04.07.15, Суббота
– Ты пойдёшь сегодня куда? – Да. Если чё, пойдёшь куда-нибудь, закрой дверь на ключ. Я не знаю, во сколько я приду. – Ага. Батя, кажется, расстроился. Ну да, он тут наготовил, а меня весь день дома не будет, не смогу поесть. – Всё нормально? – на всякий случай решил уточнить я. Я не любил, когда батя грустил. Как ни странно это прозвучит, но тем не менее. – Да. Чё ненормально. В отпуске. Классно. Может, ему скучно? Грустит по работе, по мужикам. Мало ли. Что он, не человек, что ли? Блин, сказать бы ему что-нибудь милое. Типа, не грусти, сейчас Арсений съебётся из страны, мы с тобой два месяца ещё тусоваться вдвоём будем. Может, сходим куда-нибудь? Можем в лес съездить, собак выгулять. Чё ты, не грусти. Хватит мне грустных лиц, пожалуйста. Арсений тут ходит, блять, и батя теперь ещё. Единственный родственник, и тот ебало хмурит. Вы все сговорились, что ли. – Можем съездить завтра куда-нибудь? В лес там. Погулять. А то Йозеф вешаться уже готов, наверное. – Ага, – задумчиво протянул батя. – Посмотрим. – Ладно. Моё дело предложить. Я предложил. Всё, моя совесть чиста. Проходя мимо него, я даже осмелился хлопнуть его по плечу. Нормально бы поговорить, но это не для нас. Хотим неловко молчать. Это что, моя жизнь?******
До Набережной я добрался за сорок минут. Мне на эту тусовку пришлось немного опоздать, собственно, почему мы с Арсением шли сюда не вместе. Он уже был здесь часа как два, очевидно, по персональному приглашению от Канарейки. Я почему-то (почему же) был уверен, что у них был какой-то договор или типа того. Но тут была она, тут был он, и я думал, что именно поэтому Арсений вообще здесь сейчас. Даже при том, что они стояли не рядом, наверняка это же что-то вроде их прощания друг с другом? Арсений улетает уже сегодня ночью, Канарейка тоже скоро сваливает из региона. Вот, решили затусить напоследок, хотя бы в одной компании. Не знаю, почему они не устроили тусовку у кого-нибудь на хате, но допустим. Хочется девочкам интеллектуального отдыха. Собраться на Набережной, поиграть на гитарке, людей порадовать. Может, кто денюжку кинет. Потом можно будет что-нибудь купить, вау. До дома хотя бы доехать получится. Вообще, в этой тусовке маленьких девочек и педиковатых мальчиков, Арсений смотрелся очень.. Инородно. С другой стороны, я даже порадовался тому, что он был здесь. Говорю же, Арсений социализируется. Вот, теперь пойти хуй знает куда, чтобы зависнуть с какими-то левыми людьми для него не задание и не сложно. Или это потому что он Канарейке не смог отказать? Сложно, но да ладно. Хочу думать о нём хорошо, буду считать, что он поправился хоть немного. Ещё есть, куда стремиться, но хотя бы первые уровни начаты, какие-то пройдены. Так держать. Сразу подойти к Арсению я не смог – пришлось здороваться со всякими чмошниками, потом ещё Урсула и Андрей вылезли из ниоткуда. Мы сто лет не виделись, и хотя я не то чтобы сильно хотел с ними тусоваться, но вышло само собой. Что-то мы поздоровались, там слово за слово, и пиздец. И посылать их невежливо как-то было.. В любом случае, до Арсения я так и не добрался. Между нами была жалкая пара метров, но всё было никак. То меня отвлекут какие-то уебаны, то Арсений залипнет возле какого-то чмошника. Что я вижу..? Они всё-таки встретились? И каким образом они разговорились? Ерон ещё был с какой-то собакой.. Я воспринял это на личное. Он чё, под меня косит? Он охуел? Ебало сейчас отгрызу. И собаке твоей тоже. Она уже без лапы..? Заметив это, я сразу смутился. Собачки без лап – это грустно. И чё Ерон с такой ходит? Ебанулся, что ли.. Специально притащил сюда, чтобы жалость у всех вызывать? Пошёл вон от Арсения, сука. И собаку свою немощную забери. Не успел я подойти к ним, как сзади на меня кто-то налетел. Ну, мне даже поворачиваться не надо было, чтобы узнать, кто это был. Только один человек так делает, так что.. – Не ожидал тебя тут увидеть, – Ковальский встал рядом, удивлённо меня оглядывая. Справедливости ради, если бы не Арсений, я бы сюда и не приходил. Что мне тут делать, в конце концов? Тут даже не бухают. – Чё ты? – Посмотри на это. – Чё? – Ковальский осмотрелся и тут же возмущённо завопил. – Это что такое? У меня были серьёзные обвинения в его адрес. Это он притащил Ерона в тусовку, а теперь