07.05.15, Четверг
– Господи, Артём, – засмеялся Ковальский. – Какого чёрта? Как тебя пропустили? Я ногой закрыл за собой дверь в кабинет и быстро прошёл к парте. Курт продолжал спокойно сидеть у меня на руках, но я уже сам устал от такой ноши, потому и торопился. Всё-таки, тридцать килограмм – это вам не какая-то хуйня. Ещё и подниматься с этим на третий этаж. Я ебал. Нахуя я вообще это делал? Уже сам не понимаю. – Как ты его пронёс? – спросила Алёна. – Так и пронёс. На самом деле, Курт прошёл по полу, и типа у вахтёрши даже не было шанса увидеть его. Почему мне охранник не дал пизды, я тоже не знаю. В любом случае, без разницы. Чем меньше проблем – тем лучше. В конце концов, в феврале вопросов ко мне было не больше. Я и не ждал, что на этот раз что-то пойдёт по-другому. Но надеялся. Нахуй проблемы. Хватит мне их и так. – Да, совсем незаметно же. Ужимки одноклассников меня не волновали – не так сильно, как Арсений. Всё-таки, он пришёл. Нет, я правда был рад. Только вот он не был, очевидно. Хмуро оглядев меня, он мотнул головой, указывая на что-то в стороне, и только когда я намеренно оглядел класс, то заметил в группке одноклассников Саню. И вот просто "какого хуя". Ни раньше, ни позже, именно сегодня она решила придти? Когда я три часа слёзно умолял Арсения придти сегодня на занятия (но пошёл он в итоге из-за ТВхи, которая сказала ему придти и попиздеть за физику с Палычем). Он сейчас решит, что я пытался всё это подстроить или типа того. Надо будет сказать ему, что я ни при чём, и Саня сама сюда пришла, и это просто совпадение, а не моя воля или типа того. А то я его знаю. Ему же только повод дай, дебилу этому. Собственно, какого хуя Антоха здесь делает. Благодаря Новикову и Ковальскому Саня очень сблизилась с некоторыми другими парнями из нашего класса, что стало поводом для неё приходить иногда к нам в гости и тусоваться тут переменами. Или уроками. Проблем с этим не было, при том, что был уже май, никто учиться не хотел – учителя в том числе, и окон у нас было чуть больше, чем дохуя. Так что Антон часто зависала с нами. Пробиралась в школу с помощью одной своей подружки из девятого, немного сидела с ней приличия ради и потом шла сюда. Она начала так прикалываться ещё в конце февраля, но тогда это делалось не часто. Вот в марте и апреле она могла неделю подряд сюда приходить. И я не обращал на это внимания, потому что до меня она не доёбывалась и не превращала происходящее в фарс. Но сейчас она пересеклась с Сением, и это принимает вообще другие обороты. Надеюсь, они оба в адеквате и не разведут сейчас никакой хуйни? Не надо нам такого, пожалуйста. Я писал ему ещё вчера, что приду с Куртом (буду вынужден, скорее), так что он, наверное, был единственным, кто не был сейчас удивлён. Вместо шуток и возгласов он только поднялся с места, давая мне пробраться к моему месту, и пошёл к другой парте – чтобы взять ещё один стул. Для Курта, да. Вчера, когда мы переписывались вечером, я сказал, что нам нужен будет третий стульчик, и Сений ответил, что пододвинем. Собственно, это он сейчас и делал, но вышло небольшое наложение. Сений только засобирался вернуться к нашей парте, но у него не получилось из-за одноклассников – подойдя сюда, чтобы погладить пёсика, они загородили весь проход, и Арсению пришлось остаться в сторонке. Видимо, решив, что это надолго, он поставил стул перед собой и сам полез за телефоном. Что же ещё делать, ожидая, пока твои одноклассники натрогаются собаку. Антон тоже была здесь, и почему-то она решила, что стул Арсений принёс для её царской жопы. По крайней мере, так можно было подумать из-за того, что она не постеснялась сесть. Даже я охуел с такой наглости, что говорить про Сения – каким взглядом он уставился на неё, это просто надо было видеть. И я даже захотел шикнуть на него, чтобы он не натворил никакой хуйни, но стало поздно. Когда он вытянул стул из-под Сани, она упала на пол, и хотя это было очень стрёмно, я почему-то всё равно заулыбался, как идиот. Просто было мило. Арсений агрится на людей из-за меня. Может, я опошляю ситуацию, и у него к Антону чисто своя ненависть, со мной никак не связанная. В конце концов, она же его хуесосила, и у него есть причины ненавидеть её, и даже не за её отношения со мной. Но всё равно. Но заметив, что Арсения неплохо так затриггерило, я сразу напрягся. Так, пока он не натворил хуйни и никто не пострадал. – Арсений, – намеренно громко позвал его я, уже протягивая руку. Надо было хотя бы забрать у него стул. А то всякое может быть, знаете. Да и кому, как не мне знать, что бывает, когда тебя выбешивает какая-то девка, а у тебя в руках чисто случайно оказывается стул.. Просто Сений реально так её рассматривал, будто собирался и правда забить её нахер этим самым стулом. Или это было только моё воображение. В любом случае, пока ничего страшного не случилось, Арсений, стульчик мне передай, пожалуйста. Не надо ничего ей делать. Я всё понимаю, да, но.. Мысли позитивно. Будь добрым. Чё, тебе трудно, что ли. Обустроив место Курту, я уселся на свой стул и принялся ждать, пока толпа разойдётся, и Сений сможет вернуться ко мне. В то же время я внимательно следил и за ним, и за Саней, потому что чёрт, блять, знает этих хуесосов. Если сейчас кто-нибудь из них начнёт выёбываться, это будет пиздец. Я очень надеялся на их адекватность, но в то же время мне было крайне тяжело представить, какие шансы у того, что они снова поругаются и Арсений отпиздит её. Он же как раз хотел..? Вспомнив об этом, я запаниковал. Так, блять. Сений, пожалуйста, не отходи от меня далеко. И никого не слушай. И смотри тоже только на меня. Курт, заметив своё одеяло на стуле, понял, что это для него, и быстро забрался сюда. Я, осмотрев его, поправил ему шерсть на ушах. А то растрепали. Облапали своими грязными руками, да, моя плюшечка? Ну ничего. Посидишь с нами пару уроков, ничего страшного. Надеюсь только, что Нина Михайловна не будет против. А то устроит сейчас скандал с истерикой, придётся уходить с занятий. С каких пор я против съёбывать со школы? Ну не знаю. Вообще, если Арсений пойдёт со мной, то мне поебать. Когда все разошлись, сюда вернулся и Арсений. Курт, обнюхав его, немного потыркал его лапой, после чего спустился обратно под стол и, кое-как развернувшись там, уставился на меня. Не знаю, чего он хотел. Указаний, что делать? – Что? – потрепав его по голове, спросил я. – Иди погуляй пока. Курт глянул на меня, после чего всё же отправился исследовать земли. Я себя прям отцом зачувствовал. Пришёл на свиданку с женщиной, но пришлось сына с собой брать. И типа у нас тут сейчас намечается обсуждение, где и как ебаться будем, но не при ребёнке же. Курт, иди погуляй. Места много, так что давай. И только я хотел доебаться до Арсения – как раз повод был, как решил вмешаться Ковальский? – Он тут нигде не нассыт? – его, как всегда, интересовало только одно. Когда Курт проходил мимо него, он попытался его погладить, но Курту было слишком похуй, так что останавливаться он не стал. Я даже посмеялся над Ковальским про себя. Да, вот так. Будет он тут ещё моих собак трогать, ага. Ведёт себя, как сука, и считает, что ему просто так это будет с рук сходить, ага. Нахуй иди. – Наши собаки не ссут в помещениях. – Завыёбывался, – протянул Ковальский. – Как будто сам лично всех дрессировал. – Курт полностью на мне был. Так что конкретно сейчас имею право. – Ага-ага.. – Ковальский, – вдруг заговорил Арсений. – У тебя рак шеи? – Вообще-то, ключицы, – тот игриво приложил руку к щеке, и я только тогда обратил внимание, что у него на груди, под той самой ключицей и правда была какая-то не то опухоль, не то что? Но что-то выпирало и это выглядело очень странно. Какого чёрта? Рита усмехалась, и мне показалось, что она очень ждёт, чтобы мы узнали. Сама уже в курсе, наверное? Вот и ждёт нашей реакции, ага. – Ну ладно, смотрите, – Ковальскому тоже, похоже, было невтерпёж показать нам, что там у него такое, так что он потянулся к воротнику футболки и уже через пару секунд достал оттуда крысу. Небольшую, приятного беловатого цвета и с коричневатыми пятнами на морде. Я немного даже опешил. Вот, вроде, и милая. Но это всё ещё крыса, и эм? Ковальский конченый? Я тут же осмотрелся в поисках Курта и удостоверившись, что он не рядом и не видит другое животное, подуспокоился и переключился на Ковальского с его питомцем. – Я надеюсь, она