An Imago of Rust and Crimson

      В конце концов, все мои планы на выходные обернулись ничем. В субботу я проснулась около трех утра и едва успела на заплетающихся ногах добрести до ванной прежде чем полностью выблевать содержимое моего несчастного желудка. Все выходные я провела в постели с температурой, а папа поил меня и кормил ибупрофеном. И рвота. Ее было много, пока меня не начало выворачивать желчью, что, между прочим, очень болезненно. Даже когда жар прошел, я не могла стоять самостоятельно.       — Слабая, как котенок, — сказал на это папа.       Лишь во вторник у меня хватило смелости снова использовать свои силы. Я боялась того, что увижу, но зудящее любопытство и скука пересилили страх. Даже возможность не ходить в школу уже не радовала меня. Я просто не могла больше лежать, настолько слабая, что даже книжку не могла удержать в руках. У меня были вопросы, с которыми следовало разобраться. Были задачи, которые нужно было решить. Я должна была узнать, что случилось в той квартире рядом с чайнатауном.       Разумеется, к тому времени все уже прибрали. Федералы и их серые люди исчезли, а им на смену пришли строители, которые просто ремонтировали все в том месте. Кукла Наблюдатель не смогла найти ничего интересного, так что мне пришлось прибегнуть к традиционным способам расследования. Мне удалось доковылять до нижнего этажа, лишь раз остановившись передохнуть посреди лестницы, и покопаться в газетах, лежащих в урне.       На седьмой странице «Санди Бэй-таймс» я нашла рассказ на полстраницы о налете на подпольную лабораторию, где делали нелегальные технарские наркотики. В понедельничной газете были письма от людей, которые рассуждали о том, как нелегальные иммигранты приносят с собой преступность, и что надо разделаться с ними, и что штаты западного побережья вытесняют их на восток, и что нам нужен внутренний погранконтроль, чтобы избавиться от наплыва иммигрантов, и так далее, и тому подобное.       Я задумалась. В том месте я ведь нашла кое-что, — возможно, наркотик — пакет с надписью «Наповал». Значит, они скрывали одну правду под другой. Сколько же еще новостей обманывают без вранья?       Мне выдалось время поразмыслить над этим, пока я медленно, настойчиво, шаг за шагом ковыляла вверх по лестнице.       Добравшись до спальни и плюхнувшись на кровать, я погрузилась в тревожную дрему. Во сне меня преследовал среди бесконечных коридоров трехголовый монстр, который время от времени казался тремя девушками. Я брела по лужам застарелой крови, а они ползли по потолку, насмехаясь надо мной. Холод напоминал о Другом Месте, металл отнимал тепло там, где я к нему прикасалась.       Проснувшись, я думала лишь о том, что с меня достаточно. Снаружи было темно, и это только подтверждало, что мой режим нарушен, и, значит, впереди очередная бессонная ночь. Возможно, я смогу вогнать свои кошмары в Плаксу, чтобы он мучился ими, а не я. Нельзя, чтобы мои сны разрушили все.       К четвергу я наконец оклемалась, но папа пока еще не хотел выпускать меня из дома. Он хотел, чтобы я пропустила последние два дня учебы, чтобы убедиться, что я действительно поправилась. Это представлялось заманчивым, но мне очень хотелось выйти из дома, даже если это означало, что придется пойти в школу.       Даже школа была лучше, чем лежать, преследуемой кошмарами, которые мало зависели от того, сплю я или нет. Кошмары о шкафчике. Кошмары о Другом Месте. Кошмары об увиденном в доках. Кошмары о том, что меня преследует одетая в черное женщина, похожая на ворона, которая не останавливается и не сдается, как бы далеко я ни убежала. У моего подсознания было много времени, чтобы наполниться, и множество вещей, чтобы заполнить его.       Дурацкие способности. Господи. Я никогда раньше не использовала их так активно. Сколько туннелей мои ангелы открыли один за другим? Обычно меня уже от одного тошнило и морозило. В глубине души я думала, что надо поработать над увеличением расстояния, чтобы не надо было вызывать их так часто. Но в принципе, я хотела бы никогда больше не чувствовать пронизывающий холод этих коридоров.       Впрочем, это не вариант. Я знала, что они мне понадобятся. Ведь у меня была зацепка насчет той странной надписи, «S IX». Я уже видела ее раньше. Но интересно, что херувимы так и не смогли найти Кирсти.       Нет, погодите, не то слово. Не интересно. Стремно. Ведь я же знала ее имя и как она выглядит. Этого должно было хватить, чтобы херувим нашел ее. И даже если это не удавалось с первого раза, то обычно, если попробовать снова через несколько часов, все получалось. Я знала, что у нее в комнате есть телевизор, так что и Кукла Наблюдатель должна была найти ее, но у нее тоже ничего не вышло.       Хотелось бы думать, что дело всего лишь в «неверном адресе». Может, ее уже не было в психбольнице? Впрочем, не думаю. Мои херувимы нашли Лью Чонга, а я понятия не имела, где он находится. Они нашли мамину флейту, а это ведь даже не человек. Так что либо Кирсти — неправильное имя, либо происходит нечто очень странное.       В четверг я думала об этом на всех уроках. Я знала, что надо было сделать. Я просто не хотела этого делать. Я боялась. Больно признать, но это правда. В том здании погибли люди; профессиональные солдаты или полицейские. А я была всего лишь девочкой-подростком. Довольно болезненной девочкой-подростком, в не слишком хорошей форме.       Хотелось бы мне с кем-нибудь поговорить. С кем-то, кто мог бы понять, что же я видела. Но с кем я могла поговорить? С папой? Рассказать ему, что я видела наяву вещи, буквально пришедшие из кошмаров, и что я лгала ему… ну, обо всем? Оставить анонимную наводку от имени Паноптикум? Кому? С какими доказательствами?       В… в фильмах и в тому подобных историях, у супергероев всегда был какой-то волшебно надежный друг, который хранил все их секреты, был рядом, чтобы подставить плечо, и по возможности помогал со всякой мелочью. Но в реальной жизни таких людей не бывает. Мне бы очень хотелось, чтобы они были; даже еще до того, как я получила свои силы, но люди, увы, не бывают такими надежными. У меня не было никого достаточно близкого, чтобы поделиться секретами, а даже если бы кто-то и был, вдруг бы он предал меня? Самое близкое к понятию «друзья», что у меня было, — это девочка, с которой я иногда сидела за одной партой, и девчонки, с которыми я познакомилась в самой натуральной психушке.       Я набрала номер.       — Привет, вы дозвонились к Сэм! Меня сейчас тут нет, так что…       Я терпеливо дождалась сигнала, чуточку обрадованная, что мне придется говорить только с автоответчиком.       — Привет, Сэм. Это Тейлор. Эмм… ты еще собираешься навестить Лию на выходных? Если собираешься, то предложение подвезти еще в силе?       