Погружение! Были и нет... Пузырики вверх, длинный след... Счастливый билет! Всё ниже, смелей. Постепенно: в культурный слой через перегной, чернозём, Мел и мезозой сверху до низов. С ускорением - вон из окна в колодец двора. Глубока кроличья нора, доводит до дна. Затемнение, вниз головой, все риски долой! Бесконтрольно прыгай за мной, нырни с головой. Погружение.
Вода вокруг была мутноватая из-за песка и водорослей. Слава смотрел, как маленькие рыбки плавают вокруг, на пузырьки воздуха, поднимающиеся к поверхности воды. Невольно вспоминал негромкий, будто шепчущий голос — «погружение». Соленая вода нещадно щипала глаза, да и воздух заканчивался, поэтому Машнов оттолкнулся от дна, и одновременно с этим в мир вернулись звуки и движение. Волосы неприятно налипли на лицо, и он поспешил убрать их руками. Саша махала ему рукой с берега, но Славе почему совсем не хотелось к ней. Они поехали в Тай, чтобы, во-первых отдохнуть, не боясь каждую минуту, что кто-то узнает, будет просить автограф или фотографировать исподтишка, а во-вторых — проверить чувства. И как сознание Славы ни пыталось скрыть от него и окружающих этот факт, но он не любил Сашу. Она была очень хорошая, милая, она нравилась ему, ему было приятно её целовать, лежать рядом, болтать ни о чем, выгуливать Филю, но он понимал, что однажды это закончится. Слава все-таки вышел на берег, на ноги сразу налип песок и заскрипел между пальцами. Он плюхнулся на полотенце и чмокнул Сашу в верхнюю губу, она поморщилась. Он полез было за телефоном, но вспомнил про роуминг и решил подождать до гостиницы, где был Wi-Fi. После ужина, они с Сашей завалились в номер. Саша пошла в душ, а Слава улёгся на огромную кровать и достал из кармана телефон. На экране высветилась куча новых уведомлений: сообщения от Фаллена и Джигли в телеге и два пропущенных звонка с незнакомого номера. Машнов удивлённо приподнял брови — всех, у кого был его номер он знал, разве что кто-то из старых знакомых сменил, но зачем было звонить, у всех же есть его телеграмм и Whatsapp. Слава сперва ответил друзьям, залил в Инстаграм фоточку с Вадиком и Танцором и запостил какую-то очень постироничную хренотень, а затем вернулся к неизвестному номеру. Он, кряхтя, встал с кровати и вышел на балкон, одновременно нажимая кнопку вызова. Когда зуммер стих, Слава почти скороговоркой проговорил: «Здрасьте, вы звонили, у меня номер не определился» На том конце провода как-то подозрительно знакомо прокашлялись и немного хриплый, видимо ото сна, голос произнёс: — Привет, Слава КПСС. Сказать, что Машнов охуел — ничего не сказать. В мозгу закоротило, пальцы на ногах заледенели и мурашки пробежали от шеи к рукам. Но выдавать своего волнения Слава не хотел. — Окси? Великий и ужасный? Чем это я вызвал такое внимание у императрицы всея русского рэпа? — насмешливо произнёс он, потирая переносицу потной ладошкой и перехватывая поудобнее телефон. — Ты у нас теперь императрица всея русского рэпа. Кто тут кичился тем, что выебал Оксимирона в рот на батле? — голос по ту сторону стал крепче, угадывались такие до боли знакомые гнусавые интонации, которые часто возникали у Окси в треках (нет, Слава вовсе не слушал их по сто тысяч раз и не знал наизусть не только все тексты, но и интонации с которой они читаются) и хрипотца почти ушла. — Ты чего звонишь-то? На день рождения пригласить? — Слава усмехнулся и вцепился в ограждение на балконе. — Да он через две недели только. — Я знаю. — Не сомневаюсь, — Мирон хмыкнул. — Не тяни кота за яйца! — закатил глаза Слава, — нахера ты звонил? — Вообще-то, я не знаю, — он замолчал на пару секунд, послышался какой-то шум, загремела посуда, — я бухой был. — Яяяясно, — протянул Слава, — а номер мой у тебя откуда? — Дэн дал. Я просил