домашняя? – Да конечно, домашняя, – фыркнул он, размещая крысу на ладони. – Даша принесла. Она любит крыс. – Это многое объясняет, – протянула Рита. – Да. И поэтому же у неё много бывших-сук. Посмотрев на крысу, Ковальский заулыбался. – Её зовут Роза. Как бабу из Титаника, потому что из её помёта она единственная выжила. Всех остальных съела её ёбнутая мамаша. А эта каким-то образом перебралась в клетку к другим крысам и они её вырастили. – Это что, греческая мифология? – Вообще пиздец, – согласно протянул Ковальский. – Но я её переименую. Будет Текилой. Да? Текила Зефировна? Смотреть, как Ковальский сюсюкается с крысой, было немного противно. В то же время у меня было ощущение, что происходит что-то обычное, так что я решил, что, наверное, Ковальский нашёл для себя новое увлечение. Как раз подходящее ему, ага. Эта крыса, она же ему как дочь. Ну типа.. Что Ковальский сам мразь ебаная. Крыса. Будет растить крыс. И вот так возиться с ними, как со своими детьми. Всё, как должно быть. – Это теперь твоя крыса? – поинтересовалась Рита. – Да. Даша мне её подарила. В символ нашей вечной любви. – Крысу, да? – уточнил я. – Как романтично. – Ты чё, знаешь, какие крысы живучие. Их ничего не берёт. Эти животные останутся, когда все умрут. Вместе с синичками, – тут же добавил Ковальский, и мы с Ритой хихикнули. Это тоже локальный мем. Как-то зимой Ковальский шёл домой и по пути увидел разбросанные возле помойки кости с остатками мяса на них. Кто-то выбросил, вероятно, чтобы собаки обглодали, но собак не было. Были синички. И они реально обклёвывали мясо с этих костей. Ковальского это, не трудно догадаться, впечатлило. Как и то, что теперь к нему на балкон часто стали залетать синицы. Или просто порассматривать стены, или так. Он уверен, это месть ему за прошлогодние события. Я уверен, что синицы просто рассматривают его балкон как потенциальное место для гнезда, но он меня не слушает. И считает синичек пиздецкой угрозой. "Они клевали сырое мясо, Артём. Синички. Когда мы все умрём в ядерном облаке, они будут обклёвывать кожу с наших обгорелых трупов". Долбоёб. – Потому что они реально дикие и приспосабливаются ко всему. Так что как символ вечной любви очень даже сойдёт. Бля, надо будет узнать у Арсения, что там у него по возвращению в Россию и когда он это сделает. И сделает ли вообще. Только надо будет ещё момент подгадать, чтобы не выглядеть тупо. Заметив Курта, направляющегося к нам, я быстро попросил Ковальского спрятать крысу. – Да зачем? – он, конечно же, начал выёбываться. – Давай их познакомим. – Не думаю, что стоит. Охотничья собака и крыса. Друзья из них выйдут явно не очень. – Он её съест? – Попытаться может. Реально, убери её подальше. Ковальский недовольно оглядел меня, но всё же спрятал крысу в контейнер, стоявший перед ним на парте. После этого он обернулся ко мне. – Ты чё, переодеться забыл? – Не.. Отстань, – отмахнулся я, внезапно передумав с ним разговаривать. Мне было лень переодеваться. Да и как-то так вышло, что я посмотрел на себя в зеркало, решил, что прятать мои божественные руки от людей – преступление против человечности, и да, пошёл в школу в майке. Я обычно не носил такое вне дома, а там использовал только когда у меня на руках были заживающие татуировки, но сегодня что-то пошло не так. Ладно, давайте шутки шутить. Я же знал, что Сений будет тут. И я знаю, что ему нравятся мои руки. Вот, пришёл в школу соблазнять его. С собакой, да. Надо было Джуно с собой брать. Заметив копошившуюся крысу, Курт вытянулся, засопев. Я недовольно зашипел на него. – Ковальский. Отодвинь её. Тот, вместо того, чтобы нормально сделать требуемое, недовольно уставился на меня. – Молодой человек. Дрессируйте свою собаку получше. То, что он видит мою крысу и не может нормально реагировать, не моя забота. Я аж глаза закатил. Господи, как меня бесили такие личности, которые считали, что собаку можно воспитать. Прям вот изменить в ней то, что в ней заложено природой. Пиздец, блять, просто. Заводят животных, калечат их и считают себя при этом самыми умными. Бля, а давай ты своего ребёнка отучишь, я не знаю, от какого-нибудь рефлекса? А то чё он как лох? Ну отучи, блять, тебе трудно, что ли? Ебануться. – Я тебе сейчас въебу. – Ладно, ладно, – посмеялся Илья. С приходом учителя мы все заткнулись, и когда Нина Михайловна прошла к столу, встали, чтобы поприветствовать её. Я смотрел перед собой, задумавшись, так что не заметил сразу, что Сений вдруг начал бить руками по парте. Сначала я даже не понял, что вообще происходит что-то странное, но вскоре дошло, что эти непонятные движения руками – это попытка зацепиться хоть за что-нибудь (видимо, Сений не разбирал, за что именно), и устоять на ногах. Заметив, что он и правда заваливается в сторону, я тут же перетянулся к нему, хватая за плечо и утягивая на себя. – Блять, Арсений. Ты что делаешь? Он правда напугал меня этим. Ещё даже до того, как я понял, что он падает. Что за херня это вообще была? Когда Михайловна разрешила сесть, я убедился, что Сений нормально держится хотя бы в таком положении. Вскоре он наконец заговорил: – Весна. Сений и сам, кажется, растерялся с этой хуйни. По крайней мере, выглядел он слегка потерянным. Ещё и так держался за голову, глядя перед собой. Его сопение мне тоже не очень нравилось. – Какого хуя. У тебя голова закружилась так? Он покачал головой. – Может, воды? – Нет, спасибо. Вскоре его отпустило (это даже заметно стало), и я, ещё немного потупив, отвернулся к себе. Не нравилась мне эта его хуйня, но допустим, всё хорошо. Нина Михайловна, заметив собаку, уставилась на нас. В общем-то, этого я и ждал – очень хотелось выяснить, как учитель будет реагировать. Я иногда натыкался в интернете посты, как в Омерике студент или ученик школы приносил с собой котёнка или щенка, и в комментах начиналось бурление говен всяких любителей ныть. "А во-о-от в России..". Я считал, что, во-первых, это зависит от преподавателя, во-вторых, от самих учеников. Если они устроят фарс вокруг принесённого животного и, по сути, сорвут урок, один хуй преподаватель это не оценит. И попросит убрать животное или даже уйти, чтобы остальные начали вести себя нормально. И дело не в том, где вы, а в том, насколько вы ёбнутые. И я хотел как бы проверить это. Вот класс. Мы тут все уже взрослые, умудрённые жизнью, бегающая по кабинету собака никого не отвлечёт. То есть, никто не будет умилённо визжать вместо того, чтобы заниматься делами. То есть, Нине Михайловне по сути, должно быть поебать на его присутствие здесь? Ну вот и посмотрим. Когда я зимой приводил в школу Эрвина, он пролежал под партой и его даже не заметили. А вот Курт. Сидит за партой, как цивилизованная собака. Всё хорошо. – Артём, твой красавец? Тут два моих красавца, как бы. Ладно, не смешно. – Да. – Куда-то поведёшь после уроков? – Типа того. – У нас в деревне тоже была собака, – откинувшись на спинку стула, принялась вспоминать учительница. Я довольно выдохнул. Как хорошо получилось. В тот раз весь урок биологии убили хуй знает на что. Сейчас какую-то часть от урока алгебры отнимем на воспоминания о собаках. Это же так круто. – Не такая, обычная. Хорошая была. А потом ей вспороли горло. В классе начали переглядываться, кто-то нервно посмеялся. Ну, реально же охуенно было. Эх, хорошая собака. Была. Пока ей горло не вспороли. Ну заебись, блять. – А везти далеко, ещё и ночь, как мы повезём? А жаль было. Так что я не растерялась. Взяла нитки, иголку и зашила ей всё. А вы в курсе, что надо сосуды спаивать или хотя бы сшивать..? Ну это я так. Ни на что не намекаю. С другой стороны, если артерии не были задеты.. Но всё равно. Там наверняка было лютое кровотечение и типа. Пиздец, собака жива хоть? Просто как-то сомнительно выглядит это всё. Преподаватель математики зашил собаке горло, ну охуеть. Война начнётся, мы с вами точно не пропадём. – И зашила. Потом мазала ей мазью Вишневского. И всё прошло. Отлично. Мораль – не надо ничего бояться. Шейте людям раны обычными иглами и нитками, мажьте Вишневским и кто знает. Может, они не умрут от заражения или ещё какой-нибудь хуйни. – Так что вот вам, ребятки. Никогда ничего не бойтесь. Мораль – десять из десяти. – Во, – Ковальский показал большой палец. – А-хуенно. – Всегда берите ситуацию в свои руки. Надо уметь абстрагироваться от проблем и обстоятельств. Я развернулся к Арсению и когда он посмотрел на