они этого даже не замечают. Весь мир сошелся до этих родных темно-серых глаз и невероятно нежного девичьего тела в сильных мужских руках. Да… тело Эми. Такое молодое и свежее. Чистое и нетронутое. И его собственное — украшенное шрамами и опаленное солнцем. Этот контраст сводил Какаши с ума. Толкал в яростную бездну, откуда нет возврата. И только благодаря стальной выдержке его разум еще здесь. Он проводит широкой ладонью от самой голени выше. Скользит по упругому бедру и тонкой талии, пока, наконец, не накрывает аккуратную грудь, срывая с ее губ надломленный стон. Не выдерживает и мокро целует в шею, прикусывает, но тут же проводит языком по красной отметке, уходя ниже к ключицам. А когда его рот накрывает затвердевшую горошину соска, Эми вдруг выгибается. Стонет так покорённо. Тихо и на выдохе. С мольбой в голосе и жгучим желанием, что Какаши почувствовал, как в голове словно взорвался целый океан фейерверков. — Какаши… — в этом едва различимом шепоте смешалось все: страсть и жажда, дикое желание и необходимость, бесконечная нежность и сдерживающая осторожность. Он привстал на коленях, возвышаясь над Эми, откровенно любуясь ее обнаженным телом, на котором из одежды была только тонкая полоска кружевных трусиков. Мягко дотронулся до низа живота и опалил бархатную кожу своим жаром. Выше. Сильнее. Ближе. И опять накрыл шершавой ладонью нежную, почти прозрачную, кожу вздымающейся девичьей груди. Очертил пальцем розовый ореол и насладился тут же последовавшей реакцией. Какаши упивается этим будоражащим видом: Эми бесконечно милая со своей непорочностью. Абсолютно беспомощная и накрепко зависящая от него — от Какаши. А еще возбужденная до одури. Такая желанная и вожделенная. И чтобы уже не мучить более, он одним движением стягивает невесомое кружево с ее ног, оставляя полностью открытой. Открытой перед его взором. Опять возвращается к ее рту. Целует нежно, мягко до безобразия, тщательно сдерживая свое напряжение. Натягивая поводок потуже, чтобы не сорваться и не причинить Эми вреда. Опытная ладонь едва коснулась внутренней поверхности стройного бедра. Очертила серию замысловатых узоров и ринулась выше. Туда, где сейчас жарче всего. И Эми широко распахнула глаза, судорожно хватая воздух ртом, когда пальцы Какаши дотронулись до влажного и разгоряченного женского естества. Рефлекторно свела ноги и задрожала всем телом. — Тише, — его голос раздался у самого уха, одурманивая своим басом и соблазнительной хрипотцой. — Просто доверься мне. И она слушается! Да, Господи, она всегда его слушается! Ведь Какаши ни разу не давал ей повода усомниться в себе. Доверчиво разводит бедра и расслабляется. А когда ловкие пальцы мужчины нажимают на известные одному ему точки в заветном месте, Эми вдруг выгибается и сама придвигается тазом ближе. Да, ближе. Еще ближе. К его чертовой руке, что сводит ее с ума. А Какаши ухмыляется, с восхищением взирая на ее попытку. Решает уничтожить сдержанность Эми напрочь: вводит в горячее лоно один палец, совсем немного, чтобы раньше времени не причинить боли, а потом нажимает куда-то в толще пылающих тканей. Ее стон чуть не расколол его волю на части. Настолько сладко и пылко он звучал. Но это только начало… Какаши добавляет еще один палец и усиливает нажим, задает ритм и тут же глушит полукрик-полустон Эми в удушающем поцелуе, бесцеремонно вторгаясь в рот и наслаждаясь ее вкусом. Наслаждаясь этой восхитительной дрожью, исходящей от ее разгоряченного тела. Вдавливая в простыни, нависая сверху, топя своим авторитетом, заставляя довериться и покориться. Видимо, это и стало последней каплей, потому как Эми вдруг почувствовала, как низ живота скрутило сладкой истомой, что волнами