вот, что происходит. Они с Арсением стоят рядом и разговаривают. Это всё из-за тебя. Иди и уводи этого хуепуталу. Арсению он не нужен. – Это ты их познакомил? – Ковальский почему-то решил свалить всё на меня. При этом, он реально был возмущён. Как будто Ерону запрещено с людьми общаться. Они же с Ковальским не встречаются даже? Просто ебутся иногда. Чё он выёбывается, как будто у него права какие-то на него есть? Вот другое дело - мы с Арсением, ага. – Когда я пришёл, они уже миловались. Ковальский обернулся к ним. – Пошли подойдём. И ты скажешь, типа, "Так, мальчики, ваши мужики пришли, быстро разбежались". Я даже глаза закатил. При всём желании, но с такими словами подходить к Арсению? Тебе этот мальчик ебалко разнесёт. Пришёл тут, мужик, блять. Кто из вас двоих ещё мужик и имеет право вот так выёбываться. Быстро на место задвинут. Ерон тоже на омегана не похож. Ковальский бы думал, чё делает, а то всех так распугает. – Опять манги обчитался? – Ну да, – хихикнул Илья. – Вы опять с Арсением меня изобьёте. А Ерон плюнет ещё потом. – Его это тоже бесит? – Чё ему беситься. Он комиксы японские не читает, как мы. Не знает, что так бывает. Ну да. Но если он нормальный человек, его такое поведение выбесит. И плевок будет вполне логичным. Я бы не то что плюнул, я бы ебало разнёс в труху. Хотя если оно уже будет разнесено.. – Чё, мы пойдём к ним? – Ковальский всё ёрничал. – Или будем ждать, пока они в дёсны задолбятся? – Я тебе ебало потом задолблю, блять. – Всё, пошли. По разговору было не совсем понятно, о чём шла речь (ещё бы, мы бы ещё позже подошли), но в целом, зная Ерона, я мог со стопроцентной уверенностью заявить, что он ныл о своих невзгодах. О тяжкой жизни диабетика. – Ну вообще, да, – Арсений глянул на меня, когда мы подошли, но не больше. – Дрянь ебаная. – Если бы ты долго не пил обычную колу, потом тебе даже зеро казалась бы сладкой. Кто бы удивился. Арсений с Ероном обсуждают колу. Поднимите руку, кто этого не ждал. Ладно, всем и похуй было. Но опять же, они похожи, и я думал, что было бы иронично, если бы они встретились. И вот, это произошло. Что они делают? Пиздят за проблемки и про колу. То, что было ожидаемо от них. – Ты диабетик, да? – Сений, похоже, уточнял больше для галочки. Я даже обиделся. Он что, не помнит, что я рассказывал ему про Ерона? Или человека не соотнёс? Уж мог бы, сколько они тут стоят, в конце концов. Я и имя ему называл. Забыл? Или и не слушал меня тогда? Вот собака, блять. – Да. Я выжидающе на них уставился. Ну давай, Арсений, скажи что-нибудь вроде "А я ёбнутым остался после двух сотрясов", и засоситесь уже. Мы вас обручим тут по-быстрому. Тут и церковь рядом есть. Вряд ли там оценят такое, конечно, но за денюжку, я думаю.. Найдём какого-нибудь батюшку с тяжёлой жизненной ситуацией. Давайте резче только. – А диабетикам разве можно кетчуп? Сука.. Вы только что про колу говорили, какой кетчуп? – Вообще, нет, но я рисковый парень, – Ерон посмеялся. – Когда у меня только нашли диабет, я сидел на строгой диете. Даже рис не ел. Ну, обычный, белый. Кетчуп тоже пришлось исключить, потому что сахар и крахмал, всё плохо.. У нас в семье ели острый кетчуп, но он не воспринимался мной как острый до диеты. А потом, когда я вернулся к нормальной еде, я чуть не умер, он был таким жгучим. – Господи. – Приве-ет? – Ковальский всё же решил заявить о нашем присутствии. А то они так мило нас проигнорировали. Типа, мы подошли, они посмотрели на нас, всё, но? Ни поздоровались, хотя бы на словах, ничего. Правильно, нахуй никому эти Артёмы и Ковальские не нужны. Я от скуки и недовольства быстро обрисовал у себя в голове ситуацию. Если бы Ерон был совсем дебилом и мы бы с ним реально поебались. И типа если бы он сейчас вбросил что-нибудь намекающее на это, и Арсений просто: ".. А можно поподробнее?". Мда, так хочется, чтобы меня поревновали. Ой, какой я, блять. Мало мне тогда Арсений ебало набил? Ещё хочу? Узнал уже, как он ревнует, и что, хочется ещё? Животное тупое. – Но мне ещё повезло, – Ерон мотнул головой. – Я могу инсулин себе поставить и не умереть. Был бы я инсулиннезависимым, я бы умер уже, наверное. Меня утешает эта мысль. Меня раздражало, как внимательно Арсений его слушал. Понятно, что научный интерес, все дела.. Но вдруг нет? И