меня, выразительно кивнул. – Нахуй иди, блять, – сразу зафыркал тот. – Чш, – я уже потянулся к нему рукой, но вовремя остановился. Нечего к нему лезть сейчас, наверное? А так хотелось. Закончив свой монолог, Нина Михайловна снова уставилась в нашу сторону. – Арсений, – внезапно выпалила она. – Ты, что ли? Не узнала. Началось.. – Вернулся? – Ага, – хмыкнул тот. – Сегодня контрольная по физике. Сказали придти, написать. – Пф. А так бы ты и не пришёл, да? Учиться нам не надо? – Я на домашнем. Могу приходить только чтобы сдать что-то. – На домашнем, – передразнила его Нина Михайловна. – Подойди сюда. Сейчас покажешь, как ты учился на домашнем. Сений, явно без энтузиазма, поднялся из-за парты и прошёл к учительскому столу. Михайловна копошилась в бумагах, видимо, выискивая ему задания или что-то в таком духе. – Где гулял-то три месяца. – К дяде ездил. – К дяде он ездил. Экзамены как сдавать будешь? – Молча. Нина Михайловна недовольно покачала головой. Я же про себя похихикал. Вообще, я ненавидел, когда он так говорил, но сейчас он высказывал это не мне, так что можно было и посмеяться. – А с руками у тебя что? – С собаками пообщался. Они не абстрагировались. И я от них не смог. – А я думала, это татуировки такие у тебя, – протянула Нина Михайловна. Несколько человек засмеялись, а Сений только вздохнул. Я, в общем-то, тоже, когда увидел его издали, решил, что это татуировки у него такие новые модные. Даже затриггериться уже успел, но всё было нормально. Просто какая-то невнятная зелёная мазня по всем локтям. Ну и что. Это только издали кажется, что это татуировки. А вот подойдёшь ближе, узришь всю красоту сего художества. И сразу поймёшь, что это криворучество какой-либо абстрактной медсестры и не более. Когда Сений вернулся за парту, Ковальский развернулся к нам, очевидно, привлечённый последней обсуждаемой темой. Осмотрев руки Арсения, он усмехнулся: – Тебя так аккуратно помазали. – Та медсестра могла мне просто тазик с зелёнкой предложить, чтобы я руки туда обмакнул, и было бы то же самое. Одна из царапин у него и правда была замазана ну просто охуенно. С одной стороны от неё кожа была закрашена зелёнкой чуть ли не на два-три сантиметра вбок. Ну типа.. Площадь реально была несоразмерной. Кто-то вообще не напрягался, наверное. Хотя, может, так обрабатывать царапины и надо, а мы просто не в курсе, и сидим, выёбываемся на пустом месте. В итоге Арсения завалили тестами – наверное, Михайловна хотела, чтобы Арсений пострадал, и решила помучить его под видом демонстрации знаний. "А то всё забыл, наверное, пока по своей Германии катался. Ну вот, теперь сиди решай варианты два урока". Бедный Арсений. В общем-то, у меня тоже были проблемы в виде двух вариантов профмата, да и вообще все получили по заданию.. Так что обиженным сегодня никто не остался. Вернее даже не так. Наоборот обидели всех. Уже после первого урока я заебался и принялся искать, что бы такого поделать, как бы немного отдохнуть. Проверив Контакт, я оглядел Арсения, который, похоже, уже начинал засыпать от такой изнурительной работы, потом погладил Курта, а потом решил, что надо сделать пару фоток. Так, на память. Все же любят фотографироваться со своими собаками. – Курт, – включив камеру, позвал его я и он, встрепенувшись, поднял голову. Каким-то образом он догадался, что нужно смотреть на телефон, так что у меня получилось сделать пару очень даже годных снимков, где мы оба смотрели в объектив (и выглядели а-хуенно, будем объективны). Вскоре Курту наскучило, и он положил голову мне на руку, лежавшую на парте перед ним. Я, буквально секунду поумилявшись, склонил голову к его, и, сфоткав нас ещё и так, убрал телефон. Всё это делалось под пристальным наблюдением Арсения, и мне даже стыдно на секунду стало, после того, как я увидел выражение его лица. Очень живописно. И в общем-то, нам не стоило разговаривать, но пользуясь тем, что Ковальский ушёл бродить по коридорам, а Рита пошла за объяснениями к Нине Михайловне.. – Ты с Бисквитом не фотографируешься? – Бисквит – агрессивная сука. Даже мать с ним не фотографируется. Зато вы оба фотографируете его, м-м. – Вот поэтому собаки лучше. – Мы опять посрёмся, кто лучше? – явно издеваясь, фыркнул Арсений. – В каком месте эти помоечные суки лучше кошек? – Помоечные суки, у-у. Почему тогда божественных кошечек не используют для поиска наркотиков и прочего. На самом деле, я понимал, что это хуйня аргумент и наверняка у этого всего есть какие-либо причины, но допустим. Арсений, делись знаниями. Хочу говорить с тобой. – Охуеть. Мы же заводим собак потому, что их используют для поиска наркотиков. – Это показатель интеллекта, нет? – Нет. У кошек и собак интеллект трёхлетнего ребёнка. Если это можно так называть. Вообще, по-моему, были исследования, что кошки умнее собак, но я их не читал, так что пиздеть не буду. В случае поиска наркотиков, проблема только в характере и способности воспринимать команды. Кошки не будут бегать за человеком, как чмошки, что пиздец как усложняет их дрессировку. Собака сделает всё, что угодно за награду, кошка сделает то, что захочет и только если захочет. – Сильные и независимые, – вздохнул я. – Хотя была тема, что собаки ближе людям в плане психологии вида. Кошки – одиночки, а собакам нужны стаи. Потому они и держатся людей. – А разве не.. Ну, просто писали где-то, что кошки воспринимают людей как своих детей. Просто тупеньких. – Хуйня это всё, никого они так не воспринимают. Если только своих котят. Люди им не интересны и нахуй не сдались. Собакам – нужны, как компаньоны. У кошек не будет такой сильной привязанности. В большинстве случаев, ладно. Издаю звуки просвещения. Ну да ладно. – Куда ты поведёшь его? – оглядывая Курта, спросил Сений. – Прививаться от всякой хуйни. – А из дома его отвести было нельзя? А что, тебе не нравится, что он тут? Вот зачем ты так.. – Так ближе. Чё круги наворачивать. Мне лично лень. Арсений, кивнув, отвернулся, а Курт, внезапно заинтересовавшись им, потянулся к нему, принюхиваясь и облизываясь. Сений тут же отшатнулся, недовольно косясь на животное. Видимо, без желания, чтобы ему облизывали лицо. Ну, он как-то говорил, что где-то вычитал, что после этого можно подхватить какой-то жуткий страшный спидорак, так что с тех пор он не воспринимает близость с животными. Хотя вообще, я заметил, он даже с Бисквитом особо не ласкается. Ну да, погладить ещё можно, но так, чтобы к лицу прижимать или целовать – такого нет. Полагаю, это после жизни в деревне. Твой кот, как бы, весь день шароёбился по разным местам, а ты после этого с ним целоваться лезешь. Это городским прикольно своих кошечек и собачек чуть ли не в жопы целовать, потому что все чистые и опрятные. А за городом такой хуйни нет. За городом после такого можно такого отхватить, что пиздец просто. Вообще, наверное, из этой же хуйни растёт и его неприязнь к собакам. Типа фон: жизнь в деревне, где большинство встречных собак – это агрессивные лютые уёбища с диким желанием откусить тебе лицо. С детского сада ему затирают, что нельзя даже подходить к собакам, потому что если тебя укусят (а тебя укусят), тебе будут ставить сорок уколов в живот. Потом он в какой-то умной книжке прочитывает про дохуя опасных бактерий в слюне собак, и не дай бог тебе облизнут лицо, ты умрёшь страшной смертью. Потом так же – что даже при простом вдохе рядом с собакой можно получить порцию каких-то охуенных бактерий, которые сожрут твои лёгкие, и ты ничего не сможешь с этим сделать. Казалось бы, хватит, но тут на него кидается стая ошалевших псин, из-за чего ему всё-таки приходится ставить уколы от бешенства. Конечно, не сорок, но швы, я думаю, компенсировали это. А ещё гной в руках и всё на свете. Как-то он мне так и сказал, что я, как городская неженка, для которой собаки – это милые няшечки, никогда не смогу понять его ненависть к собакам. Я-то всю жизнь был окружён городскими чистыми, привитыми, аккуратными и добрыми животными, и типа "Как можно бояться этих пирожочков?:3". И Сений такой, нервно оглядываясь на тех косматых чудовищ, которые сторожили дома его соседей или дрались за еду возле столовой. "Сейчас я тебе расскажу, бля". Но, наконец, он перестал гаситься и таки погладил Курта по голове. Я аж вскрикнул про себя. Наконец-то, неужели. Курта признали хорошим пёсиком. Господи, сейчас расплачусь. – Ну, какой ученик, – вздохнула Нина Михайловна, с улыбкой