Везение

             Гарри Поттер всегда отличался особой везучестью. Когда нашел и спас философский камень, победил василиска, вырвал своего крестного из лап дементоров, и, наконец, выиграл турнир трех волшебников, будучи четвертым.       В принципе, ничего удивительного в том, что Темный Лорд так и не смог воскреснуть из-за его крови, практически состоящей из яда василиска и слез феникса. Это было крайне удачливо, даже для него, Мальчика-Который-Все-Еще-Жив.       Но нет, даже после окончательной кончины Волдеморта, жизнь продолжила издеваться над ним. А началось это в середине пятого курса, когда Амбридж отправили из Хогвартса прямо в Азкабан за использование темно-магического артефакта на детях. Первая проблема была в том, что пятым — седьмым курсам Защиту От Темных Искусств стал преподавать профессор Снейп.       Вторым, немаловажным фактором шло то, что Гарри в этого Северуса-Черт-Его-Подери-Снейпа, каким-то образом умудрился влюбиться. Данный факт он осознал неожиданно, а точнее, когда в очередной раз испортил зелье, из-за того, что конкретно так подлип, любуясь профессором, и слушая его поистине завораживающий голос. Как же он раньше этого не понял? Ведь частенько ловил себя на подглядывании.       Поттер смотрел на то, как точно и четко зельевар резал ингредиенты на очередные зелья, как уверенно он держал нож в своих длинных, красивых пальцах, достойных пианиста. Или как наблюдает за движениями профессора – грациозными, одновременно резкими и плавными. Он постоянно задумывался над тем, почему профессор носит столько одежды.       Ведь у того наверняка идеальное, натренированное тело хорошего бойца. Почему-то раньше такие мысли не казались ему странными, и только к концу четвертого курса Гарри понял истинную причину.       Сейчас же, зная кто будет преподавать у него не только Зельеварение, но еще и ЗОТИ, Гарри понял, что это конец. Мало того, что он полный ноль в зельях, так теперь еще и не может заниматься своим любимым предметом, потому что будет постоянно отвлекаться на лицезрение не менее любимого человека.       Если Снейпа так вообще можно назвать, потому что с его ядовитостью, мужчина был больше похож на змею.       Первый урок прошел более менее нормально. По крайней мере, с урока его не выгнали и сняли всего пять баллов. Вся соль началась через неделю, когда ему, в очередной за эти два дня раз, стало плохо. Гарри все списал на отравление, и с подозрительным для самого себя упорством продолжал ходить на занятия, даже не обратившись к Мадам Помфри.       Как на зло, сегодня двумя последними уроками стояли ЗОТИ и Зельеварение. Если первый урок он отсидел, то на втором почувствовал что-то неладное: у парня обострился нюх, и от запаха зелий начало мутить.       Вскоре стало не до этого – он начал чувствовать какие-то новые ароматы, не всегда для него приятные, и исходящие, как Поттер понимал, от людей. Но самым удивительным запахом, вскоре оттеснившим все остальные, стал аромат парного молока и булочек с маком, такой уютный и родной. Кто бы мог подумать, но источником запаха стал Снейп, и это Гарри только обрадовало, потому что он уже начал понимать что с ним происходит.       Как же ему сейчас хотелось подойти к профессору, прижаться к нему всем телом, и, уткнувшись в шею, вдыхать и вдыхать аромат, чувствуя в мужчине свою пару, и буквально задыхаясь от эмоций.       От приятных размышлений его отвлек зуд, распространяющийся по всему телу, и легкие судороги, проходящие ниже спины и заставляющие ягодичные мышцы судорожно сжиматься. О, конечно Гарри все понял. Не с его везучестью было надеяться стать альфой, или хотя бы бетой. Ну конечно, он ведь Гарри Поттер, ему только омегой и быть, у которой течка началась прямо на уроке, в присутствии истинного партнера, его преподавателя между прочим.       