интерес не научный, а личный? Вот же юмор будет, блять. – Однажды, – и тут Ерона понесло, – я зашёл в какой-то ларёк. И там были пирожные. На развес, как бы. И это было самое восхитительное, что я когда-либо видел. С медовыми коржами, кремом из варёной сгущёнки и сверху был ещё белковый. У меня аж зубы заболели от такого количества сахара. Пиздец, Ерон, ты же диабетик, какие тебе нахер пирожные, ещё и вот такие? Ёбнулся совсем? Иди макарошки ешь. Без масла. И без кетчупа. А то охуел совсем. – Блять, – Арсений аж поморщился. – От таких и нормальный человек умрёт. Сахар скакнёт, и пиздец. Ерон посмотрел на него, вскинув брови. "Я тебя умоляю, зайка. Я же выжил. С инъекций инсулина, но выжил же? А у тебя поджелудочная работает, в отличие от моей, свой инсулин есть, хули ты ноешь?". – Я никогда не ставил себе столько инсулина за раз, но это был лучший день в моей жизни. Я огорчённо выдохнул. – И лучше уже не будет. Потому что больше я их не видел. Ни в том магазине. Нигде. Хорошо, просто давайте дружно понадеемся, что когда-нибудь Ерон всё же найдёт эти пирожные, обожрётся ими и впадёт в диабетическую кому. Или как там эта хуйня называется, я не разбираюсь. Возможно, эти пирожные есть где-то прямо сейчас, пока он тут тратит время на нас? Ерон? Как насчёт пойти домой и по пути заглянуть в пару магазинов? Чем дольше они разговаривали, тем больше у меня было желания и правда подойти к ним, взять Арсения под руку, кинуть на Ерона предупреждающий взгляд и свалить в закат. Вместе с Арсением, логично. Ерон тут пусть с Ковальским зависает, или кто тут ещё у него друзья. Но Арсений ему нахуя сдался? Пошёл вон. – А это нормально вообще? Ты разве не получаешь рецепт на.. Определённое количество инсулина? Ты же не должен так его расходовать. Ерон пожал плечами. – У меня иногда остаётся немного. Или не немного. – Я думал, он стабильно.. Скачет? Ерон пожал плечами. – Так себе стабильно. Тем более, я на голодании. Ем раз-два в день. – А так разве можно? – осведомлённость в этой теме Арсения тоже меня нервировала. – В твоём состоянии. – Ну я же жив. – А в чём сам план заключается? – Надо выдерживать голодание шестнадцать часов в сутки. То есть, я могу позавтракать, пообедать.. Но как правило, я совмещаю это. А потом голодаю до утра. Люди едят намного больше, чем им нужно в современных условиях. Я засопел, переступая с ноги на ногу. Ё б а н ы й в р о т.. Лекцию мы и правда заслушали. Людям нужно намного меньше еды, чем они потребляют, и люди едят, когда они не голодны, слепо следуя своим привычкам, у, тупые люди. Потом была увлекательная история, как Ерон, только севший на голодание, по первой поре ловил себя у холодильника ночью – типа что он неосознанно шёл на поиски хавки. И что все так живут, и жрут, как не в себя, толстеют и пиздец. А, вообще-то, организму полезно голодать. И что Ерон хотел бы голодать по трое суток, но пока у него максимум был двадцать два часа, и это с учётом долгого сна, и ему страшно, потому что диабетикам вообще нельзя голодать.. Потом он принялся рассказывать про процессы, которые начинаются в организме спустя два часа после приёма пищи, четыре, восемь, и это была такая нудная поебота, что даже Ковальский заебался. Который, вообще-то, мастер терпеть всяких фриков с их бесконечными попизделками, но Ерон даже его утомил. И что, Ковальский? Он правда так хорошо ебётся, что ты терпишь его? Он же наверняка постоянно вот так пиздит о всякой херне. Арсению-то нормально, он у нас любит биологию, все эти процессы, у-у, ему интересно. Но Ковальский-то просто поебаться хочет. Вот так всегда, наверное. Ебётся, как бог, но в повседневной жизни рот ему раскрывать не стоит. Или как человек заебись, но в постели с ним лучше только спать. Мир несправедлив. Арсений чуть ли не в рот ему заглядывал, и это бесило. Я вот не одобрил идею с "Мальчики, расходитесь, ваши мужики пришли", но.. Они нас тупо игнорят. Просто не смотрят даже. Я, может, не знаток правил этикета, но мы типа подошли и встали рядом. Ерон не хочет хотя бы поглядывать на нас хотя бы иногда, пока говорит? А то такое ощущение, как будто во всём мире сейчас есть только он и Арсений. И разговоры про пользу голодания. Ёб твою мать, как будто к нам приебалась бабка на улице с какой-то хуйнёй. И