рассматривая нас. Я довольно покачал головой, тоже расплываясь в гордой улыбке. Да, моя собака. Самая лучшая. Где вы ещё найдёте такую? Из Красноярска сюда везли парня. Не удивлюсь, если мы в городе одни такие задроты, на самом деле, но зато есть почва для питомника, м-м.. Купить бы ещё пару собак, только уже из других регионов, чтобы не было проблем с пиздюками от близкородственных скрещиваний, и поехали. Семьдесят косарей за щенка, я считаю, заебись. Жаль только, что мне лень этой хуетой заниматься. Найти бы девушку, которая будет хотеть всем этим заниматься, свалить с ней за город и жить себе счастливо.. Арсений. Оставайся в России. Поедем с тобой собак разводить. Тебя как раз должна вся эта хуета прикалывать. Генетика там, блять, ещё чё. Курт вдруг занервничал, осматриваясь, и я, заметив, тоже заволновался. Что опять? Крыса? Он кого-то увидел? Какого хуя? Сейчас всех порву, кто пугает мою собачку. Но потом оказалось, что его смутило пение птиц, и пришлось только погладить его по голове и загривку. Тихо, тихо. Просто птички, да. Знаю, ты их ненавидишь, но извините. Не умею их выключать. Что жаль, безусловно. – Хочешь шутку? Арсений развернулся ко мне, и я даже порадовался тому, что он не смотрел на меня так, будто уебёт сейчас. Сейчас бы радоваться таким вещам. Но в последнее время это ебать событие, так что мои эмоции вполне понятны. – Слышишь, птицы поют? Ну, типа, громко. В классе девятом мы как-то так же весной сидели на химии, и из-за открытого окна было хорошо слышно, как птицы щебечут. И Татьяна Викторовна решила, что Никита записал их пение на диктофон и включил на уроке, чтобы сорвать его. Опять же, раньше у нашего класса была очень хорошая репутация, так что даже Татьяна Викторовна начинала бредить хуйнёй и подозревать нас во всём подряд. Хотя, наверное, ей просто не нравится Никита, вот и хотелось быкануть на него как-нибудь. Арсений покачал головой, поджав губы. – Классно. У неё уже совсем кукуха едет. И давно, судя по всему. А это зачем? – Сений указал на одеялко, на котором сидел Курт. – Скользко же. Они такое не любят. Ну, по крайней мере, многие наши собаки не в восторге от скользких поверхностей и на стульях без мягких подстилок не сидят. Не знаю, как это работает. – Понятно. Я ждал какого-то продолжения, но Сений только уткнулся в свои бумажки. Так интересно же. Явно интереснее, чем говорить со мной, да? Было всё так же скучно, поэтому я сразу заметил какие-то странные неестественные движения со стороны Арсения. У него снова пошла кровь из носа, но, видимо, у него не было с собой ваты и почему-то он не захотел идти в туалет. Ну, у меня было своё решение проблемы. – А выдохни, – я пододвинул к нему свою тетрадь. – И чтобы всё в крови было. – Зачем. – Да по приколу. Давай. Арсений продолжал разглядывать меня не очень воодушевлённо, но я не терял надежды. – Вот ты гасишься. А Вова как-то, когда мы сидели в кафе и у него пошла кровь из носа, накапал дорожку от стола до женского туалета. Чтобы все подумали, что это была какая-нибудь девушка, у которой месячные начались. – Вы дебилы? – Чё дебилы. Это репрезентация месячных. Важную проблему освещаем, между прочим. – Ты умное слово выучил? Нет, это не репрезентация, вы просто конченые. – Ну Арсений. Ну выдохни. Тебе трудно, что ли. – Заебёшь, – всё-таки склоняясь над моей тетрадью, фыркнул Сений. Вернули мне её уже всю в красных брызгах, но зато какую красивую. Ну, это всегда выглядит красиво, пока кровь свежая. Ярко-красненькая такая. Высохнет, станет убогой. Надо фоткать быстрее. – Блин, я чё спросить-то хотел. А то всё никак не дают. То Ковальский пристанет, то Нина Михайловна выёбываться начнёт. – Чё с ебалом сделал? Я даже не сразу заметил. Пластырь просто под цвет кожи, если не всматриваться, ещё и издалека, даже не заметно почти. Он ещё и наклеен так странно. Вертикально, от носа к подбородку, получается? И типа что? Арсений, ты чем там занимался вчера? Если бы он брился, я бы понял. Но Арсений не из того типа людей, на лице у него ничего не растёт. С Бисквитом хорошо пообщался? Упал неудачно? Что? Я ему говорил не есть с ножей? Вот наверняка же в этом дело. Мда, Арсений теперь Джокер недоделанный. – Ничего серьёзного. – Ты заебал. Одно ещё не вылечил, уже новые раны. – Как будто это была моя вина. – А чья ещё? А пальцы чё все в пластырях? Тоже хороший вопрос был. На правой руке все пальцы были заклеены по первым и иногда по вторым суставам. Вставал логичный вопрос. – Это об тёрку, – хотя бы тут Арсений не стал ломаться. – А-а. А лицо ты тоже об тёрку раздербанил? – Как? Чё за слово, блять, такое. – Р-р-р-р, – посмеялся я. – Р-р-р-р-раздер-р-рбанил. – Въебу сейчас. Да-да.. Пиздишь больше, как обычно. Ты же любишь меня. Скажи это.******
– Да давай, не съест он её. Курт всё тянулся к крысе, крыса тянулась к нему, я внимательно следил за ними, готовый в любой момент тянуть собаку на себя и говорить "Бросить". Ковальский в то же время подходил всё ближе и ближе, на вытянутой руке удерживая крысу. И вот, когда Курт попытался схватить её зубами, мы с Ковальским оба отстранились, каждый со своим животным. – Блять, – посмеялся Ковальский. – Вы видели видос? Там питбуль подходит к забору, на котором сидит птичка. Привстаёт так, тянется к ней, и ты думаешь: "О-о, как мило, он здоровается с птичкой". И тут он хватает её вот так в рот целиком и уходит. Тупо я и еда. Любой школьник в столовке. "Выглядит, вроде, нормально, да? На запах тоже покатит. Ещё раз – так, снаружи, вродь, ничё. Похуй, можно хавать. А-ам". И всё. – Пиздец я орал. Он реально её съел, целиком. – Собаки могут, – хмыкнул я. – Поэтому всякие там хомячки, бурундучки с крупными собаками обычно долго не живут. – Пиздец. А как же дрессировки? – Ебать, а, – я недовольно закатил глаза. – Хоть задрессируйся там. Он в первый раз не съест, во второй раз не съест, на третий сожрёт. Потом будет смотреть на тебя виноватыми глазами, но как будто это будет важно. Дрессировки, блять. – А как же все те посты с тамблера. Типа "Моя собака не ест кусок мяса, потому что я сказала ей "Нет". А почему вы так не можете?". Тупые мужики, насилуют женщин. – Сейчас бы сравнивать мозг собаки и человека. Более вероятно, человека больного. Или кто там ещё насиловать кого-то будет. – Даша тоже там сидела вот так просто, – Ковальский закрыл лицо руками. Ну вот. Если уж Даша усмотрела в этом посте хуйню какую-то, то грех не доебаться. – Возвращаясь к конкретно этой теме. Что крупные собаки, тем более, охотничьих пород. Ты можешь даже не приучать их к охоте, но инстинкты у них никуда не денутся. И дрессировки твои им вот так будут. Ковальский покачал головой. Курт вился рядом и я подумывал отпустить его погулять, но решил, что не стоит. Найдётся какой-нибудь неравнодушный школьник, даст ему кусочек шоколадки и минус Курт. Или минус куча денег на его лечение. Не, лучше подожду, пока нас в кабинет не запустят. Осмотревшись в поисках Арсения, я понял, что его нигде нет. Ушёл домой или опять бухает в туалете? Проказник, блять. Что вообще за кидалово? Его ради физики сегодня из дома вытащили, а он перед физикой съебался куда-то. Отличный план, Арсений. Я тебе в следующий раз помогать не буду. Такая замечательная возможность – бесплатно воспользоваться моими услугами – у тебя есть только сегодня. А ты безбожно её проёбываешь. Ты не должен так делать. Когда он вернулся в рекреацию, он не стал подходить к нам, а встал у стенки, залипнув в телефон. С Кристиной своей там чатится опять? У, сука. Нет бы с нами хотя бы просто рядом постоять. Поговорить. Со мной. С одной стороны, нам не стоит сильно общаться при Ковальском. А с другой, не похуй ли? Смысл скрываться? Ну да, чтобы Илья не начал снова до нас доёбываться. Но блять. Сейчас-то его никто уже слушать не будет. Я надеюсь. Просто нахера сейчас разводить весь этот уёбский фарс? Тем более, что на алгебре мы и так сидели вместе. Не то чтобы это о чём-то говорило, конечно, но при желании можно догадаться. Ковальский уж точно управится. И чего мы тогда будем выёбываться? Но я всё равно стремался подойти к нему. Всё равно на физике будем сидеть в конце кабинета, подальше от Ковальского. Поговорим, может быть.. И в итоге я заебался ждать уже через несколько минут. – Где ты был? – спросил я, когда Сений, убрав телефон в карман, посмотрел на меня. – Тебя ебёт? – Ну мне интересно. Сений отвлёкся на