Суббота выдалась яркой и солнечной. Плохая погода с прошлых выходных полностью рассеялась, и небо сделалось лазурным, с россыпью тонких перистых облаков в вышине. Было даже достаточно тепло, чтобы носить футболки. Я их, разумеется, не носила, но при желании, могла бы.       Природа ничего не смыслит в драматизме, проворчала я про себя. Вот она я, направляюсь в психиатрическую лечебницу, чтобы расследовать массовое убийство, и теперь погода решила улучшиться? Категорический отказ климата соответствовать моему настроению не помешал мне в назначенное время оказаться на заднем сидении дорогого и почти бесшумного электромобиля, мирно слушая болтовню Сэм, пока ее шофер увозил нас от города.       Да, у семьи Сэм был свой шофер. Уже по одной этой детали можно было многое о них сказать. Я даже слегка удивилась, что у них нет одной из этих умных машин, которые ездят сами по себе.       — … а я без конца болтаю и ничего не спросила о тебе! Прости, прости! Я просто становлюсь чуточку болтливой, когда волнуюсь! Как твои дела?       — В основном, все прошлые выходные меня тошнило, и я была никакая большую часть недели, — ответила я. — Должно быть, грипп или какая-то желудочная инфекция. По крайней мере, папа его не подхватил, так что это, наверное, не заразно.       — Бедная, — пожалела меня Сэм.       Она сидела справа от меня, в мальчиковых брюках и коричневой кожаной куртке на молнии; вместе с короткой стрижкой это придавало ей задорный и озорной вид. Она была рассеяна и о чем-то беспокоилась. Мне даже не понадобились особые способности, чтобы заметить это, а когда я проверила Другое Место, ее фигура казалась расплывчатой и дрожащей от нервной энергии. Впрочем, ее цепи из таблеток, кажется, держались. Немного слабее, чем в прошлый раз, но все еще крепко.       — Как-то так, — сказала я. — Так что, да. Вот такая у меня была неделя.       Сэм вздохнула.       — Ну, мне нечем крыть в этом соревновании невзгод, — призналась она. — Да уж, а у меня прошлая неделя была, знаешь, ни о чем. Школа как школа, еще задали сочинение по литературе, настоящая заноза в заднице. Серьезно, есть ли еще кто-нибудь, кому нравится Шекспир, хоть где-нибудь?       Я, честно сказать, не возражала против Шекспира. Ну, не настолько. Особенно теперь, когда я перевелась в другой класс. Уроки английского у мистера Сингха были довольно неплохи, честное слово.       — Кроме того, он ужасно несправедлив к леди Макбет, — добавила Сэм с деланной обидой.       — Эй, если ты ассоциируешь себя с ней, непременно скажи мне, и я позабочусь никогда не поворачиваться к тебе спиной, когда у тебя в руках нож, — строго сказала я.       — Вот видишь! Клевета! Она же никого не зарезала!       Я фыркнула:       — И в самом деле. Ну тогда, значит, постараюсь не вставать между тобой и… м-м, королевским троном?       Сэм рассмеялась, но это прозвучало не очень весело.       — Ага, пожалуй, так ты будешь в безопасности, — сказала она. — Так что, вот. В общем, надо заставить себя дописать это тупое сочинение прежде чем папа вернется из своей тупой поездки с друзьями в Тихое Озеро.       — Тихое Озеро?       — Унылый городишко в горах. Там тихо. И есть озеро. Люди в старину проявляли прямо верх изобретательности, когда придумывали названия. Как у нас тут. Броктон Бей. То есть, город у ручья возле залива. Гениально.       Разумеется, я это и так знала.       — А папа — фанатик фитнеса, катается с друзьями на велосипедах, каноэ и все такое. Когда я была маленькой, он обычно таскал меня с собой. Скука. Скука смертная. И… — тут ее телефон зазвонил, — … уф, подожди момент.       Я прислонилась к окну, пока Сэм разговаривала со своей матерью. Видимо, она обещала позвонить, как только доберется, и теперь очень терпеливо объясняла, что нет, она не забыла, а не звонит потому, что мы еще в пути. Перед глазами проносились склады и загородные торговые центры, построенные вдоль шоссе, за ними маячили лесистые холмы, образуя долину, которая спускалась к заливу. А еще они задерживали туман, что приводило к дрянной погоде. Большое вам спасибо, холмы.       Мои мысли опять вернулись к тому, что я собиралась сделать. И с кем я собиралась встретиться.       С загадочной девушкой из психиатрической лечебницы. Я видела на ней отметины, которые пугали меня еще до того, как я увидела такие же на месте убийства. На месте преступления, для расследования которого власти привлекли тяжелую артиллерию. Она была в том месте, куда мне очень не хотелось возвращаться. Надо быть — ха-ха! — просто сумасшедшей, чтобы пойти туда по доброй воле.       И все же…       … там была эта чертова фраза. Ну почему я просто не сообщила в СКП? Было бы разумно так поступить. Эта надпись «SIX SIX SIX» была на месте убийства. Кирсти могла оказаться опасным парачеловеком, психопаткой, сбежавшей из лечебницы, чтобы убивать людей! В то, что безумная девушка втайне окажется убийцей, не трудно поверить. Так все время случается в книгах.       Но когда дошло до дела… я не была до конца уверена. Я не могла взять и натравить на нее власти, не имея никаких доказательств, а даже если бы я попыталась, все что я могла им сказать свелось бы к тому, что «в моих безумных видениях на ней были безумные надписи». Меня либо проигнорируют, либо, что даже хуже, пошлют всех этих полицейских, солдат, серых людей и кошмарных женщин-ворон прямо в психушку. Или еще хуже — пошлют их ко мне.       Я не могла рисковать ошибиться снова. Я бы натравила людей, которые сперва стреляют, а разбираются потом, на девушку, чьим единственным «преступлением» было то, что у нее не все в порядке с головой. Вдруг те отметины появились не из-за нее? Вдруг она тоже подверглась нападению тех же людей, которые учинили бойню в том здании, и эти надписи были у нее чем-то типа психических шрамов? Я ведь не безупречна при толковании символов Другого Места. Кто знает, что я могла упустить?       Я не могла взять на себя ответственность за то, что натравила полицию на невинного человека. Раз я не могла послать Куклу, значит, надо было взглянуть на нее лично. Хотя мне очень-очень не хотелось этого делать. Но когда пришло время решать, мое «не хочу» ничего не стоило, если на кону была чья-то жизнь. Так что мне пришлось просто стиснуть зубы, пригвоздить мои страхи к потолку и вести себя по-взрослому.       Мы съехали с автострады на дорогу поуже, ведущую через лес в больницу. Я смотрела в окно на высокие хвойные деревья и чувствовала себя намного лучше, чем в прошлый визит сюда. Ничего удивительного. В прошлый раз я была больна, напугана и ужасно нервничала. Было большим облегчением знать, что сейчас я могу взять и уйти в любой момент, когда захочу. Я внутренне улыбнулась. Летом из-за мэнских туманов в этих лесах будет чертовски трудно ориентироваться. Классическая глубинка из ужастиков. Надо проверить, есть ли местные легенды о ведьмах или о каких-нибудь всадниках без головы.       