Психопаспорт: Цветок зла

- Ты был прав насчет инспектора Цунемори - она действительно навещала меня, - Юкио сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Комната, где они с Когами находились, была разделена прозрачной стеной, как бывает в камерах, где держат особенно опасных преступников. Шинья лежал на диване, напротив. В губах у него дымилась зажатая сигарета. Снова особняк Бюро, где он долгое время провел пленником. Никаких окон. Дальняя стена – огромная голограмма. Звездная ночь над затемненными округлыми холмами. Когами присмотрелся, но пейзаж был неузнаваем и безлик. Такие невысокие, выглаженные ветром и временем холмы тянутся на целые мили вдоль океанского побережья. Этот пейзаж мог находиться где угодно. Может быть, на другой планете или на этой, но спустя миллион лет. Когами не до конца узнал рисунок созвездий. Его монолитное спокойствие было чужеродным. Шинья молчал и делал вид, что Макишимы здесь нет. Между тем, он был. В светлых укороченных брюках, открывающих тонкие лодыжки, в белой рубашке и свитере цвета топленого молока, с приглаженным египетским каре Макишима выглядел студентом старших курсов, которого отправили сюда, на допрос, по какой-то ошибке. - Когда я смог ходить, а это произошло не сразу, Аканэ помогала мне с прогулками в саду, - Сего скупо усмехнулся, - Сначала инспектор твердила, что меня должны судить по всей строгости закона, но потом Сивилла предложила мне работу в Бюро общественной безопасности… Тогда-то и подтвердилась ужасная информация, которую раздобыл для меня Чхве. Приготовься услышать нечто по-настоящему пугающее, Когами-кун. Греховную, граничащую с богохульством правду о том, что Сивилла - это не бесстрастный искусственный интеллект, а коллективный разум, а состоит он из таких же, как я и ты. Из тех, у кого отсутствуют признаки преступности. Из аномалий. Юкио держал перед собой бокал с темным вином. Когами задержал взгляд на его белых пальцах. Посмотрел в лицо – мозаику из света и теней. Фальшивая голографическая луна, крадущаяся вдоль заметенного легкими облаками неба, бросала на его фигуру подводные блеклые тени. Рябь. Эта комната была слово аквариум, в котором утонули все рыбы. Остались только они двое – придонные панцирные уродины с притягательным фосфорическим сиянием живых маячков и слепых белесых глаз, за которым не видно полной зубов пасти. - Все, кого Сивилла сделала своей частью, утратили свои физические тела. Сивилле от них нужен только мозг. Я видел подземелья башни Нона, лицезрел эти чудовищные ячейки, заполненные питательными средами, в которых плавают извлеченные из черепов мозги, утыканные электродами - видел и хотел рассказать тебе еще в нашу прошлую встречу, но ты предпочел выстрелить в меня, а не узнать правду о божестве этого мира. Вначале Сивилла хотела проделать подобное и со мной - но я был в коме, мозг оказался поврежден и восстанавливался неохотно. Ты спас меня от участи ассимиляции, но Сивилла все равно не планировала отпускать меня. И я сам захотел остаться. После инцидента с неким Камуем Кирито, когда он умудрился судить Сивиллу при помощи доминатора и заставить ее выкосить большую часть личностей, система передумала включать в себя всех подряд. Были задействованы дополнительные мощности и запущен ИИ, выполняющий ту же функцию, что и живые участники Сивиллы - измерение психопаспорта и вынесение решения. Все это похоронено в строжайшей секретности. Прецедент, позволяющий судить коллектив, а не отдельную личность, так и не был создан. Юкио поднес затуманенный от тепла его руки бокал к губам и сделал глоток. Тишину, черную, густую, как тревожная ночь в чужих холмах, казалось, можно было потрогать. Измерить преступный индекс воздуха, отравленного поделенным на двоих гротескным откровением. - Сивилла! Я думал, ее суждения безупречны! Раньше думал, - Когами напряженно выпрямился на диване. Губы полуоткрыты, глаза расширены, синеву заслонили огромные зрачки. Утонуть в сюрреализме происходящего было легко – достаточно было только замереть и ничего не делать, слушая шорох, с которым ночной ветер путается в электронной траве. - Я никогда так не думал, - усмехнулся Макишима. - Сивилла предложит выбор и тебе, Шинья-кун. Будешь ты работать в Бюро добровольно, в своем собственном теле, или присоединишься к сонму бестелесных мозгов, плавающих в питательном растворе. Или умрешь. - Что будет с Аканэ и Гино? - Цунемори Аканэ – преступница с отсутствием признаков преступности. Полагаю, Сивилла предложит ей понести наказание в виде изоляции. Служить хорошо она больше не может, а убивать ее мы не планируем. Она еще может пригодиться на следующей фазе плана. Каратель Гиноза сейчас в следственном изоляторе. По результатам работы с ним мы либо