что-то в стороне и тут же стал выглядеть ещё недовольнее. – Хули она смотрит? Было слишком просто и я мог даже не оборачиваться – и так было понятно, на кого Сений так уставился. Я и не оборачивался. Нехуй. – Просто смотрит, угомонись, пожалуйста. Она даже ничего не говорила. Предположительно..? Она могла что-то ему написать? Блять. – Она меня бесит, – продолжал Сений. – Это ты её сюда позвал? Рано или поздно он должен был это спросить, м-м. – Нет, блять, – сразу запсиховал я. – Она сама пришла. Кого угодно спроси, она постоянно тут ошивалась. А мы не общались с февраля. – Как вы все заебали, – нервно переступая с ноги на ногу, проговорил он. – Не говори так. Я стараюсь быть лучше. Тут же меня потянуло пояснить, что происходит. А то Арсений так на меня уставился. Явно ничего не понял. – Каждый день.. Песня такая есть. Я топчу твоё сердце покуда ты одумаешься и поймёшь, Что я последний ублюдок, и уйдёшь. И уйдёшь.. Я продал бы дьяволу душу, я продал бы дьяволу честь. Чтобы стать хоть чуточку лучше, чем я есть. Арсений заёбано посмотрел на меня, после чего так тяжело вздохнул, что мне даже грустно стало. Говорить, тем не менее, он ничего не стал, так что я решил продолжить. Как бы от его лица, м-м.. – А разбитое сердечко Не склеишь по частям, И любовь не заставишь вернуться. – Ага. Я читал статьи, меня лечил терапевт, Но я всё равно хочу умереть. А ещё была песня. Нахуй тебя и твоих друзей. – Вот.. Прекрати, пожалуйста. Давай сходим куда-нибудь после уроков. Сений шмыгнул носом, отворачиваясь. – К.. Нам? Джуно обидится, если узнает, что ты гладил Курта, но не его. – Не говори ему. – Курт расскажет. – Артём, девятнадцать лет, – произдевался Арсений. – Да пошли. Джуно так скучает по тебе. Если бы ты только знал, как он тоскует, ты бы не раздумывая пошёл к нам. Кажется, давить на жалость было бесполезно.. Ладно, пойдём грязным путём. – Ну давай типа свидание. Сходим куда-нибудь. Поедим. Потом.. Ну не знаю. Если не хочешь заходить к нам, можем просто выгулять их вечером. Это же не страшно. Сений покачал головой из стороны в сторону. Типа задумчивый, у-у. – Так, можно. Куда пойдём? Вот.. Блять, а. Арсений. Я не хочу верить, что ты настолько еблан. Скажи, что тебе правда важна не только еда. – Серьёзно? Так легко? – я правда удивился. Я этого не ожидал, на самом деле. На фоне того, как он выёбывается и ломается по несколько часов из-за любого предложения в последнее время (два раза всего было, но да), это особенно всрато смотрелось. – Ладно. Куда хочешь? Можем сходить так же за лапшой и рисом. Или КФС. – Заказать на дом, нет? – медленно и как бы так ненароком уточняя, спросил Сений. – Или для свидания не подойдёт? Я аж крякнул от удивления. Он правда сказал про свидание? Пиздец.. Это первый раз, вроде, когда мы будем зависать друг с другом именно в таком ключе. Если Арсений сейчас всерьёз, конечно. И не могу не спросить: а завершение будет логичное или как? Хотя тут смотря что считать логичным. Вполне себе логично, что Арсений меня и пальцем не тронет. И что мне не даст его тронуть. Логично же. Хм-м.. – Я бы прошёлся. Но если так не хочется, то ладно, можно и на дом заказать. – Заебись. Никогда не пойму, что у него за проблемы. Мне вот иногда после нескольких часов сидения дома даже хочется пойти и как-то размяться, освежиться. И тупо Арсений. Сходил на кухню за водичкой и дальше трое суток сидеть на месте. Наверное, с ним удобно путешествовать. Никакого нытья про то, что он устал сидеть. Какая ему разница, в конце концов, сидеть дома на диване или в поезде каком-нибудь. Или в самолёте. Похуй. Несколько часов не отрывать жопу от места? Да как нехуй делать, только заряженный телефон мне дайте, или что-то такое. Внезапно накатило желание подойти поближе и взять его за руку. Но мы в школе немного, тут таким не позанимаешься. Блядство сплошное. Но вообще, пятого, вроде, он нормально отреагировал на такую хуйню. Может, дома можно будет ещё что-нибудь такое поделать. Он как вообще, больше не хочет ничего проверить? Всё понял, что хотел? Мне не то чтобы нравились вот эти жалкие пародии на объятия, но уже даже это сойдёт. – Так и будешь у стенки жаться? – А чё ты хочешь. – К Рите и Ковальскому пойти, нет? – Ну пойдём, – фыркнул он. Прозвучало как вызов и, в конце концов, пока я не сдвинулся с места, Сений даже не шелохнулся. Что, мы ему больше не нравимся? Почему он так агрится. У Ковальского и Риты, тем временем, были уже свои прикольчики. – Это как в той серии Санта-Барбары. Ну помнишь, да. Когда Энрике предал Хулио, который потом оказался отцом Матильды, которая забеременела от Игнасио, который был сводным двоюродным прадедом-близнецом Хулио по материнской линии? – Так, подожди, – прервала его Рита. – Ну это сто тридцать сорок седьмая серия минус первого сезона. Который типа сиквел к приквелу пятого вбоквела. – Так, завали ебало своё. Энрике предал Хулио..? – Который потом оказался отцом Матильды. А она забеременела от Игнасио. Который был сводным двоюродным прадедом-близнецом Хулио. – Сводным двоюродным братом-близнецом? – потупив ещё немного, Рита разозлилась. – Ты ебанулся, что ли? Иди нахуй, блин. Стало обидно, что повелась на такую хуйню? Не, просто она выглядела так, будто реально хотела разобраться, что он несёт. А тут такое. Вот бли-и-ин..******
– Опять нацизм свой слушаешь? – Ковальский перетянулся через всю парту, чтобы заглянуть в телефон к Арсению. Когда тихо сидел и слушал музычку, но всё равно доебались. – О, а я знаю эту песню. Про что она? – Про нацизм, – невозмутимо хмыкнул Сений. Я, немного заинтересовавшись, заглянул, что за херня у него там играет опять. Sleipnir, ясно. – Не, я серьёзно. Расскажи, в чём смысл. А в чём смыс-ол? – Мне её перевести? – Ну переведи. Хотя он сам это предложил сейчас, судя по вздоху, ему это не понравилось, но деваться было уже некуда. Я, поняв, что Сений и правда будет проговаривать что-то подобное сейчас, отложил ручку в сторону и развернулся к нему. Тоже было интересно, что ни говори. Вернув воспроизведение, на начало, он выждал проигрыш. – Вы знаете о нас из медиа и написанного в газетах. Что мы головорезы, правые экстремисты. Дикая толпа, асоциальные, не выносим без алкоголя, безработные и ленивые бездельники, мечтающие прогнать всех иностранцев. Типа стереотипчики про нацистов, ух. И странно, я думал, там наоборот нетерпимые к алкоголю? В общем-то, Арсению, наверное, можно больше доверять по этой части. Да и что за бред. Типичный образ немецкого правого чмошника. Весь в чёрном, бритоголовый, с татухами и нашивками символики, пьёт пивко с друзьями, потом пьяный идёт доёбываться до мигрантов. Что значит "нетерпимые к алкоголю". Кое-кто в глаза продолбился, похоже. – Припев. Ты никогда не будешь похожим на нас. Ты маленький и всегда таким будешь. Ты не готов понять нас, ты никогда не узнаешь, каково быть на нашей стороне. Дальше. Убийства чести, убийства на религиозной почве, просто шумиха. Ты давно живёшь в этом городе, и "ни разу" такого не было. Но недавно в метро снова убили женщину. И все знают, откуда они приехали, но никто не хочет говорить об этом. Я так и думал, что эта часть песни смутит Ковальского – он уставился на Арсения большими от возмущения глазами, аж приоткрыв рот. – Тут снова припев. Два раза. И дальше. Раз уж заговорили, у меня есть одна идея. Я покажу тебе твой город так, как я его вижу. На повестке дня кража и изнасилование. И я надеюсь, сейчас вы наконец поймёте, что мы находимся в Германии. И снова припев. А такая милая и спокойная песня, да? Ладно, на самом деле, не такая уж и она и спокойная. Как по мне, там даже слышится что-то такое. Наезжающее. Вот Keiner Von Uns ещё куда ни шло. Или Trotz Alledem от штурмов, если на два эти проекта вместе смотреть. Они же как-то там связаны? Арсений говорил, что Слейпнир – это проект их басиста, или как там.. Ну что-то такое, в общем. – Я всё, конечно, понимаю. Но нахуя о таком петь? Сений вскинул одну бровь, хотя я и не ждал от него защиты подобных вещей. Он же у нас не конфликтный человек. А что надо делать, чтобы не было конфликтов? Правильно, не совать всем под нос своё охуенно важное мнение. Всё равно вы все останетесь при своём. Ты – ёбанным нацистом, он – кем-то там, кем он был изначально, но зато вы похерите отношения. Будет это стоить того? Нет. – Ну типа, – но всё же он решил высказаться. – Это проблема. Они молчанием