Арсений ведь даже не опровергает. Может, конечно, он ссориться с Ероном не хочет, но.. Я сейчас решу, что Ерон не мракобесит, и голодать реально полезно. Нет, ладно, я могу согласиться, что люди едят больше, чем им нужно. Ну хорошо. Ты это озвучил, всё, завались. Мы все тебя поняли. Тайм ту стап, Ерон. Тут мне стало интересно, кто он вообще такой по жизни. Где учится, на кого, если в универе, с чем планирует жизнь связать. Вдруг он врач какой? Или что-то такое. Но в любом случае это не даёт ему право приставать к Арсению, ещё и у меня на глазах. Вы охуели, что ли? Арсений? Ты хотя бы так себя не веди. Я тебе ничего плохо не делал в последнее время, за что ты так со мной поступаешь.. Может, нам сейчас с Ковальским тоже начать разговаривать? Хотя Арсению похуй будет. Ерону, наверное, тоже. Они с Сением наверняка в этом похожи. Да вообще во многом. Чё тогда они так хорошо спелись сейчас? Не иначе у них мозг в каких-то местах по одному типу сложен. Как там было, на лице отражаются некие маркеры, почему люди вычисляют в толпе подобных себе сразу же. Надо их внимательнее рассмотреть. Ну-ка. Чё у вас с лицами? Где чё похоже? Как вы поняли, что вы оба ебанутые, и вам надо сейчас подойти друг к другу и вы непременно найдёте тему для разговора? – .. А сахар есть везде, – Ерон уже запыхаться начал. – Даже в сухариках. – Даже в сухариках, – вздохнул Арсений с разочарованием. От кого же в последнюю очередь ожидали наличие сахара, это от сухариков, да? Ну, что-то на уровне увидеть в составе сладкого батончика соль. Он же сладкий, нахуй там соль, блять. А вот. – Хотя казалось бы. Там соль. И вообще, сахара везде есть. Даже в муке. Повсюду. Даже в луке. Мы с Ковальским переглянулись. И сколько это может продолжаться? Встретился как-то зожник-диабетик с любителем биологии-спортсменом, значит.. – И в картошке, – зачем-то вбросил Арсений, и Ерон грустно выдохнул. – Варёная картошечка. – Картошечка фри. Ерон снова выдохнул, качая головой. – А ты можешь есть такое? В КФС там? Арсений. Если ты сейчас, не дай бог, поведёшь его в КФС, я вас обоих в панировку закатаю и сварю в масле. Вы охуели, блять? Вы чё тут развели? Вам, блять, как в аниме не хватает роз по кругу экрана, звёзд, сердечек и музыки какой-нибудь тупой. – Я могу есть всё. Просто потом надо будет поставить побольше инсулина. И ещё я буду ходить вот так, – Ерон весь вытянулся, приложив руку к левому боку. Ну да, мы все его поняли. – А тебе точно можно так делать? При диабете, вроде как, важно придерживаться строгой диеты. – Да, да, дробное питание, только красный рис, никаких газированных напитков и сладостей. Я не собираюсь так существовать. Даже если я умру в тридцать от какой-нибудь болячки сердца.. Зато я прожил славную жизнь. М-м, а я думал, Ерон у нас главный ценитель жизни на районе. Хотя, может, он знает, что долго такими темпами жить не будет, и поэтому не хочет тратить время на всякую хуйню вроде отношенек? Да, а ебаться он не хочет, чтобы от него, не дай бог, никто не залетел. Его дети ведь имеют шанс словить такую же хуйню? Ну и всё. Я считаю, надо запретить инвалидам размножаться. Всё, Ерон, сиди дома, дрочи в одиночестве. Иди давай, тебе тут никто не рад. – Ты меня напугал, – посмеялся Ерон, скрещивая руки на груди. – А чисто теоретически, насколько возможно, что.. Клетки моего организма станут нечувствительными к инсулину. То есть, может быть такое, что сейчас высокий уровень глюкозы корректируется инъекциями. Но вдруг. Вот вдруг. Когда-нибудь это перестанет мне помогать? Это не врождённое? – Насколько я помню, такого состояния можно и достичь. Тут Ерон, кажется, присел на очко – так в лице вытянулся. Ну да, чё, не хочется становиться жирным или подыхать? Или что там с ним будет в случае вот этого, что вы тут обсуждаете. Умные самые, блять. – Но, вроде как, это для больных инсулиннезависимым диабетом больше проблема. Ну и если наследственность соответствующая. – Точно? – уточнил Ерон. – Почему я ничего об этом не знаю? Почитаю сегодня. – Была тема, что если инсулина будет слишком много, клетки станут нечувствительными к нему. Но я не знаю, сколько инсулина нужно проставить, чтобы такое случилось. И Ерон сейчас тупо как тот мем с чёрным дико потеющим парнем. Когда сказали, что с твоим образом жизни