Keiner von uns

27.02.15, Пятница

Рут осмотрелась, видимо, прикидывая, что ещё такого можно рассказать. В общем-то, мне вчера неплохо за мою будущую должность пояснили, так что сегодня были только всякие мелочи и что-то вроде повторения пройденного. – Ну, вроде всё. Только, пожалуйста, не забывай про перчатки. Всегда чтобы был в них. Я даже не из-за.. Очень выразительно оглядев меня, она поджала губы. – Твоих девиаций прошу. Да-да, знаем мы. – А потому что мало ли, какие животные будут. Ты что-нибудь подхватишь по неосторожности, а нам потом придётся отвечать, почему наши работники не соблюдают технику безопасности. Из ординаторской, которая была смежной с лабораторией-стационаром, послышался смешок. – У русских проблемы с техникой безопасности, Альбрехт. Сперва раздался просто голос Эрнста, а совсем скоро он решил почтить нас своей компанией. – Многие уже натыкались на это, поэтому мы только в лишний раз перестраховываемся. Я бы закатил глаза, фыркнув что-нибудь про предрассудки и бред, но получилось только пожать плечами. Глупо отрицать, я и не буду. Это что-то вроде национальной черты – похуизм. Делаем всё на отъебись, надеясь, что никто не заметит. Поговаривают, так исторически сложилось из-за особенностей.. Земли, на которой мы живём. А что касается перестраховки Рут и Эрнста, это я тоже могу понять. Отто мне рассказывал, что довольно часто, когда русские приезжают в Германию, очень часто бывают столкновения с работодателями именно на почве наплевательского отношения к ТБ. Никто не думает, что с ними может случиться какой-нибудь пиздец, а вот тем же работодателям явно не хочется платить штрафы за поведение этих даунов. И тем более, отвечать, если случится что-то серьёзное. Мать как-то рассказывала, что какой-то парень подобрал с улицы котёнка, принёс его домой, а потом подхватил стригущий лишай. Так что.. В больницах в принципе не мешают такие вот средства индивидуальной защиты. А в ветклиниках, наверное, это тем более важно. Тот же лишай.. Хотя хуй знает. От людей как будто мало хуйни можно подхватить. Закашлявшись, я отвернулся, прикрывая рот рукой. – Простыл, что ли? – сразу взъелся Эрнст – Не. Просто. Из-за перелёта, наверное. Отто предупреждал, что Эрнст пиздец доёбчивый до здоровья всех и каждого, так что я не хотел ничего ему говорить и чтобы он что-то подозревал. Тогда не стоило бы кашлять при нём, но уж не удержался. И так вчера весь день ходил, как дебил, пытаясь кашлять, только когда рядом никого нет. А сейчас уж сил просто нет. – Давно ты здесь? – С двадцать второго. – М-м-м, – протянул Эрнст. – А Отто не.. Начинал кашлять? Или Марция? – Нет, всё нормально. – Всё равно, – Рут уже сходила за медицинской маской. – Ничего личного, но если ты привёз что-то ещё из России, это может закончиться очень плохо. Я даже выёбываться не стал – они были правы. В конце концов, этот кашель у меня и правда ещё в России начался. И это для меня может быть какой-нибудь там лёгонькой простудой. А вот человека из другой страны, ещё и отдалённой географически, это может подрубить основательно. Так что заразная это поебота или нет, а лучше походить в масочке. Мне не трудно. – Когда я учился в универе, одна девушка с курса примерно месяц ходила, загибаясь в диком кашле. Но ей так и не поставили диагноз, насколько я помню. Знаменитая немецкая медицина. Обожаю. – Подозревали туберкулёз. Рут вскинула брови, глубоко вздыхая. – На основании чего. Кто-нибудь ещё, кроме неё, начинал кашлять? Вроде как, чтобы заразиться