не решаются. – Но.. Это же не будут крутить по радио и всё такое. Те, кто должен это услышать, не услышат. – Кому надо – те услышат. – Бля, нахуй ты это слушаешь? – продолжал поражаться Ковальский. – Если бы ты был полностью русским, я бы и слова не сказал. Но ты понимаешь весь текст. И можешь слушать это спокойно? Арсений пожал плечами. – Я уже научился не обращать на посыл много внимания. Спокойная музычка – заебись. – Ты под это засыпаешь, да? – Под другие их песни. – Про войну? – усмехнулся я. – Ага. Сирота или Лучший товарищ. – Они ещё и про войну что-то поют? Вот тут Сений немного пригорел. Ух, готов пояснять, что немцы тоже имеют право петь грустные песенки о войне? Ну, у него это больная тема. Все мы могли заметить, ага. В этом году она просто стала острее из-за того, что нам постоянно показывали фильмы про войну, и хотя там не часто была однобокая мораль, что все немцы плохие и мрази, а русские заебись ребята, но над Сением пару раз неудачно пошутили и всё-таки в каком-то там фильме подобные мысли толкались. И просто Арсений: ":| >:|". Не, но вообще, почему Ковальский выёбывается? Он думает, среди немцев не было осиротевших из-за войны детей? Или типа матерям было по кайфу отпускать сыновей на войну, чтобы они там умирали или попадали в плен? Или раз они сами её начали, то пусть страдают и не смеют жаловаться? Или раз это противостоящая "нам" сторона, то никакого сострадания они не достойны? Ну типа, что за бред. Двадцать первый век уже, пора бы как-то, не знаю. Перестать быть хуйлом? Сказало хуйло. Но хотя бы не по этой части. – Не бей меня, – тут же посмеялся Ковальский. – Лучше переведи что-нибудь ещё от них. Так, чисто для.. Обозрения. Твоих музыкальных вкусов? У них была песня. Ostwestafalen? – Это про. Вестафалию, не трудно догадаться? Про любовь к.. Региону. Земле? По-русски это так убого звучит. Land как-то благороднее. – Вот бы кто-нибудь спел про любовь к Томской области, – посмеялся Ковальский. – Даже представить невозможно. – Исторические особенности, – хмыкнул Сений, и я уже испугался, но он не продолжил. Ну и славно. Не надо нам рассказывать, как СССР и вот это всё повлияло на.. Похуй. Просто не надо. – А так про чё там? Тоже про политику? – Ну, в Германии для получения титула нациста достаточно спеть про любовь к Родине. Так что в какой-то мере, да. Про чё там вообще было. – Ich schwörs mit Herz und Hand, ich liebe dieses Land, – напел я. – Ага. Просто тема про любовь к своему городу и земле. Что даже если ты и уезжаешь куда-то, и тебе "интересны" другие страны, ты помнишь, откуда ты родом, что только там ты дома, и любовь отдаёшь только своей стране, и вот это всё. – Пиздец, не буду больше их слушать, – Ковальский, посмеиваясь, отвернулся. – Блин, это всё так тупо. – Ты про что? Что текст не блещет изысканностью? Особенности жанра. – Есть такой жанр? – Ковальский посмеялся. – С тупыми текстами? – С простыми. Иногда до тупого, да, но что делать. – Тебе не нравится? – Некоторые песни слушать невозможно. Так и кажется, что сорок седьмая хромосома появляется. Я надеюсь, он не про ФВ сейчас? А то я ему въебу. Они просто тоже к этому жанру относятся, ага? И хотя не хотелось бы быть уёбком, который готов морды бить за то, что кто-то оскорбил его любимую группу, но? Арсений, не хуей. Не такие они и плохие. – Мда, – грустно протянул Ковальский. – Warum ist es so? – Weil иди нахуй, – тут же бросил Арсений. Sehr иностранно, так сказать. О, я смотрю, вы из Германии? На самом деле, я правда не понял, с чего он заагрился. Ковальский же ничего не сказал сейчас? – Арсений не понял отсылочку? – Чего? – Это эти. Та группа, на которую Артём дрочит. И их песня из нового альбома. "Потому что вам нравится вести войну", или как там? – А, – хмыкнул Сений. – Я слышал её. – Они тебе не нравятся? – В некоторых случаях. – Веселее слушать про нацизм? – Ага. Арсений у нас такой нацист, у-у. Но вообще, Фрай Вилд же тоже обвиняли во всякой такой хуйне? И опять же, Сений сейчас их ситуацию назвал. Что спели про любовь к родине, упомянули традиционные ценности, и пока, репутация. Хотя как по мне, тут куда больше роли сыграло то, что солист и лидер, вроде как, у них по молодости тусовался с ультра-правыми. Без этого факта из его биографии, я думаю, реакция была бы не такой бурной. – А чё вообще, в Германии реально всё плохо? Раз уже песенки поют. – Уже? Эта песня две тысячи четвёртого года, блять. В Германии давно всё плохо. Охуенные фактики подъехали. – А почему тогда по Первому каналу об этом заговорили только недавно? – Потому что стало выгодно об этом говорить. Что-то происходит где-то систематически и постоянно, и дохуя лет всем вокруг поебать. А потом это начинают использовать в политическом дискурсе, и каждая собака на улице знает, что происходит, и во всех подробностях. – Пиздец. – Нахуя ты смотришь Первый канал? – Рита так внезапно присоединилась к нашей беседе, будто упоминание первого канала было каким-то триггером или типа того. Как в играх. Пока тебе что-то не скажут, или ты что-то не скажешь, событие не произойдёт. – Так я жил у бабушки, ты думаешь, у меня выбор был? Охуенная история – мы как-то с ней посмотрели один и тот же выпуск новостей три раза. Утром, в обед и вечером. Одно и то же. В один день. – И ты не умер? – Как видишь. – Ну а откуда я знаю. Вдруг Первый канал подменил тебя для внедрения в наши ряды и выяснения настроений в среде школьников и настраивания нас на правильные взгляды. – Рита, ты ёбнутая? Эх, скучаю по тем временам. Когда мы смотрели не Первый канал, мы смотрели Домашний. Я проорал там один раз.. Короче, была реклама кошачьего корма. И типа подпись "Порадуйте своего мужчину". А потом вставка канала. И голос типа: "Домашний. Для женщин". Я такой: "Ну да". Знают, кто их смотрит, и какие мужчины их волнуют. – Ей-богу, лучше бы это были единственные мужчины, которые нас волновали. – Мне иногда кажется, что это ты феминистка, а не Даша, на которую ты постоянно гонишь. – А тебя оскорбила шутка про ненужность мужиков? – Ой, знаешь. Пока на свете есть мальчики и мужики в военной форме, вы нам тоже не особо-то сдались. – Кому – вам? Ты один здесь, блять. – Кстати! – вдруг угорел Ковальский. – А вы видели мою подушку-пончик? Тут же он полез за телефоном, очевидно, чтобы показать нам фотографию. Ух, ну и увлекательные беседы у нас здесь. Арсений скучал по ним, интересно? Да, спал и видел, как вернётся в Россию, и вот мы сидим в школе, обсуждаем хуйню, Ковальский постоянно вбрасывает какую-то дичь и меняет тему.. М-м-м-м. Как о таком можно не мечтать.******
Арсений подзадержался в магазине, а я решил пока выйти в коридор и побыть там. Чё ему над душой стоять. Когда можно постоять тут.. Подойдя к перилам, я заглянул вниз. Было интересно, есть ли под пролётом что-либо. Какие-нибудь мелкие магазинчики, типа? У этого есть название? Но в этой части было кафе. Несколько столиков вокруг стойки.. Вот допустим. Если спрыгнуть и упасть на стол, за которым будут сидеть какие-нибудь люди. Тупо мирно сидеть и ждать заказ, или даже есть. У них типа приятное семейное времяпровождение. А тут такой сюрприз сверху. Это будет слишком. И как они отреагируют? Поднимут визг? Будут вспоминать потом этот случай? Как долго? Для детей это станет травмой? Они больше никогда не смогут ходить в кафехи? Что насчёт тебя. Ты умрёшь от падения с такой высоты? – Артём, блять. Я развернулся к Арсению, который недовольно на меня смотрел. – Совсем оглох? Кажется, он звал меня, но я не мог точно сказать, потому что ничего не слышал. Как бы, наушник в одном ухе, да и я как-то не прислушивался к внешнему миру. Нахуй надо, в конце концов. Немного неловко получилось, но как будто что-то страшное. – Два последних года можно описать этими двумя словами, – возвращаясь к нему, сказал я. – Какими из? – "Артём, блять". Ну, и с моей стороны будет работать "Арсений, блять". Сений похлопал, и я в продолжение шутки гордо улыбнулся, поклонившись. Да-да, отлично шучу. Только мы вышли на улицу, я решил поговорить на ответвлённые темы. – Как думаешь, если упасть с третьего этажа, что-то будет? – А сам что думаешь об этом? – Мне нужна точка зрения другого человека. Так-то понятно, что важно то, как ты приземлишься. Но типа. Что потом. – Смотря что ты получил. Перелом шеи или позвоночника закончится плохо. Особенно если ты уже взрослый. – А у детей с этим легче, что