распространялась по ногам, а сознание улетело куда-то ввысь, оставляя после себя лишь неимоверное наслаждение. И без того узкое лоно запульсировало, сжимаясь вокруг пальцев мужчины. Какаши готов был поклясться: этот экстаз передался и ему. Наверное, поэтому, он прижал Эми ближе к груди, позволяя ее обмякшему телу окончательно расслабиться. Ее дыхание такое шумное и обрывистое, а взгляд голубых глаз затуманен волнами утихающего оргазма. Слишком чувственно. Слишком по-настоящему. Но когда кончики девичьих пальцев коснулись резинки штанов, уже по телу Какаши прокатилась жаркая волна, отдаваясь болью в паху. Он почувствовал ее пальцы. Почти вздрогнул от ее решительности. — Пожалуйста, — она шепчет так пылко и остро, что он готов взвыть от переполняющих ощущений. Но держится. Еще пока держится. Но черт… Ты так необходима мне. Сейчас. Здесь. Полностью. И Какаши просто не может отказать этим умоляющим голубым глазам, особенно когда Эми нетерпеливо дернула ткань хлопковых штанов. — Какаши… Я хочу. Пожалуйста, — опять этот взгляд. Просящий и родной. Доверчивый и искренний. Он не выдерживает: скидывает мешающую ткань, оставаясь абсолютно обнаженным, и тонет в этом восхищении, что отразилось на нежном девичьем лице. Теперь они на равных: кожа к коже. Да… Её проклятая кожа! Такая мягкая и бархатистая. Такая теплая. Это тепло, разрывающее его душу, накрывает с головой. Ты нужна мне. Нужна до одури. До ярких вспышек. Это отчаянная потребность прикоснуться. Сейчас. Просто прямо сейчас. У него ехала крыша от ощущения этого трения о ее горячее лоно и от того, как Эми вздрогнула, почувствовав его твердый член. Она лежит перед ним — такая задыхающаяся и мокрая. Принадлежащая лишь ему. Полностью. Ему. И Какаши, наконец, нарушает фатальную грань: упирается в эту тугую и жаркую влагу. Медленно входит и замирает, позволяет Эми привыкнуть. И когда видит, как она едва заметно кивает, давая разрешение, совершает резкий толчок. Эми не закричала. Нет. Лишь стиснула зубы и уткнулась в напряженное плечо Какаши. Ни слез, ни единого звука. А он чувствует, как напряжен ее живот, как сильно она вцепилась в его тело. — Скажи мне… Что мне сделать? — едва размыкая губы, произносит такой важный вопрос. А голос пропитан волнением. Эми молчит. Стискивает челюсти крепче и молчит. Не двигается. — Эми… Просто скажи. — Медленно, — она, наконец, оживает и тянется к губам Какаши. Целует коротко и сразу накрывает ртом его колючую щеку. Эта невинная ласка заставляет сердце больно ухнуть. Но мужчина выполняет ее просьбу. Второй толчок уносит. Сносит крышу, рвет на части, убивает своим блаженством. Эми приподнимается и насаживается сама. Глубже. Настойчивее. А Какаши старается не замечать темные струйки, что стекают по внутренней поверхности ее бедра. Она держит его внутри себя так сильно, что скручивает нутро. Это упругое скольжение внутри ее тела сводило с ума, наполняя эйфорией. Тихие стоны Эми гулко отдавались в голове, а сам Какаши все никак не мог поверить, что это все же произошло. Слишком нереальной была девушка под ним, что выгибалась навстречу его умелым рукам. Слишком родной и близкой. Такой желанной, что Какаши вновь хочет ощутить мягкость Ее кожи: скользит рукой к девичьей спине, приподнимая почти невесомое тело, и входит глубже, словно доказывая самому себе, что все происходящее — реальность, а не запретный сон. А Эми не может удержать особенно громкий стон, что бешено вырвался из ее груди. Настолько невероятными были ощущения: горячая, твёрдая наполненность в теле вибрирующими раскатами проносилась вдоль позвоночника. В животе все сжимается раскалённым узлом, когда она встречается с темно-серыми глазами Какаши. Он