что-то не так и у этого могут быть уёбские последствия. Ой, да, зато как петушился ходил, какой он молодец и умный, и зож, блять. – Ну.. Буду надеяться, что я себя до такого не доведу. Я только задумался. То есть, у Ерона нет своего инсулина, он ставит себе вот такой. И то есть, может случиться такое, что его болезнь пойдёт дальше, и дойдёт до такого, что ему даже это перестанет помогать? Потому что его клетки перестанут реагировать на даже такой инсулин? Типа, у него и так поджелудочная нахуй послала свои биологические функции, а сейчас и клетки такие: "Не хотим больше, всё". Пиздец, страшно жить. И что тогда ему останется делать? Типа, это же всё, смерть? Ой, блять, сложно. И чё я вообще думаю об этом. Мне Ерон кто? Какой-то левый хер, который нагло домогается моего без несколько часов бывшего парня. П о ш ё л н а х у й о т с ю д а, ж и в о т н о е. – Кошмар какой, – нервно выдохнул Ерон, но тут уже не выдержал Ковальский. – Мальчики, а мы вам не мешаем? – Да нет, – Ерон был сама невозмутимость. – Вы так тихо подошли, так тихо встали. Как будто вас и нет вовсе. – Ну вы бы ещё тут поебались. Кажется, Ковальский был прав, когда сказал, что Ерон ему в ебало плюнет за не тот намёк. По крайней мере, после этих слов он так на него уставился. "Чё ты, блять, сказал?". Меня это, честно, немного даже порадовало. Что Ерон не какой-то там чухан, который терпит всякую хуйню от Ковальского, но может хотя бы вот такой взгляд кинуть. А если он ещё и выебнется на Ковальского за такое собственничество, я, так и быть, спущу ему немного его плохого поведения. Арсения это тоже смутило, и какое-то время мы все молчали. Ковальский продолжал пилить взглядом Ерона, и тот тоже не отставал. Кажется, сегодня не одна пара расстанется. Хотя Ковальский же с Ероном не встречаются. Просто ебутся. Никто из них ничего не потеряет, если они разойдутся. А почему нам с Арсением не дают нормально расстаться сегодня, я не понимаю. – Это твоя собака? – в конце концов решил вмешаться я. Напрягала меня эта тишина ебучая, так что.. Хоть что-то. – Да. – Чё ты с ним сделал? – Я уже взял его таким из приюта. Я даже растерялся немного. И вот как его гнобить теперь? Ерон взял трёхлапого пёсика из приюта и заботится о нём теперь. А я так о нём говорил.. Но всё равно он урод. Бесит меня. – Он раньше был охотничьим псом, – Ерон оглядел собаку. – И попал в капкан. Мне сразу стало ещё хуже. Капканы.. Я знал, что такое бывает. Мир же не только хорошими людьми полон, но и долбоёбами. И да, перепадает иногда охотничьим собакам. Что ж.. Привет, страх ходить с собаками на охоту. Теперь буду переживать, что с какой-нибудь нашей собакой такое случится. Спасибо, Ерон, блять. Надеюсь, тебя не собьёт машина по пути домой. – А почему на нём эта штука, - ногой указывая на культю лапы, спросил я. – Он очень активный и когда носится, раздирает культю обо всё подряд. Чтобы не повредил. – Господи, – выдохнул я. – Можешь предложить ему команду "Дай лапу", – когда я посмотрел на собаку, хмыкнул Ерон, и я с осуждением уставился на него. Он охуел? Нельзя так шутить. – Да шучу. Никто его не обижает, – Ерон потрепал собаку по голове, и та развернулась к нему, нервно облизываясь. – Сцены ревности, сцены разлуки, – Канарейка тем временем продолжала насиловать гитару. – Мы готовы, мы с текстом сверились. Мы как будто не знали друг друга.. – Ой, это же Стрыкало, – сразу заинтересовавшись, протянул Ковальский. – Дичь какую-то слушаешь, – глянув на него, хмыкнул Ерон. Кажется, ему понравилось быковать на Ковальского. Или он хотел отыграться на нём. Или.. Как это описать. Когда человек унижает кого-то публично, не видит осуждения и усиливает нападки. Может, Ерон на самом деле мразота ещё та? Ковальский, недовольно оглядев его, рванул рукой в его сторону, но остановился в паре миллиметров от живота. Впрочем, Ерону и этого хватило, чтобы отскочить, шипя. – Не в живот. Он же себе в живот все инъекции делает? Поэтому ему больно, когда его в живот тыркают? Ну я понял, слабое место найдено. Ерон, как ты отнесёшься к тому, если я тебя отпинаю? Господи, какой я ужасный человек.. Они просто разговаривали, а я как все те уебаны. Которые за шаг не в том направлении готовы ебала всем бить. Ужасно, Артём. – А ты не хуей. – .. и мы забудем