На грани

Закрыв школьный шкафчик и перекинув через плечо тяжеленную сумку с учебниками, Фиона помахала рукой на прощание своим новым подругам и отправилась домой. Покинув двери здания школы с, как всем казалось, никогда не исчезающей с её милого, немного детского личика, широкой улыбкой, она замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. В нескольких метрах от неё, на деревянной, покрашенной в зелёную краску (которая уже давно облупилась от дождя) скамейке сидел расстроенный Хью, понуро опустив мускулистые плечи. — Эй, Хью. Что с тобой? — Фиона скромно присела рядом с другом. — Да так, ерунда, — юноша небрежно отмахнулся. — Хью!.. — с нажимом произнесла девчонка, надеясь, что такой тон подействует и парень «расколется» как орешек.Так и случилось. — Через несколько минут на стадионе начнутся пробы на место нападающего, и…. — И ты очень волнуешься, потому что думаешь, что недостаточно хорош для этого? — закончила за него с небольшой усмешкой Фиона. Мисс Фрауэнфилд считала, что человека можно спасти позитивом и оптимизмом, и на данный момент — и в большинстве любых других случаях — она действовала именно по этому принципу. Она надеялась, что тон произведёт на него нужный эффект и он почувствует себя хоть немного уверенней. Ведь она давно знала, что он неравнодушен к футболу. Об этом говорили его частые исчезновения с футбольным мячом (не говоря уж о том, что он постоянно гонял мяч во дворе и очень усердно упрашивал Милларда поиграть с ним, ещё когда они жили в петле). Фиона давно знала об этих его тайных вылазках, и о том, что он проводит свои тренировки у озера, что находится в паре миль от небольшого леса, располагавшегося прямо за их домом. Откуда она об этом знала? Она частенько пыталась быть немного ближе к нему, чем позволяли эти дурацкие рамки, навязанные дурацким понятием «дружба». Быть немного ближе в буквальном смысле. Пыталась находиться в поле его зрения или же наоборот, не выпускать его из виду. Иногда подглядывала за его тренировками, вскарабкиваясь на высокое дерево. Ей нравилось наблюдать за его напряжённым, сильно изменившимся за два года лицом. Они семьдесят с лишним лет жили в одном дне, лишённые возможности физически взрослеть, и она знала наизусть каждый миллиметр его мальчишечьего лица. Но они уже два года живут вне петли, как нормальные люди. Они снова начали взрослеть, и вот, рядом с ней сидит высокий, широкоплечий, в меру накаченный юноша с чуть потемневшими волосами. Лицо его приобрело мужские (не мальчишечьи!) черты, а на подбородке виднеется еле заметная щетина. Ей нравилось смотреть, как он, одетый в одни шорты, гонял мяч по небольшому полю. И как капельки пота стекали по его мускулистому телу, если уж было совсем жарко. Фиона тоже внешне изменилась, она это знала. Стала выше, стройнее. Появились округлые формы на теле. Схуднули щёки, проявились скулы. На одной щеке даже, к её удивлению, появилась ямочка. И теперь, как никак, она выглядела на шестнадцать! Она была хорошенькой, чего скрывать-то? Вот только он всегда видел в ней только друга [сестру], не больше. Дурацкая ситуация. Идиотская. Но, тем не менее, именно в этом «друге» сейчас нуждался Хью. Она видела (читай: чувствовала) это по его глазам. И тогда, твёрдо приказав себе не думать об этих дурацких рамках, о бушующих гормонах и… всякой ерунде в целом, взяла себя в руки. — Ну, я… да, ты права. Ещё я боюсь, что в какой-то момент потеряю контроль над собой, и мои пчёлы вырвутся наружу. Просто понимаешь, очень трудно быть уверенным в себе, когда… — Эй, Апистон! — раздался насмешливый голос. Это был одноклассник Хью в компании своей свиты. Фиона не знала, как их зовут. Зато знала, что они те ещё подонки и любят задирать Хью. И сразу заметила вмиг изменившееся выражение лица друга. — Что, подружку себе нашёл? Что ж, разумно, если уж только малолетки на тебя и смотрят! — Пошёл к чёрту, Майклсон! — воскликнул покрасневший и разъярённый Хью. Увидев, как от злости он заскрипел челюстями, а на его лице задвигались желваки, Фиона на миг испугалась, ведь никогда не видела друга таким. И к тому же, из-за «очень остроумной» шутки про подружку, она оказалась крайней и боялась попасться под горячую