туберкулёзом, нужно быть тем ещё неудачником, нет? Ну или тусоваться рядом с источником заражения двадцать четыре на семь. Или иметь иммунитет как у спидозника, которого любая хуета убить может. Тут уж извините, как бы. Ничего не поделаешь. – В этом и дело, что нет. Даже те, кто общался с ней. Или сидел рядом круглые дни. – Замечательно, – фыркнула Рут. – Теперь мне интересно, что это было. После этого она ушла, а Эрнст устало принялся тереть глаз, пытаясь просунуть пальцы под очками. Снимать их не круто, наверное? Не по-пацански. Настоящие мужики чешут глаза, не снимая очки. А потом всё-таки снимают их, грустно вздыхают и идут искать эту ебучую тряпочку. Салфетку..? Поебать. Потому что все стёкла в чём-то уделаны, а ходить так невозможно. У-у-у, блять. – Пойдёшь домой? – вскоре спросил Эрнст, видимо, заметив, что мне нехуй делать. Я пожал плечами. Официально меня должны были принять только с первого числа, а сейчас я просто ходил сюда, чтобы осматриваться и узнавать, чё тут как и что мне надо будет делать. Тем не менее, почему-то мне всё равно было дико неловко уходить отсюда слишком рано. Хотя я зависаю тут с утра, а уже два часа, и типа..? "Рано"? Арсений? Иди домой. Там тоже нечего делать, но всё равно. – А вы всё рассказали, что хотели? – Ну, – Эрнст так же осмотрелся. – Можешь посмотреть, как делают мазки крови. – Чё, – не удержался я. – В смысле.. Разве подобным до сих пор занимаются? Недостаточно той штуки? Я забыл, как она называется. В которую типа вставляешь пробирку с кровью и тебе выдают анализ этой крови, уже со всеми требуемыми параметрами. Какие нахуй мазки? Вы ещё скажите, что считаете там что-то через микроскоп. Заняться нечем больше, что ли. Ну реально, что за бред. Двадцать первый век на дворе, алло-о-о. – Эта штука – гематологический анализатор, – кивнул головой Эрнст, на секунду обернувшись к той хуйне – она стояла на столе рядом с ним. – Иногда полезно провести и микроскопию крови. Это не трудно. Не сложнее, чем красить бактерий точно. Прозвучало так, будто я каждый день этих ебливых бактерий красил. Они тут и таким занимаются? Нихуя. Я думал, для этого нужны какие-то особенные условия, специально обученные люди, всё такое. А это делается за обычным столом, обычным врачом. Странная хуйня. – Вообще-то, раньше у нас был лаборант, – усаживаясь на стул и подкатываясь ближе к столу, сказал Эрнст. – Который занимался конкретно этим. Но пока всё приходится делать самим. – А это нормально? Ну, что вы врач, но занимаетесь подобным. Это же не ваш профиль. Мне правда было просто интересно и я не хотел ничего страшного этим сказать. В общем-то, Эрнст и не обиделся, судя по всему. – Учебная программа в университетах у всех одна. Курс гематологии подразумевает приобретение практических навыков. Вот он всегда так сложно и тупо говорит, реально заебал. У него друзья вообще есть, интересно? Рут-то его терпит, потому что они женаты и он помогает клинику содержать, окей. А так? Или в повседневной жизни он нормально себя ведёт? Просто ненавязчиво интересуюсь. – Даже Шарлотта умеет. Администраторша в этой клинике. Вообще-то, так я понял, её дело – сидеть за стойкой, встречать посетителей, отвечать на звонки, записывать на приёмы, выдавать препараты под учёт, ну и так же отвечать за магазин. Тут типа продавали корма, всё такое.. Не суть. Я удивлялся больше тому, что даже администраторша в клинике обладает каким-то скилами. Я думал, администратор – это человек, которому необязательно обладать профессиональными