Разумеется, когда мы приехали, я еще раз убедилась, что эта больница — не то место, к которому подошли бы такие слова, как «готичный», «зловещий» или «гнездовье воронья». Эдгар Алан По не сочинил бы о нем стихи в мелодраматическом стиле. Шофер припарковал машину, и мы с Сэм направились внутрь. В нос ударил знакомый цветочный аромат с ноткой антисептика. Да, точно. Я снова оказалась здесь.       Однако ощущения посетителя, а не пациента, были другими. Порядки были гораздо менее строгими, и поскольку Лию не считали склонной причинять себе вред, нас лишь строго спросили, не несем ли мы чего-нибудь запрещенного правилами.       — О! Здравствуй, Сэм! И Тейлор! Рада вас видеть, — это была Ханна, женщина, которая присматривала за мной, когда я тут лежала. — Лия так обрадуется, что вы пришли. Она ждала всю неделю, — сказала она Сэм перед тем, как повернуться ко мне. — И Тейлор в качестве приятного сюрприза. В последнее время она была немного подавлена. Думаю, все дело в скуке. Она одолевает людей.       Ханна не изменилась. Другое Место поведало, что она по-прежнему осталась иссохшим трупом, усталым, разбитым и древним. И несмотря на это — вздохнула я про себя — она была более дружелюбной и заботливой, чем большинство людей в школе. Это, конечно, было ее работой, но ведь работой учителей было беречь учащихся, и поглядите, что из этого вышло.       Сэм улыбнулась ей в ответ:       — Ну, я принесла книги, которые она просила.       — Это хорошо. Ни разу не видела, чтобы кто-то читал, как она, — сказала Ханна, кивнув. — У нее не хватает энергии заниматься чем-то еще.       — Она говорила, что стала лучше питаться, — сказала Сэм, нахмурившись и ссутулив плечи.       — Чуть лучше, но… ущерб никуда не делся. Она ведь так долго делала это с собой, так что, — Ханна беспомощно развела руками, — ей предстоит долго восстанавливаться. Повезло, что у нее есть такая подруга как ты, Сэм, но это нечестно по отношению к тебе, ведь у тебя есть и свои проблемы.       Сэм поспешно заверила ее, что это не проблема, но Ханна лишь устало улыбнулась.       — Ладно, пойдемте, — сказала она и повела нас по знакомым коридорам. Там витал запах, которого раньше не было. Пахло дымом и чем-то резким, вроде горящей электроники, но со странной примесью духов и озона.       — Чувствуешь запах? — спросила я Сэм.       — Какой запах?       — Пахнет… гарью, — сказала я, не задумываясь.       Она принюхалась.       — Вроде нет, но я сейчас не особо могу ощущать запахи. У меня все забито.       Ханна тоже понюхала воздух.       — Это, наверное, оттого, что ты зашла с холода или что-то вроде того, — заметила она.       Я внутренне ругнулась. Не надо было говорить об этом; запах, кажется, не существовал за пределами Другого Места.       — Да, наверное. Может быть, это просто обогреватель.       Обеденное время еще не настало, так что люди в столовой просто сидели, занимаясь своими делами. За столом в углу собралась компания худых девушек примерно моего возраста, поэтому мы заняли другой, на противоположной стороне комнаты. Нарисованная бабочка все еще плыла по стене, испуская бледный радужный свет.       — Сэм! Тейлор! — воскликнула Лия, оторвавшись от книги.       Она и впрямь была слишком худой, подумала я. Это стало видно даже отчетливее, чем раньше, потому что теперь на нас с Сэм была верхняя одежда, а Лия носила лишь больничную пижаму и тапочки. Легкая хлопчатая одежда свисала с ее фигуры, а голова казалась слишком большой для такой тонкой шеи. В Другом Месте она выглядела так же, просто доведенной до крайней степени.       Это… вряд ли это хорошо, что ее внешность в реальном мире так похожа на ее вид в моем личном аду. Моя собственная внешность тоже мало менялась там, но я выглядела почти нормально даже в Другом Месте. Она же, наоборот, смотрелась настолько худой и нездоровой, как будто в нее проникала чудовищность Другого Места. Мне хотелось как-то помочь ей, но было страшно, что я могла сделать еще хуже. У меня не было достаточного контроля над своими способностями, чтобы помогать кому-то и без того столь хрупкому. Было бы нетрудно заставить ее почувствовать голод, но поможет ли это ей? А ведь я не смогу постоянно быть рядом, чтобы обновлять это чувство.       — Привет, — сказала я и заставила себя улыбнуться.       — Лия, — выдохнула Сэм, бросившись обниматься. Да, заметила я, руки у Лии, как веточки. — Я так по тебе соскучилась!       — И я по тебе скучала!       — Я принесла те книги, что ты хотела. Как дела? Ты как следует кушала? Тебе ведь надо, сама знаешь! — Сэм начала извергать безудержный поток вопросов и рассказов о людях, которых я не знала, едва позволяя Лии вставить хоть слово. Было очень неловко все это слушать. И да, если вы спросите, то я слегка завидовала. Когда-то Эмма была для меня такой же подругой. Когда-то.       — Мне нужно в туалет, — вставила я спустя некоторое время, когда Сэм остановилась перевести дух. — Вы будете тут?       — Да, да. Так вот, эмм… да, я разговаривала с твоей старшей сестрой, и она сказала…       Я пошла в уборную, облегчилась и посмотрела на себя в зеркало. На самом деле я собиралась с духом для того, что запланировала сделать. У меня не очень хорошо получалось общаться с людьми, но нужно было выудить у Ханны любую информацию о Кирсти, какую только получится, чтобы не идти совсем неподготовленной. Значит, нужен предлог, чтобы поговорить с ней.       О чем я могу с ней поговорить? Ну, обо мне, конечно. Чудненько.       Я неловко постучала в ее бежевую дверь.       — Войдите, — сказала Ханна.       Ее кабинет выглядел опрятнее, чем раньше. Появилось новое пресс-папье в виде светящегося куба с приятным солнечным оттенком. Еще она заменила один из картотечных шкафов.       — П-привет, — сказала я, досадуя, что запнулась.       — Привет, Тейлор, — сказала она. — Какие-то проблемы? Что-то случилось?       — Эмм… — начала я. — Я… ну…       Черт. Я сделала вдох и выдохнула Фобию. Ее хныканье меня не касалось. Кажется, с практикой это становилось легче. А стоило мне избавиться от Фобии, в голове сразу прояснилось. Ханна не стала бы говорить со мной о Кирсти, так что придется извернуться. Я отправила флейто-червя Сочувствия насвистывать ей на ухо. Маленькое существо, созданное из разъеденного морем серебра, пело для нее свою песню.       — Я только хотела спросить… не могли бы вы порекомендовать какие-нибудь книги по борьбе с социофобией? — уверенно озвучила я свою легенду. — Просто подумала, что вы можете знать такие вещи.       Она улыбнулась мне, заправляя выбившийся локон каштановых волос.       — О, само собой. Можешь присесть, — сказала она, вытаскивая распечатку из стопки на столе. Обойдя стол, она встала рядом. — Это довольно распространенная проблема, поэтому я как раз собрала кое-что по этому поводу, — сказала она, скромно пожав плечами. — Как твои дела? Я имею в виду, с тех пор как ты выписалась? В школе стало получше?       