его. Ещё летом. — Ага, и ты, набухавшись, решил позвонить бывшему, прям в традициях типичной русской девушки. Хотя какая ты у нас русская девушка, жидок, — Слава почувствовал, что его понесло, но останавливаться он не собирался. Ничего, Окси ж не сахарный, не рассыпется, — нахера ты вообще мой номер брал? В трубке послышались гудки. Слава непонимающе посмотрел на экран телефона и еле сдержался чтобы не бросить его в ближайшее дерево. — Блять! Сука! — он выругался полушепотом. Во рту чувствовался вкус железа. Его трясло и пот катился тонкой струйкой по спине. Славе хотелось перезвонить и наорать: «Что ты делаешь со мной, сука?», хотелось настрочить гигантское сообщение в директ или написать какой-нибудь обидный твит, но он просто открыл балконную дверь и зашёл в номер, где его уже ждала Саша.***
Когда они вернулись в Питер, на Славу свалилось столько дел, что он успел тысячу раз пожалеть о том, что все-таки вынес Окси на батле и прославился. Тридцатого числа они с Сашей устроили фотосессию, сходили в какой-то крутой ресторан и вечером занялись самым обычным сексом. Слава устал от этого? Нет, он заебался. Тридцать первого он написал в твиттер: «КАЖДЫЙ ДЕНЬ РОЖДАЛИСЬ ДЕТИ». Зачем? А хуй его знает. Через час телефон, завибрировав, чуть не свалился со стола, а на экране высветился знакомый номер (нет, Слава не выжигал цифры взглядом, пока не запомнил наизусть). Он провёл пальцем по экрану и прижал телефон к уху, оглядываясь, нет ли рядом Саши. Почему-то ему не хотелось, чтобы кто-то знал об их… О чем? Общении? Два звонка это не общение. А что это? Тем не менее Славе вышел на балкон. От флэшбэков клинило, но он мотнул головой и выдохнул в трубку: — Привееет! Да уж, Слава, а другого ничего сказать в голову не пришло? Он стукнул себя по лбу рукой и про себя матерится. — Привет, Слава. Видел твоё поздравление в твиттере. Все это у тебя не как у людей, даже поздравить нормально — не судьба. — Чем это тебя не устроило? — возмутился Машнов. — Да так… Возникла неловкая пауза. Пол на балконе был ледяным, в это-то время года, и он топтался на месте босыми ногами. А потом тихо сказал: — С днём рождения, — голос почему-то был хриплым, и он прокашлялся, — думаю, желать тебе успехов как-то странно, — Мирон усмехнулся, и Славе было очень интересно, как он сейчас выглядит, — так что просто не будь мудаком. По ту сторону провода послышался тихий смех, а затем Мирон произнёс слова, которые Слава спокойно мог бы добавить в список, в котором находился «твит, который изменил его жизнь». — Подъезжай ко мне, я тебе адрес СМСкой скину. И скинул трубку. «Вот уж любитель эффектно завершить разговор» — подумал Слава. На самом деле это была последняя разумная мысль пронёсшаяся в его голове. После этого следовали лишь отдельные гласные, междометия и целый поток восхищенного мата. Ледяной зимний ветер окончательно заморозил его руки, так что даже сенсор экрана не действовал и Слава вернулся в квартиру. Саша спала на кровати, обняв Филю. Уведомление на экране открылось с четвёртого раза, и там правда был адрес. Слава вызвал такси.***
Здание было невысоким и старым, а парадная на удивление чистой. Консьержка спала; была поздняя ночь, или уже раннее утро. Слава поднялся на четвёртый этаж и позвонил в квартиру. Дверь долго не открывали, и Слава уже было подумал, что его наебали, но тут заскрипел замок, и дверь открыл заспанный Мирон в чёрной футболке и с розовым отпечатком на щеке. — Извини, заснул. Он отодвинулся, освобождая проход, и Слава, вручив ему бутылку коньяка, которую минут десять уговаривал продать продавщицу в магазине, повесил на крючок пуховик и снял кроссовки. Мирон тихо проскользнул на кухню, и Слава проследовал за ним, ощущая себя крайне неловко в узкой