навыками в.. Ну, где он там работает. А вот у дамы ветеринарное образование, похоже, есть? Пиздато, чё. Буду чувствовать себя чмом ебаным. Все вокруг умные, крутые, универ закончили и я такой: "Ы-ы". Круто. Хотя с другой стороны, что делают ассистенты. Убираются в стационаре, следят за животными, дают им таблетки, кормят, выгуливают, если надо. Ставят капельницы (даже не сами катетеры, блять), помогают при операциях. Чё, блять, для этого нужно пять лет в универе сидеть, ебаться с анатомией и всем прочим? Хотя я бы и сам такое не одобрил. Типа, что я вообще тут забыл. Отнимаю место у какого-нибудь абстрактного бедного студента, который хочет получать практические знания, но ему тупо негде приткнуться, тогда как в одной из клиник города место отдают какому-то ноунейму. Странно же. Мне ведь, по сути, это нахуй не надо? Я никогда не думал связывать жизнь с медициной в каком-либо её виде. Ради всеобщего блага, да и сто раз, ага, буду я нагружать себя этой хуйнёй. Надо что-нибудь лёгкое, простое.. Сталелитейный завод, да. Зато учиться не надо (надо, вру, но это явно легче будет). Короче. Всё хуёво. – Иди сюда. Я, немного потупив, прошёл ближе к столу. Проследив, что я не перекрываю Эрнсту свет, я встал рядом. Эрнст тем временем готовил предметные стёкла. Одно обычное, длинное, какие нам на уроках биологии выдавали постоянно, и второе, поменьше и потоньше. Я сразу же представил, как со своей аккуратностью сломаю эту хуйнюшку к херам сразу же, как только возьму в руки. Мда-мда.. – Это не трудно, – вскоре Эрнст заговорил. – Немного практики и любой сможет научиться. Если руки на месте. На время он заткнулся – набирал пипеткой каплю крови из пробирки. А так – я просто чуял, что он хотел рассказать ещё что-то. Может, какой-нибудь охуенный случай из жизни. Вообще, он был знатным пиздаболом. Рут меня недолюбливала, ну или по крайней мере относилась нейтрально-отрицательно, но Эрнст напрягал её настолько, что она даже.. Как бы сказать. Я уже думал об этом. Что, возможно, это ничего не значит, но мне казалось, что это важно. Когда что-то происходит, и вы с кем-то обмениваетесь вот этим усталым понимающим взглядом. Это забавно само по себе, а если вы с этим человеком не особо близки или даже вовсе незнакомы, то особенно прикольно. Я не то чтобы любил бывать в таких ситуациях, это глупо и нервирует. Но вот эта их часть, это приятно. Я нормальный, мама. – Не надо брать слишком много крови. Потом берём стекло. Подставляем второе, пока капля не растечётся. И проводим – немного вправо и влево до конца. Выглядело не особо трудно, но, как говорится, не пизди, не попробовав. Никто так не говорит, но это, по сути, что-то вроде негласного правила. – Садись, – Эрнст поднялся из-за стола. – Попробуй. Потом можно будет посмотреть, что получится. – Если что-то будет видно, – фыркнул я. – В смысле, если я что-то не так сделаю, на микроскопе же не будет ничего видно? – Плохо. Или будет слишком много повреждённых клеток. Повреждённых клеток, нихуя себе.. Хотя один хуй, что от таких действий что-то может повредиться, но типа. Серьёзно, что ли? Ебать интересная хрень. Но тупая. Я правда не понимаю, зачем оно всё нужно. Неужели обычного анализа недостаточно, на кой хуй нужно ещё и в микроскопе что-то там осматривать. Бред, блять. У меня немного тряслись руки, и уж не знаю, сколько значения имело то, что Эрнст стоял рядом и внимательно за всем следил, но, как по мне, вышло у меня хуевато. Я не то чтобы ожидал от себя каких-то особых успехов, но