An Imago of Rust and Crimson

      — Кофе? Или горячий шоколад? Прости, но у меня тут только растворимые напитки в порошке.       Я лишь равнодушно пожала плечами.       — Горячий шоколад, — попросила я, положив ногу за ногу и спрятав ладони в рукава.       Я сидела в кабинете Ханны и ждала, пока она закончит возиться с чайником на боковом столике. Рано утром она пришла в мою комнату и попросила пройти в ее кабинет.       — В общем, я подумала, что мы сейчас разберемся с основными документами и обустройством, как я и хотела сделать еще вчера вечером, и затем я смогу познакомить тебя с остальными девушками за завтраком, — сказала она, разливая кипяток в пару щербатых чашек, в которые она насыпала ложкой сухие гранулы. — Завтрак начинается в восемь и продолжается до половины девятого. И-и-и… — она нажала несколько клавиш на компьютере — так, никаких сообщений. На чем я остановилась? Итак, как ты чувствуешь себя этим утром, Тейлор? — спросила она, поставив чашку на стол передо мной.       Я решила, что честность — лучшая политика, чтобы спастись отсюда. Если я буду откровенна сейчас, это даст мне больше пространства для лжи позднее.       — Злой, простуженной, и немного болит голова, — ответила я. — Думаю, я могла подцепить простуду, когда лежала в больнице.       — Попозже мы зайдем в аптеку и возьмем тебе что-нибудь от этого, — пообещала она. — Но, помимо этого, — ты не чувствуешь себя плохо? Не тоскуешь по дому?       Я поразмыслила.       — Не думаю, — ответила я наконец. — В смысле, я и до этого уже довольно долго пролежала в больнице и… — тут я умолкла. Я скучала по своей комнате. Я скучала по папе. И мне, определенно, очень не хватало возможности избавиться от стерильной и холодной атмосферы больниц. — Я бы хотела быть дома, — призналась я, — но не уверена, что это тоска.       — Это понятно и естественно, — сказала Ханна, насыпая три пакетика подсластителя в свою чашку. — Я знаю, это ужасно, — насмешливо улыбнулась она, заметив, что я наблюдаю за ней. Она явно приглашала меня разделить ее самоуничижение, и я улыбнулась в ответ. — Говорят, что подсластитель существует для людей, которые не любят кофе, — добавила она. — Что касается меня, то я, кажется, просто люблю сладкое. Не бери с меня пример. Это вредно, и тебе не понравится вкус.       Я заглянула в ее чашку. Да, она пила черный кофе, впрочем, это можно было сказать и по запаху. Ее лицо выглядело уставшим под слишком густым макияжем. Я не могла спать из-за кошмаров, но Ханна выглядела лишь чуть лучше, чем я себя ощущала.       Ее пальцы стучали по клавиатуре, а я оценивала свои возможности. Отхлебнув водянистый горячий шоколад, я постаралась проглотить его, потом аккуратно поставила чашку перед собой. Если решусь на это, то должна быть уверена, что не закричу и не сделаю ничего необычного. Нельзя было допустить, чтобы увиденное повлияло на меня, только не перед человеком, который мог уверить врачей в том, что я окончательно свихнулась.       Я закрыла глаза и сосредоточилась.       — Ты устала? — спросила Ханна, и ее голос на полуслове наполнился неестественным скрежетанием.       Не открывая глаз, я вдохнула воздух. В помещении пахло душным теплом, горечью и слегка — ржавчиной. Большое облегчение по сравнению с вонью крови, которая обычно забивала мне ноздри, когда я переключалась на Другое Место.       — Немного, — ответила я, стараясь сохранить голос ровным. — Я плохо сплю… ну, с тех пор. После того, что случилось.       Я приоткрыла глаза, приготовившись снова закрыть их, если понадобится.       