руку. Но всё же осмелилась положить руку на его плечо, как бы говоря: «Всё хорошо, мой друг. Я с тобой». И это было правильно, потому что разозлённый Хью уже был готов подлететь к тому ублюдку и навалять ему как следует. — Ой, какая трогательная картина, вы только поглядите, — насмешливо воскликнул тот же Майклсон. — Может, свадьбу прямо сейчас сыграете? И как по команде, один из его друзей встал перед другим на одно колено и, взяв его руку в свою, произнёс преувеличено детским голоском: — Эй, Дзексон, ты выйдишь за миня замуж? — Конешно, мой сладкий! Я выйду за тибя! И, чтобы ярче изобразить любовную идиллию, третий парень (Фиона даже не потрудилась вспомнить его имени) вытянул руки вперёд, сжал правую в кулак и стал медленно двигать к себе, а затем резко разжал кулак и бросил короткое: «Пхх», как будто выстрелил из лука. Ор стоял невыносимый. Фиона никогда не слышала такого идиотского смеха, немного напоминающим своими звуками обезьян в брачный период — спасибо Милларду. Если бы он круглосуточно не смотрел что-то вроде «В мире животных» по телевизору, она бы этого не знала. — Засунь себе в задницу эти стрелы, Купидон несчастный! — не удержалась Фиона, за что мысленно дала себе оплеуху. Раздались новые смешки на комментарий Фионы, но она решила их игнорировать и повернулась к Хью в надежде, что он последует её примеру. Видя, что на них больше не обращают внимания, Майклсон с дружками уже развернулись, чтобы уйти. Но внезапно другой парень — Джош, кажется, — увидел шлем, лежащий рядом с Хью, о чём в тот же миг сообщил друзьям. — Надо же, наш маленький мальчик намылился в мир большого футбола… — как-то уж слишком слащаво он произнес эти слова. — Знаешь, я бы с превеликой радостью пожелал бы тебе удачи…, но есть одна проблема. — Он подождал, пока Фиона и Хью нехотя посмотрели на него, а затем продолжил. — Позволь представить тебе соперника, которого ты никогда не сможешь обойти — себя. — Он насмешливо поднял брови и развёл руки в стороны, сопровождаемый одобрительными возгласами со стороны своей свиты. — Пойдёмте, ребята. Не будем тратить наше драгоценное время на такого лоха. — И они, наконец-то, скрылись из виду. Хью тяжело вздохнул. — О, Хью… — Фиона снова не сдержалась и крепко обняла своего друга. Он сидел не подвижно несколько мгновений, а потом обнял девушку в ответ. Как бы там ни было, но она всегда была ему ближе всех. Хоть они и общались гораздо меньше, чем, с тем же Миллардом, например. Хотя, двух таких родных друзей нельзя сравнивать. Миллард — парень, любящий поумничать, погонять мяч во дворе и… да он парень! А Фиона — девушка! О чём ещё может идти речь? Миллард всегда был практически братом. А Фиона…тоже. Сестрой. До недавнего времени. Хью понял, что не может больше считать Фиону своей сестрой, когда впервые увидел её в компании парня, не входящего в их семью. Это было так странно. Всю его жизнь — а она была долгой! — Фиона общалась из представителей противоположного пола только с ним, да с другими мальчиками из их странной семьи. А теперь круг её парней-друзей довольно неограничен. Взять хотя бы того Оливера, который очень часто провожает её после школы и помогает донести сумку. Или Зака, с которым она почти всегда сидит за одним столом во время ланча. Хью понял, что сёстры не вызывают такого восхищения красотой. А она была безумно красивой, этого не отнять. Понял, что сёстры не заставляют испытывать к себе какие-то странные, непонятные чувства. А он испытывал. Об этом говорило то, как сжимается его сердце, когда он видит её грустной или расстроенной. То, как его тело бросает в дрожь, когда она находится очень близко, как сейчас. И наконец, то, что он не может ей отказать, когда она его о чём-то просит. Как сейчас. Она пытается уверить его, что у него всё получится и умоляет, чтобы он всё-таки пошёл на эти дурацкие пробы и надрал всем задницы. Он понимает, что таким образом она всего лишь пытается оказать дружественную поддержку. Он-то парень не глупый, знает, что у него нет шансов. Но, тем не менее, прямо сейчас, глядя в её большие тёмно-карие глаза, в которых всю жизнь, сколько он себя помнит, сверкают озорные огоньки, он понимает, что снова не может ей отказать. А