предложим ему перейти на работу в нулевой отдел, либо он будет казнен. - Не могу поверить, что тебе удалось заставить Аканэ убить их всех. - Мне не пришлось ее заставлять, - отозвался Макишима, - она сама жаждала убить. Те вещи, которые сделали с ней в Бюро, не проходят бесследно. Впрочем, не всех она убила сама - шеф Касэй посоветовала ей использовать прикрытого голограммой дрона. На ее счету всего пара человек из того десятка. Остальное сделал дрон. - Лжец, - отрицая каждое слово, качнул головой Когами, - я должен был сразу догадаться, это был ты, а не она и не дрон. Ты прикидывался ею! Надевал голограмму, а она помогала тебе! Просто спектакль, она ни в чем не виновата! - Переиграть можно любого, правда? – Почти примирительно, - особенно если именно ты определяешь правила. - Не понимаю, как она тебя простила. Цунемори всегда была слишком доброй. - А что насчет тебя, Когами? Ты не простил? – наклон головы, усмешка, - Все еще одержим мной, как люди бывают одержимы злыми духами. - Я сожалел, что убил тебя тогда, - сквозь шепот ветра в ушах негромко произнес Когами. Все равно Макишиме это известно - он замерил все возможные реакции, задал все вопросы сотню раз и знал намного лучше самого Шиньи о том, как он к нему относится. - И бесился, что сожалею. - «Мы узнаем любимого человека только по силе мучения, какое мы из-за него испытываем», - поддел его Юкио. Он улыбался, как Макишима, и вместе с тем, совершенно не так. Как будто после того, как Бюро перекроило его лицо, оно забыло нечто важное, и теперь это неуклонно пробивалось сквозь навязанную оболочку, как свет и жар полуденного солнца простреливают насквозь улицы. - Марсель Пруст, - механически отозвался Когами. Юкио, поставив бокал на низкий столик, вытащил из кармана небольшой контейнер. Открыл его - Когами делал вид, что не следит за каждым движением - Юкио коснулся подушечкой пальца вначале одного глаза, а затем второго, снимая линзы. Такие тонкие, коварно-сапфировые, достоверные, изменчивые... что даже глядя Аме в глаза с расстояния нескольких сантиметров, Шинья ничего не заподозрил. Снова сухо щелкнули замки контейнера. Макишима приблизился к прозрачному барьеру, словно выныривая из неестественной глубины комнаты – силуэт, очерченный звездным светом. Пласты теней сдвинулись, открывая красивое бледное лицо - на Когами смотрели его прежние золотые глаза. Те самые, что он так часто видел в своих снах на другом лице. Иные черты, почти не различимый пластырь на скуле незнакомого рисунка, оттенок кожи на тон бледнее, линия горла, уже не перехваченная шнурком оберега от злых сил. Движения почти незнакомые, военные, лаконичные. Только его глаза и не изменились. А еще запах – солоноватый, прохладный и чистый, как бриз над остывающим безлюдным берегом. - Мне больше нравится… «под развесистым каштаном продали средь бела дня - я тебя, а ты меня»*, - Когами тоже поднялся с дивана и медленными шагами подошел к разделяющей их прозрачной стене. Силовое поле? Похоже на то, судя по едва уловимому радужному отблеску и чуть искаженной перспективе. - Скажи, почему? Зачем Бюро нужно было убивать инспекторов? Неужто как в той сказке, истребляя зло, они сами стали им? Закон постоянного сохранения зла. - Верно, - кивнул Юкио, - и тогда Сивилла начала великую чистку. Ей никак не давала покоя мысль о неправедности праведников, и вот к чему это привело - десятки убитых карателей, инспекторы, несколько несчастных случаев, которые невозможно идентифицировать, как преднамеренное убийство... Такова общая картина. И тут появляешься ты, преступник, сумевший сделать свой коэффициент аномально низким. И раскрываешь весь план за несколько дней. Все-таки мы стали удивительно примитивны с тех пор, как отпала необходимость в тщательных расследованиях... каждое действие предсказуемо. И только массовая резня не выглядит скучно, даже когда ею дирижирует Сивилла. - Особенно если ты привнес в эту постановку свою партию. Макишима наклонил голову в символическом поклоне. Когами стиснул кулаки, но почти сразу же невольно разжал их, отступая – Сего сделал еще шаг и окунулся в силовое поле. Радужное сияние на мгновение очертило контуры его тела, превратило в облитый переливающейся ртутью силуэт, а потом Сего оказался очень близко. Прямо напротив Когами. На этой стороне. «Зачем ты прилетел на мою планету, Маленький принц?» - подумал Шинья. - Ты голограмма? – вопрос вслух, чужой, севший голос. Сдержанный порыв шагнуть еще назад, дальше, в иллюзорную безопасность, под запрограммированные гореть звезды. Во рту у Когами пересохло. На плечи ему легли ладони Макишимы – так осязаемо, материально, что отозвался каждый нерв, суматошно забился пульс. - Я настоящий. _____________________ *1984, Дж. Оруэлл