В Другом Месте она выглядела похуже. Кожа у нее была трупно-серой; местами она была разорвана, обнажая сырую плоть, а в остальных местах ее кожа была мягкой и сморщенной, как яблоко, слишком долго лежавшее на солнце. Какие-то костяные шипы торчали у нее из груди вокруг того места, где должно быть сердце, и что-то вроде старой засохшей крови или ржавчины покрывало коркой всю левую сторону ее грудной клетки. Темная, похожая на воск, смола сочилась у нее из глаз. Остатки волос свисали со скальпа спутанными клочьями. Она выглядела усталой и больной; она выглядела, как будто умерла, но забыла перестать двигаться, но прежде всего — она выглядела старой.       — Тут есть, э-э, какое-нибудь место, где я могла бы упражняться? — спросила я, пытаясь сдержать внезапную тошноту. — Просто я чувствую, что совсем потеряла форму после такой долгой болезни.       Сколько ей было лет на самом деле? Если чудовищные личины, которые я вижу в Другом Месте, каким-то образом были связаны с реальными людьми, то почему она выглядит такой старой и… мертвой? В смысле, моего отца заменила горящая фигура, когда он явно был разгневан, а полицейской, вероятно, было на самом деле все равно, так что было вполне логично, что она стала пустой куклой. Но что это значило в случае Ханны? Или я все понимаю неправильно?       Нужно будет узнать об этом больше.       Я расслабилась, позволив краске расползтись по стенам обратно, скрывая подпалины и граффити. С немалым облегчением я оглядела не-древнее и не-мертвое лицо Ханны. Она сейчас что-то сказала, поняла я.       — Что, простите?       — Я говорю, да, тут есть небольшой тренажерный зал, который примыкает к прогулочному дворику, — повторила она. — Кроме того, проводятся регулярные занятия, на которые ты можешь записаться. Думаешь, ты готова к этому? Просто, ты стала немного… рассеянной.       — Всего лишь ненадолго зависла, — ответила я, добавив: — Просто я немного устала.       — У тебя есть предпочтения насчет пола твоего психолога? — ее пальцы напряженно зависли над клавиатурой.       Я чуть поразмыслила.       — Не думаю, — наконец ответила я.       Она расслабилась.       — Хорошо, тогда я запишу тебя к доктору Вандербергу. У него больше свободных мест, так что вы сможете общаться дольше и каждый день в одно и то же время, — она прочистила горло. — Не знаю, известно ли тебе, но мы стараемся, чтобы пациенты придерживались надлежащего режима. Если просто оставлять людей одних в их комнатах, это не поможет им вылечиться. Понятно, что порядок не настолько строгий, как в школе, но все же правильный режим — здоровая вещь. Ты это понимаешь?       Я кивнула:       — Да. — Пожалуй, мне будет очень скучно в больнице. Кашлянув, я спросила: — А можно ли как-нибудь устроить, чтобы я успевала за школьной программой? — Я вздохнула, и мои ладони бессознательно обхватили запястья. — Конечно, учитывая все обстоятельства, я не очень уверена, что мне здесь доверят хотя бы карандаш.       Я пристально следила за ее лицом: на этих словах она чуточку вздрогнула. Впрочем, она тут же поспешила заверить, что у них налажена система, которая позволит мне не отставать от учебной программы. Затем последовала короткая речь на тему того, что я здесь для того, чтобы «поправиться», и как они все здесь постараются мне помочь. Все это я уже слышала. Больше пользы было от того, что после этого я получила листок с распорядком дня. А потом мы отправились на завтрак.       Шагая вслед за Ханной по коридорам, я наблюдала за Другим Местом, пожалуй, столько же времени, сколько и за реальной обстановкой вокруг. Теперь, когда я немного привыкла к этому странному месту, надо было обследовать оба мира, пусть даже один из них был весьма устрашающим. К тому же мне не терпелось поэкспериментировать, ведь это была первая возможность посмотреть на разные места сквозь призму моей силы. Насколько я могла судить, география Другого Места, похоже, в основном соответствовала обычному миру. Отклонения были редкими, но заметными, наподобие странно изогнутых стен или совершенно другой формы некоторых дверей.       