It must be something that we call love

Мэловин зажмуривает глаза, пытаясь совладать с эмоциями. Вокруг суета, крики, объявление голосов, нервы сдают у всей команды, что же говорить про самого певца, который и вздохнуть последние пятнадцать минут нормально не может. Его голова гудит и будто раскалывается на части, глаза противно жжет, и Мэловин с силой закусывает губу, лишь бы не дать волю слезам. Он всегда был слишком чувствительным, поэтому не удивительно, что Евровидение так ударило по его нервной системе. Последнее место. Мэловин набрал 11 баллов, когда лидеры уже имеют больше двухсот. Кто-то кричит ему на ухо, что впереди зрительское голосование и нельзя сдаваться, у какого-то исполнителя вдалеке спрашивают, чувствует ли он поддержку. Всё, что чувствует Мэловин — очередной спазм в черепе. Начинается объявление голосов, данных исполнителям народом, и вот тут-то и наступает самая жесть. С каждой названной страной баллы все растут, но Украину долго не называют. 50, 70, 90… Без голосов остается лишь несколько стран, а баллы уже перевалили за сотню. И на секунду он это чувствует, маленький росток надежды где-то под ребрами, который прорастает и раскрывается, заполоняя легкие. Мэловин, не переставая тяжело дышать, сосредотачивает все внимание на объявляемых результатах. То, как сильно его трясёт, он замечает только тогда, когда флаг из пальцев падает на пол. Он обнимает себя руками, ощущая, как надежда разгорается все сильнее с каждым повышением баллов, с каждой названной страной. А что, если… — И 119 баллов получает… Украина! — провозглашает ведущая. И всё. Внутри что-то резко обрывается, Мэловин роняет голову себе на колени, переставая различать посторонние звуки. В голове только безумный ритм собственного сердца и противный голос, твердящий: «Они были правы. Весь негатив в твою сторону был оправдан». Мэловин вцепляется пальцами в голову, оттягивая волосы, чтобы хоть немного облегчить боль внутри. Где-то в глубине души образовывается огромная черная дыра, проглатывая росток надежды и, кажется, кусочек сердца, заодно. В голове продолжает шептать мерзкий, но такой правый голосок: «Бездарность, позор, не достоин». Мэловин выпрямляется ровно в тот момент, когда Украина поднимается в таблице на несколько жалких строчек. Это конец. Он резко вскакивает с места и, игнорируя удивленные и невероятно возмущенные крики команды, уходит прочь. Конечно, они заботятся о том, как его выходка будет выглядеть со стороны, но Мэловину, честно, плевать. Горячие дорожки слез, не сдержавшись, скатываются по щекам, а все, о чем он может думать сводится к единому выводу — они все всегда были правы, все хейтеры и критики, которые не хотели позорить страну таким выступлением. Нужно было послушаться. Он поднимается в гримерку, еле передвигая ватными ногами, когда до ушей доносится радостный крик победителя. Все, из чего состоит мир Мэловина в этот момент — всепоглощающая дыра в груди и соленые капли на губах. Даже тот голос куда-то пропал, оставив его наедине со своими, не более оптимистическими мыслями. Буквально забегая в гримерку, Мэловин хватает телефон со стола и опускается на пол, уже не сдерживая рыданий. Он открывает переписку с единственным человеком, с которым хотел бы поговорить, но на пару секунд неуверенно замирает, глядя в экран. Дело в том, что ему даже сказать нечего. Да, не справился, да, подвел. Это позор. 17 место. Отчаянно закричав, Мэловин замахивается и кидает мобильник в дверь, но вместо глухого удара слышится лишь возмущенное «блять». На секунду он даже начинает сомневаться в трезвости своего рассудка, но нет, вот он, Алексеев, стоит на его пороге, согнувшись и схватившись за лоб. — О, господи, — не веря, что это может быть правдой, шепчет Мэловин, глядя на него ошеломленными глазами. — Ты ведь — но… Он пытается встать, но через секунду от слабости падает назад. Алексеев тут же присаживается рядом, осторожно касаясь чужой руки, разжимая пальцы, что ногтями впиваются в кожу. Мэловин молча, с широко распахнутыми глазами, наблюдает, как Алексеев переплетает их пальцы между собой, а затем решается поднять голову. Он встречается с ласковым взглядом человека, который должен быть где-нибудь в Украине или любой другой стране, но точно не тут, в гримерке Мэловина, после его провала. Весь груз поражения