было неприятно всё равно. Потратил стёклышко, у-у.. Стоило мне только убрать руки, как Эрнст очень резко схватил стекло со стола и отошёл на шаг, рассматривая его на свету. Я аж опешил с таких действий. Это чё было, блять? Он ёбнутый? Никто бы это стекло никуда не дел. Хули он так дёргается? Неадекватный, блять.. – Ну-у.. Можно было взять побольше крови. Не критично. Ещё бы было критично. Знаю я, как это работает. "Ой, чёт мало крови. Ой, а вот теперь слишком много. Ой, блять, хуй криворукий, дай я сам всё сделаю, ничё не можешь сам, фу". – Что делать? – спросил я, когда Эрнст развернулся обратно ко мне. Правда было непонятно. Мне встать и уйти? Освободить ему место? Или сидеть, пытаться, пока не получится? Но это было бы глупо, нет..? Потому и спрашиваю, собственно. – Попробуй ещё, пока кровь свежая. Эрнст подозрительно спокойно отнёсся к этому. Или это нормально..? Но я аж занервничал. Это он только сейчас такой добрый? А потом Отто мне расскажет, как ему сказали, какое я чмо ебаное, блять, кого ты мне вообще подсунул. Кто из них, блять, вообще был автором этой идеи? Надо будет спросить. – Вам не жалко, что я потрачу стёкла? Эрнст помотал головой. Типа не расслышал. – Что за глупости. Пробуй ещё, – он кивнул головой. – Сейчас. Пхе.. Ладно, я, вроде как, понимал, где я налажал. Когда отводишь руку влево в самом конце, надо поплавнее это делать. Быстро, не тормозить её и стараться, чтобы она не дрожала и сама не тормозилась. Хотя это, вроде как, непроизвольно получалось..? Не знаю, посмотрим. Может, дело вообще не в этом было. Ещё раз сейчас намутим.. Следующий раз вышел неплохо, ну, как лично мне показалось. А третий я слил с самого начала, неправильно расположив стекло, которым нужно было размазывать кровь, и типа мда. Обидно. – Нормально, – продолжая рассматривать второе стекло, пробормотал Эрнст. – Бывает. Вот этот хороший. Сейчас покрасим. Умеешь красить? Я даже школу не закончил, алло, мужчина. Вы чего от меня хотите? И опять мне стало стыдно. Эрнсту, наверное, привычно, что обычно сюда приходят люди с хоть какими-то знаниями и умениями. А тут какое-то чмо. Мазки не делает, красить не умеет. Что вообще происходит. Я не должен здесь быть. – Нет, – вставая с места, ответил я. – Ладно. Походи где-нибудь полчаса. Они подсохнут, покрасим потом. Блять, и что, каждый раз вот так по полчаса ждать? Они же и потом красятся ещё какое-то время? Блять, а.. И как часто они вообще таким занимаются? Мне часто придётся это делать? Пх, блять. А потом меня уволят через два дня и в итоге вообще нихуя делать не надо будет. Завались и не ной, блять. Животное. – А потом долго ждать? Сколько они красятся. – Минут пятнадцать-двадцать. Быстро. Странные у человека понятия о быстром. Хотя учитывая, что тут вчера женщина четыре часа сидела со своей собакой, которая пришла на капельницу.. Что есть эти двадцать минут. Так, мелочь. За это время только пошмалить и можно. Школьнику на обед даже не хватит этих двадцати минут, фу, блять. Окраска заняла десять минут, но ещё пять ушло на всякую дополнительную поеботу. Меня, честно, удивляло, как Эрнст умудрялся помнить всю эту хрень, какие реактивы нужны и всякое такое, но мне сказали не париться. Всё равно можно будет читать, как и что делать (тут лежали книжечки с указаниями), а через пару раз как-нибудь и запомнится. Я всё ещё надеялся, что вся эта хрень с наливанием сначала одной хуйни, потом второй, потом ещё какой-то, на деле реально будет не такой мозгоёбской, как казалось со