Я прикусила губу.       — Стало немного лучше, — ответила я, наслаждаясь ясностью, которую получала, когда Фобия была связана. — В смысле, я вроде разговариваю с большим количеством людей, чем раньше. Все еще нелегко, но после того, как меня перевели, чтобы я не пересекалась ни с кем из хулиганов, все начало получаться.       — Ну, это хорошо.       — Ага.       — И… эмм… — она сделалась чуточку настороженной. — Я спрашиваю на всякий случай, для твоей же безопасности. У тебя не возникали мысли о самоубийстве?       Я помотала головой.       — Нет, — я улыбнулась краешком рта. — Даже когда я подхватила желудочный грипп на прошлых выходных, и меня рвало всю ночь, пока не стало больно, — добавила я. — Я лишь чувствовала, как будто вот-вот умру. Но я не хотела.       — Ого. Но ты поправилась?       — Да, чувствую себя получше. Я слегла тогда на несколько дней, но теперь уже поправилась, — я пожала плечами. — Не уверена, было это пищевое отравление или какой-то вирус, но… брр.       — Звучит скверно, — согласилась она. — А… эм, что насчет кошмаров?       — Только раз в несколько ночей, — сказала я, умолчав о том, что не сплю, чтобы избежать их. Она бы просто неправильно поняла, что именно я делаю. — Я стараюсь не принимать снотворное без необходимости, — меня передернуло. — Я прочитала о побочных эффектах.       — Значит, есть улучшения. Это хорошо. Просто следи за тем, как часто случаются кошмары, и непременно расскажи кому-нибудь, если они начнут мешать тебе нормально жить.       Нормальная жизнь? Ха. Что в моей жизни было нормального?!       — А новые друзья у тебя появились? — спросила Ханна, чуть подавшись вперед.       Я обдумала вопрос. В моих новых классах имелось несколько человек, которые были достаточно безопасны. Я могла сидеть рядом с ними, зная, что они не доставят проблем, и с ними можно было немного поговорить. Люси, наверное, была мне ближе всех, потому что мы вместе работали над проектом, но были и другие, например Марк на биологии и Таим на математике.       — Я поладила кое с кем из новых знакомых, — осторожно сказала я. — Не уверена, что они достаточно близкие, чтобы считаться друзьями, — я сделала намеренную паузу. — Собственно, я поэтому и спросила вас про книжки.       — Это хорошая мысль, — согласилась она, взглянув мне в глаза. — Люди очень легко приучаются избегать проблем. Они стараются не попадать в ситуации, где возникает то, что их пугает или беспокоит. Но это значит, что мы никогда не бросим вызов нашим страхам. Так мы даем им контроль над собой. Например, в молодости я очень боялась собак. Они мне до сих пор не нравятся, но тогда я переходила на другую сторону улицы, чтобы обойти человека, который выгуливал собаку. Понадобилось немало времени, чтобы осознать, что не каждая увиденная мной собака была плохо контролируемым зверем, который мог на меня напасть.       — Умгум, — согласилась я.       — Убегать от своих проблем очень легко, но они от этого не исчезнут, — добавила она.       Ну, это все очень здорово, но я пришла за другим. А этот разговор даже не давал мне повода начать расспросы о Кирсти. Я прочистила горло, притворившись, что нервничаю. Не могу же я просто взять и заговорить о ней ни с того ни с сего: Ханна ведь должна захотеть помочь мне, а это значит, что она не должна считать мои поступки странными. Мне нужна идея… нет, мне нужна Идея. Какой-нибудь маленький конструкт, который заберется ей в голову, и она захочет поговорить со мной о Кирсти. Ей это станет необходимо. Что-то, что проберется прямо в ее мозг, даже глубже, чем Сочувствие. Возможно, маленькая светло-серая сороконожка, наподобие тех, что забирались на мое окно в холодную погоду.       Я выдохнула, и оно обрело форму, сидящую на воротнике Ханны. Это было маленькое гадкое существо, серое и мясистое, измазанное красной ржавчиной Другого Места. Я смотрела, как оно ползет по серой коже Другого тела Ханны, и слегка поежилась, когда оно, извиваясь, забралось ей в ухо.       — Все в порядке, — сказала она, явно неправильно поняв мою дрожь. Она нахмурилась и выглядела чуть смущенной.       — Вообще-то, я хотела спросить кое-что о Кирсти, — сказала я, возвращаясь в реальность. — Я так и не узнала ее полное имя.       — Кирсти? — с недоумением переспросила Ханна. Ее губы слегка приоткрылись, она выглядела полной энтузиазма… но какой-то сбитой с толку, что ли?       Чего? Нет, нет, нет, так не должно быть.       — Кирсти из этого блока. Которая лежала тут одновременно со мной, — подсказала я. Она все еще выглядела озадаченной, поэтому я выдохнула стаю херувимов с телевизорами в руках.       «Доверяй Тейлор. Поговори с ней. Расскажи ей правду», — пели они на заполненных помехами радиоканалах. Мне это было как наждаком по нервам.       Ханна моргнула.       — Да, точно. Кирсти. По-моему, ты не проводила с ней много времени. Почему ты спрашиваешь?       Это стало еще одним доказательством того, что происходит нечто странное, потому что я не видела никаких признаков действия парачеловеческих сил. В голове у Ханны не было никаких ярких нитей, которые мешали бы ей вспомнить Кирсти, ничего подобного. Но ведь ее работа заключалась именно в том, чтобы отвечать за людей в этом отделении. Я не могла поверить, что она не помнит Кирсти.       — Как ее полное имя? — переспросила я.       Она нахмурилась, явно ломая голову. Голову с моей Идеей внутри.       — Я не… не знаю, как-то не приходит в голову, — медленно проговорила она. — Она всегда была для меня просто «Кирсти».       — Значит, она новенькая? — спросила я. Это она сидела за столом, а я в кресле для посетителей, но чувствовалось так, будто я тут главная.       — Н-нет, — дрожащим голосом сказала Ханна. — Она здесь столько же, сколько и я. Четыре года. Просто… она такая тихоня.       Я нервно сглотнула.       — Значит… ей было лет двенадцать, когда ее сюда поместили, — с тихим ужасом произнесла я. Провести четверть жизни в таком месте. Боже, какой кошмар. Что же с ней случилось, если она находится здесь с такого юного возраста, и — никаких улучшений?       — Да, наверное… — неуверенно ответила Ханна.       — Звучит так, как будто ты толком не помнишь.       — Ну… я… нет, то есть. Наверное, я перепутала ее с кем-то другим. Да, ее, должно быть, поместили сюда очень юной. Она не очень хорошо реагирует, когда я говорю с ней, но я пытаюсь помочь.       Я сложила руки на коленях.       — Хорошо. Мне просто очень жаль ее, — сказала я. Мне действительно было ее жаль. Но кроме того, мне надо было убедить Ханну, что этот разговор был хоть сколько-нибудь нормальным, поэтому, сделав паузу, я еще раз спросила: — Так как ее полное имя? Чтобы я могла проявить вежливость?       — Да, точно… — Ханна выглядела растерянной. — Уверена, что оно у меня где-то тут, — она начала рыться в бумагах. — Да, оно где-то здесь, — Ханна улыбнулась мне и пошла искать в картотеке. — Знаешь, я постоянно что-нибудь теряю. Я недавно собралась и привела тут все в порядок, но вещи все равно теряются.       