вдруг опускается на плечи и, под его тяжестью, Мэловин падает в теплые объятья, давая волю слезам. — Тише, Мэл, ну ты чего, — испуганно шепчет Алексеев, прижимая трясущееся тело ближе к груди. Рубашка парня быстро промокает и он, тяжело вздыхая, запутывает пальцы в волосах, поглаживая и пытаясь успокоить. — Посмотри на меня, — нежно просит Алексеев, боясь сделать что-нибудь неправильно и еще больше расстроить парня. — Пожалуйста. Мэловин всхлипывает, но немного отстраняется, чтобы восстановить зрительный контакт. Его глаза красные, опухшие, и он понимает, как плохо выглядит, но ничего не может поделать. Ему нужен Алексеев сейчас, нужен, как никогда прежде, потому что его сердце разбито, а он единственный, кто способен помочь. Они оба это знают. Они вместе относительно недавно и это пока самый тяжелый момент, что был в отношениях, но, как известно, искреннее проявление эмоций всегда только укрепляет их. Алексееву безумно больно видеть своего вечно улыбающегося мальчика таким разбитым и все, чего он хочет, так это помочь. Он протягивает ладони к немного покрасневшему, печальному, но такому красивому лицу и большими пальцами вытирает слезы. — Тш-ш. Все в порядке, — пытается утешить Алексеев, — Ничего серьезного ведь не произошло. — Я подвел всех, — бормочет Мэловин, отводя взгляд. — Правильно люди говорили, что… — Ты серьезно? — наверное слишком возмущенно перебивает Алексеев, не в силах себя остановить. Парень напротив слегка пугается и замолкает, вглядываясь в отчаянные карие глаза. — Ты выступил великолепно, поверь. Мэловин устало закатывает глаза. Если бы это было правдой, он бы здесь не сидел. — Понятно, что ты так говоришь, но я понимаю, что… — Да ничего ты не понимаешь, — протестует Алексеев. — Ты невероятный. И не только я так думаю, все соцсети только и говорят о том, что для них ты победитель. Все. Результаты в таблице ничего не значат. Победителя через год-другой все забудут, а ты навсегда в сердцах поклонников, ты же знаешь. Он замолкает на некоторое время, но все же решается произнести: «и в моем», на что Мэловин в неверии распахивает глаза, не уверенный, как он должен это заявление понимать. — Что ты имеешь в виду? — его голос дрожит, как, видимо, и он сам. Алексеев вздыхает, прикрывая глаза, а когда они опять встречаются взглядами, Мэловин чувствует исходящую от парня уверенность. — Ты навсегда в моем сердце. Хоть мы недолго знакомы, я люблю в тебе все: твой невероятный голос, проникающий в душу, то, как ты всегда и всюду смеешься. Серьезно, ты как лучик солнца, светишься и заряжаешь всех позитивом. Я люблю то, как ты смотришь на мир, всегда и во всем находишь плюсы, то, как твои глаза блестят, когда ты разговариваешь о музыке и искусстве. Ты можешь считать меня ненормальным, но я люблю каждую твою частичку. Я люблю тебя. Мэловин, не моргая, смотрит на парня, который кажется удивленным и испуганным тоже. — Но я выгляжу жалко, — по-детски спорит он и, тем не менее, Алексеев слегка улыбается. — Слезы не слабость, а проявление чувств, — качает он головой. — Ты выглядишь настоящим. Его глаза сияют нежностью и любовью, и Мэловин растворяется в счастье, окутывающем их. — Ты идеален, черт возьми, ты знаешь? — изумлено восклицает парень, на что Алексеев только смеется и наклоняется, прижимаясь губами к соленым от слез губам напротив. — Я тоже тебя люблю, — тяжело дыша, признается Мэловин, прикусывая чужую губу, но тут его взгляд падает на небольшую рану над бровью, и он слегка хмурится, что не остается незамеченным для Алексеева. — Что такое? Мэловин хмурится сильнее, протягивая пальцы и слегка касаясь поврежденного участка кожи. — Больно? — интересуется он, а в голосе сплошная забота, и Алексеев улыбается, осторожно убирая ладошку ото лба и сжимая в своей. — Совсем нет, — качает головой певец и усмехается. — Ты лучше бы о другом спросил. Совсем не удивлен, что я приехал? Это, между прочим, был сюрприз. — Я рад, что ты здесь, — смущенно проговаривает Мэловин, целуя парня в щеку. — Спасибо. Алексеев снова смеется, сжимая своего мальчика в объятиях. Мэловин думает, что тот пахнет улыбкой и лавандой. Домом. Да, возможно он и занял 17 место, но зато встретил человека, который показал, каково это — чувствовать себя любимым. Поправьте меня, если я не права, но мне кажется, это куда важнее победы.