стороны. И что там в принципе ничего нельзя испортить, если всё делать правильно и нормально. А то будет неприятно, если я препарат испорчу. Вообще, это забавно. Вот ты сделал мазок, испортил его при окраске. Сделал ещё один. Опять та же история. Ты снова делаешь мазок, а потом оп, и у тебя кровь заканчивается. И ты такой: "М-м-м.. Мне пизда". Охуенно, наверное. Официально ещё ни дня не проработал, а уже думаю, из-за чего меня смогут отсюда прогнать нахуй со скандалом. Так держать, Альбрехт. – Альбрехт, иди сюда, – вдруг позвал меня Эрнст и я немного даже испугался. Чувствую, я ещё долго буду дёргаться от любого их слова в мою сторону. Я же впервые в жизни работаю..? Кстати, да. Это же моя первая работа. В восемнадцать, пиздато. Кого-то родаки с шестнадцати скидывают с опеки, и я такой: ")". Круто. Я отходил, чтобы поменять шприц в одном из инфузоматов, так что сейчас пришлось возвращаться к Эрнсту. Не то чтобы было трудно. Опять же, стационар и лаборатория располагались в одной комнате, но стационар занимал один угол в помещении, и всё остальное отходило под лабораторию, логично. Так что надо было пройти всего-то пару метров. – Очень хорошо видно. Микроскоп в клинике был каким-то дохуя современным, так что не надо было подходить близко и наклоняться, чтобы что-то увидеть через окуляр – был небольшой экран, на котором всё отображалось. Технологии, блять. В жизни бы не подумал, что подобное можно устроить, конечно.. Но круто. В разы удобнее, наверное, чем ебалом тыкаться полчаса. – Серьёзно? – фыркнул я, заметив, что стекло, установленное в микроскопе, не подписано. То есть, это то, что я сделал. Скорее всего, в тот самый второй раз. И там что-то очень хорошо видно? Да не шутите. Я вам всё равно не поверю. – Да. Тебе не с чем сравнивать, наверное. Но получилось хорошо. Прекрасно видно лейкоциты.. Ой, ну хватит. Что начинается опять. – Ещё бы с тобой что-нибудь покрасить, – осматриваясь, Эрнст нахмурился. – Но да ладно. Ещё куча возможностей будет. – Звучит страшно. Эрнст выдохнул, улыбаясь. – Нравится хоть немного? – Работать, вы имеете в виду? Нормально, – я пожал плечами. – Что я могу сказать. Я тут всего два дня. Думаю, уверенно что-то говорить можно будет ну хотя бы после двух недель. А то что это. По сути, с меня до сих пор ничего даже не требуют. Я тут типа так. Хожу, что-то осматриваюсь, что-то слушаю, что-то делаю по мелочи, но это всё так себе. Сложить мнение всё равно невозможно. А вот через недельку-другую.. В идеале через месяц. Уже можно будет что-то говорить. – Ещё нигде не накосячил? – Эрнст усмехнулся, подпирая голову рукой. – А мне будет больно, если я что-то не так сделаю? – В зависимости от тяжести проступка. Но если кто-нибудь умрёт по твоей вине, больно будет очень. Слышать угрозы от такого пидорастичного мужика, как Эрнст, было очень странно. Как-то на меня наехал восьмиклассник с похоже уложенной чёлочкой. Было смешно. И как-то я видел девочку с такой же оправой для очков. Короче, Эрнст – очень противоречивый персонаж. В частности, из-за соотношения внешности-поведения, которые были пиздец пидорскими, и сути. Типа, он же тоже конченый какой-то. По буйной молодости тоже людей бил, наверное, да? Не будем углубляться. Точно же известно, что он и сейчас примерно тех же взглядов придерживается. Может, от радикализма отошёл, но не больше. Но выглядит он как не должны выглядеть такие люди. Хотя чего я жду. Чтобы он выбрился под ноль, отрастил пивное пузо, свисающее ниже колен или начал ходить в