Заметив дверь, свисающую с петель, я подумала: а что будет, если я попробую пройти через нее? Как я буду взаимодействовать с чем-то, что было пустым пространством в Другом Мире, но являлось сплошным деревом в реальности? А если бы я попыталась прикоснуться к отцу, когда он был разгневанной пламенной фигурой, то обожглась бы? Пока что у меня не было возможности проверить эти предположения. Ханна шла довольно быстро, а на мне была обувь типа шлепанцев, которую мне здесь выдали.       В столовой на стенах были нарисованы бабочки. От этого атмосфера еще больше походила на начальную школу. В Другом Месте бабочки никуда не делись, однако начали светиться. Флуоресцентная краска лежала на голых бетонных стенах, как масло на воде, и переливалась, подобно панцирю насекомого или как пролитый в лужу бензин. Интересно, что сделало их настолько непохожими на все остальное?       Столовая была заполнена примерно наполовину. Я с трудом смогла это разглядеть из-за густого тумана с разноцветными прожилками, верхняя граница которого колебалась приблизительно на уровне моей головы. Все это походило на психоделический кинокадр захудалого бара времен Сухого Закона. Из старого фильма, потому что цвета были в основном приглушенными и выцветшими. Временами они ярко вспыхивали, но лишь на миг, и только на краю зрения. От этого меня чуть подташнивало. Я подавила дрожь при виде монструозных фигур, кружащихся в этом тумане, и позволила зрению переключиться на нормальный мир. В реальности комната была разрисована как открытое пространство, с голубым потолком и высокой зеленой «травой» на стенах. И кроме бабочек, здесь были еще божьи коровки, птички и большой кот.       Кот мне не понравился. Он улыбался, что делало его слишком похожим на Чеширского Кота, и эта ассоциация была неприятной. Моя Страна Чудес уже сейчас была существенно хуже, чем у Алисы.       Тем не менее, я не могла не порадоваться — хотя бы отчасти — присутствию ярких цветов в Другом Месте. По крайней мере, бабочки не излучали навязчивое холодное отчаяние, как черно-багровое масло в моей комнате, и не вызывали тошноту, как цветной туман. Они немного обнадеживали, пускай и расплывчатым, шатким, косвенным образом.       Ханна подвела меня к столу, где сидели еще четыре девушки. Все они на вид были примерно моего возраста, плюс-минус несколько лет. Очевидно, этот «Уилсон» был местом для проблемных девочек-подростков. Ханна неловко улыбнулась.       — Ну, я надеялась представить тебя всем вчера, — сказала она, — но сейчас Хлоя не может, к сожалению, присоединиться к нам. Надеюсь, скоро ей станет достаточно хорошо, чтобы она могла видеться с другими, а пока я познакомлю тебя с остальными. Доброе утро, девочки.       — Доброе, — отозвалась русоволосая девушка, рассеянно болтая в миске с хлопьями пластиковой ложкой.       — Саманта, Лия, Эмили, Кирсти. Это Тейлор, — сказала Ханна, указав по очереди на каждую из девушек, а потом на меня. — Она приехала только вчера вечером и поживет некоторое время в комнате номер пять.       — А где Хлоя? — спросила одна из них, Лия. Слишком худая. Это была моя первая мысль. И вторая, если не считать «анорексию» той же самой мыслью, только облеченной в слова посложнее. Лия была бледной, большеглазой, и выглядела, как будто могла бы стать симпатичной, если бы не делала все возможное, чтобы походить на прутик.       — Э-э, ее какое-то время не будет, — неловко выговорила Ханна. — Она возвращается в госпиталь.       