смотрит так пронзительно, а ещё с восхищением и безграничной нежностью. Придавливает своей мужской мощью, в очередной раз вжимая в ледяные простыни, но потом тут же целует, вкладывая в её губы все чувства. А их, этих чувств, было огромное множество: непередаваемый трепет, фатальная привязанность, чудовищная потребность и желание быть рядом всегда. Поэтому теперь ты никуда не уйдёшь. Я просто не отпущу тебя. Она как мечта — такая далекая и фантастическая, абсолютно недосягаемая и запретная. И в голове не укладывалось, что Эми нашла в нем. Почему воплотила эту надежду в жизнь? Почему пустила в свое сердце? Почему так упорно и самоотверженно продолжает вытаскивать Какаши из его личного мрака? А еще… Почему так тянется к нему, тихо постанывает и завороженно смотрит в темно-серые глаза? Ответ Какаши знает уже давно… Но отчаянно не может принять эту действительность, ведь вся его жизнь была скованна одиночеством и пустотой. Вдруг перед глазами промчались эпизоды пустого секса. Секса до неё. Без Эми. И предыдущий опыт не имел ничего общего с теми ощущениями, что сейчас испытывает Какаши. Ничего общего с той, что лежит под ним и преданно прижимается. Заглядывает в глаза, но попадает в самую душу. Вырывая что-то из глубины пожирающего мрака. Какаши не сдерживает дрожи, которая содрогает его тело. Которая перемешивается с одной единственной фразой, что пульсирует в голове и рвется наружу. — Я люблю тебя. Эми думала, что ей показалось. Просто послышалось. Но такое не слышится. Сильнее впившись ногтями в широкую спину мужчины, она вновь поддается навстречу. Даря всю себя без остатка. Это и есть ее ответ. Жжение внизу живота растворилось, оставляя после себя лишь сладкую эйфорию от ощущения наполненности и размеренного ритма мягких толчков. Какаши так осторожен с ней, нежен до абсурда, безгранично заботлив. И это отдается волнующим трепетом в ее вздымающейся груди. Он вдруг вздрогнул всем телом. Впервые не ощущая себя одиноким и потерянным. Впервые изливаясь в пульсирующее пламя. Абсолютно чистое и нетронутое никогда до. От задушенного стона Какаши, вдруг стало тяжело дышать. Этот звук отразился от стен и навалился на Эми неподъемной силой, заставляя ее рвано выдохнуть в восхищении. Еще несколько слабых толчков, растягивающих экстаз. Пульсация внизу живота растекалась жидким пламенем, постепенно ослабляя и возвращая ясность разуму. Наверное, поэтому Какаши отстранился, ложась набок, и сразу притянул Эми к себе, бесцеремонно, даже собственнически обвивая своими опасно сильными руками. Расслабленно выдохнул и прикрыл глаза, наслаждаясь сладкой усталостью в теле. Но стоило Эми заворочаться, как мужчина сжал ее сильнее, мягко целуя в лоб. Взгляд темно-серых глаз бездумно прошелся по комнате, залитой рассеянным светом луны. Приглушенные блики вздрагивали на стенах и потолке, потревоженные стекающими с крыши струйками воды. Умиротворенную тишину нарушало лишь размеренное дыхание Эми. Она застыла в его объятиях, прикрыв глаза и чему-то улыбаясь. В голове мужчины было много мыслей. Но одна из них настырно билась в подсознании, словно старалась обратить на себя внимание: он впервые в жизни занимался любовью, а не пустым сексом. И видят Боги, Какаши почувствовал разницу. А еще откровенно признался сам себе, что больше не хочет возвращаться к прошлому. Не теперь, когда он познал большее.***