качалку и раскачался там до немыслимого? Как "такие" люди должны выглядеть, м? Короче, не важно. Но Эрнст выглядел всрато. В целом его образ, как персонажа, был очень странным. Плохо продумано, на троечку, переделывайте. – Поэтому ноль-четыре и четыре больше не путай, пожалуйста. Вчера хрень случилась. Надо было влить в шприц с десятью миллилитрами физраствора ноль-четыре какой-то другой хуйни, а я перепутал и пытался влить четыре. При этом искренне недоумевая, почему в первый шприц не влезает нужная доза. Подошедший Эрнст заметил, что я делаю какую-то хуйню, ну, в общем-то, я к тому моменту уже и сам догнал, что что-то здесь не так. И не то чтобы мне дали по шее. В конце концов, это же не успели влить в кого-то, и получалось, что я просто проебал пару шприцов и немного препаратов.. Но допустим, это теперь будет мне напоминанием, блять, просто на всю жизнь. Реально, мне никогда так стыдно за свои познания в математике не было. И если я хоть когда-нибудь впредь проебусь на этом же, я обязуюсь выпилиться просто нахуй. Потому что это, блять, невозможно просто, как можно было перепутать, если на шприцах даже стоят отметки ".4" и "4", Арсений? Даже не покатит оправдание, что ты типа только пришёл, никогда раньше таким не занимался и в душе не ебёшь, какие шприцы в принципе существуют и так далее. Это было пиздец убого. И более того, это кто-то видел. И ладно ещё, это Эрнст был, перед ним не так стрёмно лажать. А вот если бы меня Рут тогда запалила, я бы весь вечер проплакал под кроватью, наверное. Она лютая баба. Я к ней подходить в лишний раз боюсь, блять, и мне даже представить страшно, что будет, если она узнает, что я что-нибудь такое натворил. Это кошмар просто. – Ой, покраснел сразу, – протянул Эрнст. – Не волнуйся. Всякое бывает. Даже давно работающие иногда забываются. Ну, насколько я знаю, это очень сложная система. С только пришедших могут требовать не ебаться много, потому что они только пришли и об них можно хоть ноги вытирать, они не имеют права что-то пиздеть и выёбываться. Опытным людям будут всё спускать потому что потому. У них уже какой-то авторитет есть, какая-то любовь коллектива и всё такое. А о новичках париться нахуй никому не надо. Потому и разное отношение даже к одинаковым ошибкам. Ну, я так это вижу. Уж не ебу, как здесь у них это всё происходит, но не думаю, на самом деле, что будет существенная разница. – Как-то одна ассистентка перепутала шприцы и влила котёнку то, что предназначалось для огромной собаки. Если не ошибаюсь, это был лидокаин. Потом ей пришлось сидеть тут всю ночь и следить за тем, чтобы он не умер. Хотя ночная смена была не её. Ну, это же своеобразный штраф, нет? Неоплачиваемая ночная смена. Будет теперь внимательнее. Я тоже теперь буду, блять.. – Но я надеюсь, что с тобой будет не много проблем. Я только глубоко вздохнул. Ненавижу, когда кто-то на меня какие-то надежды возлагает. Это так напрягает всегда. – Мы вообще-то уже зарекались не нанимать родственников и друзей, или их родственников, – задумчиво проговорил Эрнст, – потому что, как правило, заканчивается это всё очень плохо. Ого, тут тоже с этим проблемы есть? Я просто думал, такое только в России бывает. Святое наше панибратство, неуместное и мешающее, но почему-то всеми воспринимаемое как что-то заебатое. Понятное дело, что в коллективе должны быть нормальные отношения, но в рамках разумного. А не так, что.. Короче, ладно. Сейчас опять как задвину хуйню какую-нибудь, а потом окажется, что это нормально, а я