ли? – Дети как черви, блять. Я читал, что совсем мелкие пиздюки могут себе даже палец обратно отрастить. Как морские звёзды. – Пиздец, – протянул я, слегка охуев. Я не знал, что это так работает. Хотя, кажется, и слышал, что способность к регенерации снижается к старости, но типа? Не настолько же хорошей она может у нас быть. Даже в раннем детстве. Это вообще что-то за гранью. Было. У меня. Не, ну если ребёнок наебнётся с высоты третьего этажа, он же не выживет? Не настолько дети необычны. Надо, видимо, учитывать площадь тела. – М-м. А чем старше, тем пиздецовее у тебя будут последствия. Не считая исключения и счастливые случаи, – Сений оглядел меня. – И всякие детали вроде алкоголя в организме, места приземления. И всё такое. – Ты когда-нибудь падал? Ну, с высоты какой-нибудь. – Со второго этажа? Считается за высоту? Бля, я как будто какой-то рекорд поставил, и теперь у нас сместились понятия о высоте. Ты не можешь говорить, что падал откуда-то, если это не выше ну хотя бы третьего. У, чмошники. – И что это было? Откуда падал. Честно, я быстро представил, как Арсений, изводящийся от ломки, медленно выбирается на балкон в своей комнате, смотрит вниз диким пустым взглядом, как в фильмах, а потом спрыгивает вниз. Но вряд ли же всё было так просто..? Или что. Что ж, теперь понятно, почему в том году он спокойно отнёсся к идее сбежать из квартиры Ковальского через балкон. Я тогда захотел уйти, попросил его пойти со мной. Дверь за нами закрыть было некому, так что мы нашли самый разумный выход. Через балкон. Было вполне ожидаемо, что Сений нахуй меня пошлёт с такими приколами, но он так спокойно отреагировал. "Ок" и всё. Как будто каждый день через балконы выходит. Эх, как мы потом оба матерились, когда все ноги себе отбили, м-м.. – В погреб, – он говорил об этом слишком спокойно, хотя я, после таких уточнений почему-то заволновался. Где он, блять, нашёл какой-то там ебучий погреб – раз. Два – какого чёрта. – И чё, как оно. – Никак. Пара царапин и похуй. – Страшно было? – Не особо. Я, вроде, только успел охуеть и испугаться, а потом, когда приземлился, и понял, что всё нормально, просто встал и полез наверх. Всё. Ясно, Арсений у нас с самого детства суровый мальчик. Наебнулся с шестиметровой высоты, когда ты сам – девятилетний пиздюшок. Похуй. Встал, полез наверх. Он там, наверное, ещё и не всплакнул даже. Хотя я слабо представляю состояние девятилетнего ребёнка после такого. Ну типа. Даже мне было страшно и хуёво. Ну, я и с шестого этажа упал.. Ну не суть, в общем. – Увлекательные истории. – Но здесь высота этажей выше. Даже второй этаж будет не шестью метрами. – Ну да, – оглядываясь на здание, хмыкнул я. – Но вообще, я так. Несерьёзно. – Что несерьёзно? Ты собирался прыгать? – Да не. Просто.. Да ты знаешь, как это работает. Когда делать нехуй, залипаешь куда-то и просто "А вот что, если". Представь, сидишь ты, мелкий пиздюк, с матерью в кафе в торговом центре. И тут бам, блять, сверху прямо вам на стол падает какой-то больной на голову уебан, ломает себе голову, пиздец, крики, слёзы, у тебя потом травма на всю жизнь. А у тебя день рождения ещё, вы собрались всей семьёй отметить.. Арсений тяжело вздохнул, явно не очень довольный моим полётом фантазии. Но я люблю такой хуетой заниматься. Вернее, как люблю. Оно само как-то получается. Что я выдумываю такую вот хуету, как правило, в главных ролях я или моя семья, и типа всем плохо, все страдают, потом я сам расстраиваюсь, и пиздец. Надо фанфики писать. Все персонажи будут поголовно страдать из-за всяких пиздецовых случаев, и вообще жопа. Я буду грустить вместе с ними, а потом выпилюсь. Грустно это всё. – Тебе весело. Тоже расскажи что-нибудь. – К теме про падения с большой высоты? – Ну можешь о своих навязчивых состояниях рассказать. – Я обычно думаю об избиениях людей, – задумчиво проговорил Арсений. – Но вообще. К теме про травмы. Там, правда, были собаки, сбитые машиной. Но суть та же, я думаю. Так, что-то неприкольное намечается.. – Я, – Арсению, кажется, было немного стрёмно, – в Германии в ветклинике подрабатывал. – О, – я не то удивился, не то даже порадовался. – Это там ты собак резал? – Не резал я их, блять. – Ну типа, – я поспешил объясниться. – Ладно. Я просто уже испугался, что ты там это, – я побил кулаком в ладонь. – "У, блять, ебучие собаки, убивать". Хотя это было бы странно. Ненависть к собакам у него должна была проснуться после возвращения в Россию, так? Почему он должен был начать резать собак по такой причине ещё там. – Нет. Похуй. Они проводили посмертные вскрытия иногда, ну, для установления причины смерти. Сам же сказал, что их машина сбила. Или хозяевам было важно знать, что именно у их питомцев пострадало от такой хуйни? Вот же дебилы. Насколько мне известно, такая экспертиза, или как там это называют, стоит просто дохуя зелени. Это могут себе позволить только всякие организации. Цирки там, зоопарки. Но никак не простые смертные. Но, наверное, у некоторых настолько много денег, что уже можно и такое купить. Да и чё, дело же в Германии было. Европейцы уже с жиру бесятся, не знают, куда деньги ещё въебать можно. – И там привезли двух собак. У одной череп просто по швам разошёлся. Осколок одной вошёл внутрь, и мозг там просто в кашу размозжился. – Оу. – Нормально, да, говорить о таком? А то я начинаю, а все только ебала корчат. О-о-о, бедный Арсений.. Не с кем поговорить о мёртвых собаках. – Да, всё норм. Даже если бы мне было стрёмно о таком слушать, я бы как-нибудь перетерпел, но лишь бы он поговорил со мной хоть о чём-то. – Заебись. А вторую, видимо, как-то сбоку сбило. У неё перелом ребра был, задело лёгкое. Такое дикое кровоизлияние в грудную полость было, пиздец. Вот такой сгусток крови был и ещё дохуя несвернувшейся. Печень там размазало. Тоже как будто.. Блять, не знаю даже. Но такая рана жуткая посередине. Почки тоже. На одной там в некоторых местах как ножом резанули. Вот. Это к тому, какая хуйня может быть от удара. Ну и типа.. По трупным изменениям можно посмотреть, как быстро кто откинулся. Первая собака быстро умерла. А вторая, скорее, пострадала, как следует, перед этим самым. А вот это уже грустно. Как бы, ладно, обсуждать, кто и как умер. Но если кто-то страдал в процессе этого. Я вообще не люблю страдания собак. А тут чёт прям это. – Ты теперь типа умный дохуя? – я старался спрашивать максимально без наезда, чтобы Сений не начал агриться. У нас же всё хорошо? Если он работал где-то, у него наверняка куча классных историй припасена. Ну вот, пусть рассказывает мне об этом всём. Может о мёртвых собаках. Кошках. Да хоть рыбках и попугайчиках. Я только рад буду выслушать. И ебало корчить не буду. – Ну так. Эрнст.. Владелец клиники. Иногда пояснял мне за всякую хуйню. Было весело. – Что-то ты не рад, – хмыкнул я. – Он пидр. – В смысле, плохой человек или.. Не дай бог "или", и я узнаю, что у них там что-то было. Конечно, до него я никак не доберусь, но.. Блять, ладно. Это напоминает мою ревность к Бисквиту. Типа, господи, это кот, что ты собрался делать. Тут так же. Господи, этот человек в тысячах километров от тебя, не выёбывайся, а, а то не смешно уже. Но нет, я буду. Хотя ещё даже не прояснили, что там реально были причины переживать, но я уже готов бить ебальники. – Плохой человек. Отто бы не отдал меня к нему работать, был бы он пидором в другом смысле. – Тебя туда Отто отдал? – я сперва удивился, но потом понял, что вряд ли бы Сений сам пошёл работать, так что, по сути, ничего удивительного в этом всём не было. – М. Чтобы я дома не сидел и не страдал, наверное. – А ты прям так страдал? – Нет. Но им же не докажешь. У-у, блять, напился? Это из-за расставания. Он смешно басил, говоря это, и я бы хихикнул, но получалась какая-то хуйня. То есть, Силке и Отто решили, что Арсений страдает из-за нашего расставания и типа из-за этого всё и пошло? Силке сплавила его к Отто, Отто отправил его работать. Гении, блять, что ещё тут можно сказать. – Как-то приводили китайскую хохлатку, – после недолгой паузы Сений снова заговорил, и я развернулся к нему, очень заинтересованный и удивлённый. Ну во-первых, Арсений мог вообще сейчас ничего не говорить. Во-вторых, из миллиона случаев он решил рассказать именно об этом. Я же правильно понимаю? Он помнит, что я их ненавижу? И типа специально для меня приберёг историю про них? Это так мило.. – Они же.. Маленькие, да? – Ну