Кроткий Ягнёнок

      В этих ломаных лучах я вокруг и насквозь тебя разглядел...       POV Зак Спит... Настолько невинная и хрупкая. Ненавижу эту детскую наивность. Ненавижу то, что она думает, что я стану защищать её. Её ладони такие крохотные... Я не соглашался на роль папочки и мамочки. Как вообще такая сопля сможет себя защитить? Ложусь рядом. Койка одна, что поделаешь. В нос ударяет тёплый аромат ванили и молока. Вкусный... словно мамин завтрак в детстве. Я глубоко вдыхаю. Не могу сказать, что же за неведомая сила так активно мною манипулирует. Ненавижу её... Ненавижу... Но... я люблю её улыбку, люблю каждый изгиб этого юного тела... Глупости. Я не люблю её. Но мне нравится, что она заботится обо мне. Я не люблю её, но я люблю её смех, люблю её робкие объятия. Просто привык к ней. Не более. Так близко, что я могу ощутить её дыхание. Малиновые лучи заходящего солнца гибко скользят по невинному телу напарницы, проскальзывая в самые укромные уголки её нежного тельца, словно специвльно дразня меня и заставляя возбуждаться. Такая лёгкая, ласковая. Будто её жизнь может в любой момент оборваться, как жизнь однодневной бабочки.        Что, с ладони слетев, погибнешь ты -- мой страх...        Моя рука скользит по нежному оголённому бедру. Чем она думает, засыпая в одной футболке? Неужели, ты не видишь во мне мужчину, Рейчел Гарднер? Конец POV Его ладонь словно не слушается, живёт сама. Его пальцы мягко скользят по нежной детской коже, настолько шелковистой... Айзек не представлял, насколько приятно прикасаться к её нежному телу. Она и не думает вставать. А ведь это шанс. Кто бы мог подумать, что хладнокровный убийца окажется испорченным в край извращенцем? Кожаные наручники и кандалы как коварные змеи обвивают тонкие запястья и икры малышки Рей. -- З...Зак?.. Ты всё-таки убьёшь меня, да? -- о нет. Ягнёнок уже не спит. Пара любопытных глазок устремилась на Зака, иногда невинно хлопая густыми ресницами. -- Гррр... замолчи и чувствуй, как я убиваю каждую клеточку твоего неприкосновенного ранее тела, беспомощная кроха. -- раздражённо процедил сквозь зубы Зак. -- И как ты хочешь меня убить? -- всё с тем же недоумением поинтересовалась Гарднер. -- Вот дура... Не собираюсь я тебя убивать. Во всём, что сейчас произойдёт, виновата лишь ты. Я собираюсь взять тебя. -- В...взять? Как это?.. -- глазки девочки округлились. -- Это... ты хочешь заняться со мной с...с... этим?.. -- неужели в вечно безразличных глазах, что всегда были утеряны в тонких льдинах, можно увидеть животный страх? Пятится назад, её крохотные стопы сминают простынь. -- Н...Не надо, Зак, не надо... лучше убей... прошу... -- Да не хнычь ты. Я буду нежным. Признай, что хочешь, чтоб я засадил тебе по самую матку. -- одно резкое движение. Лишь движение и нитки лёгкой футболочки отрываются друг от друга. Как же прекрасно. Зак не может оторваться от этой картины. Лицо златовласки залилось румянцем смущения. В этих глазках читалось "Я не смогу убежать, но сделай это нежнее, прошу..." И почему хладнокровный убийца не в силах устоять перед этим? Розовые крохотные жемчужинки сосочков выглядели так сладко... Этот плоский но мягенький бледный животик манил его. Такое желание овладеть её тельцем двигало им, Зак не мог спокойно дышать. Впервые он был так возбуждён. Даже Кейт, сколько бы не пыталась, не могла поднять его механизм. А Рей достаточно лишь сказать слово, как тугой узел скатывается к его члену. -- Просто молчи. Замолчи и отдайся мне. Кот... Ты похожа на кота. -- юноша достал из-под койки чёрный потрёпанный жизнью ящик, затем достал неожиданные для Гарднер предметы. Это были обруч с кошачьими ушками и... хвост с очень странным креплением. Гарднер догадывалась, куда его вставляют, потому начала испуганно отползать ближе к углу стены в поисках защиты. Хвостик был пушистым и красивым, а на его конце сверкала на солнце металлическая пробка. -- Зря стараешься. -- лишь жалкая секунда и ушки уже на её голове. Лёгкое тело Рей Айзек смог перевернуть одной широкой ладонью. -- Не трогай там... Зак, не надо... Почему ты так поступаешь? -- Просто помолчи. Расслабься и наслаждайся. -- её ягодицы были маленькими для ладоней великана, такими мягенькими и бледными, что Заку захотелось пару раз шлёпнуть ребёнка за всё хорошее, прежде чем вводить хвост в узенькое колечко непорочного анала малышки. Звонкий шлепок. Как же она прогинается, как вздрагивает и сладко стонет. Это так давит на эрекцию забинтованного маньяка. -- Нххх... а...