прихожей. На просторной кухне был беспорядок. Грязные тарелки с остатками еды были свалены кучей. — С больше чем семьей праздновали? — поинтересовался Слава. — Ага, — кивнул Мирон, — чай, кофе… — Потанцуем? — закончил Слава. Мирон рассмеялся. — Можем твой коньячок распечатать. — Да, давай. Слава сел за стол, без приглашения и подогнул под себя длинные ноги. — Уютненько у тебя тут, — он огляделся, потёр стол пальцем — стекло неприятно заскрипело. — Спасибо, — Мирон поставил перед ним стакан, плеснул туда коньяка и, налив себе, сел напротив, — за что выпьем? — За именинника! За что ж ещё? — Слава насмешливо приподнял брови и чокнулся с Мироном стаканами — С днём рождения, Оксимирошкин. — Твой милый зайчик? — Фёдоров склонил голову набок и посмотрел из-под ресниц так, что у Славы мурашки по спине пробежали табуном. «Это не мурашки, это прям тараканы какие-то» — подумал Слава, а вслух сказал: — Нихуя себе! Вот это матчасть? А че, на батле слабо было так? Мирон глотнул из стакана и, молча посмотрев ему в глаза, покачал головой. А потом поставил стакан, стукнув по стеклянной столешнице, схватил Славу за ворот свитшота, притянул к себе, дыхнул в лицо смесью табака, жвачки и коньяка и прижался к его губам своими. От неожиданности Машнов дернулся, взмахнул рукой и расплескал коньяк, но Мирон не отпустил его, а только положил левую руку на затылок, прижимаясь сильнее и проводя языком по его нижней губе. Слава смотрел на лицо Федорова, так близко находящиеся к его собственному, на напряжённо дрожащие веки и ресницы, на складку между бровей, и в голове его было пусто-пусто. Мирон чуть настойчивее провёл языком и Слава приоткрыл рот. Тёплые прикосновения губ, казалось, обжигали и были льдом одновременно, и когда Мирон вдруг глухо простонал ему в рот, Слава наконец ожил и, замычав, толкнул его в грудь рукой, отрывая от себя. Мирон медленно открыл глаза, светлая радужка была почти полностью затоплена чёрным, но он нагло заглядывал Машнову в глаза, мол «что на это скажешь, победитель драконов?». Слава сперва поставил стакан на стол, затем мотнул головой, прикрыл глаза и задрав подбородок начал: — Это что сейчас такое было, Окси? Если ты так решил… Но его снова прервали. Мирон в одно движение встал, наклонился и, взяв лицо Машнова в обе ладони, снова поцеловал его, на этот раз сразу глубоко, прикусывая нижнюю губу. Слава вздрогнул, какое-то время пытался отстраниться, но потом закрыл глаза, положил руку Мирону на плечо, придерживая, и ответил на поцелуй. Через пару минут Федоров наконец оторвался от губ Славы, в последний момент обдав их дыханием, отчего у Славы чуть волосы на затылке дыбом не встали, и отстранился, заинтересованно глядя на него. — Просто проверить хотел, — сказал Мирон так, как будто они говорили о погоде или об удачности последнего баттла на версусе. — Что проверить? — голос Славы немного истерично сорвался. — Ты только на батлах бойкий и ласковый или в жизни тоже. — И как? Проверил? — Да, — Мирон часто закивал, Славе даже захотелось ему голову рукой придержать, казалось худая, длинная шея не выдержит такой нагрузки. — Да, проверил. — И что? — казалось мир померк, фон размылся, мысли плыли в голове как в густой сметане; он задавал вопросы по инерции, не задумываясь над их смыслом. — Ага, такой же, — Мирон улыбнулся, вокруг глаз лучиками прорезались тонкие морщинки и Слава не выдержал. Рывком встал, громыхнув стулом — в глазах на мгновение потемнело — притянул Мирона за талию к себе, мазнул губами по губам, поцеловал в шею и снова коснулся губ. На периферии сознания всплыли мысли о Саше, друзьях и фанатах, но он отогнал их, распрощался со своей гетеросексуальностью (ой, Слава, кого ты обманываешь, ты сделал это уже давно) и прижал Мирона к стене.