свой текст и разъедемся по домам, Чтобы в кадр попали опять не те люди, Которых хотелось бы видеть нам. Ерон на секунду оглянулся на Канарейку, морщась. Что, не фанат творчества Валентина? У-у, сука. А по ебалу? Ладно, я сам не любитель, но это не самое худшее, что можно найти среди российских исполнителей. Или это Украина..? Не помню, ладно. В любом случае, поют на русском. Всё. И не успел я даже прислушаться к тексту, как Ерон снова распизделся. – Разговоры о еде меня распалили. У меня есть ещё.. – он проверил время. – Два часа. Может, сходим куда-нибудь? Что тут есть поблизости? – У тебя собака. – И? Можно взять на вынос. Или я могу завести его домой. – Ты где-то тут живёшь? – Десять минут буквально. Ковальский, совершенно забив на нас (ути, обиделся), покачивал головой под музыку, беззвучно подпевая. Что-то вроде "Эх, за душу берёт, во даёт девка". Говорите это хриплым голосом, воображая себя старым дедом, который услышал песню своей молодости. Будет один в один. – Искусственных слёз нам хватает, но, вроде, Надо плакать, а мы улыбаемся. – Я не против, – выдал я, тоже теперь уже не совсем довольный музыкальным сопровождением. – Но, похоже, быстро мы отсюда не уйдём. Арсений, скорее, захочет попиздеть с Канарейкой или хотя бы попрощаться адекватно. Ковальский тоже сейчас если отойдёт от нас, то быстро пойдёт по рукам всех своих друзей и знакомых. Надо будет со всеми поздороваться, со всеми обняться, с кем-то попиздеть, пятое-десятое. Как вариант разделиться. Ерон пойдёт отведёт собаку, мы пока потусим здесь.. И нет, я не намекаю на то, что мы киданём его. Серьёзно не намекаю. Мысли не было, когда соглашался. Ерон, осмотревшись, покачал головой. – Может быть, эти роли нам не подходят, И зря мы так сильно стараемся? – Можно в КФС сходить, – как бы ни на что не намекая, протянул Арсений. – Честно плачут лишь те, кто ломает и строит. – Мне нравится, – живо согласился Ерон. – Класс, – проворчал я. – Ковальский, блять. Илья тем временем совсем поехал и начал уже подпевать вслух. – Пообещайте, что наши герои В конце останутся счастливы.. – эмоционально пропел он, после чего более осознанно уставился на меня. – Чё, блять, бандиты? – В КФС идёшь? – Чё, прямо сейчас? – удивился он. – Прямо сейчас не пойду. Я даже не поговорил ни с кем, вы чё. – Тогда чё. Ерон идёт отводить собаку. Я иду за шавухой. Вы идёте тусить со школьницами. И через сколько..? – У меня есть два часа, – напомнил нам Ерон. ЧСВ-шная мразь, конечно. Все должны планы под него подстраивать, лишь бы ему одному удобно было. – Полтора часа? – глянув на Арсения, предложил Ковальский – Мы с тобой наобщаемся со школьницами за час? Пусть Ерон пока с Артёмом в КФС идёт. И мы потом с тобой отдельно сходим. Ковальский потянулся к Арсению, чтобы приобнять, но под его тяжёлым взглядом пришлось остановиться. – Или можно сходить купить, и мы придём сюда. – Ой, можно, – согласился Ерон. – Мне как раз по пути. А место, куда я собирался за шавухой, нет. Но да ладно. Раз сразу в КФС потопаем, то не страшно. – Ну тогда? Мы идём в КФС и возвращаемся сюда к вам? – Класс, – довольно протянул Ковальский. – Доставка еды из КФС. – Ты думаешь, мы с вас за доставку не сдерём? Ерону в гору придётся два километра подниматься. А у человека диабет. Я бы сослался на его тонкие ножки, но теперь, когда вдруг выяснилось, что Ерон – не какой-то там простодушный уебан, было уже не так весело издеваться над ним в его присутствии. Въебёт ещё. Или даже наедет. И когда я стал сознательно избегать таких моментов.. – С Ероном мы потом отдельно рассчитаемся, – успокоил меня Ковальский. – А вот что вы с Арсением делать будете, я уже не знаю. Арсений со мной уже отдельно рассчитаться не успеет. Я не то чтобы хотел, на самом деле, но как же не пошутить. Хотя до скольки мы сегодня проёбываться будем? Если придём домой за приличное время до выезда, можно успеть. Батя говорил, что в десять надо будет уже выезжать, то есть? Ай, ладно. Похуй мне, всё.******