просто из мезозоя вылез на кой-то хуй и зачем-то тут остался. Хотя мне тут объективно не место. – Но одно исключение можно сделать. Осталось только не пожалеть об этом. – Ага, – протянул я, почему-то занервничав. Что за проникновенные разговоры без намёка? Они думают, что раз Отто их друган, я буду хуеть с жиру и проёбываться? Или творить хуйню, полагая, что мне не дадут за это пизды? Блять, да Отто мне сам потом въебёт, если я тут что-то испорчу. То есть, я пизды получу в двойном размере – от вас и от Отто. Вы думаете, он меня защищать будет или как-то оправдывать? Да хуй там, господи. Можете спать спокойно. Я, конечно, не приспособлен к таким вещам, но уж постараюсь как-нибудь всё нормально делать. Это во-первых. Во-вторых, даже если вам что-то не понравится, Отто не будет затирать вам хуйню про то, что "ну он же рибёнок, ему просто нужно освоиться" и так далее. Что там ещё можно ожидать от него в такой ситуации. Вам надо только нажаловаться ему, всё, я уже труп. Искренне недоумеваю, в чём проблема. – Надеюсь, всё будет нормально и дальше, – Эрнст поднялся из-за стола. – Ты, вроде, умный парень. Льстец какой. – Путаю четыре и ноль-четыре. – Ты никак не связан с медициной, – хмыкнул Эрнст. – Откуда тебе было знать, что в таких случаях используют инсулиновые шприцы. – Можно было на цифры посмотреть. Эрнст обречённо помотал головой. Я и сам думал, что типа откуда мне знать, что в принципе есть шприцы для таких доз. Но всё равно не надо меня оправдывать. Мило и спасибо, конечно, но нет. Иначе я расслаблюсь и буду и дальше косячить, оправдывая себя какой-нибудь такой вот хуйнёй. Нет. Никакой жалости. – Можешь посмотреть, чтобы не путаться потом. И.. Сощурившись, Эрнст присмотрелся к столу за моей спиной, после чего прошёл к нему. Нахера только носить очки, если всё равно ничего не видно? Хотя, судя по преломлению изображения, они с диоптриями. Кажется, кое-кто никак не соберётся заказать новые линзы. Чё, зрение в минус так и уходит? Ну не расстраивайтесь. Под старость обычно у всех оно чуть-чуть в плюс сдвигается, так что какая-то компенсация будет. Может, полегче станет. – Принеси сюда катетеры. Фиолетовые и розовые. Ну, вот примерно в этом моя работа заключаться и будет. Это помой, это вот убери, там пол подотри, там собачке воды налей, там покорми, то принеси, то порежь, то убери, блять.. Вот это всё. Много мозгов не надо, так что как раз для меня, ага. Сказал человек, который дозы перепутал, вот же молодец какой, блять. Столкнувшись в коридоре с Кристиной, я на время залип, плохо понимая, что происходит. Откуда она тут взялась вообще? Она сейчас вообще в другой стране должна быть? Кристина? У тебя всё это время была сестра-близнец, но ты мне ничего не говорила? – Привет, – хмуро оглядев меня, протянула она. – Что.. Делаешь? – Почему ты здесь? – я просто не сдержался. Правда было неожиданно встретить её. Она не говорила, что приедет. Может, это, конечно, сюрприз такой охуенный. Но типа так не делается, ладно? – Я приехала, чтобы завтра провести с тобой. Ой, ну да ёб твою мать, Кристина.. Прекрати. Что вообще за бред. Сейчас бы лететь специально из другой страны ради такой хуйни, ты издеваешься? Скажи, что у тебя была другая цель, сейчас же. – А ты? – Кристина осмотрелась, подходя ближе. – Я типа.. Буду тут работать. Но пока что-то вроде испытательного срока. – Здесь? – шёпотом спросила Кристина, уставившись на меня большими глазами. – Это шутка такая? – Почему.. Ладно, да, это странная хуйня. Но да. Я не