Сомневаюсь, что это правда… по крайней мере, не в этом случае. То, как ее разум как будто пропускал мимо мысли о Кирсти, напомнило мне об Изоляции. Не совсем то же самое, и я не видела тут бабочек, но… что-то похожее.       — Ах, да, вот ее карточка, — сказала Ханна. — Чернила немного выцвели, но… Олдэн? Олдхэм? Или это может быть «й», тогда, возможно, Ойдэн. Прости, я еще не выпила свой одиннадцатичасовый кофе. Я пыталась завязать, потому что пила его столько, что началось сердцебиение. Но все равно спасибо, что заставила меня взглянуть на эту карточку; раз чернила так выцвели, придется сделать новую. Сейчас запишу, — сказала она, разыскивая ручку, и рассеянно улыбнулась: — В общем, надеюсь, этот рассказ о социофобии тебе поможет.       Очевидно, на что-то существенно большее тут можно не рассчитывать. Кажется, она просто не могла думать о Кирсти слишком долго.       — Вы дали мне много пищи для размышлений, — сказала я. — Большое спасибо! — я пожала ей руку. — И спасибо за список книг. Я посмотрю, есть ли что-нибудь из них в библиотеке.       Ханна перестала искать ручку и положила папку обратно в шкаф.       — Это хорошая мысль, — сказала она. — Некоторые из них довольно дороги. Рада, что смогла тебе помочь…       — Да, вы мне очень помогли, — ответила я. Попрощавшись, я вышла и сразу же переместилась в Другое Место. — Херувим, — сказала я. — Принеси мне ту папку.       Маленькая поломанная фарфоровая кукла исчезла и появилась снова с карточкой Кирсти в руках. Убедившись, что это она, я спрятала папку под джемпер и отнесла в уборную, чтобы спокойно почитать.       И это оказалось интересное чтение. Что-то не только влияло на разум Ханны, но и чернила действительно сильно поблекли, как будто прошел не один десяток лет, или как если бы кто-то надолго оставил их на солнце. Текст даже был написан от руки, а не напечатан на принтере, причем перьевой, а не шариковой ручкой. Я едва сумела разобрать ее имя. Скорее всего, оно было «Кирсти Грейс Олдхэм», хотя тот, кто его написал, сам казался сбитым с толку: имя было зачеркнуто и переписано несколько раз, хоть это и был официальный документ. Дату рождения и дату поступления я не узнала. Перьевая ручка очень кстати оставила крайне удачную кляксу, сделав их совершенно неразборчивыми. Ближайший родственник: «ОТСУТСТВУЕТ». Это могло означать много разных вещей, но хороших среди них не было.       Я пролистала карточку. Ее обновляла не только Ханна, далеко не она одна. На последней странице были заметки как минимум четырех человек. Никто из них не писал много, но имелось несколько дат и… я нахмурилась. Девяносто девятый? Она лежала тут больше десяти лет? Может быть, я недооценила ее возраст? Думаю, она могла быть миниатюрной двадцатилетней девушкой с детским лицом. Из-за тех ужасных шрамов было действительно трудно сказать. Должно быть, я автоматически посчитала, что она того же возраста, что и другие девочки в блоке.       А что насчет симптомов? Подробностей было не слишком много: упоминались «социальные фобии», «шизофрения», «ночные кошмары», но ничего, что рассказало бы мне о том, что же с ней случилось. Примечательно, что кто-то написал красной ручкой «эта пациентка не склонна к насилию», что, как минимум, указывало на то, что она не убивала людей… ну, если только все не забыли, что она это сделала.       Как же она провернула этот трюк? Он не казался таким же сильным, как моя Изоляция, но я не сумела ничего засечь, и, должно быть, он же заставлял выцветать документы.       Я попросила херувима отнести карточку обратно, а потом еще раз помыла руки. Они ощущались… как будто покрытыми сажей. Может быть, я просто так реагировала на запах дыма в Другом Месте, но руки отчего-то чувствовались загрубевшими и липкими.       — Прошу прощения, — сказала я, вернувшись к Сэм и Лии. — Я вспомнила, что нужно было спросить Ханну кое о чем.       — А? Да, конечно, — ответила Сэм.       Вообще-то, это было обидно. Она, наверно, даже и не заметила, что я куда-то пропадала. Лия уж точно ничего не заметила, погрузившись в свой личный счастливый мир и разбирая рюкзак с новыми книгами, которые принесла ей Сэм.       — Я что-нибудь пропустила? — спросила я.       — Не особенно. Ты же не учишься в Аркадии, так что… — Сэм пожала плечами, — ничего особо важного для тебя.       — Ясно, — отозвалась я. В конце концов, она была права. Да я и сама вовсе не хотела сидеть тут с ними. Мне всего лишь нужно было, чтоб меня подвезли, и я смогла бы найти Кирсти.       — А у тебя что новенького, Тейлор? — с улыбкой спросила Лия. — Давай, у тебя наверняка было веселее, чем тут у меня. У меня здесь только постоянное нытье, что я должна больше кушать, да домашние задания, чтобы не отстать от программы.       Я кашлянула.       — Ничего особенного, — нагло соврала я. — Меня перевели из всех классов, чтобы держать подальше от хулиганов, так что… хм, это неплохо сработало. В остальном… эм, по правде, у меня не так уж много друзей, и я не слишком часто выхожу на улицу, — не могла же рассказывать о своей жизни в качестве кейпа и борьбе с преступностью. Тут меня осенило. — Я купила несколько книг. Ты читала что-нибудь из Джеймса Брендона?       Лия склонила голову набок, накручивая на палец прядь волос, пока обдумывала ответ.       — Он вроде написал тот цикл о… о людях в Нью-Йорке, так?       — Ага. Вышла его новая книга.       — Вот как, — Лия нахмурилась. — Мне не особо понравилась его писанина, — неодобрительно заметила она. — Она вся такая слезливая… и он путает «использовать длинные слова» с «хорошей прозой», а это не одно и то же. И применяет слишком прозрачные приемы, чтобы сыграть на чувствах читателей. Ну что за дела? Он что, думает, будто мне двенадцать? И пишет он слишком примитивно, а меня такие вещи расхолаживают, понимаешь? Типа, чувак, попробуй проявить уважение к своим читателям!       А мне его книги очень нравились…       — Верно, — соврала я. — В точности мои мысли.       — У меня должна быть где-то здесь книжка Траэль… Ина Траэль, читала ее? Вот это получше.       — В каком жанре она пишет? — поинтересовалась я.       — Ну, эта книжка — городское фентези. Однако…       Вдруг лампочки в столовой пригасли и начали гудеть у нас над головами.       — Опять перебои? — поинтересовалась Сэм с ноткой отвращения в голосе. — Блин, ну что там снова затеяли?       — Они теперь ежедневно, — угрюмо сказала Лиа. — И такое впечатление, что каждый раз выпадают на время, когда по телику идет что-то хорошее. Или когда я пытаюсь читать…       — Ого! Ежедневно? В городе до такого еще далеко.       — А я вообще не помню перебоев, когда я здесь лежала, — добавила я. Ясное дело, у Сэм не было проблем с электричеством. Все знали, что богатые кварталы и бизнесы получают преимущественное электроснабжение.       — Ага, они начались после пожара на кухне, — кивнула Лиа, — и с тех пор становятся все хуже. Я думаю, наверное, повредилась проводка или что-то еще, либо неисправность с какими-нибудь… типа, предохранителями, или что там еще бывает? И вообще, это место далеко от города, поэтому в любом случае получает меньше энергии из сети, так ведь?       Внезапно включились все телевизоры одновременно, и радио, и даже громкоговоритель для объявлений. Шум помех наполнил столовую, я подождала, может, будет какое-то объявление, но никакого объявления не прозвучало.       — Что за жуть? — спросила Лиа, поежившись.       — Должно быть, выбило предохранитель, или что-то такое, — уверенно заявила Сэм.       Да уж, это было довольно жутко. А у меня вся кожа покрылась мурашками, так что не думаю, что Сэм была права. Я чувствовала такое — когда шрамы болели и дрожь пробегала по конечностям — лишь когда поблизости применяли какие-то сверхчеловеческие силы.       Я нырнула в Другое Место и…       Ох…       Вокруг висела нежная бледно-лиловая дымка, достаточно плотная, так что я едва могла разглядеть сожженную-и-замороженную фигуру Сэм и подергивающуюся голову Лии. Позади них проплывали какие-то смутные силуэты, совершенно скрытые туманом. Запах озона, и сгоревшей проводки, и каких-то духов сделался теперь заметно сильнее.       Этот туман я раньше видела лишь однажды — в самое первое утро, когда я оказалась здесь. Я уже почти забыла о нем. Это случилось, когда я только начинала учиться обращению с Другим Местом, и увидела там столько необычных вещей, что эта дымка показалась мне незначительной фоновой чертовщиной, не стоящей большого внимания. Тогда я еще не знала даже, что можно сделать хоть что-нибудь при помощи Другого Места, и у меня не было тех орудий, которые есть сейчас.       — Теперь не уйдешь, — выдохнула я.       Другое Место принадлежало мне! Да, оно было уродливым и неприятным, но зато оно было честным. Оно показывало мне вещи такими, какими они были на самом деле, даже если я не хотела видеть этого. Никто не смеет прятать их от меня! Я вдохнула сквозь стиснутые зубы и задержала дыхание, думая о разрывании и распылении, и об отвратительной правде, которую открыли мне мои силы. Когда я наконец выдохнула, темный и мерзкий штормовой фронт, завывая, ударил в нежную дымку и сдул ее прочь.       Я была окружена со всех сторон. Не людьми, а теми штуками, что прятались в лиловом тумане. На первый взгляд они выглядели как ангелы. Красивые каменные статуи с крыльями, наподобие тех, что можно увидеть в церкви. Потом я присмотрелась и смогла различить, что они были опалены огнем и кое-где почернели, а камень скорее напоминал панцирь насекомого. Пока они стояли неподвижно, этот панцирь скрывал то, что было под ним.       Потом они все повернули головы ко мне, и я вздрогнула, увидев кровавое мясо, выглянувшее кое-где из-под их закопченных панцирей.       Другое Место задымилось вокруг. Это не туман, поняла я, это был дым. Чем-то надушенный светло-лиловый дым. Вот откуда был этот запах. Другое Место, это отражение реального мира, сейчас не пылало, но еще совсем недавно оно горело… и может загореться снова в любой момент. Угольки тлели, как светящиеся блестки, на закопченных стенах, а в коридоре, ведущем к уборным, были видны отблески пламени. Вокруг меня, однако, огонь гас в холодной темной воде, которая текла по полу и пятнами влаги расплывалась по стенам.       Обожженные ангелы старались держаться подальше от этой сырости. Подальше от меня. Они образовали вокруг меня полукруг, поворачиваясь так, что их опаленные пламенем головы все время смотрели на меня.       А потом сквозь телевизионные помехи проступила крылатая фигура с лицом, скрытым под закопченной золотой маской. Кровь капала у нее изо рта, когда она заговорила со мной:       — Она ждет тебя, — сказал мне с экрана ангел под маской.       — Она ждет тебя уже очень долго, — пропел больничный громкоговоритель тем же голосом.       — Иди и найди ее, — скомандовали они хором.       Ангелы разошлись по сторонам, выстраиваясь в почетную стражу. Испачканные сажей руки взялись за рукоятки каменных мечей, потрескавшиеся мраморные крылья сложились за спинами.       Я повернулась, чтобы посмотреть на более знакомых чудовищ, сидящих со мной за столом. Широко раскрытый безглазый рот Лиа уставился на меня в ответ.       — Что случилось? — спросил он голосом, источающим голод. — Ты как будто призрака увидела.       Я рассмеялась чуть громче и пронзительнее, чем хотелось бы.       — Пойду поищу кое-кого, попробую узнать, когда электричество наладится, — я глянула на ангелов. — Может, поищете пока местечко где-нибудь у окна? Я… у меня голова начинает болеть, когда освещение мигает вот так… поэтому нужен естественный свет и… да, мне надо кое-кого найти, буквально на минуточку.       Я должна была уйти от них подальше. У них тут уже было странное возгорание на кухне, а теперь обгоревшие ангелы? Вряд ли это совпадение. Если пожар случился из-за Кирсти, значит, надо увести ее ангелов подальше, чтобы никто не пострадал.       — … ты в порядке? — спрашивала Сэм. — У тебя голос немного какой-то…       Я сделала долгий медленный выдох, разделившийся на две Идеи.       — Все в порядке, — заверила я девушек, когда мои многоногие создания, извиваясь, забрались им в головы.       — Ладно, если ты уверена…       Ого. Действительно, удобно. Почему я не додумалась раньше? Ведь это просто логическое продолжение моей способности влиять на чувства людей в нужную мне сторону.       Благовонный аромат дыма смешивался со знакомыми запахами крови и гнили, когда я шла по обветшавшим коридорам. Мне было страшно — Фобия уже успела освободиться. Но сейчас, по-моему, мне как раз нужна была способность испытывать страх. Обугленные ангелы шли по бокам, не отставая. Это создавало впечатление, что я заключенный, которого ведут на электрический стул. На всякий случай я выдохнула не одного, а сразу двух своих ангелов. Конечно, использовать их способности будет больно, но лучше уж иметь их под рукой, чем не иметь, если придется убегать.       После этого другие ангелы отстали. Кажется, обгоревшим ангелам не понравились мои ангелы из колючей проволоки.       Почему, кстати, и те и другие были именно ангелами? Я сделала своих созданий из колючей проволоки ангелами потому… ну, они были усиленной версией моих херувимов. Я не задумывала их именно ангелами. Просто так получилось.       Темная вода хлюпала у меня под ногами; стены медленно тлели, но дым как будто старался убежать от меня и от моих ангелов. И, пока я не смотрела на них, другие ангелы один за другим исчезали. Вскоре осталось только двое, вставших по сторонам двери.       Я постучалась.       