Когда мы зашли в автобус и я осмотрелся, мне сразу поплохело. Всё было красным. Шторки, наклейки на окнах, чехлы на сиденьях. Красный был просто везде. Потом я обратил внимание на обилие икон и даже настоящий ковер с Иисусом (или каким-то другим святым, мне похуй) на стенке за водителем. Это было краем, на самом деле. Арсений, пока не поздно, давай выйдем и сядем на следующий..? Арсений аккуратно толкнул меня вперёд – из-за того, что я остановился, я не давал ему пройти вперёд, а за ним были ещё люди и как бы мда, молодец, Артём, тормозить посреди автобуса на остановке, когда заходят люди. Но я не виноват. Вы видели это? Это страшно. – Тебе тут нравится? – спросил я, когда мы уселись и я справился с удивлением. – Охуенно. А что, тебе нет? Неудобно себя чувствуешь? – Да, ещё побрызгай на меня святой водой. Для Арсения-то тут, конечно, благодать была. Красный, иконы.. Заебись. Он бы сюда кондуктором устроился бы, наверное. Сидел бы впереди салона целыми днями, считал монетки и пиздел с водителем. Класс, не профессия. Мы не разговаривали – ни в автобусе, ни пока мы шли от остановки до дома. Ну, учитывая, что Арсений обожрался, как свинота, было неудивительно. Он, когда сытый, сразу таким тихим и смирным становится. Сонным. Довольным. Ну, хули ему. Наелся и лежи, отдыхай. – Пойдём сейчас, покурим на балконе? – уже когда мы подходили к дому, спросил я. – М. Отлично. Поговорим там. Чисто напоследок. В машине при бате миловаться с ним будет неловко, а так. Хоть что-нибудь вытрясу из него на прощание. – Кстати, ты за вещами не пойдёшь? – Позже. Ну, мы же ночью поедем? Ещё успею сбегать. – Как знаешь. Мы подвезём его до аэропорта. Не знаю, как Силке договорилась об этом с моим отцом, и почему это не может сделать Виктор. Или по классике – на автобусе. Но тем не менее. В какой-то мере, я даже рад, что мы сможем и это время хотя бы просто рядом посидеть. Так ведь прощание и должно выглядеть? Персонаж провожает другого до вокзала или аэропорта, они там держатся за руки, дают друг другу какие-нибудь тупые обещания. У нас хотя бы жалкое подобие будет. Уже хорошо. – А твои родаки тебя провожать не собираются? – вспомнив этот свой вопрос, уточнил я. – Нет. – Класс, блять, – не сдержался я. – Мать года. Прости, конечно. – Да нормально, – Арсений мотнул головой. – Я бы сам не хотел, чтобы она меня провожала. Было бы неловко. Мы бы сидели молча эти несколько часов, и чё. Смысл ей время тратить. – Блять, ну я не знаю. Ты не на день и не на два уезжаешь. Она вообще не это, что ли.. Как сказать. Не понимает, что происходит? Силке его мать, как бы. Даже я бы хотел посидеть с ним в аэропорту напоследок, но.. Что-то я не уверен, что Арсений будет за. Да и самому не хочется сантименты разводить. И так пиздец какой-то творится, и нечего только всё усугублять. Отвезём его, потом поедем к родственникам, выпьем там.. Да, будет отличным прощанием. Нажрусь, как сука, и лягу спать. Поплачу в подушку пару часов, потом пострадаю от головной боли, кое-как усну.. Утром всё равно не надо будет никуда идти, так что не страшно. Всё, план на вечер утверждён. На балконе я быстро плюхнулся в одно кресло и взял с подоконника пачку сигарет. Арсений тоже сел, сразу отодвинувшись подальше. Как будто это ему поможет, хах. – Как тебе денёк. – Да нормально. – Просто вдруг ты. С матерью его провести хотел? Я всё ещё не воспринимал их поведение в этом вопросе. Раз Силке не поедет его провожать, может, Арсений хотя бы так хотел с ней время напоследок провести? Теперь они долго не увидятся, а он, ну.. Вроде как, у них нормальные отношения. И чё, не хочется побыть с ней? Хотя он целый месяц с ней дома сидел. И до этого восемнадцать лет почти. Уже надоели друг другу, наверное? Ну да, так же это и работает. – Да, если честно.. – Арсений поморщился. – Не хочу её видеть. Не в плохом плане. Просто сил уже нет со всей этой хуйнёй возиться. Я покачал головой. Просто чтобы отметить, что я его слушаю. Так я его не понимал. Мне-то никогда не приходилось переезжать в другую страну к родственнику-еблану без чёткой уверенности, что я когда-либо вернусь в родные края и увижу родственников, которые остались здесь. И без уверенности, что я вообще буду жив через год-два-подставить нужное значение. Нахер вообще так жить. – Как. Ощущения? Мысли? Что думаешь об этом? О переезде, я имею в виду. – Да мне похуй. Не знаю, это же давно было известно. Я с сознательного возраста живу с этой хуйнёй. Так что.. Ну, он же не мог с сознательного возраста знать, что будет жить с таким человеком. Или ему и это было