сильно понимал, что в этом странного, но в каких-то задних отделах мозга были у меня подозрения, почему это вызывает столько удивления. Либо потому что я слишком дерьмо, чтобы работать в целом где-либо или конкретно здесь. Либо потому что Эрнст и Рут должны не очень хорошо ко мне относиться, и с чего бы им тогда брать меня на работу? По просьбе Отто? Как великодушно, блять. Пусть нахуй сходят все втроём. – Отто сказал, что ты здесь, но я подумала, что ты повёл Треше к врачу. А ты. – Звучит как обвинение в чём-то серьёзном. – Это очень странная хуйня, Альбрехт, – так же прошептала Кристина, хватая меня за руку. Я осмотрелся, пытаясь сориентироваться и прикинуть, где Шарлотта, и не слышит ли она нас. Планировка в здании была всратой, как пиздец, так что я вообще не ориентировался, где тут стойка администратора (и выход вместе с тем). Я вчера тут и вовсе заблудился. Конченый, блять. – Тебе хоть будут платить? – Собирались, вроде, – я пожал плечами. – Но это в любом случае лучше, чем сидеть дома. – Ты заболел, что ли? – Кристина слабо посмеялась. – Ладно, прости. Когда тебя отпустят? – Ну, я могу уйти сейчас. Минутку только. Катетеры надо принести, я не забыл. О – ответственность. Кристина выглядела как очень желающая придти и уйти незамеченной, но ехидный Эрнст всё равно вылез из ниоткуда. Надо сказать, когда на тебя в тёмном коридоре налетает такая вот ебанина, тебе немного не по себе. Если ты не маленькая девочка, которой нравятся симпотные, но криповатые мужики постарше. Что, наверняка и такие же есть. Молодость, мозгов ещё нет, хули. – О, Кристина, – протянул тот, трогая себя под шеей. – Привет. – Добрый день, – та неловко улыбнулась и обернулась ко мне – я только вернулся из ординаторской. Можно это воспринимать как просьбу спасти? Просто у неё был такой странный взгляд. Эрнст ей не нравится, наверное? Ну или как минимум она его боится. Не знаю, на каких основаниях. При желании можно придумать, конечно, но лучше будет спросить, я полагаю. А то навыдумываю сейчас. Потом охуею. – Как дела? Ты окончательно вернулась или только на время? Ох уж эти неловкие разговоры с друзьями твоего бати, которых ты видишь раз в год, но которые при этом столько всего о тебе знают, что ну пиздец какой-то. – Недели на две-три. И ведь никуда от них не денешься. Жуткие вещи творятся. – М-м, – Эрнст покачал головой и уже оживлённее продолжил. – Ты за Альбрехтом пришла? – Я пришла к нему. Но если вы его отпустите, будет. Здорово. – Пожалуйста. Пока можно уходить пораньше. Первого ждём уже на полный рабочий день. – Ага, – протянул я, недовольно засопев. Не знаю, что меня смутило, но тем не менее. Быстро сходив в ординаторскую за рюкзаком и верхней одеждой, я вернулся к Кристине. Хотелось начать говорить уже сейчас, но пока мы не вышли из клиники, я стремался даже рот раскрыть. Жуткое место. – Ты же у Отто сейчас живёшь? – Кристина первой начала задавать вопросы. – Ну да. – У тебя есть своя комната? Чтобы мы могли посидеть там. Прошу прощения, конечно, но почему мы не можем к вам пойти? Или типа далеко? – Да. – Или пойдём ко мне? – Я не знаю. Ты не хочешь к себе ехать? Я просто не уверен. По-моему, Отто сегодня должен был остаться дома. И можно ли вообще, чтобы к нам кто-то приходил. А то там же дети маленькие, и вдруг есть какие-то правила. Откуда мне знать-то, блять. Надо, наверное, спросить, но я что-то не очень хочу писать ему. – Ой, он дома? – сразу поморщилась Кристина. – Нет, тогда лучше поехать ко мне. Ну вот я тоже так думаю.