Ответа не было. Я вздохнула и вышла из Другого Места. Может быть, если я не буду видеть ее ангелов, они не смогут мне навредить? Ох, нет! С моими созданиями это так не работало. Но мне надо было увидеть реальный мир.       Я постучалась снова; опять никакого ответа.       Выждав для приличия какое-то время, я отворила дверь и заглянула внутрь, охраняемая моими невидимыми ангелами. Кирсти лежала на кровати, одетая в пижаму, такую же, как у всех остальных здесь. Могло показаться, что она спит, если бы глаза не были открыты. Ее дыхание было тихим и неглубоким.       — Привет, — неуверенно попробовала я.       Она не ответила. Я всмотрелась пристальнее, пытаясь ухватить ее образ. Спутанные, несмотря на короткую стрижку, светло-русые волосы. Полноватая фигура; чуть ниже среднего роста. На вид, она была немного старше меня, но из-за детской округлости лица я, возможно, угадала ее возраст неправильно. Она уставилась в потолок слезящимися покрасневшими глазами с прожилками сосудов.       И — ее шрамы. Шрамы на ее лице отличались от тех, что были у меня. Мои были от того, что я сама разодрала себе лицо ногтями, а потом эти неглубокие царапины загноились. Они хорошо зажили, и я легко могла их спрятать под косметикой. А у нее шрамы были гораздо глубже и намного… намного более жестокими. Они были оставлены ножом, или осколком стекла, или каким-то другим острым инструментом, а их прямые линии не оставляли сомнения в том, что это было сделано намеренно.       Это выглядело почти как если бы кто-то пытался на ней что-то нарисовать. Или написать что-нибудь. Я вздрогнула.       Войдя внутрь, я огляделась и прикрыла за собой дверь. Не хотелось бы мне, чтоб кто-нибудь смог подслушать то, что может здесь прозвучать.       Когда я лежала здесь, я ни разу не заходила в комнату Кирсти. Я вообще с ней не общалась. Иначе я смогла бы понять некоторые из тех вещей, которые так озадачивали меня тогда.       Она разрисовала все стены в комнате. Зеленые, коричневые и желтые мазки доходили до половины высоты стен, каждый из них определенно изображал листик травы. Еще здесь были животные и насекомые, нарисованные очень по-детски: например, красное пятно с черными точками явно было божьей коровкой. Над травой было голубое небо с пухлыми белыми облаками, а надо всем этим, на потолке, были ангелы. Небесный хор взирал на всякого, кто заходил в комнату, глазами-мячиками, расправив грубо, но энергично прорисованные крылья.       В общем, в этой палате психиатрической лечебницы она изобразила то, как выглядела бы Сикстинская капелла, если бы Микеланджело рисовал на уровне пятилетнего ребенка. И, скорее всего, она же нарисовала бабочек в столовой. Они были очень похожи по стилю. Я подумала, что, должно быть, из-за ее странной силы никто не заметил, во что она превратила свою комнату.       А мог ли хоть кто-нибудь разглядеть рисунки в столовой?       Сжав зубы, я сделала усилие и погрузилась в Другое Место. Комната вспыхнула сверхъестественным бешеным пламенем, по которому картинки, нарисованные Кирсти, плыли, подобно голограммам. Это не было похоже на спокойное, прекрасное пламя парачеловеческих сил. Это была переменчивая, грубая и непокорная сила, которая грозила обжечь меня, если я подойду слишком близко. А может быть — я потушу его, ведь прямо на моих глазах гниль и ржавчина Другого Места просачивались сюда, гася огонь и отслаивая краску со стен, обнажая голый бетон, запятнанный сажей. Однако полностью огонь не отступил. Я вторглась на чужую территорию.       Это Другое Место не было моим.       Кирсти уселась на кровати, свесив ноги. Она посмотрела на меня, потом ее взгляд переместился на одного из ангелов колючей проволоки, затем на другого. Ее глаза не задерживались на мне, она бросала взгляд и тут же отводила его. На груди у нее проступила кровь, написавшая S IX S IX S IX на больничной пижаме. Я смотрела на нее, зная, что из моих ран на лице и на руках сейчас тоже сочится кровь.       Она была единственным человеком, помимо меня самой, выглядевшим почти по-человечески в Другом Месте. По-человечески, но поврежденной. Травмированной. Израненной.       — Привет? — попробовала я поздороваться снова. Я стояла, окруженная сыростью и разрушением. Она сидела посреди пламени и копоти. — Кирсти? — ароматный дым обжигал мне глотку, и я едва могла ощутить запах гниения, свойственный Другому Месту. Пожалуй, такое случилось со мной впервые.       Она задышала чаще, с трудом проталкивая воздух через горло, отвернулась, и ее руки крепко сжали края кровати, так что костяшки пальцев побелели. Я не знала, что надо сказать. Или сделать. Она могла видеть моих ангелов, так что я не смогу использовать Сочувствие. Я даже не осознавала раньше, насколько привыкла полагаться на свои силы в сложных ситуациях, вместо того, чтобы просто разговаривать с людьми.       — Мне понравились рисунки у тебя на стенах, — рискнула сказать я. — Ты сама их нарисовала?       Она на секунду поймала мой взгляд и молча кивнула. Я подождала ответа, но она молчала.       — Ты знаешь, зачем я пришла?       Она снова кивнула.       — В самом деле? — удивилась я. — Так значит… значит, ты знаешь что-то об этих S-I–X, что я нашла? Как ты…       Она резко вздрогнула при упоминании S-I–X. Я вся задрожала, когда она съежилась и раздался громкий треск электрических искр. Телевизор завыл и затарахтел, как испорченный электрогенератор, затем громко бабахнул и сверкнул ослепительной впышкой. Запах дыма усилился и перебил лавандовый аромат, а я заморгала, чтобы смахнуть выступившие из глаз слезы. Не вылезло ли что-то из телевизора? Я этого не увидела и, возможно, к лучшему. Но все равно хотелось бы знать.       — Ч-что это было? — спросила я напряженным голосом.       Мой ангел колючей проволоки выдвинулся передо мной безо всякого приказа, чтобы защитить меня от этой штуки, чем бы она ни была. Я на секунду выпала обратно в реальность, в комнате пахло озоном от электрических искр. Что меня больше тревожило, в экране телевизора была дыра.       Как будто бы из него действительно что-то выбралось. В реальный мир.       Кирсти яростно замотала головой. Она дрожала. Она была напугана.       — Я обнаружила кое-что, — сказала я ей. — В… короче, в Броктон Бэй. Недалеко от Доков, к югу от Чайнатауна. Это было на стенах в… — я сделала паузу. Она ведь должна знать про Другое Место, верно? Она его видела. — Надпись S-I–X, она была повсюду на стенах в другом мире. В мире, который я могу видеть. Который ты тоже можешь видеть. И я вижу эту надпись на тебе. Какая тут связь?       Она снова избегала смотреть мне в глаза, свернувшись в комочек и уткнув лицо в коленки. Я чувствовала, как в воздухе нарастает напряжение, как будто давление распирало мою голову. Оно было горячим. Как пламя, окружавшее ее.       