Повисла напряженная тишина.       — Но ей, кажется, становилось лучше, — сказала Саманта, накручивая на палец русый локон. Я заметила, что она носит браслеты, вроде моих, и что она заметила мои. — Она говорила, что новые лекарства хорошо помогают.       — У нее… она плохо переносила некоторые из них, — сказала Эмили. Она выглядела… ну, с ней, на вид, все было в порядке. — Это просто отстой. Дерьмо. Она будет…       Ханна прикусила губу.       — Врачи считают, что она выкарабкается, — сказала она, как мне показалось, немного напряженно.       Я старалась не обращать слишком много внимания на Кирсти, потому что она выглядела ужасно. На лице и руках у нее были припухшие красные шрамы, гораздо глубже моих. Шрамы на моем лице были лишь слегка розоватыми, и врачи сказали, что они со временем исчезнут. Ее же шрамы — кажется, кто-то взял нож и глубоко надрезал ее щеки и края рта — они выглядели довольно старыми, так что вряд ли их вид сможет когда-нибудь стать лучше. Она стеснялась меня и, насколько я могла заметить, глазела на мои руки и лицо. За этим почти наверняка стояла какая-то сложная история, и почти наверняка мне не хотелось бы ее знать. Ханна, кажется, тоже заметила поведение Кирсти, потому что она прочистила горло и с фальшивым воодушевлением воскликнула:       — Итак! Все — это Тейлор! Тейлор — это все!       — Привет, — неловко выговорила я. Мне никогда не удавалось произвести первое впечатление, да и производить впечатление вообще, а эта ситуация была гораздо сложнее обычной. Как я должна была с ними говорить? «Ну что, какое у тебя сумасшествие? Что до меня, я получила травматические флешбэки после того, как попыталась убить себя, когда меня заперли в шкафчике.» Отличный способ растопить лед, нет, ну правда же?       — Я слышу голоса, когда не принимаю лекарства, — сказала Эмили, скорчив рожицу. — Остальные пусть представятся сами.       Я несколько раз беззвучно открыла рот, прежде чем смогла подобрать подходящий ответ:       — Гм!       — Я бы тебе точно врезала, если б не попала из-за этого в неприятности, — прошипела Саманта. — Дура. Зови меня Сэм, — обратилась она ко мне. — Посмотри, что ты наделала, — укорила она Эмили. — Только я собиралась спросить ее… типа, какие группы ей нравятся, а ты просто взяла и напугала ее.       — Да нет у меня любимых групп, — не задумываясь, сказала я. Это вызвало улыбки.       — Тогда привыкай к скуке, — посоветовала Лия. — Когда тебе нравятся хоть какие-нибудь каналы из тех, что ловит телевизор, это значительно упрощает жизнь здесь.       Они выглядели богатенькими, внутренне усмехнувшись, отметила я. В целом, я не была этим удивлена. От своего отца я услышала достаточно, чтобы догадаться, что мы не смогли бы заплатить за мое пребывание в месте, наподобие этого, если бы школа любезно не согласилась бы оплатить счет. Мы не были в прямом смысле слова бедными, но это место было недешевым, и лишь только один человек в нашем доме зарабатывал деньги. У остальных девушек здесь, вероятно, было больше общего с Эммой или Мэдисон, чем со мной. Думать так было не вполне справедливо по отношению к ним, но я не чувствовала себя сейчас особо склонной к справедливости.       Я прикусила губу и мысленно встряхнулась. Нет. Я не должна так думать. Хм, это ведь была наиболее искренняя попытка нормально поговорить с девушками моего возраста, которая у меня была за несколько последних месяцев. И я не должна начинать ее с ожидания того, что они набросятся на меня. У них более чем достаточно своих собственных проблем. Гораздо вероятнее, что они были бы жертвами таких девушек, как Эмма и София, чем участницами их фан-клуба.       