Закончить рассуждения ему опять не дали, потому что в этот раз приступ острой боли был настолько сильный, что он не удержавшись, упал со стула, прямо на холодный пол подземелий.       Свернувшись на полу в позу эмбриона и завывая от ужаса и боли, Поттер будто в замедленной съемке видел, как с испугом на него уставились однокурсники, как профессор быстрым шагом дошел до него, и с несвойственным ему испугом, понял в чем причина такого состояния.       Звук будто выключили, поэтому гриффиндорец не слышал, как Снейп выгнал всех из класса. Парень мог лишь смотреть, как тот медленно нагибается к нему, чтобы поднять с грязного пола. Как трепещут крылья его носа, втягивая такой притягательный запах истинного партнёра.       Поттеру стало настолько плохо, что юный омега даже не почувствовал, как его взяли на руки, и через потайную дверь в кабинете Зельеварения перенесли в личные покои декана Слизерина, а там уложили на большую двуспальную кровать.       Лишь когда его начали легонько поглаживать по плечу, а завораживающий голос зельевара с легкой хрипотцой, начал шептать что-то успокаивающее, Гарри смог распахнуть неизвестно когда закрытые глаза, и посмотрел на своего истинного.       — Малыш, ты же понимаешь, чем мы сейчас будем заниматься? Ты точно хочешь быть моим? Навсегда. — прошептал Северус в розовое ушко.       Гарри смог лишь кивнуть, и смущенно улыбнуться. Сейчас он никак не напоминал того упертого гриффиндорца, принесшего ему, Снейпу, столько проблем. Это был просто мальчик, еще такой невинный, и даже наивный, смотрящий на него взглядом влюбленной хаффлпаффовки. И в данный момент, Северус как никогда чувствовал себя старым извращенцем.       Хотя чего магам двадцать лет разницы? Да и Поттеру уже шестнадцать.       — Гарри, если ты не хочешь этого, просто скажи мне. Я ведь не смогу никогда больше отпустить тебя, если сделаю это. — Это была чистая правда, потому что Снейп смог влюбиться в этого непутевого мальчишку, хотя и сам понять не мог когда, ведь еще совсем недавно тот был ребенком, а потом, приехав с каникул после третьего курса, Северус смог увидеть в Гарри Поттере привлекательного внешне молодого человека. Еще конечно не мужчину, но уже и не мальчика.       — Я все понимаю, и я… Я люблю вас… Тебя, Северус. — произнес парень, а у Снейпа буквально крышу снесло от этих слов.       Он принялся целовать лицо Поттера, не разбирая куда, после каждого прикосновения шепча слова любви. Кто бы мог подумать, что Летучая Мышь подземелий, ненавистный преподаватель большинства учеников, может быть таким чувственным и эмоциональным.       Снимая с Поттера школьную форму, он не забывал целовать каждый открытый участок тела, стараясь унять боль первой течки. Оставив на омеге лишь пропитавшиеся выделившейся смазкой боксеры, Северус принялся разоблачаться сам. Всё-таки Гарри был прав – у истинного оказалось идеальное, пропорционально сложенное тело. Такое только на обложки журналов печатать. И все это его.       Устав ждать, Поттер стал помогать мужчине избавиться от одежды. Как же ему не терпелось прижаться к мужчине, почувствовать своим телом, как перекатываются мышцы под кожей, и наконец ощутить в себе его большой, напряженный член, виднеющийся через белье. Ткань боксеров лишь подчеркивала преимущества партнёра, а никак не скрывала от чужих глаз.       Снейп тоже не мог больше терпеть – запах течной омеги затмевал мозг, и лишь из-за своей выработанной многолетним опытом выдержки, он еще не накинулся на гриффиндорца, вколачивая того в матрас. Все таки, у мальчика это первый раз, и он очень хотел сделать своей паре хорошо. Поэтому, сняв с себя все, включая нижнее белье, Северус медленно приблизился к парню, втягивая того в первый настоящий поцелуй.       