Загадочные пожары. Перебои с электричеством. И никто не помнил ее. Сколько времени прошло с тех пор, как кто-нибудь всерьез пытался заговорить с ней? Может ли она вообще управлять своей силой? Некоторые паралюди, например, не могут. Может быть, поэтому ее и поместили в психлечебницу? А потом забыли о ней, как о ней все, кажется, забывали. Все, кроме меня.       Лампочка надо мной мигнула и погасла. Не перебои, а уже полный блэкаут. На этот раз я заранее прикрыла глаза, и взрыв со вспышкой наверху не застали меня врасплох. И чувство движения, как будто что-то освободилось и убежало.       Окно тоже разбилось. Пылающее Другое Место становилось все жарче и жарче, и в реальном мире тоже стало неприятно горячо, несмотря на то, что на улице было прохладно.       — Кирсти! — торопливо сказала я. — Ты должна взять это под контроль. Иначе ты можешь поранить кого-нибудь!       Она мельком глянула на меня, и я заметила чувство вины в ее глазах. И оно же отразилось в Другом Месте — тяжелым маслянистым запахом. Так пахли чувство вины и страх.       Я должна была узнать, чего она боится. Но если она не скажет мне, я не смогу… стоп. Я знала, что можно сделать, чтобы выяснить это. Я не хотела этого делать, но я знала, как можно увидеть ее страхи.       Я выдохнула Фобию, коротко кашлянув дымом. Она завыла на меня, вцепившись в свое драное красное одеяние когтистыми руками; маска ее лица застыла в неизменной гримасе ужаса. Я почувствовала в животе первые ростки паники. Это не сработает, это приведет лишь…       — Не смей! — прошипела я. — Лежать!       Мои отрывистые слова превратились в цепи, и я заскрипела зубами, в буквальном смысле слова обуздывая свой страх. Я не собиралась давать ей власть над собой. Я, наоборот, хотела взять ее под контроль. Нельзя было допустить, чтобы она победила.       Скрутив Фобию железными цепями, я бросила ее корчиться на полу. Ты работаешь на меня, подумала я. Работай, как херувимы. Сделай то, что делала Ищейка. Покажи мне, что ты видишь. Покажи мне ее страх.       Фобия уставилась на меня, освещенная языками пламени.       А потом…       Я снова сорвалась. Моя душа выплеснулась и подожгла мир. Я не могла удержаться. Я не могла удержать это в себе, потому что оно рвется наружу, тогда я молюсь, но молитвы заканчиваются, и когда я не могу больше молиться, это случается снова, и все горит, потому что огонь — единственное, что может остановить ножи. Грех должен быть наказан. Грешники истребятся светом. Только свет слишком ярок для этого мира, и приходят ангелы, ангелы это не люди, и я должна направлять их, но я недостаточно сильна для этого, потому что я сломлена. Я сломалась, потому что недостаточно сильна. Небесный свет окружает меня, но я его недостойна. Но я не должна подвести его. Не должна изменить ему, как сделала мама, когда ею овладели демоны. Ее больше нет, но я все еще вижу ее лицо и сжатые зубы, и у нее нож, и…       Это терзало меня, пока я не смогла извернуться и отвести взгляд от Фобии. Растерянно моргая, я пошатнулась и зашептала слова Господней молитвы. Я… стоп! Это были не мои мысли! Я потрясла головой, пытаясь вспомнить… моя мама никогда не держала нож так, и…       Так, хорошо. Не обращая внимания на дым, я сделала несколько глубоких вдохов и попыталась успокоиться. Надо помнить, что это была не я. Воспоминания, наполненные дымом и кровью, были еще свежи. Но я — это, несомненно, другая я. Я была в этом уверена. Впрочем, этот кризис идентичности пришлось отложить, когда я внезапно почувствовала, насколько тут стало жарко. Кожа на лице натянулась от жара, глаза болели, и я заморгала, пытаясь смочить их. Кирсти теряла контроль над силой, когда была напугана, теперь я знала это. Я сама едва не потеряла контроль лишь от того, что почувствовала, как она напугана. Ее надо было успокоить, а я не знала, что ей сказать.       — Убери это! — рявкнула я на Фобию, давясь дымом. — Пожри ее страх!       Фобия захныкала — тихо и влажно, как будто у нее не было языка. Она вцепилась когтями в свою маску и заплакала кровью. Ее цепи тряслись и позвякивали. Она не хотела делать этого.       — Давай же! — потребовала я, добавляя второй слой цепей. — Выполняй!       Крутнувшись, я обратилась к своим ангелам:       — Заставьте ее! — выкрикнула я.       Один из ангелов ухватил Фобию за запястье, и кровь потекла из-под его руки, там где колючки проткнули кожу. Он медленно сжимал хватку. Другой взял ее обеими руками за горло и потащил ее лицо поближе к Кирсти.       Фобия завопила, когда ее сопротивление было сломлено. Когда она вдохнула, что-то потрескивало за ротовым отверстием ее маски. Я почувствовала, как воздух остывает, когда она начала раздуваться, как клоп. Кирсти закашляла, брызгая слюной, огонь, кровь и боль вырывались из ее рта, подобно дыму, который поглощала Фобия, а языки пламени вокруг меня опадали и гасли. Все стены почернели и были усеяны тлеющими угольками. Рисунки на них покрылись сажей, но сохранили какую-то часть своей призрачной красоты. Это нельзя было сравнить с блаженством, которое дарили мне силы паралюдей, но, по крайней мере, это было гораздо лучше, чем огонь. Я никогда раньше не пробовала дышать в духовке.       Наконец толстая и распухшая Фобия обмякла, удерживаемая лишь железными руками моих ангелов. Она тихонько поскуливала, но я не обращала на это внимания. Меня гораздо больше интересовала Кирсти.       Она смотрела на меня, тихо шепча что-то. Тоненький лучик света вырвался из разбитого телевизора и принял форму маленькой феи с четырьмя крылышками. Или, может быть, малюсенького ангела. А когда я посмотрела в реальном мире, я увидела его и там. Он мягко светился, как светит ночник, порхая над нами в темной комнате.       — Но как? — удивленно спросила я. Я никогда не видела ни одного из моих конструктов в обычном мире. Они казались исключительно созданиями Другого Места.       — Я знала, что ты в-вернешься, — сказала Кирсти.       Мой акцент не оставлял сомнений в том, что я местная, но ее голос звучал, как будто она была откуда-то из Вермонта, хотя он был тихим и хриплым из-за отсутствия практики. Казалось, она не могла выдержать мой взгляд сколько-нибудь продолжительное время, вздрагивая и отводя взгляд в сторону, но всякий раз снова вскидывала на меня свои бледно-зеленые глаза.       — Он… он сказал мне, что я н-найду других людей, которые могут видеть н-небеса. Он сказал, что я в-встречу таких л-людей, как я, когда серые люди з-з-забрали меня сюда. Мир отводит от меня свой взгляд, потому что я г-горю слишком ярко после того, как он возложил на меня руки. И он дал мне глаза, способные видеть небесный свет, чтобы я могла узреть твоих ангелов.       Она выжидательно посмотрела на меня и уголки ее рта чуточку приподнялись. Я моргнула.       — Что… э-э, прошу прощения, — я не вполне понимала, о чем идет разговор. — Кто «он»?       Она широко улыбнулась, вздрогнув от боли в шрамах из-за непривычного движения, и ответила:       — Бог.