ах... А...Айзек-семпай... не надо там... -- как же очаровательно выглядит её личико: глазки широко раскрыты и закачены вверх, реснички дёргаются, а приоткрытый ротик роняет прозрачную струйку слюны. -- Ооо, а тут ты уже намокла. Твои трусики аж стали прозрачными и видно твои маленькие половые губки. Тебе стыдно, Рейчел Гарднер? Смущаешься? Я выбью из тебя эту дурь, будешь просить ещё. -- сорвав влажную ткань, парень резко и без подготовки вторгается наконечником хвоста в девичий анальный проход. Ах, как же стоны этой малышки ласкают его слух. Мазохистка. Ей так нравится это. Чувствительная малышка. Но Зак не закончит свои издевательства на этом. Вновь переворачивает его. -- Ммм, ты такая плоская. А вот сосочки твои выдают желание, не так ли, крохотка? -- пальцы, бинт с которых давно спал, коварно подползают к бугорку юного возбуждённого сосочка. Ого. Это уже не стон, это крик. Она вскрикивает, извиваясь как змейка, пока юноша вставляет колено меж её ног, дразня её, потирая тканью нежные половые губки и горошинку клитора. Она стонет его имя, она зовёт его семпаем. Зак чувствует себя властным героем, хозяином её тела. -- Кто твой папочка? Назови имя, непослушная девчонка. -- шлепок. Ягодицы напрягаются, от чего пушистый хвостик виляет из стороны в сторону. -- З...Зак-семпай... Зак-семпай мой папочка... А...Анххх... гх... аааах... -- стоны срывались с губ. -- Как там уже мокро. Разве можно так сильно течь, бесстыжая? -- пальцы начинают крутить нежный сосок из стороны в сторону, а колено трёт половые губки, чуть раздвигая их. Всё колено маньяка уже было мокрым. Их дыхание было сбито, сердца бились в такт. Так они чувствовали, что оба живы, что оба не умерли. Их тела пошло шлёпали друг о друга. -- Подоим нашу коровку Рейчел? -- пошло ухмыльнувшись, маньяк стал поочерёдно дёргать сосочки Рей, словно добывая молоко. -- Уфф... запарила. Я вхожу. -- секунда. Жгучая боль читалась в её глазках за пеленой горячих слёз. Как бы Зак это не отрицал, он испугался. Испугался что сделает ей очень больно, что порвёт её нежное лоно. Проведя пальцем по основанию своего огромного дружка, тот собрал капельки девственной крови, жадно слизывая. -- Господи, сахарок. Ты такая сладкая. Но я не могу терпеть. Терпеть придётся тебе. -- ухватившись ладонями за узкие плечики девочки, Айзек начал толкаться всё глубже в узкое лоно, детская промежность туго сидела на его стояке. -- Чшшш, не плачь. -- выдохнув, тот положил руку на её головку, перед этим слегка задумавшись. Нежно поглаживая шелковистые волосики Рей, он понял, насколько серой была жизнь без неё. Ненависть ли это? Нет. Просто Зак не умеет выражать любовь. Но рядом с ней однажды и он изменится. Однажды и он научится. Это искренность, любовь и благородная привязанность. Зак точно знал, что ни с кем её не поделит. Никому не даст её в обиду. С утробным рыком, парень стал ускоряться. Сама малышка Гарднер кончила уже давно, её сладкие соки стекали по пульсирующему стволу Фостера. Одна рука убийцы поглаживала её животик, а вторая головку. Она уже не плакала, лишь сладко постанывала. -- З... Зак-семпай... я люблю тебя... А ты... Ты меня любишь?.. -- Да. Моя малышка. -- прорычав, юноша излился тёплым семенем внутрь, от чего тёплые судороги разлились по юному тельцу. Освободив руки и ноги обессиленного котёнка, Фостер положил её на себя, а та в свою очередь свернулась комочком. Его пальцы бродили в густых струйках золотистых локонов. -- Спи сладко, Рейчел Гарднер. Мой беспомощный котёнок. -- поцеловав в лобик своё сокровище, убийца наблюдал, как она вновь засыпает, до сих пор чуть подрагивая и сладко сопя. Именно она научит его любить.