когда она протягивает ему только что выращенную ею нежно-розовую флорибунду, он и вовсе млеет, не пытаясь сдержать восхищённой улыбки. И вот уже, улыбающаяся во все тридцать два зуба Фиона сидит рядом с ним на скамейке для потенциальных будущих игроков. На замечание тренера о том, что болельщики должны сидеть на трибунах, она лишь отмахивается и, продолжая держать Хью за руку говорит ему, что скоро все школы Флориды будут завидовать их школе из-за того, что им достался такой классный нападающий. Хью улыбается, не подавая виду, что он и не надеется на победу. — Скотт Майклсон! — раздался голос тренера в громкоговорителе. Майклсон отправляется на поле, чтобы показать свои таланты, предварительно показав Хью средний палец. Вот только тот, к большому сожалению Скотта, никак не реагирует на это, продолжая по-идиотски улыбаться, как думается Майклсону. Он выходит на поле и начинает демонстрировать свои умения, однако по лицам тренера и игроков команды видно, что он не произвел на них никакого впечатления и шансов у него абсолютно нет. И тогда Фиона решается на небольшую хитрость. Она улыбается своему другу заговорщицкой улыбкой, а в следующее мгновение надменный-придурок-Майклсон жёстко падает всей своей тушкой, — как позже окрестила это Фиона, — наземь, именно в тот момент, когда он должен был в последний раз ударить по мячу и одержать победу, как он, наверное, полагал. Да только вот, замахнувшись для пинка, его вторую ногу, служащую ему опорой, внезапно обвязала тоненькая зелёная змейка (которую видела только Фи, потому что знала, куда нужно смотреть), мгновенно выросшая прямо на том месте, где он стоял. Все присутствующие разражаются громким хохотом — не каждый день увидишь, как надменному индюку не удаётся избежать возможности публично облажаться. Следующим и последним, кого вызвали на поле, был Хью. Фиона любезно помогла ему надеть шлем, а затем, пожелав удачи, запечатлела кроткий поцелуй на его щеке, тут же смущённо отстранившись. Однако Хью этого было достаточно, чтобы понять, для чего ему это всё нужно. Хью решительно отправился «в бой», бережно оставив флорибунду на лавочке, чтобы с ней ничего не случилось. Хью больше не нервничает и не боится игры. Хью идёт на поле, чтобы показать себя. Хью идёт на поле, чтобы его долгие изнуряющие тренировки не были бессмысленными. Хью не гонится за победой. Хью идёт на поле ради неё. И Хью одерживает победу. Ради неё. Заветное место нападающего у него в кармане. Парни из команды в восторге от него и не пытаются этого скрыть. Уже тянутся к нему, чтобы пожать руку и сообщают ему расписание тренировок. Тренер смотрит на него заинтересовано. Да только это не важно. Важно то, как смотрит на него она. Самодовольно и самоуверенно. С широкой улыбкой, скрестив руки на груди, смотрит на него восхищённым взглядом. А выражение её лица так и говорит: «Ну? А я что говорила?». И прямо сейчас они оба чувствуют, что что-то происходит. Что-то меняется. Они оба понимают, что с ними происходит. Но не понимают, что с этим следует делать. Они балансируют на грани между тёплой дружбой и чем-то ещё. Чем-то новым, неизведанным. Они обо всём догадываются, ведь за семьдесят с лишним лет научились понимать некоторые моменты в жизни. В теории… А вот на практике это оказывается труднее, чем они предполагали. Поэтому, по негласному взаимному согласию решают, что не будет ничего плохого, если они ещё немного подождут. Чуточку. И вот уже они впервые идут домой вместе. В одной руке Хью держит флорибунду, а в другой руку Фионы. На его плече весит та самая тяжеленная сумка с учебниками, и теперь он понимает, почему её всегда провожали парни, помогая отнести сумку. Она ведь такая маленькая и такая хрупкая. «Как только ей хватает сил поднять эту тонну кирпичей?» — мысленно спрашивает себя Хью, у которого сейчас плечо отвалится, как ему кажется. И обещает себе, что теперь всегда будет носить её сумку, чтобы она не надрывалась. А Фиона, пообещав себе больше так не «загружать» свою сумку, счастливо улыбается, до сих пор не веря, что именно её руку сейчас крепко держит Хью, заставляя её мысленно взлететь до небес. И ей больше ничего не нужно. Им больше ничего не нужно. Пока что.