вот такие, – я в воздухе показал их примерные размеры. По крайней мере, Крест была такой, и что я могу сказать ещё. – А та была огромной. Ну где-то так, – Сений тоже показал расстояние в воздухе, но так, если прикинуть, это была уже приличная такая, нормальная собака. А не китайская хохлатка. – Я даже охуел немного. Я помнил, что они мелкие. Но эта пиздец выросла. – Метис, скорее всего, – я, честно говоря, тоже был слегка в ахуе. – Их же мешают со всеми подряд. – Ну да. Я просто решил, что неправильно воспринимал их размеры. А потом привели ещё одну, уже нормальную. И стало нормально. Он из-за таких тупых вещей переживает, это даже забавно. Хотя никто не говорил, что это реально его ебало, но предположим. – Тебе вообще как, понравилось работать там? – Ну. Нормально. Мне платили. И вторую часть поездки я мог брать ночные смены, не ночевать дома и получать за это пятнадцать евро вместо десяти, – Арсений откровенно издевался, но волновало меня сейчас другое. Это он так из-за Отто делал? Ебанулся совсем? Что у вас там такое вкусное произошло, расскажи уже? Теперь ещё интереснее. Пиздец. – А то, что котят можно было мацать? Я думал, Арсению зайдёт профессия ветеринара как раз из-за этого. Много животных вокруг, всё такое. Понятно, конечно, что это, как правило, будут "плохие" животные. К ветеринарам здоровых носят только на прививку, стерилизацию, ещё там что. Значительно реже, чем больных, в общем. Там особо никого не помацаешь, да и времени как будто много. Ну, похоже, всё и правда просрано? Потому что первое, о чём Арсений говорит, это о деньгах и том, что мог не ночевать дома. Что за жизнь у человека, блин. И ему ведь даже двадцати нет. – Котята в основном все спидозные были. Потом у тебя, как правило, нет времени. Первое время я был единственным ассистентом. И относительно редко бывало такое, что я мог сидеть и нихуя не делать хоть сколько-то. Потом набрали ещё людей, но легче как-то не стало. Надо постоянно что-то делать, а если ты весь день будешь котят гладить, на тебя нажалуются и пизда тебе. Так что. Не так уж и часто я там кого-то трогал. М-м-м.. А Кристину ты как часто трогал? Или кого-то другого? Ладно, ладно. Не лезу. – Хотя там привели как-то какого-то ёбнутого мопса. Он, вроде, сидел спокойно. Я чёт решил подойти, ну, так. Хотя бы поздороваться. Я думал, он мне форму нахуй порвёт, как он там прыгать начал и лезть на меня. Пиздец, так радоваться тому, что какой-то левый хер решил тебя погладить? Что, блять. Собаки очень милые, на самом деле. Не знаю, почему ты их не признаёшь. – Ну.. Джуно так же себя ведёт, примерно. Думаю, если вы встретитесь сейчас, он после такого долгого перерыва фонтанировать слюнями будет от счастья. – Ага, – Сений так безразлично отозвался, что я аж ощутил больную боль. За себя и за Джуно. Вот зачем ты так.. Ты хоть знаешь, как он тебя ждёт? Как он тебя любит? А где же твоя любовь к нему? Всё, она прошла после того, как на тебя напали те шавки? Арсений, не все собаки такие.. Ладно, это тоже не смешно. – Я просто думал, что, может, тебе подойдёт что-нибудь такое. Работа с животными, все дела. – Тоже думаешь, что я бы пошёл учиться на ветеринара? – Нет, ну а в чём проблема. Ты же любишь животных. Да и профессия такая. Даже в России можно вот так деньгами обмазываться. Я, конечно, не надеюсь, что он останется здесь или типа того.. Но вдруг через пару лет Отто заебёт его и он захочет сбежать от него обратно к матери сюда.. – Ну нахер, – фыркнул Сений. – Никакой медицины. Для всеобщего же блага. Ой, да ладно, не прибедняйся. С твоей ответственностью тебе наоборот чем-нибудь таким и заниматься. Я порывался спросить, что он тогда собирается делать, но решил сдержаться. Не стоит его бесить. – Ну рассказывай тогда хохмы. Раз ты работал. – Ага, – фыркнул Сений. – Дохуя же смешного происходит в ветклиниках. – А что с ними не так, чтобы там не происходило ничего смешного? Даже работники морга шутки шутят. А вы чем-то хуже, что ли. Подумав немного, Сений мотнул головой. – Ну не ебу. Из последнего запомнившегося. Кошки что-то знают. И вообще, быть котом каким-нибудь заебато. Тебя привели в клинику, немного помучили и пока хозяева пиздят с врачами, тебя оглаживает молодая ассистентка. А ты без всяких загонов тычешься ебалом ей в грудь и.. Наверное, тебе заебись. Я не удержал смешка, хотя больше я удивился. Мне же не показалось сейчас? – Арсений говорит про сиськи, серьёзно? – Но если они правда.. Ладно, – он тут же осёкся и продолжил уже другое. – Просто я тогда две ночи не спал, а этот кот. Хотя это кошка была, по сути.. Похуй. Но ей так хорошо было. Тебя вот так прям обнимают, гладят. – И сиськи сверху. – Ну и это тоже. И чем я хуже, блин. Как минимум, ты не кот. Хотя лично для меня это даже плюс. – Со мной тоже такое было. Там принесли кошку. Пиздец зассыха, её даже из переноски не вытащили, она там уже вся в одеяло зарылась и сидит. Ну, стрёмно, наверное? Это наверняка не первый раз был, и она понимала, что в неё сейчас иголками будут тыкать или ещё чем. А даже если и первый? Давай тебя, блять, унесут хуй знает куда. Ты там сдохнешь, блять, со страху. И что должна делать абстрактная кошка? Пиздец, Арсений, никакой эмпатии. – Ладно, хуй с ней. Я стою, готовлю уколы, и тут хозяйка такая: "Вы её будете держать?". Я говорю: "Ну, хотите – держите сами". Она такая: "Нет, я не буду". Это прозвучало типа весело. Видимо, женщина убедилась, что ей не придётся это делать и такая довольная сразу стала. "Ой, хорошо, не придётся гнойные раны на руках вскрывать потом".. Ладно, простите. – Я уже думал, там какая-то ёбнутая кошка, которая даже хозяйке все руки разъебёт в мясо. Но она даже не пикнула. В локоть мне мордой уткнулась и как будто её тут нет. Вспоминая Джуно.. Ой, хотел бы я, чтобы он тоже мог вот так в локоть уткнуться и даже не пикнуть. Впрочем, хуй знает. Может, если его какой-нибудь Арсений отвезёт в клинику и будет там с ним стоять, как-то так у него это всё и пройдёт? Но вообще, меня прикалывала хуйня, когда животные утыкались мордами в локоть. Джуно так делал, Ритины кролики.. Типа, бля, пацаны, я понимаю, вам страшно, но вам как бы жопы прятать надо, тыкать-то будут туда. А у вас, получается, всё нужное ветеринарам на поверхности. Может, конечно, они пытаются не видеть источник угрозы. Опять же, я носил Ритиных кроликов к врачам. Они там, бедные, чуть глаза себе не выворачивали (как ещё это назвать, не ебу), когда в панике пытались рассмотреть, что там сзади них врачи делают. Голова-то не крутится. Глаза тоже. Хорошо быть человеком, что ни говори, блять.. Даже чисто анатомически. – И вот ей уколы поставили. И пока Эрнст с хозяйкой обсуждал диагноз и что делать, я стоял с ней. Ну, типа, людей нет, можно хуйнёй пострадать. И эта кошка, видимо, расслабилась немного. И тоже мордой прям вот сюда, – Арсений положил ладонь себе на середину груди, – улеглась, шею вытянула и палит, блять. Довольная, пиздец. – А вот чё ей не быть довольной? – возмутился я. – Первой кошке молодые ассистентки нравились. Этой, может, молодые ассистенты душу греют. Чё пристал к животине? У неё, может, одна отрада в жизни осталась, и тут осуждение. Арсений выразительно меня оглядел, но я видел, что ему понравилась шутка. Тут же я вспомнил, что хотел пошутить ещё про первую ситуацию, и заговорил, пока не начали новую тему. – К теме про.. Ту, первую кошку, когда ты ещё не спал две ночи и типа завидовал. Надо было вот так её оттолкнуть, лечь на стол и мяукнуть. – Сомневаюсь, что та девушка оценила бы. – Я бы оценил, – типа ни на что не намекая, протянул я. – У меня груди, конечно, нет, но если что. Погладить и пообнимать тебя я могу. – Приму к сведению, – хмыкнул Сений, не особо заинтересовавшись. Хнык.. – Не это я хотел услышать, но ладно. – А что. – Ну типа. "Не здесь". "Придём домой и там погладим друг друга". Сений посмотрел на меня, не то чтобы прям недовольно, но явно осуждая. Но что, блять, ему не так опять? Не верю я, что ты не хочешь или не можешь. Так что давай, ещё пару дней тебе дам, а потом начну доёбываться уже в открытую. Обернувшись и проверив, что сзади нас так же никого нет, я аккуратно потянулся рукой к руке Сения. Он прятал их в карманах, но мне было похер. Хочу держаться за руки и буду. Некому меня остановить. Сений не стал вырываться, так что я немного даже порадовался. Ву, пройдёмся, держась за руки..