известно? Но всё равно не причина так спокойно к этому относиться. Не понимаю его, что ни говори. – А я всё ещё не воспринимаю, что это правда, – тоже решил поделиться я. – Какое-то странное ощущение, что ты вернёшься через пару месяцев. Или хотя бы через год. Ну или два. – Или три, – продолжил Арсений. – Или четыре. Я покачал головой. – Ты сам-то хочешь возвращаться? – Хотя бы потому, что я здесь вырос. И здесь нет Отто. Я даже хихикнул. Ага, сразу уточняет, чтобы я не подумал, что мы важны для него. Ну или конкретно я. У него тут и другие вещи, с которыми жаль расставаться, есть. Не надумывай, Артём. Дохуя хочешь. – Ну, в какой-то мере, может, там будет и лучше, если ты.. Вырвешься, так сказать. И не будешь жить с ними. Я следил за ним, чтобы заметить, если он разозлится. Арсений вообще не воспринимал попытки заверить его, что в Европе ему будет лучше хотя бы в плане работы и условий жизни в общем. Но сейчас он даже бровью не повёл. Амёбится, похоже. Включил вот это состояние, анабиоз или как там. Когда поебать на всё уже, и даже реагировать никак не буду, пошли все нахуй. Ну, так проще, наверное. Всё лучше, чем психовать. От стресса волосы выпадают. И желудок повреждается. Вон, только сегодня с Ероном это обсуждали. Пока уплетали бургеры за обе щеки, ага, и колой запивали. Один диабетик, у второго печень уже так опухла, что гепатит подозревают. Похуй всё. Один раз живём. – Если уехать с Кристиной и вдвоём снимать квартиру, – Арсений принялся растирать лицо. – Но не знаю. Нахуй всё так сложно. Почему нельзя всю жизнь прожить с мамой и не париться. Я даже усмехнулся. – Арсений, восемнадцать лет. – Чё "восемнадцать лет"? Чё мне это даёт? Я амёба, блять. Мне нельзя.. Таким заниматься. – Ну вот пока ты так говоришь, так и нельзя будет. Ну, типа. Такое себе утешение. Но обычно как-то так люди сами себе жизнь и портят. Что я вот такой, мне нельзя, я не смогу. А потом в говне сидят, и чё. Это они могут, это им можно, да. Арсений выдохнул. – Артём читает мне мотивационные речи. Прикольно. Мне бы их кто почитал. Я бы разозлился, наверное, но было бы приятно. Было бы ощущение, что кому-то не похуй на меня. Это же можно как поддержку воспринимать? Мда. А самое тупое в этом было то, что никто из нас даже не заикался про то, что мы могли бы как-то списываться, созваниваться, поддерживать связь, вот это всё. Со мной-то понятно, я не умею так общаться, я дебил. Но то, что и Арсений не начинал разговор об этом, было с одной стороны понятно и логично, с другой расстраивало. Он и сам не хочет, наверное? Типа, его переезд будет очень удобной основательной точкой на наших отношениях. Вообще любых, пусть даже этих недоотношениях. Хотя в том и смысл, что их даже поддерживать не хочется. Пока мы физически рядом, ещё можно что-то с этого получить, но так? Смысла просто нет. Ну понятно и логично, говорю же. Может, Арсений тоже такой же? Не умеет общаться с людьми по интернету. И поэтому даже не начинает эту тему, чтобы потом не было такого, что мы оба слились, и потом будем жить с этим. Что пытались, но так тупо всё проебали. Гордо разъедемся и всё. – Покидать тебе грустной музыки? – вспомнив, что надо зарядить телефон перед дорогой, спросил я. – А то будешь в самолёте залипать, а грустного саундтрека не будет. – Буду Эквилибриум слушать. Egal wo ich bin, Egal wann ich ging In ein Reich mir unbekannt. Я развернулся к нему, неслабо так осев с его голоса. Чё Арсений сразу не сказал, что так гролить умеет? Я не знаю, как использовал бы это, но хотя бы сейчас так удивляться не пришлось бы. Просто странно. Два года с человеком знакомы, через несколько часов расставаться, и тут вдруг всплывают какие-то новые вещи о нём. Чего, блять. Видимо, заметив мой взгляд, он решил продолжить. Наверное, решил, что так я не пойму, к чему он начал петь именно это. – Ruft mein Weg nach mir Und auch ich triumphier So ist dies mein Heimatland. – Лучше бы другую Heimat спел, – нервно затягиваясь, протянул я. – Это уже по твоей части. – Пхе. Такие песни будешь слушать, когда в Россию через несколько лет лететь будешь. – Если ещё буду, – снова мотая головой, хмыкнул Сений. – То непременно. – Что, блять, значит "если". Будешь и всё. Или не так уж и сильно он хочет сюда возвращаться? Никогда не узнаем.