Come Away, Forget With Me

Даррен – это гитарные риффы, выцветшие футболки и темные очки Бадди Холли. Его борода обжигает огнем мягкие бедра Криса, кольца от его кофейной кружки оставлены на нотах на обеденном столе. У него зеленые глаза утром и янтарные вечером, как зажженные свечи в темноте, когда они медленно танцуют на ковре в гостиной. Даррен – это "идем со мной, милый" и "один поцелуй – 'нет', два поцелуя – 'да'", Крис – очень, очень беспомощен. (пока ты со мной, ты будешь в порядке) Они оставляют кошку у друга и берут собак, на задних сиденьях машины гора собачьих одеял и защитных полиэтиленовых чехлов для сидений. Перед тем, как уйти, Даррен толкает Криса к двери автомобиля, целует его, как подросток после свидания, и щелкает по солнцезащитным очкам Криса так, что они спадают с головы Криса прямо на кончик носа, когда отъезжает. "Готов, если ты готов", – говорит он, и Крис, кажется, может почувствовать тепло, исходящее от него, словно очаг. Они по очереди ставят свои плейлисты, и воздух то разрывается невозможно громкими звуками, то вдруг становится совсем тихо, будто кто-то нашептывает едва уловимый мотив. Даррен поет Фрэнки Валли, а Крис поет Ангуса и Джулию Стоун, и они оба поют Смитов, плача "пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста", рука на сердце. Когда собаки перестают лаять на каждую песню, которая им нравится, и автострада сменяется извилистыми дорогами, они открывают окна и впускают в салон теплый вечерний воздух. Крис засыпает под группу, которую он никогда раньше не слышал, Даррен тихо поет снова и снова "ничто не навредит тебе, детка". По мере того как его веки отпускаются и зрение размывается, Крис верит каждому слову. (и мы смеемся в микрофон и подпеваем) Открытие двери в пляжный домик Криса вызывает поток воспоминаний. Крис вспоминает, как однажды приезжал сюда, когда хотел сбежать от всего, когда он не разговаривал с Дарреном месяцами, и даже не продержался здесь десяти минут. Все везде напоминало Крису о нем. Стены – Даррен в амплуа художника с кучей кисточек и красок и с горящими от восторга глазами, мебель – песок везде, когда они срывали друг с друга мокрую одежду, ударяясь бедрами и локтями о деревянный пол, ванная комната – сообщения, написанные кремом для бритья на широком зеркале, и зубная паста со вкусом поцелуев, спальня - сочетание прохладных белоснежных простыней и оливковой кожи Даррена. Крис помнит, как вошел внутрь и едва прошел через дверной проем – шлепанцы Даррена были спрятаны рядом с ковриком с того самого момента, когда они были там вдвоем в последний раз. Крис только взглянул на них и сбежал. "Ты слишком громко думаешь", – говорит Даррен, обвиваясь всем телом вокруг Криса, когда они стоят в коридоре. Крис плавится от его прикосновений, немного откидывает голову назад, поворачивается, чтобы поцеловать шею Даррена. "Ничего особенного". Это ложь. В то время эти несколько месяцев были самыми тяжелыми в его жизни. (когда мы танцуем в моей гостиной) Ложась спать в семь тридцать и просыпаясь в пять, они берут одеяла и спускаются на пирс, наблюдают, как собаки намокают от морских брызг. Когда Купер слизывает соленую воду с носа, а Фицджеральд преследует краба-отшельника, Даррен приближает к себе Криса. "Когда мне было тринадцать, я впервые поехал в лагерь. В хижине было еще трое мальчиков, и я влюбился в одного из них." Крис смотрит на Даррена. "Ну, как влюбился, так, как способен на это семиклассник. Я полностью изменился, когда был рядом с ним. Я улыбался шире, смеялся громче, и я не знаю, почему, но я хотел, чтобы он видел меня счастливым. Думаю, я хотел, чтобы он думал, что был бы так же счастлив, если бы был со мной." Купер набрасывается на краба-отшельника, Фиц нюхает водоросли. "В последнюю ночь мы отыграли семь минут, а четырнадцать он провел с трубачом из Миннесоты в прачечной. Я рано лег спать и немного поплакал, и тогда я понял, что был влюблен в него." "Что случилось?" Даррен тихо смеется. "Ничего. Мы пошли домой, я написал ужасную песню о нем, и на этом все закончилось. Совсем забыл о нем, пока не встретил тебя." Крис приподнимает бровь, Даррен сжимает его пальцы. "Именно так я понял, что влюблен в тебя. Ты сделал со мной то же, что и он, только... Бесконечно больше." Он делает паузу. "Все, что я когда-либо знал своим умом новоиспеченного выпускника колледжа, – это то, что я хочу, чтобы ты был счастлив со мной." "Даррен." "А ты?" – спрашивает он тихо. Его волосы слегка развиваются на ветру, а глаза серьезные, и Крис почему-то хочет плакать. "Только потому, что это тяжело, не значит, что я не счастлив. Ты... Иногда у меня нет слов, чтобы описать, что ты заставляешь меня чувствовать. Ты хоть представляешь, как это меня убивает?" Даррен смеется, разряжая обстановку. "Мне жаль." Крис изображает нежелание, когда Даррен целует его. "Тебе должно быть жаль, мудак", – бормочет он, и они одновременно пригибаются и защищаются, когда собаки, мокрые и покрытые песком, прыгают на них. (ничто не навредит тебе, детка) Однажды днем они сидят на кухонном полу, черпая Нутеллу прямо из банки ложками для мороженого, и ждут, пока их шоколадные и банановые тосты будут готовы. У Даррена растрепанные влажные кудри, борода, он облизывает переднюю и заднюю стороны ложки - раз, два, и лениво улыбается Крису. Они обмениваются взглядами, заряженными и тяжелыми, и Крису не нужно дважды думать о том, чтобы подползти к нему на коленях. Ложки падают на пол, и банка отбрасывается в сторону, и Крис заканчивает этот вечер на спине на кухонном полу, плитка вырисовывает едва заметные линии на его лопатках. Даррен теплый и пьянящий, и он так близко, у него липкие пальцы и сладкие, шоколадные поцелуи, и Крис теряет себя в этом. Нежными прикосновениями ладоней Даррен скользит вниз по его талии. Это слишком горячо, интенсивно, Криса разрывает на части от ощущений. Даррен прячет свое лицо в шее Криса – когда он слышит крики, громкие и пронзительные, неразборчивые, и только потом понимает, что они его собственные. В приторном и пьянящем запахе секса, пота и шоколада, они лежат на полу, пока плитки не становятся холодными и липкими. Даррен поднимает Криса за руки, проводит рукой по его волосам, убирая их назад. Им не нужно ничего говорить – семь лет любви и потерь, радости и горя сделали это за них. Вместо этого, Крис тычет в живот Даррена, пытается вырваться из его сильных рук и не споткнуться о собачьи игрушки, пока двигается по направлению к душу. (ничто не навредит тебе, детка)