Мой взгляд сместился на Кирсти и ее ужасающие шрамы. Она до сих пор не сказала ни слова.       Хочу ли я узнать?       Я сосредоточилась и переключила свои чувства на Другое Место. И в самом деле пожалела об этом. Лия была слишком худой и в реальности, но в Другом Месте она выглядела еще хуже. У нее не было ни глаз, ни ушей — ничего, кроме рта, который занимал все пространство, где должно было быть ее лицо. Кожа ее была поразительно бледной и туго, как на барабане, натянутой поверх прутьев костей и гротескно выпирающего живота. А череп был чудовищно большим и неустойчиво раскачивался на шее, тонкой, как бутылка кока-колы, будто она была какой-то гротескной куклой-болванчиком.       Саманта — Сэм — выглядела в большей степени по-человечески, но ее кожа состояла из перемежающихся лоскутов обгоревшего тела и мерзлой плоти, а из обледеневших глазниц сыпался пепел. Прямо у меня на глазах лед распространялся, расползаясь из ее вскрытых запястий. А Эмили скручивалась и колотилась, когда я на нее не смотрела. Ее плоть пресмыкалась и елозила так, что напомнила мне о шкафчике, и меня затошнило. Я думаю, что услышала и шепотки ее «голосов».       И оказалось, что я совсем не хотела бы знать о Кирсти. Я не хотела бы узнать, что из всех людей за столом она почти не изменилась в Другом Месте. Такое же дерганое выражение беспокойства обо всем и вся на бледном лице. Те же багровые рубцы шрамов. Изменилось лишь одно: теперь ее белый пижамный топ был заляпан кровью, и эти кровавые пятна складывались в три слова, друг над другом:

S IX S IX S IX

      Вот это да, отрешенно подумала я, онемев от потрясения. Хорошая работа; ты не свихнулась, Тейлор Эберт. Сумасшедший сорвался бы, увидев, что кто-то остался нормальным в кошмарном безумном видении, сверкая при этом Числом Зверя на груди. Сумасшедший начал бы тыкать пальцем на девушку, сидящую напротив, и верещать об Антихристе. Но это было бы ненормально. И поэтому ты не сделаешь этого, правильно? Потому что ты не сумасшедшая.       И очень удачно, что я твердила себе нечто в этом духе каждый раз, прежде чем заглянуть в Другое Место. В те дни это начало становиться для меня своего рода мантрой. Я опять зажмурила глаза, совершенно ни о чем не думая, и напомнила себе, что я в здравом уме. Когда я снова огляделась вокруг стола, мир это подтвердил.       Очень хотелось бы, чтоб у меня была хорошая, чистая сила Умника, которая просто говорила бы мне о том, что я хочу узнать, без необходимости видеть эти кошмары. Интересно, есть ли на свете другие паралюди с силами, похожими на мою? Надо будет выяснить, смогу ли я получить здесь доступ к интернету. Следует побольше узнать о том, как работают силы, и как другие люди используют их.       Ханна похлопала меня по плечу:       — Хочешь пойти и взять себе хлопьев? Мне нужно сказать несколько слов Эмили.       Я пролавировала к столу, где коробочки с хлопьями и пакетики с молоком были сложены под присмотром грузной женщины. Я изо всех сил старалась не думать о том, что увидела. Не хотелось бы провалиться в Другое Место снова. Мне лишь нужно было еще немного времени. Времени, чтобы подумать.       По крайней мере, они пытались говорить со мной. И я собиралась попробовать поддержать разговор. Я не буду убегать и прятаться. Ха… В некотором роде, это был почти что новый старт с нуля. По меньшей мере, здесь мне поверят, если кто-нибудь начнет меня задирать. И я все равно выберусь отсюда довольно скоро, так что мне надо лишь быть достаточно любезной с окружающими, чтобы не создавать лишних проблем.       Когда я наливала молоко, мне в голову внезапно пришла мысль, от которой я вздрогнула. Ведь я же не проверяла этого, правильно?       Как я сама выгляжу в Другом Месте?