От теплого душа тело расслаблялось еще сильнее, так, что ноги казались почти ватными. Оперевшись руками о раковину, Какаши пристально всматривался в свое отражение в зеркале. Наверное, он должен чувствовать себя виноватым. Должен жалеть о содеянном. Но… прислушавшись к своим ощущениям, мужчина вдруг понял: в душе абсолютная тишь. Такие долгожданные гармония и покой. И даже столь непривычная радость маячила где-то на задворках подсознания. Он в очередной раз проиграл в противостоянии с Эми, но надо быть честным с собой: Какаши безумно рад этому. И что греха таить: Хатаке был уверен, что этой ночью он заснет абсолютно спокойно. А всему причина — Эми, что сейчас тихонько посапывает в его постели, свернувшись калачиком и крепко обняв одеяло. Какаши улыбнулся: приятное осознание вдруг колокольчиком зазвенело в голове — стоит ему вернуться в кровать, как Эми непременно прижмется к нему и уткнется в грудь, отпустив одеяло на свободу. Он уже собирался выйти из ванной комнаты, но вдруг голову словно пронзили миллионы раскаленных иголок. Невыносимая боль заставила потерять ориентацию. Ноги предательски подогнулись, и Какаши, уже падая на холодный кафельный пол, попытался ухватиться за висевшую на стене полку, но она, не выдержав веса мужчины, тут же разломилась пополам. От внушительного удара об пол голова словно взорвалась, а боль усилилась в разы. И Какаши даже на секунду обрадовался, что сознание потихоньку угасало: лишь бы не чувствовать эту проклятую агонию. Гулкий грохот заставил Эми вздрогнуть и проснуться. Заторможено оглядевшись, она никак не могла понять, приснился ли ей этот звук или нет. Настороженно прислушалась: тишина, лишь дождь по-прежнему барабанит по крышам. Наверное, стоило успокоиться и вновь погрузиться в безмятежный сон, но нехорошее предчувствие заставило девушку выскользнуть из кровати. Застыв в нерешительности перед дверью в ванную комнату, Эми нервно прикусила губу. Не хотелось по пустякам беспокоить Какаши, но все же интуиция кричала, что здесь что-то не так. Набрав в легкие побольше воздуха, Канеко тихонько постучала: — Какаши, у тебя все нормально? Тишина. Ни единого звука в ответ. И это стало подтверждением ее опасений. Стоило быстро дернуть ручку и распахнуть дверь, как из груди вырвался встревоженный вскрик: на полу лежал Какаши. Эми вмиг опустилась на холодный кафель и судорожно осмотрела тело мужчины на наличие травм, пыталась отыскать причины внезапного обморока. Даже легонько шлепнула по щеке, надеясь, что это поможет. Но эффекта не последовало: Хатаке все так же оставался без сознания, лишь его дыхание было размеренным и глубоким, словно он просто спит. Мысли проносились в голове с огромной скорость, а Эми тщетно старалась выцепить хоть одну адекватную. Когда девушка уже было собиралась встать, чтобы позвать на помощь, разум словно осенило: это адаптация… Да, именно так. Теперь все встало на свои места. И как она сразу не догадалась?! Облокотившись спиной о холодную стену, Эми осторожно положила голову Какаши себе на колени. — Ты продержался так долго… — шепот сам слетел с раскрасневшихся губ, а девушка этого даже не заметила. — Хотя, очень на тебя похоже. Тонкие пальцы ненавязчиво зарылись в еще мокрые после душа серебряные волосы, разделяя их на небольшие прядки, оттягивая и перебирая. Волнение и страх за любимого человека исчезли без следа, ведь Эми прекрасно знала, что происходит с Какаши. Это все сила ее клана. Память услужливо подкинула воспоминание о прочитанной книге: «Тот, кто станет первым мужчиной у девушки из клана Канеко, получит невероятную силу…» Сейчас организм Какаши претерпевает большую метаморфозу, адаптируясь к новым способностям. Вообще, Эми читала, что большинство мужчин теряют сознание сразу после своего первенства. Но Какаши… он продержался намного дольше. Что и следовало ожидать от гения Конохи. Что и следовало ожидать от Сына Белого Клыка. Сейчас Хатаке в безопасности. Просто нужно немного подождать. И Эми будет ждать. Столько сколько нужно.