Он медленно целовал пару, чувствуя робкий ответ, и осторожно проведя языком по ровному ряду зубов, стал проталкивать язык внутрь. Поттер уже стонал не переставая, и ерзал на простынях, пытаясь унять зуд и болезненное возбуждение.       Заметив эти метания, Северус отстранился, и осторожно потянул ткань вниз, полностью оголяя партнера, и видя его аккуратный, прижавшийся к животу член. От одной этой картины можно было кончить, поэтому он постарался немного успокоиться, и доставить удовольствие партнеру.       Еще раз поцеловав Гарри, Снейп начал вылизывать сладкую шею, попутно ставя засосы и спускаясь вниз, к двум поджавшимся сосочкам. Один он взял в рот, и начал посасывать, лаская ртом, а второй тер между двумя пальцами, вскоре поменяв язык и руки местами. Как же ему нравилось слышать стоны своего мальчика.       Те были тихими, но Поттер так мило смущался. Видимо, тому тоже не терпелось, поэтому Гарри чуть приподнялся с кровати, и сам потянул Снейпа ниже. Северус не возражал, поэтому он потрогал член парня, от чего тот забавно дернулся, и подув на головку, лизнул весь ствол языком.       Гарри весь задрожал, и чуть выгнулся, расставляя ноги в разные стороны. Альфа еще раз лизнул ствол, и разом вобрав его до конца, тут же отпрянул, начав вылизывать яички, подбираясь все ближе к заветной дырочке, уже припухшей по краям, и обильно выделяющей смазку. Запах там был настолько притягательный, что зельевар не удержался, и принялся вылизывать колечко мышц, собирая языком смазку.       Поттер не возражал, лишь шире развел колени, стараясь насадиться на язык. Снейп на это лишь усмехнулся, и отстранился, чтобы начать растягивать гриффиндорца пальцами, готовя к вторжению. Сначала он ввел один, и чуть покрутив, стал искать простату, постепенно добавив еще два. Когда Поттера буквально подбросило на кровати, он понял, что нашел то, что искал, и еще несколько раз проехавшись по точке, вынул пальцы, сразу подставляя головку своего члена к разработанному входу.       Преодолев сопротивление мышц, слизеринец стал сцеловывать с лица своей пары капельки слез, и плавно толкнувшись до конца, стал чуть двигаться. Найдя удобное положение, Северус сразу начал толкаться сильнее, каждый раз проходясь по простате, и доставляя любимому удовольствие.       Долго оба продержаться не смогли, и Гарри кончил первым, запачкав семенем живот. Северус же, еле успев прошептать заклинание контрацепции (рано им еще детей иметь), кончил глубоко внутрь, чувствуя набухающий узел, и чуть слышно зарычав, поставил метку в основании шеи своей пары. Развернувшись, чтобы было удобно лежать, он положил на себя партнера, и тихо радовался, видя глубокое удовлетворение на лице омеги.       Так, лежа и переговариваясь, они дождались пока закончится сцепка, и быстро вымывшись, так как до второго захода было недалеко, вызвали домового эльфа, с просьбой принести перекусить.       Также следовало доложить директору Дамблдору чтобы их не беспокоили, пока сами не выйдут из личных покоев декана.       Только успев доесть сэндвич с кофе, Гарри снова почувствовал возвращающееся возбуждение, и они снова занялись любовью, и еще, и еще раз, пока не закончилась течка.

***

      Лежа в постели после четырех дней любви, и чувствуя чудовищную усталость, Снейп задал Гарри вопрос:              — Знаешь, Гарри, мне не очень нравится твоя фамилия, нет ли у тебя случайно желания сменить ее?       — Хм, и есть варианты? — лукаво спросил Поттер, уже зная ответ.       — Ну не знаю, как тебе Снейп-Принц, например? — скрывая за улыбкой волнение, ответил Северус.       — Ну не знаааю… Мне надо подумать… Шучу, я согласен! — с счастливой улыбкой налетел Гарри на Снейпа.       А тот и рад, что у него наконец-то все в жизни наладилось, даже если в ней теперь присутствует один несносный гриффиндорец.       А Гарри? А что Гарри? В кои то веки его феноменальная везучесть принесла ему настоящее счастье.